Глава 1. Утром от внутреннего накала я чуть не перегораю, как лампочка

"Бунт"

Утром от внутреннего накала я чуть не перегораю, как лампочка. Не знаю то ли радоваться или наоборот паниковать, но нужно скорее что-то выбрать, потому что к нам очень скоро в дверь постучатся с завтраком.

В необъявленной голодовке я так полагаю, завтрак будет той красной лентой, разрезав которую подследственные возьмут тюрьму под свой контроль, и разрезать ленточку не должен, а обязан наш предводитель, только Фонарь.

Вся камера затаила дыхание, никто не спит, в беззвучном напряжение ждем и наблюдаем, как Фонарь нервно отмеряет шагами расстояние от двери до окна противоположной стены. Хождение похоже на метание тигра в клетке, кажется, яростью он подсвечивает дорогую, красную рубаху, заправленную в серые брюки, делая ее неестественно алой. Вырядился он, как подобает настоящему генералу, ведущему свою маленькую армию на войну.

С момента, как проснулся, как маятник бродит туда-сюда, его напряжение захватывает и нас, такое ощущение, что вся тюрьма шагает вместе с ним. Под ритмичный отсчет шагов в тишине проходит минута за минутой.

Обычно в это время вся тюрьма только начинает просыпаться, гремят ложки, кружки, журчит по канализации вода, а сейчас тишина, вокруг нас разлился вакуум, как в космосе. Странно даже, я не ожидал такой собранности от зеков, они все притаились, как змеи в норках ожидая сигнала.

Я узнаю ее сразу же, точнее сказать слышу, это точно она!

В тишине неожиданный скрип тележки чуть ли не разрывает меня пополам. За дверью в коридоре ее катят с едой, разбитые в колесах подшипники в царящей тишине гремят, как колокола.

Мы все ждали ее, не могу знать, как у других, но у меня сердце разрывается от адреналина, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди.

Тележка останавливается, не успев побренчать и пяти секунд! По ту сторону двери нас тоже слышно, во все проникающею, не свойственной этим местам звенящую тишину невозможно не заметить.

Достаточно прислушавшись, провожатый охранник подгоняет нерешительного зека, привозившего каждый день нам провизию, слышно, как он кричит на него:

"Чо встал, как осел!? Шаропенься давай"

Меня страшит назревающее будущее, но в то же время любопытно!

Особенно интересно наблюдать за Фонарем, резкая смена с ожидания к готовности приступать к действию, на его внешнем виде практически не отражается, не знаю, как внутри. Если бы я оказался на его месте, то просто пришлось бы вызывать скорую помощь, не выдержало бы сердце, и никакого тюремного переворота вовек не произошло бы.

Фонарь, как робот, никакие человеческие недостатки не признает, все, что мы видим (все до единого сокамерники по-прежнему оставляют с ним свое внимание), как еще больше прежнего напрягаются его мышцы (красная рубашка, влитая в тело второй кожей, позволяет хорошо рассмотреть переливание мышц) и, как он, каким-то не человеческим, самоуверенным шагом подплывает к двери.

От него волнами исходит сила, не признающая ни страха, ни стыда и ничего вообще. Он сделает то, что задумал, сомнений быть не может!

Его уверенность в себе подавляет мой страх, чувствую - поддержу его во всем, пойду за ним куда угодно, бесконечно уважаю. Тянусь к той силе, которая расплескивается у него в обилии по краям, всегда мечтал быть таким отважным.

Хотелось бы посмотреть на двух с тележкой, они не представляют, что сейчас будет, да и никто не знает. Но, чтобы узнать им еще предстоит пройти камеру номер один, следующие в раздаче едем мы.

После долгих причитаний отчего же так тихо, как на кладбище, слышно охранник открывает окно кормушки первой двери. Передача пищи происходит, как обычно, угадывая мои догадки по поводу красной ленты и кто ее должен резать, зеки принимают тарелки без слов и возни.

"Вы чо сегодня, все блинов объелись? Чо за тишина!?" - расспрашивает охранник, кроме него некому - "То обезьянами орут, а сегодня на тебе молчат, чо та по любому, урки, тихарите!"

Заданные вопросы улетают в трубу, через стенку слышно, как охранник, оставленный не с чем, бесится - "Вы чо, козлы, задумали? Я вас спрашиваю!.. или с вами по-другому поговорить!?"

"Потерпи начальник, скоро все узнаешь!" - отвечают ему из камеры.

"Ах вы говнюки, так, ну подожди, сейчас выродки парашу развезем и я зайду к вам поболтать, не один!"

От собственного бессилия охранник с силой захлопывает окошко и, переполненный злобой, движется к нам.

Сорваться на нас у него не выходит, а ему так хочется выплеснуть негатив и рассказать, кто мы на самом деле.

"Чо тоже!.." - два слова успевают вылететь из его рта, дальше следуют гнусавые звуки - "А-а-а!"

Фонарь долго ждал и не упускает своего!

В открытое окошко двери, он лапой хищника резко бросает правую руку в бой и, поймав на той стороне, что нужно, резко тянет на себя. Улов столь впечатлителен, мне приходится напрягать глаза рассматривая получше!

Толстая харя охранника не лезет в окошко, Фонарь, специально хочет загнать его по самые уши в узкий прямоугольник. Зажав нос между указательным и средним пальцами, он выкручивает его по часовой стрелке, мучая, тянет его на себя. Стиснутый, он похож на продолговатую картошку и причем печеную, нос темнеет на глазах. Таких носов я еще не видел, обычно синяк появляется опосля, а тут он все чернее и чернее, кажется, еще немного и отпадет слива.

Я инстинктивно хватаюсь за собственный нос, невозможно смотреть на это без сопереживаний, я никогда не испытывал симпатии к нелюдям в погонах, но тут другое… считаю, что никто не имеет права издеваться над живым существом.

Лицо охранника от перенесенных им потрясений больше теперь походит на свинячье рыло, красное от натуги, оно наполовину уже торчит в окне, по щекам катятся слезы. От резкой боли орать он не может, из него выходят невнятные рыданья и стоны.

Уверен, он обязательно бы обхватил свободными руками кисть неприятеля, доставляющею ему столько боли, но руки там, за дверью скребут облупившеюся краску.

Фонарь успокаивается, когда в камеру входит одно ухо, основная часть лица уже здесь, ослабив хватку, он отпускает его рассмотреть получше.

Мне жаль его, с животными так не обращаются, как Фонарь с ним. Лицо распухло, по щекам текут ручьями слезы, кровавые сопли, про нос вообще лучше промолчать и это все торчит из двери напротив - жуть.

С улыбкой на устах, как художник картиной Фонарь любуется на охранника, что же такое он сотворил. Увиденное его радует, от удовольствия он потирает руки -

"Так с кем ты там хотел поговорить!?" - задать вопрос он наклоняется к нему, как можно ближе, так чтобы смотреть прямо в глаза.

"М-ы-ы, м-ы-ы!!!" - охранник не может остановить рыдание.

Мне бесконечно жаль его, такие фокусы в исполнении Фонаря нигде в мире не увидишь, а уж быть вместо кролика, так это особая удача нужна, наверное, Фонарь имел зуб на этого парня.

Чо ты мычишь блядина!? - злоба Фонаря не знает границ, сжав кулак перед застрявшим лицом, он с размаху ударяет охранника по зубам. Со звериным оскалом, рука, как хлыст бьет его не задумываясь, что для охранника может быть это последнее, что он видит в этой жизни.

Удар настолько силен, что охранник пробкой вылетает в коридор, вследствие соприкосновения двух твердых тел слышится глухой треск - у кого-то, что-то ломается не выдержав. Судя по Фонарю, который спокойно подходит к умывальнику ополоснуть кровавые руки, сломался белобрысый охранник, но надо отдать ему должное, другой бы умер, в лучшем случая отключился, а этот продолжает орать еще пуще уже в коридоре.

Глядя на Фонаря, на меня находит озарение, я все понял!

Его бесстрашие - это не результат мужества и храбрости, а просто тяга! Кровожадность для него, как наркотик, он на все пойдет ради своего любимого блюда - крови. Мне, не замусоренным тюрьмой взглядом хорошо видно, как он меняется, зрачки горят огнем, мечутся, не в силах остановится, руки сжаты в кулаки, готовые рвать и рост у него увеличивается - без того прямая осанка выпрямляется, как у солдата.

Узнав, что на самом деле скрывается под маской холодного и бесстрашного Фонаря, мне теперь не так хочется ему подражать, не хочу превратиться в оборотня, получающего радость от жизни при виде куска кровавого мяса.

Деловито вымыв руки, как само собой разумеющееся, он подходит к двери.

С той стороны к нам через окошко летят теперь не стоны, а вой. Охранник отходит от шока, плотиной сдерживающий накатывающую боль адреналин рассасывается, дав в полной мере захлебнуться болью, и понять, в каком он дерьмовом положении.

"Дай сюда!!!" - злобно говорит Фонарь, обращаясь к окошку. В окне возникает рука в темной робе, зек мгновенно выставляет миску с кашей на платформу окна.

Могу с уверенностью заявить, разносчик никогда так резко не подавал раздачу, видимо наложив кашу, он хотел одного из нас накормить, но застыл, не веря своим глазам (не каждый день увидишь, как конвоира затягивает в дверь рука Фонаря).

Миска каши нужна Фонарю для того, что бы швырнуть ее обратно в вопящего охранника, вылетает она со словами:

"Сука жри сам эту баланду! И передай всей своей сучьей стае, вся тюрьма голодать будет с сегодняшнего утра!" - у Фонаря еще кое-что имеется сказать, но ему мешает скрип пружин, он поворачивается к источнику звука. Во всем виноват зад Сухого создав вибрацию в койке, он торопится к зарешеченному окну.

"Стоять!" - говорит властным голосом Фонарь в глазах у него все те же ужасные кровожадные огоньки, он знает, что собирается сделать Сухой и в свою очередь мешает ему осуществить задуманное.

"И еще, если из вас хоть одной суке придет в голову заставить силой кого-нибудь жрать… тогда вся тюрьма вскроет вены! Понял, нет!?"

Кажется, охранник с того самого момента, как кулак выбил его из двери уже ничего не понимал, хорошо рядом с ним имеются еще уши, разносчик пищи расскажет все что было.

Все, что нужно было сказать - было передано, Сухой прекрасно это понимает, несдерживаемый теперь ничем, он во всю матушку орет в окно -

"Братва, бунтуем твою мать!!!"

Ему верят!!!

Поиск по сайту: