И гражданского общества в конце XX - начале XXI вв

Как отмечают многие политологи, после Грамши и до 70-х гг. XX в. понятие гражданского находилось вне поля зрения специалистов, занимающимися общественными науками. Причины этого видятся в беспримерной экспансии государства в сферу частной жизни граждан.

Сущностным содержанием этого процесса было переосмысление понятия гражданских прав. Гражданство наполнялось социальным содержани­ем, превращаясь в юридически закрепленное право гражданина на получение некоей услуги — бесплатного образования, медицинской помощи, пенсии и т.д. — от государства.

Строительство «социального государства» широко развернулось после второй мировой войны. Особенно сильный импульс оно получило на рубеже 60-70-х гг., когда мир стал свидетелем мощного выброса энергии социального протеста: забастовочных кампаний, антивоенного движения, «молодежного бунта», формирования массовых «контркультурных» потоков и т.д. Именно началом 70-х гг. исследователи датируют момент полномасштабного развертывания «социального государства» (за критерий берется увеличение доли социальных затрат до 60% и более государственных расходов) в большинстве развитых стран.

Однако функционирование структур «социального государства» и связанный с ним рост масштабов перераспределения средств через бюджет повлекли за собой хорошо известные негативные последствия. Одним из них стал фискальный кри­зис, рост бюджетного дефицита. С другой стороны, расширилась зона иждивенче­ства, ослабли стимулы к напряженному труду, конкурентной борьбе, стала ухуд­шаться социодемографическая ситуация. На этой почве в 70-80-е гг. развернулось неоконсервативное контрнаступление, питавшееся идеями таких теоретиков либерализма, как Ф. Хайек, Л. Мизес, Р. Нозик и др., и получившее наиболее выразительное практическое воплощение в правитель­ственной деятельности таких государственных руководителей, как М. Тэтчер и Р. Рейган.

Именно с этой попыткой отразить экспансию этатизма под лозунгом «Больше рынка, меньше государства!» и связано «воскрешение» интереса к проблематике гражданского общества. Если в начале века гражданское общество сыграло роль щита для государства, которому угрожала революционная социальная стихия, то к концу столетия его мобилизация имела целью защитить свободу индивида от ставшей «чрезмерной» опеки государства: его компенсирующих акций и вообще всякого рода вмешательств, призванных гарантировать реальное равноправие менее зажиточной части граждан.

Другой причиной возрождения интереса к гражданскому обществу стало развитие диссидентского и неомарксистского движения в странах Латинской Америки и Южной и Центральной Европы, т.е. там, где ощущался острый дефицит демократии. Дискуссии на эту тему не просто обогащали теоретический арсенал борцов с авторитарными режимами, но и питали быстро набиравшие вес общественно-политические движения («Солидар­ность», «Хартия 77» и т.п.)

Итог указанных процессов, достигнутый к началу XXI в., неоднозначен. С одной стороны, государство не только консолидировало, но и расширило свои «завоевания» на «территории» гражданского общества (фактически сохранив струк­туры «социального государства» и дополнив их нормами и механизмами контроля над гражданами, например, ради противостояния терроризму). С другой — граждан­ское общество энергично вторгается в пределы государства, навязывая ему институционализацию совершенно новых ценностей и норм.

Нередко силу нормы приобретают инициативы заведомо миноритарных групп (акты, легитимизирующие права сексуальных меньшинств, некоторые формы девиантного поведения, неоправданные ограничения в быту и т.д.), приходится говорить о качественно новом переплетении и взаимобусловливании структурных и функциональных характеристик гражданского общества. Сохраняя внутреннюю диалектичность своих отношений, связка государство - гражданское общество, можно сказать, вышла на качественно новый уровень уже не симбиоза даже, а своего рода взаимного прорастания.

Этот новый интерес к проблематике гражданского общества и новые явления в общественной жизни дали начало ряду новых теоретических осмыслений гражданского общества.

Основы коммуникативного понимания гражданского общества были заложены немецким социологом и политологом Юргеном Хабермасом (р.1929). По его мнению, гражданское общество представляет собой сферу, где независимые владельцы собственности, разобщенные в своей конкурентной, эгоистической экономической деятельности, вышедшей далеко за пределы простого ведения хозяйства, оказываются способными (по крайней мере, в принципе) генерировать — через посредство рациональной и ничем не ограниченной коммуникации — коллективную волю. Но это еще и либеральная сфера — в том плане, что для обеспечения ее автономности требуется ряд свобод (свобода слова, печати, собраний и коммуникации), необходимых также и для предполагаемых ею параметров индивидуальной автономии «права, обеспечивающие неприкосновенность частной жизни»); эти свободы одновременно конституируют в рамках гражданского общества публичную и частную сферы и ограничивают вмешательство со стороны государственной власти. Эта новая публичная сфера является к тому же в принципе демократической: новая форма объединенной, деперсонифицированной, бюрократической публичной власти, т.е. современного государства, нуждается в сдерживании, надзоре и даже контроле, причем не только по принципу господства права, но и при участии второй политической публичной сферы (возникающей внутри общества и пронизывающей государство в форме парламентов). Тенденции современного государства к нивелированию и устранению всех корпоративных и сословных организаций, обладавших ранее своей долей в суверенитете, противостоит здесь появление иных, нормативных оснований, действие которых - разворачивающееся в рамках новых общественных институтов, начинающих проникать в собственно политическую область, - открыто взорам всех заинтересованных лиц.

Развитием взглядов Хабермаса стала теория гражданского общества была выдвинута американскими политологами Джин Коэн (р.1946) и Эндрю Арато (р.1944) в работе «Гражданское общество и политическая теория» (1992 г.). С их точки зрения, следует разграничивать политическое общество, гражданское общество и экономическое общество. К институционали­зированному гражданскому обществу они относят прежде всего различного рода ассоциации и объединения непартийного характера, или «группы интересов», например некоммерческие организации (НКО). Притом к гражданскому обществу, согласно их интерпретации, вообще принадле­жат лишь сугубо добровольные объединения и инициативы граждан, основной фор­мой активности которых является коллективное действие.

К политическому обществу Коэн и Арато относят прежде всего политические партии, с их принципиальными отличи­ями от ассоциаций и инициатив, которыми ограничена сфера гражданского общества. Такое отличие прежде всего в том, что, если партии являются политическими организациями в полном смысле этого слова, то группы интересов (в целом) и большинство самодеятельных ассоциаций фун­кционируют в качестве политических лишь в случае, когда они либо решают задачи чисто политического плана, либо вступают в то или иное взаимодействие с государ­ством, либо совмещают оба эти аспекта своей деятельности. Они имеют политиче­ское измерение, но, за исключением некоторых из них, чисто политическими не являются.

Другое принципиальное отличие заключается в том, что, если партии в качестве своей главной цели ставят борьбу за власть, то группы по интересам ограничиваются, как правило, давлением на власть и государство ради того, чтобы добиться тех или иных изменений или уступок с их стороны. И даже когда массовая активность движений и организаций вызывает кардинальные изменения в общественных отно­шениях и политической системе (как это было в странах Восточной Европы в конце 80-х — начале 90-х гг.), все равно именно партии оказывались носителями новой политической власти.

Наконец, третье важнейшее отличие партий, теснейшим образом связанное с только что упомянутым, — это их «двухэтажная» структура. Одна их часть функ­ционирует на уровне общества (т.н. массовые партии), а другая — на уровне госу­дарства (парламентские фракции и, если партия находится у власти — формируемое ею правительство).

Экономическое общество представлено разнообразными субъектами экономических отношений от крупных корпораций до индивидуальных предпринимателей. Разумеется, они заинтересованы в давлении на государство в целях принятия нужных им решений, но делают это не прямо а через структуры гражданского общества. Например, производители оружия в США противодействуют попыткам ограничить его продажу не сами, а через Национальную стрелковую ассоциацию, которая, однако, выражает интересы не только и не столько производителей оружия, сколько его владельцев. Активно работая с конгрессменами-республиканцам, а также консервативно настроенными демократами, НСА раз за разом блокирует рассмотрение любых ограничительных мер на федеральном уровне. При этом ассоциации гражданского общества вполне способны навязать экономическим акторам свои ценности, ограничив их деятельность (пример, по вопросам охраны окружающей среды или ограничения продажи табака и алкоголя).

Таким образом, гражданское общество играет коммуникативную функцию, в силу того, что она протекает там совершенно свободно без заметных институциональных ограничений, связывая воедино политическую и экономическую сферы общественной жизни. Антагонистическим отношение гражданского общества или его акторов к экономике или государству становится лишь тогда, когда эти последние не справляются с ролью посредников или когда институты экономического и политического общества начинают изолировать процессы принятия решений и тех, кто эти решения принимает, от воздействия со стороны социальных организаций, инициатив и публичного обсуждения.

Многие вопросы, связанные с теоретическим осмыслением гражданского общества, остаются спорными в современной политической науке. Однако представляется возможным выделить ряд характеристик этого феномена, по поводу которых среди политологов существует высокий уровень согласия:

- гражданское общество не сводится к экономической деятельности, а его участники необязательно являются частными собственниками, но существование частной собственности и рыночных отношений является его необходимой предпосылкой, поскольку независимые от государства структуры гражданского общества в состоянии обеспечить свою самостоятельность только за счет частных средств;

- гражданское общество состоит из добровольных ассоциаций, ключевую роль среди которых играют некоммерческие организации (научные и творческие общества, товарищества собственников жилья, религиозные общины, профессиональные союзы, органы местного самоуправления, фонды в поддержку разного рода начинаний, образовательные учреждения, клубы по интересам, экологические и правозащитные организации и т.п.);

- эти структуры гражданского общества взаимодействуют на сугубо добровольной и равноправной основе (принцип координации);

- формирование и деятельность этих добровольных ассоциаций возможно только при соблюдении принципа формального равенства, основных прав и свобод (слова, печати, собраний, совести, передвижения и выбора места жительства и трудовой деятельности и т.д.) и их гарантий (системы сдержек и противовесов во власти, свободных выборов, права на судебную защиту), которые обеспечивают беспрепятственную, практически неограниченную институциональными рамками коммуникацию;

- благодаря этому гражданское общество может выступать посредником между гражданами, субъектами экономической деятельности и властью, делая возможным влияние граждан на политику, и в то же время, защищая власть и положение элитных групп от использования радикальными силами массового недовольства в кризисные периоды;

- важнейшая функция гражданского общества заключается формировании политической культуры социума, его ценностей, политической социализации его граждан;

- государственная власть не может создать гражданское общество, но в состоянии способствовать или препятствовать его появлению; в первом случае она должна смириться с тем, что во многих вопросах придется уступать его давлению, во втором иметь в виду, что политическая система рискует утратить гибкость, что может привести, как минимум, к потере власти политической элитой или к краху государства, как максимум.

Поиск по сайту: