Первоначальная постановка вопроса и модели исследования атрибуции

Работа Хайдера (Heider, 1958) положила начало бурному росту исследований по теории атрибуции. Правда, для этого потребовался почти 10-летний инкубацион­ный период. При простом подсчете количества статей, содержащих в названии слово «атрибуция» или родственные понятия, только в одном журнале «Journal of Personality and Social Psychology», обнаруживается, что за 1966-1967 гг. была опуб­ликована одна такая статья, за 1970-1971 гг. — 12, за 1975-1976 гг. —55, а за 1986-1987 гг. снова лишь 20. Эта ситуация напоминает всплеск интереса к исследовани­ям диссонанса в начале 1960-х гг. (см.: Harvey, Weary, 1984; Kelley, Michela, 1980).

Основной вопрос теории атрибуции — объяснение людьми явлений реального мира. После книги Хайдера, возбудившей интерес к этой проблеме, исследования в основном основывались на моделях процессов использования информации для объяснения деятельности человека, планирующего исследование. Помимо основных идей Хайдера, к этой сфере относятся теория соответственного вывода (J^ones- Davis, 1965), ковариационная модель (Kelley, 1967) и каузальные схемы (Kelley, 1972).

Во всех перечисленных моделях выделяются три характеристики:.!) содержа­ние используемой информации, 2) категории выбираемых причин, 3) правила со­отнесения информации с причиной. Модели построены в высшей степени рацио­нально. Их логика проста и, как сразу же выяснилось при их экспериментальной проверке, соответствует общему ходу рассуждений всех испытуемых (за исключе­нием маленьких детей). В сущности, все модели связаны с одной проблемой: вы­бором между способами объяснения поведения с первого и второго взглядов (и толь­ко в последней модели — с третьего) (Kelley, 1973). Иными словами, основной во­прос состоит в том, определяются ли основания действия или причины его исхода, главным образом, особенностями действующего субъекта или предмета, на кото­рый направлено действие. В других теоретических подходах, как, например, в об­суждавшемся в главе 1 подходе Джоунса и Нисбетта (Jones, Nisbett, 1971), в рам­ках которого рассматриваются различия в использовании одной и той же инфор­мации действующим субъектом и наблюдателем, а также учитывается ориентация на специальные и более общие вопросы, каузальная атрибуция в большей степени связывается или с контекстом конкретной деятельности, или с развитием представ­лений о ее процессуальной структуре (см.: Deci, 1975).

«Наивный анализ деятельности» Хайдера

Хайдер (Heider, 1958) исходит из общего уравнения поведения Левина, в кото­ром поведение (V) представлено в виде функциональной зависимости от лично­сти (Р) и соответствующего окружения (t/): V=f(P_tU). Хайдер выделяет в личности и в окружении (или, как он говорит, в «эффективных возможностях личности» и «эффективных возможностях окружения») два компонента. Эффективные воз­можности личности слагаются из старания (можно бы употребить термин «моти­вация») и из способностей (обозначаемых Хайдером более широким понятием «power» — «возможности»). Старание, в свою очередь, также слагается из двух ком­понентов, связанных между собой мультипликативно, а именно из намерений че­ловека (интенция) и из интенсивности, с которой он добивается их осуществления (настойчивость). Следовательно, старание есть произведение интенции и настойчи­вости. Каждого из этих компонентов в отдельности недостаточно: интенция должна быть дополнена некоторой настойчивостью, а настойчивость нуждается в интенции, чтобы действие вообще могло осуществиться. Если старание (интенция х усилие) является переменным компонентом возможностей личности, то способность — ее константный компонент. В окружении основную (константную) величину состав­ляет трудность, которую необходимо преодолеть на пути к цели. Иногда на преодо­ление трудности может позитивно или негативно влиять случай (в смысле везения или невезения).

Важно, что компоненты личности и окружения, т. е. способность и трудность, вычитаясь одно из другого, определяют умение личности: умение =/(способность минус трудность). Этим исчерпываются все переменные, относящиеся к исполь­зованию информации в модели Хайдера. Часть из них связана с понятиями более высокого уровня: произведение интенции и настойчивости — с понятием «стара­ния» (мотивация), а разность между способностью и трудностью — с понятием «умения». И наконец, общее отношение старания и умения определяет действие и его последствия. На рис. 13.1 приведена схема анализа действия. Верхний уровень соответствует информации о компонентах личности и окружения, средний — вза­имосвязям используемых понятий, и нижний — результирующему действию и его последствиям.

Рис. 13.1. Схема анализа действия по Хайдеру

В связи с этим сразу возникают два вопроса: для чего нужен анализ действия и какие категории причин следует различать? Мы уже отмечали, что в этом случае речь идет о том, какому объяснению поведения отдается предпочтение — с перво­го или со второго взгляда. Например, следует ли объяснять действие и его послед­ствия силами личности или окружения либо, как это делает Хайдер, различать личностную (намеренное осуществление чего-либо) и неличностную каузаль­ность. Эта, казалось бы, простая альтернатива приобретает особое значение, когда наблюдателю важно (как в ситуациях межличностного восприятия) сделать буду­щие события более предсказуемыми и тем самым более контролируемыми. Если, например, наблюдатель приходит к заключению, что развертывающаяся на его глазах деятельность определяется личностной каузальностью, т. е. интенциями и диспозициями действующего субъекта, то он может прогнозировать сходное пове­дение этого субъекта во множестве других аналогичных ситуаций. Локализация причин в личности дает наблюдателю больший выигрыш в информации, чем вы­вод о том, что поведение определяется не самим действующим субъектом, а специ­фической ситуацией (неличностная каузальность). Ведь в первом случае наблю­датель может предсказать поведение для целого класса ситуаций, а во втором — только для одной конкретной ситуации. Таким образом, если человек имеет осно­вания приписать другому человеку определенные личностные диспозиции, в осо­бенности мотивы, то поведение другого становится для него значительно более предсказуемым.

Таким образом, мы подошли к третьему вопросу: по каким принципам на осно­ве информации об отдельных компонентах хайдеровской модели действия дела­ется вывод о личностной или неличностной каузальности? Сам Хайдер на этот вопрос всегда отвечал неопределенно, в большинстве случаев ограничиваясь при­ведением примеров из жизни. Модели, разработанные Джоунсом и Дэвисом (Jones, Davis, 1965), а также Келли (Kelley, 1967), должны были по замыслу их авторов восполнить этот пробел своей формализированной системой правил.

Решающим в приписывании действию личностной каузальности является, прежде всего, признание за действующим субъектом определенной интенции. Что­бы это произошло, необходимо проверить, не вовлечен ли субъект в более широ­кие события, не являются ли рассматриваемое действие или следствия из него по­бочным результатом интенции более высокого уровня и, наконец, действительно ли осуществляется данная интенция. При такой проверке важную роль играют сведения об усилиях и возможностях субъекта. Заключение о наличии определен­ной интенции, если за основу берется понятие «старание», может быть сделано только при фиксации соответствующего усилия. Интенции, о которых нельзя ска­зать, как и что необходимо сделать для их реализации, нельзя рассматривать в ка­честве необходимого условия личностной каузальности. Существенное значение имеет также информация о соответствии способностей и трудностей, т. е. инфор­мация о том, считает ли действующий субъект свои умения достаточными для до­стижения цели действия.

Вслед за Брунсвиком (Brunswik, 1952,1956), Хайдер настаивает на значимости наблюдаемой эквифинальности поведения человека для раскрытия интенций, в которых проявляются личностные Мотивационные диспозиции. О наличии экви-

финальности действий по отношению к мотиву можно говорить, если индивид в разных ситуационных условиях выбирает такие способы действия, каждый из ко­торых ведет к одной и той же цели. Этот подход к выявлению интенций и мотивов был разработан и формализован Джоунсом и Дэвисом в модели соответственного вывода G^ones- Davis, 1965).

Такой фактор окружения, как «трудность», ограничивает анализ действия од­ной деятельностью достижения, как показано на рис. 13.1. Хайдер, однако, не огра­ничивается этим типом деятельности, поскольку возможности окружения могут быть связаны с привлекательностью определенного объекта. Об этом свидетель­ствует выдержка из работы Хайдера «Атрибуция желаний и радости». Эта выдер­жка также дает представление о специфике его подхода и указывает на важность индивидуальных различий, которые необходимо учитывать при решении вопроса о личностной или неличностной каузальности.

«Мы начнем с основного правила осуществления атрибуции: следствие порождает­ся данными условиями, если их наличие ведет к появлению следствия, а их отсут­ствие — к отсутствию следствия. Этот принцип, согласно Миллю, лежит в основе опытных методов исследования...

Посмотрим, как работает этот принцип в случае атрибуции радости относительно конкретного объекта (ситуации). Если я всякий раз, имея дело с данным объектом, испытываю радость и переживаю нечто иное (например, тоску, раздражение или без­различие) при его отсутствии, то я считаю данный объект обусловливающим мою радость. Следствие — охватывающее меня чувство радости — рассматривается как изменяющееся в зависимости от наличия или отсутствия данного объекта...

Рассмотрим теперь действие этого же принципа при атрибуции радости относитель­но испытывающего ее человека. Если объект иногда доставляет мне радость, а ино­гда нет, тогда следствие обусловлено чем-то во мне самом, а не внешним объектом. Неважно, могу я определить или нет, в чем дело, но я знаю, что данное следствие обусловлено меняющимся субъективным состоянием. Такие состояния, как настро­ение, голод и т. д., часто могут рассматриваться как условия, определяющие данное следствие, несмотря на временный характер таких состояний. Поскольку при этом виде причинного объяснения источник радости усматривается в преходящем явле­нии, то при таком объяснении привлекаются в какой-то мере недиспозишюнальные свойства личности...

Чтобы радость можно было приписать личностной диспозиции, необходимы допол­нительные сведения о реакциях других людей. Говоря конкретно, если я вижу, что объект доставляет радость ие всем людям, то могу приписать следствия индивиду­альным различиям... Иными словами, следствия, в данном случае радость, зависят от человека: один испытывает радость, а другой — нет. Иногда в связи с этим говорят о различных вкусах. Важна лишь констатация того, что наличие или отсутствие ра­дости коррелирует с наличием или отсутствием не объекта, а, скорее, с различиями между людьми. В зависимости от человека один и тот же объект может вызывать радость, а может и не вызывать» (Heidcr, 1958, р. 181, 182).

Межиндивидуальное совпадение эффектов служит, таким образом, важнейшим показателем локализации причины. Если оно имеет место, то причиной эффекта является конкретный объект (внеличностная каузальность); следовательно, мож­но говорить об объяснении поведения со второго взгляда. Келли (Kelley, 1967)

сделал этот критерий (согласованность) основным параметром своей ковариаци­онной модели, формализующей локализацию причины в субъекте или окружении. Его модель и модель Джоунса и Дэвиса работают по принципу разделения труда в том смысле, что они ориентированы на противоположные моменты локализации причины; в модели Джоунса и Дэвиса внимание концентрируется на объяснении поведения с первого взгляда (личность), а в модели Келли — со второго (ситуация). По-видимому, еще более'важным является другое различие. Джоунс и Дэвис занимаются исключительно атрибуцией мотивации, т. е. не причинами результа­тов действий, а основаниями, по которым эти действия предпринимаются. К таким основаниям относятся не только более или менее постоянные диспозиции (на­пример, мотивы «личностные причины» при описании индивидуальных разли­чий), но и временные интенции. Келли, напротив, уделяет меньше внимания осно­ваниям (интенциям) действий субъекта, чем причинам суждений, событий или иных результатов деятельности; его интересует распределение значимости причин между постоянными свойствами личности и миром предметов (а также временны­ми ситуационными особенностями). Модель Келли включает и объяснение моти­вации, если причина действия приписывается некоторой постоянной диспозиции действующего индивида. Перейдем к рассмотрению этих моделей.

Поиск по сайту: