Объяснительная ценность динамической модели действия

До сих пор динамическая модель действия практически не становилась предметом эмпирических исследований. Это неудивительно, если учесть многообразие вво­димых ею гипотетических величин и допущений, определяющих эти величины и их взаимосвязи. Хотя эта модель и вобрала в себя множество теоретических поло­жений и фактических данных по психологии мотивации и вводимые ею величины вполне правдоподобны, тем не менее из-за сложности постулируемых взаимосвя­зей они требуют разносторонней проверки. Этому мешает существующее до сих пор пренебрежение безусловно трудной операционализацией и измерением раз­личных гипотетических параметров. Моделирование на ЭВМ гипотетических слу­чаев в конечном счете также не может заменить эмпирической проверки, какими бы интересными ни были результаты, выдаваемые компьютером при вводе в него планомерно варьируемых исходных величин.

Однако машинное моделирование может иметь определенную значимость при проверке, скажем, необходимости известных предпосылок для наступления опре­деленных результатов. Примером этого является проверка утверждения Энтвис-ла (Entwisle, 1972) о том, что основывающиеся на ТАТ методики измерения моти­ва достижения не могут быть валидными, поскольку получаемые значения для рассказов по отдельным картинкам не обладают какой-либо внутренней согласо­ванностью. Аткинсон, Бонгорт и Прайс (Atkinson, Bongort, Price, 1977) ввели в программу модели динамики действия различные значения силы мотива и степе­ни актуализации, создаваемой последовательностями картинок ТАТ для опреде­ления времени, затрачиваемого в случае описания каждой картинки и в целом на получение продукции воображения, тематика которой относится к достижению. Полученные данные показали, что затрачиваемое в целом время (как индикатор уровня мотива) точно соответствует вводимым различиям мотивов, хотя по отно­шению к отдельным картинкам такой согласованности не наблюдалось.

В настоящее время динамическая модель действия имеет в основном эвристи­ческое значение, объединяя различные теоретические подходы. Примером этого может служить приравнивание мотива к «семейству» функционально эквивалент­ных тенденций к действию или к недействию, внутри которого могут происходить замещение и оттеснение. Такого рода представление открывает широкое поле для эмпирических исследований зоны распространения (экстенсивности) какого-либо мотива и его границ с другими мотивами. Впрочем, в этой модели в качестве опре­делений, соотносящих друг с другом ее переменные, без проверки принимается ряд сомнительных положений наподобие представления о боязни неудачи как чисто тормозящей силе (Г).

Как и все детерминистские модели, модель динамики действия не позволяет решить проблему спонтанности деятельности. Кроме того, она предполагает, что человек постоянно активно действует и никогда не бывает пассивным. Впрочем, по сравнению со стимульно-реактивными моделями типа S—O—R (Word worth, 1918) она представляет собой определенный шаг вперед, поскольку в ней хотя и не • упраздняется, но все же значительно ограничивается детерминированность дей­ствия стимулом. Согласно этой модели, в неизменной ситуации может происхо­дить смена одного действия другим и возобновление прежнего действия. Однако односторонность динамической модели в ее нынешнем виде определяется тем, что в отличие от других современных моделей мотивации в ней нет места для когни­тивных образований. Как только под влиянием стимуляции, исходящей'от сложив­шейся ситуации, приводятся в движение побуждающие и тормозящие силы, даль­нейшие процессы развертываются вслепую и индивид лишь обнаруживает себя осуществляющим то или иное действие. Какого-либо промежуточного когнитив­ного контроля, релевантных Я или просто самооценочных когнитивных образова­ний, оказывающих Мотивационной воздействие, этой моделью не предусматрива­ется. «

Аткинсон и Берч (Atkinson, Birch, 1970, p. 333-334) осознавали эту проблему. В первоначальном варианте своей модели они трактовали когнитивные образования исключительно как процессы, проходящие параллельно динамике действия. Когни­тивные образования не несли никакой каузальной функции, им отводилась лишь диагностическая функция, сигнализирующая о процессах динамики действия в соб­ственном смысле слова. Первым шагом к модификации этой позиции стало прида­ние когнитивным образованиям определенного значения. Об этом свидетельствова­ло указание на то, что исходные величины модели определяются когнитивной пе­реработкой таких особенностей наличной ситуации, как привлекательность и вероятность успеха (в соответствии с моделью выбора риска) (Atkinson, Birch, 1974). На следующей стадии (Birch, Atkinson, Bongort, 1974) эти авторы пошли еще даль­ше, признав самостоятельную роль когнитивных образований внутри динамики дей­ствия. Таким образом, они утверждали, что активировать побуждающие и тормозя­щие силы или усиливать их могут не только ключевые стимулы окружения, но и не зависящие от наличной ситуации мысли и представления. Следующий шаг должен состоять в признании когнитивной опосредованности всех тенденций к действию. Авторы не исключают такой возможности (хотя в их модели она не может найти себе должного места), однако они не видят принципов, на основе которых эта возмож­ность могла бы быть реализована.

Впрочем, в когнитивных моделях мотивации уже сформулированы принципы, позволяющие в отличие от нерефлексивной динамической модели действия свя­зать действие человека с рефлексией; это принципы типа личностного стандарта, получения выводов на основе каузальных схем и, прежде всего, самооценки. Пер­вую попытку объединения динамической модели с когнитивными теоретически­ми подходами предпринял Куль (Kuhl, 1976). В частности, согласно его варианту, позитивная самооценка в случае успеха ведет к возрастанию консуматорной силы (О и силы сопротивления (R), а соответствующие тенденции к действию (Г) и к недействию (N) в данной ситуации уменьшаются.

Эмпирическая проверка модели

В качестве примера проверки этой модели мы рассмотрим исследование Блэнкен-ШИТГа (Blankenship, 1982). Оно посвящено вопросу о том, как два различных дей­ствия попеременно сменяют друг друга в ситуации, когда консуматорная ценность (с) одного из этих действий является либо высокой, либо низкой. Если она высо­ка, то это действие должно быстрее сменять альтернативную деятельность, чем в том случае, когда она низка. Действием с высокой или низкой консуматорной цен­ностью была деятельность достижения (компьютерная игра на точность движе­ний), в которой на тренировочной стадии испытуемые достигали либо 70%-го, либо 30%-го уровня успеха. Согласно рассматриваемой модели, при более высоком уров­не успешности консумматорная ценность с также должна быть более высокой, что должно побуждать испытуемого перейти к альтернативной деятельности через более короткое время. Альтернативная деятельность состояла в оценке коротких шуток по степени их остроумности. В основном опыте испытуемые начинали с выполнения этого альтернативного задания и могли в любой момент вернуться к достиженческому заданию, с которым они уже ознакомились в тренировочном опыте в его легком или сложном варианте.

Рис, 15.6. Моделирование на компьютере начальной длительности работы над достиженческим заданием (Ц как функция низкой а) и высокой 6) вероятности успеха. T_L- тенденция к продолжению работы над

достиженческим заданием; Т_А ~ тенденция к возвращению к альтернативному заданию;

с - консуматорная ценность способности к достижению, на которую умножается тенденция к действию Г

для получения консуматорной силы (по: Blankenship, 1982, S. 911)

На рис. 15.6 показано, каких результатов следует ожидать, исходя из моделиро­вания этой ситуации на компьютере. Смена исходной альтернативной деятельно­сти (шутки) достиженческим заданием должна в обеих ситуациях происходить

через один и тот же промежуток времени, так как побудительная сила первоначаль­но должна быть одинаковой, поскольку обе субъективные вероятности успеха (0,30 и 0,70) отстоят одинаково далеко от максимальной (по модели выбора рис­ка) мотивирующей ценности (0,50). Разумеется, это относится лишь к ориентиро­ванным на успех индивидам, в силу чего в опыте принимали участие лишь ориен­тированные на успех испытуемые (nAch > TAQ). Затем по мере осуществления де­ятельности должен проявиться предсказанный эффект различий в консуматорной ценности. Так и произошло в действительности. Группа, получившая легкое зада­ние на ловкость, посвятила ему меньше времени и быстрее перешла к альтерна­тивной деятельности, чем группа, получившая трудное задание на ловкость. Это различие, по-видимому, нельзя объяснить исходно более сильной побудительной тенденцией трудного задания на ловкость, поскольку латентное время перехода к этому заданию было одинаковым при обеих степенях сложности. Q других по­пытках проверить эту модель рассказывается в работе Куля и Блэнкеншипа (КиЫ, Blankenship, 1979a, b).

Поиск по сайту: