Четыре стадии развития ориентации на власть по Мак-Клелланду (McClelland, 1975, S. 14, 36)

Названия стадий дополнены (по: McClelland, 1975, S. 36).

На основе анализа частоты словоупотребления в фольклоре (сказках, сагах и т. л.) 44 народов всех континентов (см.: McClelland etal., 1972).

Сопоставление этой схемы с нашим списком параметров приводит к следую­щему выводу: на стадиях I и II основной акцент делается на приобретении источ­ников власти, а на стадиях III и IV — на деятельности власти. С точки зрения соот­ветствия цели моральным нормам стадия III с ее ориентацией на собственное благо противоположна стадии IV, для которой характерна направленность деятельности на благо других людей. Эта противоположность находит свое отражение в различе­нии Мак-Клелланд ом личностно- и социально-ориентированной мотивации вла­сти. Что касается предпочтения определенных сфер использования власти, то Мак-Клелланд приводит многочисленные данные, характеризующие в этом отношении различные стадии; не принимаются в расчет ни способности, ни страх перед по­следствиями использования власти, ни важность обратного воздействия и взаимо­действия в ситуации осуществления власти.

Категории анализа содержания ТАТ для измерения особенностей индивиду­ального мотива власти на разных стадиях развития разработала Стюарт (Stewart, 1973). Для этого она отобрала из 85 первокурсников Гарвардского университета по 6 человек, наиболее ярко представляющих каждую из четырех стадий развития Я по Эриксону, попытавшись обнаружить типичные различия между написанными ими рассказами по ТАТ. Различия отдельных стадий, связанные с темой власти, выявлялись в четырех направлениях: 1) отношение к авторитету, 2) отношение к людям и объектам, 3) чувства, 4) действия. Рассмотрим в качестве примера особен­ности отношения к авторитету на разных стадиях: на первой стадии авторитет при­ветствуется, на второй — критикуется, на третьей — авторитетом возмущаются, а на четвертой индивидуальные авторитеты отчуждаются.

В связи с тем что в категориях Уинтера (так же, как и Вероффа или Юлимана) отдается предпочтение формам выражения мотива власти, характерным для ста­дий II и III (кроме того, они отличаются односторонностью с точки зрения пред­почтения определенных сфер использования власти), Мак-Клелланд объединил значения мотива власти по Уинтеру с показателями стадий по категориям Стюарт. Использование этого комбинированного индикатора при анализе данных выбор­ки испытуемых (мужчин и замужних женщин) показало, что он несколько силь­нее, чем простой индекс мотива власти, коррелирует с теми многочисленными по­казателями вопросников и материалов ТАТ, которые зарекомендовали себя ранее в качестве отражающих специфику стадий.

На основе анализа многочисленных биографических и культурно-психологи­ческих материалов Мак-Клелланд (McClelland, 1975) попытался выявить ролевую специфику женской формы власти. Для этого он выделил из форм поведения, бо­лее свойственных испытуемым-женщинам, чем испытуемым-мужчинам, такие, которые были более ярко выражены при высоком мотиве власти. Независимо от мотива власти более типичными для женщин оказались следующие особенности: сила воодушевления, вызываемого другими людьми, членство в различных орга­низациях, склонность откладывать все до последнего момента, любовь к детям и готовность добровольно ухаживать за ними. При усилении мотива власти увели­чивались в пользу женщин различия в таких характеристиках, как соблюдение диеты, количество наличных денег, большее ежедневное потребление жидкостей, большая готовность предоставить свое тело после смерти для медицинских иссле-

дований. Основываясь на этих результатах, Мак-Клелланд пришел к выводу о том, что мотивация власти способствует проявлению традиционно женской роли, свя­занной с поддержанием контактов и благоприятной эмоциональной атмосферы в семье (т. е. осуществлению действий, направленных главным образом на снятие напряженности и отдачу). Он пишет:

«Поскольку их роль традиционно состояла в обеспечении социальных и эмоциональ­ных ресурсов семьи, женщины взаимозависимы и особенно заинтересованы в людях и самом протекании жизни; именно мотивация власти концентрирует их внимание на расширении источников соучастия» (ibid., p. 94). «Женское ролевое поведение заслуживает более позитивного и простого обозначения. Это не только отсутствие свойственной мужчинам напористости; оно подразумевает взаимозависимость, со­здание возможностей для развития Н самоотдачу» (ibid., p. 96).

Резюме

Подводя итоги критического анализа определений мотива власти, следует ска­зать, что мотивация власти представляет собой гораздо более сложное явление, чем мотивация достижения или аффилиации, тем более что в стремление чувствовать себя сильным или оказывать влияние на других в рамках социального взаимодей­ствия могут оказаться включенными самые разнообразные мотивы. Имеющиеся определения мотивов и методики их измерения на основе анализа содержания оставляют непроясненными довольно много аспектов. Если сделанные в резуль­тате нашего анализа выводы верны, то мотив власти можно представить себе при­мерно следующим образом (поскольку мы стремимся по возможности учесть все измерения вероятных индивидуальных различий, наше определение неизбежно будет довольно объемным).

Мотив власти направлен на приобретение и сохранение ее источников либо ради связанного с ними престижа и ощущения власти, либо ради влияния (оно может быть как основной, так и дополнительной целью мотива власти) на поведе­ние и переживания других людей, которые, будучи предоставлены сами себе, не поступили бы желательным для субъекта образом. Влияние это должно таким об­разом изменить их поведение, чтобы оно способствовало удовлетворению потреб­ности субъекта. Для достижения этого субъект должен с помощью имеющихся источников власти и средств воздействия перестроить привлекательность наибо­лее важных мотивов другого, причем сделать это возможно более эффективным и экономичным способом. Сама эта деятельность может определяться весьма разно­образными мотивами. Она может совершаться ради своего собственного или чу­жого блага или же ради какой-либо высшей цели; она может принести другому вред либо оказать ему помощь. Индивидуальный мотив власти как в аспекте приобре­тения власти, так и в аспекте ее применения ограничен определенными содержа­тельными областями, связанными с конкретными источниками власти и группа­ми людей, подвергающимися воздействию. На нем также может сказываться ощущение страха перед достижением власти, ее потерей, использованием, перед ответным применением власти или перед безуспешностью своего воздействия.

Более короткое и точное определение мотиву власти предложил недавно Шмальт (Schmalt, 1987), разделивший при этом «надежду на власть» и «страх потерять власть»:

«...власть может быть понята как Мотивационная тенденция, возбуждаемая уже су­ществующей или предвосхищаемой асимметрией в статусе и/или ресурсах между но крайней мере двумя людьми, которая обещает ощущение контроля над кем-то или угрожает ощущением потери контроля. Таким образом, следует различать два Моти­вационных компонента: "надежду на власть" и "страх потери власти"» (1987, р. 102).

Связь ожидания и ценности

В заключение нам остается рассмотреть вопрос о применимости (и мере примени­мости) модели «ожидаемой ценности» к поведению, побуждаемому мотивом вла­сти, т. е. вопрос о существовании определенной связи между привлекательностью и ожиданием успеха (или трудностью достижения цели). Существует ли между ними обратная зависимость, как в случае мотивации достижения; либо, как в слу­чае мотивации аффилиации, эта зависимость прямая; или же это зависимость ка­кого-то иного типа? Принимая переживание власти в качестве переменной, реле­вантной привлекательности власти, мы должны прежде всего различать связанные с этим мотивом две цели — приобретение власти и ее применение. Что касается первой из них, то маловероятно, что привлекательность достигнутой власти оп­ределяется не абсолютными или относительными масштабами ее применения, а трудностью ее приобретения. В этом случае, очевидно, ожидание и ценность не связаны друг с другом. Нетрудно представить себе ситуацию выбора, в которой че­ловек предпочтет действие, дающее маловероятное, но значительное увеличение власти, тому действию, которое принесет ему вероятное, но незначительное ее уве­личение. Насколько нам известно, экспериментальные исследования этой пробле­мы пока еще не проводились.

Если говорить о второй цели — успешном применении власти, то ранее счита­лось, что ценность осуществленного изменения поведения партнера тем выше, чем серьезнее сопротивление, оказанное последним. Однако при ближайшем рассмот­рении такая обратная зависимость представляется сомнительной, поскольку дей­ствия власти не следует смешивать с простым насилием и агрессией, при которых возбужденная в партнёре враждебность может принести агрессору известное удов­летворение. Весьма вероятно, что именно индуцированная в партнере и не отяго­щенная отрицательным отношением к субъекту готовность действовать повысит привлекательность. Однако степень привлекательности прежде всего определяет­ся важностью для субъекта намеченного изменения в поведении партнера; таким образом, она опять-таки не зависит от ожидания успеха.

На сегодняшний день существует немного данных, касающихся этого вопроса. В исследовании Мак-Клелланда и Уотсона (McClelland, Watson, 1973) испытуе­мые играли в рулетку в ситуации, максимально приближенной к жизненной. Каж­дый испытуемый на глазах у всей группы делал ставки, выигрывал и проигрывал фишки и т. д. Авторы рассматривали эту ситуацию как релевантную проявлениям мотивов престижа и власти. Испытуемые могли по-разному делать ставки, при этом вероятность успеха колебалась от 0,58 до 0,04. Для участия в эксперименте были отобраны испытуемые с доминированием одного из трех мотивов: власти, до­стижения или аффилиации. Как можно видеть из рис. 12.3, испытуемые с высоким мотивом власти предпочитали наиболее рискованные ставки, т. е. приносящие наи-

больший выигрыш, но дававшие наименьший шанс на успех. Иначе говоря, они ори­ентировались на величину ценности привлекательности и пренебрегали ожидани­ем. Испытуемые с высоким мотивом аффилиации вели себя противоположным обра­зом, предпочитая низкий уровень риска и стремясь избежать открытого соперниче­ства. Неожиданным оказалось поведение испытуемых с доминированием мотива достижения, выбиравших не низкие, как следовало ожидать в ситуации азартной игры (см.: Littig, 1963; Litwifi, 1966), а высокие степени риска (0,09).

Рис. 12.3. Зависимость частоты ставок с различной вероятностью выигрыша от доминирования тех или иных мотивов (McClelland, Watson. 1973, p. 133)

В одном из дальнейших исследований Мак-Клелланд и Тиг (McClelland, Teague, 1975) подтвердили неадекватность применения модели «ожидаемой ценности» к поведению, побуждаемому мотивом власти. В проведенном исследовании каждый испытуемый мог выбрать, чтобы померяться силой рук, партнера равной силы, более сильного или более слабого и проверить свою силу на глазах у остальных испытуемых. Люди с низким мотивом власти выбирали только соперников или равной силы, или более слабых; испытуемые с высоким мотивом власти предпо­читали соперников равной силы или более сильных. Они могли выбирать более слабых партнеров, если в их мотиве власти преобладала прежде всего личностная ориентированность, что согласуется с более ранним предположением Мак-Клел-ланда и Уотсона: «Похоже, что люди с высоким личностно-ориентированным мо­тивом власти склонны к хвастовству, представляя или выдавая себя за больших любителей риска, чем они оказываются на деле в ситуации создаваемого публич­ным соревнованием стресса» (McClelland, Watson, 1973, p. 131). Лишь у испытуе­мых с низким мотивом власти оценки шансов на успех находились в обратном от­ношении к силе партнера. В своих самоотчетах они отметили, что, проигрывая более сильному противнику, чувствуют себя менее задетыми. Оба этих момента, соответ­ствующие модели «ожидаемой ценности», отсутствуют у испытуемых с выражен­ным мотивом власти. Даваемые ими оценки шансов на успех не зависят от силы соперника, а проиграв, они чувствуют себя тем сильнее задетыми, чем большую

значимость они придавали победе над данным соперником. Таким образом, мно­гое свидетельствует о том, что степень удовлетворения мотива власти, а тем самым и сила побуждения зависят исключительно от степени привлекательности и не связаны с оценкой вероятности успеха.

Сдерживаемый мотив власти, иммунная система и состояние здоровья

Клиницисты уже давно заметили, что подавление гнева ведет к существенному повышению кровяного давления (см., напр.: Alexander, 1939). Получило извест­ность так называемое «поведение типа А», т. е. поведенческий синдром, приводя­щий к повышению кровяного давления и заболеваниям системы кровообращения (Friedman, Rosenman, 1974). Его можно наблюдать у нетерпеливых людей, кото­рые постоянно испытывают нехватку времени, переходят от одного занятия к дру­гому и склонны конкурировать с другими людьми. Связующим звеном между та­ким типом личности и заболеваниями кровообращения, очевидно, является повы­шенный в течение длительного времени выброс адреналина и родственных ему катехоламинов, которые возбуждают симпатическую нервную систему и увели­чивают частоту пульса, минутный объем крови и ее давление (McClelland, 1982). Повышенный уровень адреналина является следствием не только повышенной активности, но и сильного внутреннего беспокойства. Если человек типа А столк­нется с чем-то, препятствующим деятельности, то у него будет происходить повы­шенный выброс катехоламинов (Frankenhaeuser, Lundberg, Forsman, 1978).

Поскольку люди типа А, похоже, склонны еще и скрывать свою враждебность, они напоминают людей с сильным мотивом власти и сильным торможением актив­ности, устремления которых были фрустрированы и которые наряду с этим обла­дают низким мотивом аффилиации — синдром, который Мак-Клелланд назвал синдромом подавленного мотива власти (McClelland, 1975). Логично предполо­жить, что этому синдрому подавленного мотива власти, как и личностному типу А, сопутствует высокое кровяное давление. Этот предположение Мак-Клелланд смог подтвердить в трех исследованиях, одним из которых был лонгитюд, в ходе которого у тридцатилетних испытуемых измерялся подавленный мотив власти, а двадцатью годами позднее — кровяное давление и заболевания кровообращения. Даже в том случае, когда контролировались ранние физиологические предраспо­ложенности, у людей с подавленным мотивом власти два десятилетия спустя было обнаружено более высокое диастолическое давление. В более позднем исследова­нии была зафиксирована взаимосвязь синдрома подавленного мотива власти с четырьмя различными характеристиками типа А, а также корреляция этого синд­рома с повышенной реактивностью систолического давления (Fontana, Rosenberg, Marcus, Kerns, 1987).

В более раннем исследовании Стил (Steele, 1973) показал, что сильно актуали­зированная мотивация власти сопровождается выбросом адреналина и норадрена-лина (измеряемым по уровню катехоламинов в моче, являющихся продуктом обме­на веществ обоих гормонов, см.: Frankenhaeuser, 1975). В качестве актуализирующего стимула Стил использовал воодушевляющие речи, в которых активно использова-

лась тема власти (например речь Черчилля по поводу Дюнкерка или монологи Генриха V в одноименной драме Шекспира). При этом уровень адреналина и нор­адреналина резко возрастал и сильно коррелировал (0,71) с измерявшимся непо­средственно после прослушивания речи показателем мотива власти. У испытуемых контрольных групп, прослушивавших описания путешествий или выполнявших задания, сопровождавшиеся расслабляющей или бросающей вызов инструкцией, не было обнаружено ни увеличения уровня обоих гормонов, ни корреляции меж­ду измеренными после актуализации мотива показателями гормонов и величиной мотива достижения.

Два исследования Мак-Клелланда указывают на то, что норадреналин, по-види­мому, является специфическим для мотива власти нейротрансмиттером, благопри­ятствующим переработке информации, относящейся к теме власти. В первом из этих исследований (McClelland, Davidson, Saron, Floor, 1980) было обнаружено, что испытуемые с сильным мотивом власти и более высоким уровнем норадреналина быстрее заучивают парные ассоциации, содержательно связанные с тематикой власти, чем прочие испытуемые. Во втором исследовании испытуемым рассказы­валась довольно запутанная история, содержавшая 30 фактов, относящихся к вла­сти, 30 фактов, относящихся к аффилиации, и 18 нейтральных фактов (McClelland, Maddocks, McAdams, 1985). При последующем свободном воспроизведении было обнаружено преимущество испытуемых с сильным мотивом власти в запоминании содержания, связанного с темой власти. Примечательным здесь является специфи­ческое взаимодействие мотива власти и повышения уровня норадреналина в кро­ви. Воспроизведение относящихся к власти фактов превосходит средний уровень лишь в том случае, когда оба этих показателя высоки.

Таким образом, речь не может идти об эффекте общей активации, способству­ющей запоминанию. Мак-Клелланд предполагает, что в мозге должна существо­вать основывающаяся на норадреналине система подкрепления действий власти. Если это так, то за улучшение результатов переработки информации, относящейся к теме власти, должен отвечать регуляционный механизм выброса норадреналина в центральной нервной системе. Об этом свидетельствуют и данные Форсмана (Forsman, 1978), согласно которым кратковременное повышение секреции норадре­налина в ответ на происходящие с человеком события является адаптивным и пе­реживается как эмоциональное вознаграждение.

До сих пор рассматриваемые гормональные эффекты, связанные с мотивом власти, были благоприятными. Болезнетворным гормональное воздействие стано­вится в том случае, когда дело доходит до выброса не только норадреналина (кото­рый повышает давление лишь в силу сужения сосудов), но и до частого или преиму­щественного выброса адреналина, который приводит к хроническому перевозбуж­дению симпатической нервной системы (повышению частоты пульса и минутного объема крови). Однако такого рода эффект предполагает не просто сильный, а глав­ным образом сдерживаемый мотив власти, а значит, еще и ослабленный мотив аф­филиации (иначе он способствовал бы расслаблению) — прежде всего в ситуации связанного с властью стресса. И действительно, было доказано, что подавленный мотив власти и связанная с властью стрессовая ситуация приводят к более актив­ному выбросу адреналина, чем слабый мотив власти и отсутствие мотивационного стресса (McClelland, Davidson, Floor, Saron, 1980).

Поиск по сайту: