|
|||||||
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
Ослабляет ли внутреннюю мотивацию регулярное подкрепление?
Еще в начале изучения ослабляющих мотивацию эффектов было высказано предположение, что хорошо разработанная психологическая методика «жетонов»' (token economy programs), нашедшая применение прежде всего в школьной практике, может ослаблять внутреннюю мотивацию индивидов, к которым она применяется (Levine, Fasnacht, 1974). Сомнительность такого рода средств поощрения связана В педагогике бихевиористского толка методика «жетонов» используется как один из основных приемов в программах по модификации поведения. Жетоны в виде звездочек, кружочков, счетных палочек и т. д. выдаются детям в знак поощрения их достижений. В конце дня (или недели — порядок устанавливается учителем) детям, набравшим определенное число жетонов, выдается в обмен на них материальное вознаграждение (скажем, карандаши или тетрадь), служащее подтверждением более высокого уровня достижений. — Примеч. ред. не только с тем, что при снятии подкрепления желательный способ поведения возвращается, как правило, к исходному уровню, в результате чего режим внешнего подкрепления приходится сохранять довольно долго (Kazdin, 1973; Kazdin, Boot-zin, 1972). Будучи примененной к школьникам, которые уже ведут себя желательным образом, такая методика должна приводить к ослаблению их внутренней мотивации. Это предположение поп&тались опровергнуть Рейс и Сушински (Reiss, Sushin-sky, 1975,1976), объяснившие эффект ослабления особыми условиями, индуцируемыми направленной на его обнаружение экспериментальной процедурой. Поскольку подкрепление дается лишь один раз, в конце эксперимента, а не многократно по завершении каждой из следующих друг за другом попыток и поскольку испытуемый заранее ставится в известность об этом однократном вознаграждении, оно вызывает, по мнению Рейса и Сушински, конкурирующие реакции, нарушающие протекание деятельности по выполнению задания, так что при последующей (неподкрепляемой) возможности возобновления этой деятельности она кажется менее привлекательной. При многократном подкреплении такого рода интерференция, основанная на эффекте новизны однократного подкрепления, должна исчезать. Проведенный Рейсом и Сушински эксперимент, в котором дети-дошкольники получали подкрепление за предпочтение прослушивания одной из трех предлагаемых песен (что, впрочем, представляет собой лишь пассивную, а не активную деятельность), подтвердил объяснения, данные этими авторами: при однократном подкреплении предпочтение одной из песен в соответствии с эффектом ослабления мотивации падало, при многократном, напротив, повышалось (см. критику Lepper, Greene, 1976). Фейнголд и Мэхони (Feingold, Mahoney, 1975) в ходе 7-не-дельной программы подкрепления, когда второклассники набирали очки за количественные достижения в срисовывании и могли их обменивать на игрушки, после снятия подкрепления не обнаружили какого-либо снижения суммарных достижений, напротив, было зафиксировано их увеличение. Вопрос о том, наступает ли ослабление мотивации, как это следует из теории интерференции, лишь после однократного подкрепления и отсутствует ли оно в случае многократного подкрепления, Грин, Стернберг и Липпер (Greene, Sternberg, Lepper, 1976) попытались решить в своем эксперименте, построенном по типу программ с использованием жетонов и продолжавшемся в течение 9 недель. Учащиеся начальной школы могли индивидуально заниматься с учебным материалом четырех различных типов по математике. По предпочтениям, проявившимся в первые 19 дней, школьники были разделены на четыре группы в соответствии с тем, что именно подкреплялось на следующей фазе эксперимента: 1) два наиболее предпочитаемых типа материала (высокий интерес), 2) два наименее предпочитаемых (низкий интерес), 3) два типа материала по выбору самих школьников (группа выбора) и 4) материал любого типа (недифференцированное подкрепление как контрольное условие — условие, которое при исследованиях эффективности программ подкрепления, как правило, упускается из виду). Как показали данные исследования, при многократном подкреплении вопреки теории интерференции также может наступать ослабление мотивации. В первую очередь это относится к испытуемым группы выбора (рис. 15.2): после прекраще- ния подкрепления они значительно меньше работали с типами материала, выбиравшимися ими ранее, по сравнению с их работой в начальной фазе эксперимента и работой контрольной группы (т. е. школьников с теми же предпочтениями, которые получали недифференцированные подкрепления). В группе с низким интересом эффект ослабления относительно исходного уровня наблюдался по сравнению с контрольной группой и группой с высоким интересом. Эти данные опровергают объяснение эффекта ослабления с помощью интерференции. Они свидетельствуют о том, что программы подкрепления посредством жетонов могут, но не обязательно должны уменьшать внутренний интерес к подкрепляемой деятельности по выполнению заданий. Рис. 15.2. Средняя ежедневная продолжительность занятий учащихся начальной школы с учебным материалом двух типов для трех фаз осуществления программ подкрепления. Приведены данные группы выбора и контрольной группы (Greene, Sternberg, Lepper, 1976, р.1227) Большая ясность в отношении того, какие условия оказывают благоприятные или неблагоприятные воздействия, имеется лишь для отдельных моментов. В частности, Аркес (Arkes, 1978) обнаружил, что если терапевтическая программа связана с опытом приобретения новой компетентности, то, несмотря на снятие подкрепления, терапевтический эффект сохраняется. Внутренняя и внешняя привлекательность в моделях «ожидаемой ценности» Еще в главе 5 отмечалось, что модель выбора риска учитывает исключительно самооценочные последствия, т. е. только внутреннюю привлекательность. Ответственность за данные, не укладывающиеся в рамки модели, при случае возлагалась на внешнюю привлекательность (например, желание помочь экспериментатору); при этом расширения модели за счет включения в нее привлекательности последнего типа до сих пор не произошло. Для этой цели подошла бы модель инструментальности Врума (Vroom, 1964; см. также главу 5), поскольку в ней различные последствия результата действия (т. е. произведения привлекательности каждого последствия на соответствующее значение инструментальности) аддитивно объединены в общей валентности результата действия. Иными словами, модель Врума подразумевает аддитивность внутренних и внешних привлекательностеи, что явно противоречит рассмотренному выше ослабляющему влиянию внешней привлекательности. К настоящему времени было предпринято лишь несколько робких попыток проверить аддитивность обоих видов привлекательности (см.: Campbell, Dunnette, Lawler, Weick, 1970). Фактически, для того чтобы различать действенность внутренней и внешней привлекательности более дифференцированно, чем это делалось до сих пор, следовало бы обратиться к новЬй области исследований, ведущихся в рамках модели «ожидаемой ценности» и не пренебрегающих учетом индивидуальных различий в мотивах, определяющих внутреннюю привлекательность. Первый шаг в этом направлении сделал Шапира (Shapira, 1976). Он предлагал испытуемым выбрать для выполнения какую-либо одну из семи задач с возрастающей степенью сложности на конструирование из блоков (сложность задавалась с помощью социальной соотносительной нормы), причем в одном из использовавшихся условий за правильное решение испытуемые получали денежное вознаграждение в размере 2,5 доллара независимо от того, было ли решенное задание легким или сложным. Как и ожидалось, при отсутствии обещания оплаты выбор испытуемых отвечал модели выбора риска (ее левоасимметричной модификации, согласно которой, как предположил, в частности, Вендт (Wendt, 1967), привлекательность представляет собой степенную функцию вероятности успеха) и допущению, что предвосхищаемая привлекательность самооценки в целом позитивна, а не негативна, как у испытуемых, ориентированных на неудачу. Большинство испытуемых предпочитали вторую по сложности задачу, которой приписывалась вероятность успеха 0,18. В случае оплаты большинство испытуемых, напротив, выбирали вторую по легкости задачу (We = 0,82), что соответствует модели Врума; поскольку внешняя привлекательность успеха одинакова для всех степеней сложности (2,5 доллара), сила мотивации должна повышаться с увеличением вероятности успеха. То обстоятельство, что предпочиталось не самое легкое задание (дававшее наибольшую уверенность в получении вознаграждения), может быть объяснено влиянием внутренней привлекательности самооценки, которая все-таки не возобладала над внешней привлекательностью. Если бы при этом учитывались индивидуальные показатели мотивов, то на сильномотивированных и ориентированных на успех испытуемых вследствие более высоких зпачений внутренней привлекательности самооценки привлекательность вознаграждения должна оказывать меньшее воздействие, чем на низкомотивированных и ориентированных на неудачу, и они должны выбирать менее легкие задания по сравнению с последними. Именно такое связанное с мотивами различие внутренней привлекательности было зафиксировано автором этой книги (Heckhauscn, 1968, S. 165 и далее) при выборе заданий в ситуации, когда независимо от сложности всегда можно было набрать одно и то же количество очков. Оценка состояния исследований Несмотря на то что эффект сверхобоснованности наблюдался столь часто и в различных экспериментальных условиях, его объяснение — как это видно из противоречащих друг другу теорий — до сих пор остается предметом споров. Против господствующего теоретико-атрибутивного объяснения исследовательских групп Леппера и Деси выдвигается следующее возражение: трех- и четырехлетние дети едва ли в состоянии отдавать себе отчет в основаниях своих действий и осуществлять атрибутивные суждения или переоценки (Morgan, 1981, 1983; Sandelands, Ashford, Dutton, 1983). Это, безусловно, так, однако даже столь маленькие дети уже могут на уровне повседневного опыта знать, что вознаграждения всегда даются за нечто неприятное, что мы не стали бы делать без вознаграждения. Именно таким объяснением в духе теории сценариев (где под сценариями понимаются сценарные схемы повседневного опыта — см. Schank, Abelson, 1977) и дополнили свой теоретико-атрибутивный подход Липер и Грин (Lepper, Greene, 1978). Впрочем, исследования на основе теории схем являются пока редкостью (Ransen, 1980). В качестве особого вызова должны были бы рассматривать эффект снижения мотивации бихевиористски ориентированные исследователи, поскольку, согласно их точке зрения позитивное подкрепление должно было бы не уменьшать интерес к выполнению соответствующего задания, а, напротив, добавляться к нему и его увеличивать. Если бы это было так, то вознаграждение должно было бы инициировать конкурирующие реакции и вызывать интерференцию. Именно так, как мы уже видели, и аргументировали свою точку зрения Рейс и Сушински (Reiss, Sushinsky, 1975). Уильям (William, 1980) предположил, что существуют связанные с вознаграждением аспекты, приводящие к сужению поведения, которые снижают интерес к деятельности. Он обещал своим испытуемым либо привлекательное, либо непривлекательное вознаграждение, либо просто побуждал их осуществить определенное поведение. Эффект сверхобоснованности обнаружился лишь в группах непривлекательного вознаграждения и простого побуждения, но не в группе привлекательного вознаграждения. На этом основании автор заключил, что за снижение интереса к выполнению деятельности ответственно не подкрепление деятельности, а связанная с ним необходимость ее выполнения. Такое объяснение сближается с новой версией концепции Деси (Deci, Ryan, 1987), в которой существенной причиной падения внутренней мотивации считается именно нарушение автономии. Подтверждение этого получил Райан (Ryan, 1982), связавший сообщение испытуемым о достигнутых ими результатах с высказываниями с модальностью долженствования («Хорошо. Вы сделали столько, сколько и были должны!»). Аналогичные результаты получили Батлер и Нисан (Butler, Nisan, 1986), когда вместо содержательной обратной связи, связанной с заданием, стали сообщать испытуемым нормативные оценки. В условиях такого рода контролирующей обратной связи внутренняя мотивация исчезала. Похоже, что важное условие наступления эффекта сверхобоснования состоит в том, что деятельность, пока она не утратила привлекательность из-за вознаграждения или оказываемого на испытуемого давления, уже обладает высокой побудительностью (Calder, Staw, 1975). С учетом этого эффект сверхобоснования теряет свой парадоксальный характер и едва ли противоречит обычному принципу подкрепления, согласно которому вознаграждение, как правило, не уменьшает, а увеличивает интерес и улучшает результаты деятельности, поскольку о побуждении, поощрении и вознаграждении в смысле оперантного обусловливания речь заходит прежде всего в случае незнакомой или неприятной деятельности, к выполнению которой человека, из-за нехватки его собственной мотивации, надо побуждать извне. Такое побуждение явно не должно входить в повседневное воспитание, и к нему не следует прибегать без необходимости, чтобы не подрывать спонтанную мотивацию. Среди неспециалистов и родителей этот «принцип минимальной достаточности» (Lepper, 1981) менее распространен, чем принцип максимального внешнего подкрепления (Boggiano, Barrett, Werner, McClelland, Lusk, 1987). Представители теоретико-атрибутивного подхода сосредоточили свои усилия по объяснению эффекта сверхобоснования прежде всего на фазе после вознагражденного действия и перед следующим его осуществлением, когда вознагражденное действие должно было оцениваться заново. Тем временем начался и поиск объяснений, которые могут быть связаны с фазой исполнения деятельности, на которую исследователи раньше не обращали внимания, поскольку часто оказывалось, что вознаграждение снижает не только интерес, но и качество результатов (напр.: Greene, Lepper, 1974; Kruglanskietal., 1971; Lepperetal, 1973; Loveland, Olley, 1979). Начало этому положили объяснения, вытекающие из теории подкрепления, такие как объяснение Рейса и Сушинского (Reiss, Sushinsky, 1975), считавших вознаграждение причиной обусловленных интерференцией нарушений осуществления деятельности. Деятельность начинает протекать не так гладко и приятно, как раньше, и начинает восприниматься если и не совсем негативно, то во всяком случае менее позитивно. Значение обусловленного вознаграждением изменения протекания деятельности может пояснить пример Гарбарино (Garbarino, 1975). В одной из школ было принято, чтобы ученики 4-х и 5-х классов помогали в занятиях учащимся 1-х и 2-х классов. Одна группа «наставников» не получала за это никакого вознаграждения, другая же получала билеты в кино. Между обеими группами наблюдались определенные различия во взаимодействии со своими младшими товарищами. Вознаграждаемые «наставники» по сравнению с невознаграждаемыми были менее дружелюбны, а их требования были более жесткими. Они, очевидно, рассматривали свою деятельность не только как помощь другому, но и как средство для получения вознаграждения, так что в случае неудачи своих подопечных они испытывали фрустрацию и становились нетерпеливыми. Как следствие, ученики вознаграждавшихся «наставников» демонстрировали худшие достижения, чем ученики оказавшихся более дружелюбными и терпеливыми невознаграждавшихся «наставников». Деятельностно-ориснтированное объяснение эффекта сверхобоснованности тем более наглядно, чем больше данной деятельности первоначально было присуще переживание «потока» в смысле Чиксентмихали (Csikszentmihalyi, 1975) и оптимальная степень требовательности (Deci, 1975) — все те модальности деятельности, которые легко могут быть нарушены вознаграждением, контролем или сужением деятельности. Под давлением назначенного вознаграждения человек выбирает меньший уровень притязаний при выполнении задания (см., напр.: Harter, 1978; Shapira, 1976) или работает более торопливо и поверхностно. Мак-Каллерс и его коллеги (McCullers, Fabes, Moran, 1987) назвали объяснение, согласно которому человек начинает работать, ориентируясь на меньший уровень притязаний, гипотезой регрессии. При исследовании детей, посещающих детский сад, они обнаружили, что обещанное вознаграждение ухудшает качество детских рисунков и результаты выполнения лексического теста — эффект, который исчезал при последующем осуществлении деятельности без вознаграждения. Таким образом, эффект вознаграждения, заключающийся в непосредственном ухудшении результатов деятельности, должен быть недолговременным, не приводящим к последующему уменьшению внутреннего интереса к деятельности. Существуют и другие данные, подтверждающие предположение о том, что причину эффекта сверхобоснованности следует искать в нарушениях фазы осуществления действия. Они заключаются в том, что негативное воздействие вознаграждения удается устранить с помощью мер, помогающих полностью направить внимание на текущую деятельность. Так, Лохнер (Lochner, 1986) обещал детям в детском саду награду за их рисунки, а после этого постоянно направлял их внимание либо на правильность проведения линий, либо на ожидаемое вознаграждение. Тем самым он усиливал либо побудительность осуществления деятельности, либо побудительность ее последствий, т. е. вознаграждения (ср.: Rheinberg, 1980). Как и ожидалось, при подчеркивании побудительности осуществления деятельности негативный эффект вознаграждения не наблюдался; этот эффект проявился лишь при подчеркивании побудительности последствий деятельности. Аналогичным образом Фацио (Fazio, 1981) снимал негативный эффект вознаграждения тем, что рядом с наградой клал фотографию, на которой ребенок видел себя сосредоточенно рисующим. Росс (Ross, 1975) отвлекал мысли от вознаграждения тем, что предлагал думать о чем-то приятном. Нет никаких сомнений в том, что существует много условий, при которых интерес к деятельности может снижаться или исчезать совсем. Помимо вознаграждения, оценивания, внешнего контроля и установления жестких сроков, сужающих возможности самодетерминации (см.: Deci, Ryan, 1987), определенную роль играют здесь и относительные нормы. Если человеку заранее сообщают об оценивании результатов выполнения задания, то нормативные критерии оценивания в виде социальной соотносительной нормы разрушают интерес к заданию, тогда как содержательные критерии оценивания в виде предметной соотносительной нормы усиливают этот интерес. Это было зафиксировано в исследовании Харакевица и его коллег (Harackiewitz, Abrahams, Wageman, 1987), где испытуемыми выступали 15-18-летние школьники. Можно предположить;"что при социальной соотносительной норме актуализируется боязнь оценки, затрудняющая выполнение задания. В конечном счете многие данные свидетельствуют в пользу не столько теоретико-атрибутивного, сколько чисто мотивационно-психологического объяснения. Решающим моментом является, по-видимому, то, отступают ли на задний план первоначально действенные побудительные стимулы самой деятельности под влиянием побудительных стимулов внешних последствий деятельности, переводя тем самым осуществление первоначально удовлетворяющей и полностью поглощающей деятельности на более поверхностный уровень, где она приносит меньшее удовлетворение и худшие результаты. При этом очевидно, что потребуется провести еще немало исследований для того, чтобы эффект сверхобоснованности перестал быть загадкой, Расширенная модель мотивации В 70-е гг. исследования мотивации достижения привели к столь сильной дифференциации трех основных факторов мотивационного процесса, а именно личностного фактора (мотива) и двух ситуационных факторов (субъективной вероятно- сти успеха и привлекательности), что стал вызывать удивление сам вопрос о том, какие вообще результаты можно получить при помощи столь общих конструктов (см. главу 8). Для начала расмотрим мотив как переменную, отражающую индивидуальные различия в сравнительной значимости побуждений (привлекательности). Сначала мотив достижения был разделен на две Мотивационные тенденции — стремления к успеху и избегания'неудачи. В свою очередь, мотив избегания неудачи оказался неоднородным и был разделен на боязнь неудачи, основывающуюся на представлении о своих недостаточных способностях, и тревожность, связанную со страхом перед социальными последствиями (Schmalt, 1976a). Далее, существуют отдельные параметры личности, определяющие особенности Мотивационной системы индивида, помимо его типологической отнесенности к тому или иному классу. Таковы личностные стандарты (Kuhl, 1978b), устойчивая предубежденность атрибуции, протяженность временной перспективы, соотносительно-нормативная ориентация, сила конкурирующих мотивов и т. д. Хотя все эти параметры определенным образом ковариируют с глобальными классами мотивов, все же возникает вопрос: не могут ли они, если измерять и учитывать их по отдельности, заменить глобальный конструкт «мотив» и объяснить по сравнению с ним большую часть вариативности поведения? При этом, конечно, предполагается что каждый из этих параметров удастся адекватно измерить. Что касается переменной «привлекательность», то не следует связывать ее исключительно с субъективной вероятностью успеха. Последствия действия не сводятся к самооценке. Существуют и другие типы привлекательности, эндогенные и экзогенные, побуждающие к деятельности достижения, такие как цели более высокого порядка, оценка со стороны и внешние побочные эффекты. В качестве индивидуальной оценки ситуации с точки зрения возможных последствий действия переменная «привлекательность» представляет собой результат взаимодействия личностных и ситуационных факторов. Индивидуальные различия в предвосхищаемой привлекательности объективно одинаковой ситуации должны, очевидно, в первую очередь дополнить существующую классификацию мотивов. Наконец, следует кое-чем дополнить отражающую специфичность ситуации субъективную вероятность успеха. Немаловажное значение наряду с этой вероятностью имеет воспринимаемая инструментальность результата действия для различных его последствий. Воспринимаемая природа задания, его Требования, относительные нормы оценки результата, определяемые структурой задания, причины успеха и неудачи — все это необходимо учитывать. В частности, для самооценки небезразлично, кажется ли задание чересчур легким или чересчур сложным, а результат его — зависящим от способностей, от старания или же от случайности. Разумеется, в отношении всех этих ситуационных переменных следует всегда помнить, что они не являются «чисто» ситуационными, но зависят также от индивидуальных особенностей личности. Поскольку речь постоянно идет об индивидуальном восприятии тех или иных особенностей ситуации, индивидуальные предубеждения легко могут привести к различного рода акцентировкам и искажениям. Строгое отграничение факторов ситуации от факторов личности, как и вопрос о том, какой из них является решающим детерминантом поведения, представляет собой чрезмерное упрощение или даже вовсе некорректную постановку проблемы (см.: Olweus, 1976). Автор этой книги (Heckhausen, 1977a, b) разработал расширенную модель мотивации, включающую большинство изолированных ранее параметров мотивации. Эта модель, отказываясь от глобальной переменной «мотив» в пользу актуально действенных переменных мотивации, не отвергает, однако, потенциальную необходимость конструкта «мотив» для объяснения индивидуальных различий в действиях, осуществляемых в одинаковых ситуациях. Напротив, вопрос о степени связи каждого параметра мотивации с мотивом, т. е. о зависимости не только от ситуации, но и от личности, остается открытым и подлежащим решению. Таким образом, речь идет о подходе, обратном по отношению к предшествующей стратегии объяснения. Вместо исходного движения от глобального, выражающего индивидуальные различия понятия «мотив» (скажем, «мотив достижения») к последовательно добавляемым ситуационным детерминантам, движение начинается с противоположного конца, от множества различимых между собой и зависящих от ситуации детерминантов к выделению в каждом из них компонента, связанного с межиндивидуальными различиями, что в конечном счете позволяет выкристаллизоваться новому, многомерному и расчлененному понятию «мотив». Остается ждать, насколько плодотворным окажется движение в этом направлении и к чему приведут соответствующие усилия. Во всяком случае, теория мотивации достигла к настоящему времени такой стадии развития, что глобальный конструкт «мотив» постепенно приобретает характер какой-то доисторической окаменелости. Расширенная модель мотивации предназначается для объяснения целенаправленных действий, поэтому она не ограничена каким-то конкретным набором целей, например целями деятельности достижения (о применении ее к другим областям мотивации см.: Heckhausen, 1977). В этой рациональной модели восприняты и развиваются идеи многих подходов: модели «ожидаемой ценности», теорий инстру-ментальности, мотивации достижения и каузальной атрибуции. Сюда следует также отнести выявленный Боллсом (Bolles, 1972) «психологический силлогизм», т. е. различение ожиданий ситуация—результат (5—5*) и действие—результат (R— 5*. где 5* означает обладающий привлекательностью результат), из которого в форме логического умозаключения выводится предпочитаемое действие. Расширенная модель строится на основе схемы «ожидаемой ценности». Произведение ожидания на ценность, для обозначения которого пока еще не был введен какой-либо простой термин, получает в этой модели название «валентность». В отличие от предшествующих теорий «ожидаемой ценности» различаются три вида валентности, вступающих в определенные отношения друг с другом: ситуации, действия и результата. Мотивационный процесс начинается с оценки того, к какому результату приведет данная ситуация (которая наступила сама по себе или была создана), если субъект своим действием не вмешается в нее (валентность ситуации), затем в определении своего возможного действия, ведущего к результату, который влечет за собой желательные последствия или предотвращает нежелательные (валентность действия). Валентности ситуации и действия в виде переменной «ценность» включают в себя валентность результата, т. е. сумму всех взвешенных с учетом их инструментальности значений привлекательности последствии, которые предположительно повлечет за собой ситуация или действие. Рассматриваемая модель структурирована в соответствии с четырьмя событийными стадиями процесса мотивации: ситуация, действие, результат и последствия (см. рис. 15.3). Своеобразным центром этой модели является результат действия. Сам по себе он не обладает какой-либо привлекательностью, но она придается ему привлекательностью последствий, которые этот результат влечет за собой. Такое разделение результата и последствий представляется нам оправданным по четырем причинам. Во-первых<субъект может непосредственно вызвать лишь результаты действия, но не их последствия. Результат действия может сделать возможным или очень вероятным наступление определенного последствия. Иными словами, связь между возможным результатом действия и его последствиями следует обдумать заранее, поскольку она определяется внешними причинами. Во-вторых, результат действия имеет, как правило, не одно, а несколько последствий, некоторые из которых могут быть незапланированными или даже неожиданными. В-третьих, один и тот же результат может иметь для разных людей различные или по-разному оцениваемые последствия в зависимости от различия всевозможных личностных переменных. В-четвертых, разные последствия могут быть внутренне или только внешне связаны с результатом действия (т. е. однородны или разнородны по отношению к нему). ___ ожидание С -> Р Рис. 15.3. Четыре типа ожиданий, относящиеся к различным стадиям мотивационного процесса (Heckhausen, 1977a, S. 287) Ожидания Наиболее очевидной структура модели становится при различении четырех видов ожидания (см. рис. 15.3). Ожидание «ситуация—результат» (С > Р) означает степень субъективной вероятности того, что данное положение вещей приведет в будущем к состоянию результата без содействия со стороны субъекта. Оно отражает основную условную вероятность наступления будущего события. Любой человек обладает немалым опытом в отношении этих вероятностей (вместе со значениями привлекательности результата, а также валентностей ситуации); на этом опыте и основана всякая оценка ситуации (см.: Mischel, 1973). До настоящего времени исследователи либо пренебрегали этим типом ожиданий, либо смешивали его с ожиданиями «действие—результат* (Д > Р), на которые до сих пор обращалось основное внимание. Они означают меру субъективной вероятности того, что ситуация посредством действий субъекта может быть преобразована желательным образом. К следующему типу относятся ожидания «действие-в-ситуации—результат» (Д - С > Р). Они означают субъективную вероятность того, что внешние изменчивые обстоятельства повысят или понизят исходное ожидание «действие—результат» и приведут, таким образом, к результирующему ожиданию «действие—результат». Наконец, ожидание «результат—последствие» (Р > П) означает степень инстру-ментальности результата для наступления последствия, обладающего определенной привлекательностью. В соответствии с теорией инструментальное™ это ожидание будет выражаться не как вероятность, а как инструментальность, которая может варьироваться от +1 до -1. В отличие от ожидания «действие—результат» ожидание «результат—последствие» характеризуется тем, что субъект не может своими действиями влиять на него, по крайней мере непосредственно. Каждый из четырех типов ожидания основывается на особой каузальной атрибуции результата. Ожидания «ситуация—результат» и «действие-в-еитуации — результат» базируются на убеждении в немалой значимости внешних причинных факторов, причем в случае деятельности достижения речь может идти о внешних факторах, таких как помощь со стороны или препятствия, чинимые другими людьми, случайность и т. п., но не о сложности задания. В ожидании «действие—результат» учитываются внутренние причинные факторы типа способностей и усилий, причем но отношению к сложности задания, с которым человек может справиться с помощью своих способностей и усилий. Поскольку фактор «усилие» не только изменчив, но и управляем со стороны субъекта, последний, планируя увеличение или уменьшение затрат усилий, может сам повышать или понижать ожидание «действие—результат» в случае зависящих от старания заданий. В основе этого действия лежит, очевидно, «расчет усилий», устанавливающий соответствие между способностями субъекта и степенью сложности задания, с которой предстоит справиться (Kukla, 1972a; Meyer, 1973a, 1984a, b). Изменения ожидания «действие—результат» после успеха и неудачи зависят, как было показано в главе 14, от относительной значимости стабильных причинных факторов по сравнению с изменчивыми. Наконец, что касается ожидания «результат—последствие», то причинные факторы, устанавливающие отношение инструментальности, до сих пор плохо исследованы. Решающим фактором здесь, несомненно, является то, о каких именно последствиях идет речь. Так, инструментальность результата для достижения эндогенной сверхцели должна определяться «природой» той сверхцели, к которой стремится субъект. Оценка со стороны и внешние побочные последствия (такие, как аттестация, звания, вознаграждения) внешне опосредуются, причем отчасти в специально для этого созданных инстанциях и на основе твердых правил. Впрочем, здесь также следует учитывать влияние таких элементов, как предпочтение или причинение ущерба. В теоретических построениях мотивации достижения каузальная атрибуция пока что играет определенную роль лишь при анализе инструментальности результата действия для самооценки. Наибольшей инструменталь-ностью для самооценочных эмоций обладают задания, представляющиеся субъекту не слишком легкими и не слишком трудными, т. е. средними по сложности, поскольку успех и неудача могут в этом случае в максимальной степени приписываться собственным способностям и старанию, а не чрезмерно высокой или низкой сложности задания и факторам типа везения и невезения (см. главу 14). В этой средней области сложности выдающиеся и недостаточные способности, большее или меньшее старание сильнее всего влияют на достижение цели. Поэтому зависимость между инструментальностью для самооценки и сложностью можно описать как кривую, имеющую вид перевернутой буквы U и принимающую нулевое значение, когда ожидание «действие—результат» (вероятность успеха) равно 0,00 и 1,00, и значение +1, когда это ожидание равно 0,50. , Привлекательность Последствия результата действия обладают той или иной степенью привлекательности. Лишь с появлением теории инструментальности исследователи занялись разработкой более четкой дифференциации последствий и их привлекательности, поскольку в своей совокупности они определяют валентность результата. Для своей расширенной модели автор этой книги (Heckhausen, 1977a) воспользовался весьма простой классификацией различных видов последствий: самооценка, приближение к сверхцели, оценка со стороны и побочные эффекты, Как мы убедились в главе 5, для значений привлекательности самооценочных последствий в случае успеха постулировалась и в какой-то мере была подтверждена монотонная обратная (Lewin, Dembo, Festinger, Sears, 1944) или обратно пропорциональная (Atkinson et al., 1957; модель выбора риска) зависимость от ожидания «действие—результат» (для привлекательности самооценки в случае неудачи зависимость оказывается, соответственно не обратной, а прямой). Индивидуальные различия мотивов, согласно традиционному подходу к исследованию мотивации достижения, находят свое непосредственное выражение в дифференцированном взвешивании самооценочной привлекательности успеха и неудачи. Как мы видели в главе 8 (см. также: Halisch, Heckhausen, 1988; Litwin, 1966; Karabenick, 1972; Schneider, 1973), зависимость сравнительной значимости успеха и неудачи от мотива до сих пор не была убедительно обоснована. Однако во всех этих исследованиях измерение привлекательности не ограничивалось лишь привлекательностью самооценки. Это ограничение было соблюдено автором данной книги (Hc-ckhausen, 1978), который обнаружил, что ориентированные на неудачу испытуемые в случае успеха оценивают себя не менее позитивно, чем ориентированные на успех, но после равноценной по величине неудачи они оценивают себя более негативно; причем различие в самооценке не может быть сведено к связанным с мотивом различиям в атрибуции неудачи. Купер (Cooper, 1983) обнаружил зависимость побудительности от мотива в случае успеха, но не в случае неудачи (что может быть вызвано недостаточно валидным измерением мотива неудачи). Результат действия, как правило, важен не сам по себе, а постольку поскольку он приближает какую-либо обладающую высокой привлекательностью сверхцель. Такое приближение представляет собой последствие, привлекательность которого определяется соответствующей сверхцелью. В этой связи следует упомянуть уже обсуждавшиеся нами исследования по мотивирующему влиянию ориентации на будущее в связной цепи действий (Raynor, 1974a) и искусственно индуцированной постановке более высокой цели (Mierke, 1955). Но и здесь привлекательность сверхцели специально не выделялась и отдельно не рассматривалась. Привлекательность сторонней оценки при преобладании информативного аспекта также может быть внутренней (Deci, 1975) и совпадать с привлекательностью самооценки в той мере, в какой субъект приписывает оценивающему те же личностные стандарты, относительные нормы и каузальные атрибуции, которые применяются им самим по отношению к результату своего действия. Но, как правило, оценка со стороны дополнительно актуализирует и внешнюю привлекательность, например желание понравиться экспериментатору или заслужить его уважение своими умениями. С повышением или понижением собственной ценности в глазах другого человека после возможного успеха или неудачи связана определенная мотивирующая привлекательность. Последующий анализ предубежденности атрибуции помогает установить, когда субъект относит успех за свой счет в большей степени, чем чувствует себя ответственным за неудачу (см. главу 14, а также: Miller, 1975; Snyder, Stephan, Rosenfield, 1976; Bradley, 1978). Особенно чувствительны к внешней привлекательности сторонних оценок ориентированные на неудачу индивиды. Если их мотив аффилиации высок и характеризуется надеждой на нее, то в присутствии экспериментатора они предпочитают ставить перед собой сверхвысокие цели; если же их мотив аффилиации слаб или характеризуется «страхом отвержения», то демонстрируемый ими уровень притязаний оказывается низким (Jopt, 1974; Schneider, Meise, 1973). Другими примерами могут служить уже рассмотренные нами при обсуждении эффективности действий достижения (глава 8) «разнородные» по своей тематике исследования привлекательности, включающие в качестве одного из компонентов элемент соревнования (см.: Atkinson, 1974b; Homer, 1974a). Привлекательность сторонней оценки, несомненно, во многих областях пересекается с привлекательностью побочных последствий результата действия. Удачным примером этого является исследование Френча по актуализации мотивов достижения и аффилиации (French, 1958b). В частности, сила мотивации, определяемая по достигнутым результатам, оказалась максимальной у испытуемых с высоким мотивом аффилиации в том случае, когда они работали не для себя, а для группы и экспериментатор в ходе выполнения задания давал обратную связь о хорошем сотрудничестве. Другим примером могут служить данные о воздействии привлекательности внешних побочных последствий, противоречащей обусловленной сложностью задания привлекательности самооценки (Heckhausen, 1968). Испытуемые при участии в якобы важном тесте могли выбирать для решения любое сложное задание, но получали одинаковое количество очков. В случае такого последствия результата чаще всего выбирались наиболее легкие задания, однако у ориентированных на неудачу испытуемых линейная функция предпочтений была гораздо более крутой, чем у ориентированных на успех. Таким образом, первые оказались более подтверждены воздействию внешнего недифференцированного вознаграждения, противоречащего внутренней привлекательности самооценки. Поиск по сайту: |
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.01 сек.) |