Элевсинские таинства

Иное происхождение имели отечественные мистерии, среди которых самое выдающееся место занимают элевсинские таинст­ва великих богинь – Деметры и Персефоны. Это старинные сельские празднества в честь великой Матери-Земли и богов, жи­вущих под землею, – празднества, долженствовавшие обеспечи­вать плодородие, удачный сев и жатву. Многие обряды таких праздненств у самых различных народов древнего и нового мира, у которых они сохранились до сих пор, представляют поразитель­ные сходства и связываются с однородными представлениями, указывающими на общий источник; по-видимому, они столь же древни, как само земледелие: они распространялись, усваивались, развивались вместе с ним, видоизменяясь под влиянием различ-

88 Кн. С. Н. Трубецкой. Курс истории древней философии

ных условий. Соответственно смене времен года, периодическому умиранию и оживлению растительности, в культах великой Матери чередуются радостные и печальные обряды, иногда – обряды погребальные и брачные, как, например, в Финикии или Фригии. Ежегодно из недр земли выходит прекрасное существо – юноша или дева, возлюбленный великой богини или ее чадо, и ежегодно это существо умирает, погибает от какой-то враж­дебной силы, похищается в преисподнюю. Богиня оплакивает его, предается посту, убивается по нем в безутешном горе, ищет его повсюду, иногда, как Иштар, спускается за ним в подземное царство. Сжалившись над нею или испуганные наступившим бесплодием, боги возвращают ей любимое существо, и ее верные празднуют вместе с ней праздник воскресения. Элевсинские таинства несомненно отражают этот цикл идей и в своих свя­щеннодействиях изображают драму великой богини, причем, однако, эти священнодействия осложнялись множеством раз­нообразных обрядов, символов, жертв, так как культ великой бо­гини связывается с культом всевозможных местных богов, божков и героев, количество которых непрерывно возрастало. В VI в. – по-видимому, не ранее – сам Дионис-Вакх вступает в союз с Элевсинскими богинями, входит в Элевсинский культ.

Первоначально этот культ был местным земледельческим праздником, но, по-видимому, он уже рано приобрел большую популярность среди соседних общин. Необычайная пышность и торжественность, какую он получает со времени Пизистрата, лишь отчасти объясняет его всеобщую славу и сама нуждается в объяснении. По-видимому, первоначальная цель – благословение полей – отступает на второй план: иначе праздник оставался бы только государственным праздником, и участие в нем не было бы связано со специальным посвящением и не представляло бы общего религиозного интереса помимо чисто местного. Свое преимущественное значение Элевсинский культ приобрел главным образом благодаря тому, что с ним соединялись обетования загробного блаженства. Уже в начале VII в. в гимне в честь Деметры, где еще нет следов присутствия Диониса в

Глава И.Религия древних греков 89

Элевсине, посвященные, узревшие таинства, признаются блажен­ными, ибо не имеющие части в них не имеют и равного с ними жребия после смерти, в царстве Аида. Великие богини суть цари­цы земли и подземного мира. И вместе они близки человеку, которому дают хлеб и плоды земные. У них он ищет надежды и утешения в жизни и смерти, скорбь которой они испытали вместе с ним.

Елевсинский культ был первоначально принадлежностью местной элевсинской аристократии, которая сохранила преиму­щества и после того, как произошло политическое присоединение Элевсина к Афинам. Затем наряду с элевсинскими Евмолпидами становятся и афинские священнослужители из рода Кериков. Посредством посвящения доступ к культу открывается всем афинянам, а затем и любому греку, не запятнавшему себя убийством. Таким образом, возникает своего рода религиозное общество, отличное от гражданского, особый духовный союз, принадлежность к которому обусловливается не рождением, а посвящением по личному желанию, по доброй воле каждого. Та же особенность замечается и в других мистериях, развивающихся в других местностях Греции из различных старинных замкнутых культов или культов пришлых. В создании таких новых форм религиозного общения сказывается новая духовная потребность, новая религиозность. Никакого тайного учения ни в вакхических оргиях, ни в элевсинских таинствах не преподавалось: были тайные действия, обряды, символы, жертвы, может быть, зак­линания, магическая сила которых требовала строгого соблю­дения тайны. Но никакого богословского учения не было и быть не могло: гнозис мистиков был практическим и сводился к усвоению тех или других обрядов и формул, обеспечивающих человеку высшую помощь и всякие блага в этом мире и за гро­бом. Тем не менее нельзя отрицать и того, что с этими культами связываются определенные религиозные идеи, не находившие достаточной опоры в культе публичном. И если в поэзии греков мы находим попытку систематизации общегреческих религиоз­ных представлений, то среди членов определенных богослу­жебных союзов легко могут возникать попытки систематизиро-

90 Кн. С. Н. Трубецкой. Курс истории древней философии

вать свои особенные религиозные представления, не укладываю­щиеся в общие схемы. Новое религиозное движение, усвояя ста­ринные формы или иноземные обряды, могло вызвать потреб­ность в учении, представляющем оправдание и обоснование означенных форм и обрядов. Такого рода учение мы находим в кружках орфиков, по-видимому, уже в VI веке, хотя начатки его, как начатки самой секты, могут относиться и к еще более ран­ней эпохе.

Орфики

Орфическая литература слагалась в течение тысячелетнего периода, причем с самого начала она была апокрифической и псевдонимной. Первые подделки, по свидетельству Геродота, относятся к VI веку до Р.Х., а позднейшие – ко временам христианским. Уже в VI веке влияние орфиков заметно на ранних греческих философах – Ферекиде, Ксенофане, Пифагоре, Гераклите и их преемниках. Ибик говорит о великой славе Орфея (____________ ______, fr. 10), и при Пизистратидах группировался кружок орфиков, много потрудившийся как для организации орфических таинств в Аттике, так и для развития орфической литературы. Древнейшие произведения ее могут быть относимы уже к VI веку, а следы орфических идей и влияний указывают уже в позднейших частях гомеровского эпоса. В VI веке, по-видимому, уже существовали теогония и эсхатология в описании "хождения Орфея в Преисподнюю", затем ряд других дидакти­ческих поэм, гимнов и оракулов Орфея и его ученика Мусея, – оракулов, которые уже тогда собирались в особые сборники и множились под руками собирателей. Афины были главным, но далеко не единственным центром этого духовного и вместе литературного движения, и для характеристики культурной и умственной жизни Греции той отдаленной эпохи чрезвычайно важно отметить, что указанное движение развивалось одновре­менно в нескольких различных местностях, между которыми существовал невидимый духовный обмен, поддерживались

Глава И.Религия древних греков 91

деятельные сношения. В числе орфиков, близких к Пизистра-тидам, предание указывает, наряду с Ономакритом, некоего Зо-пира из Гераклеи (Ю. Италии) и некоего Орфея из Кротона. Впоследствии в Кротоне мы находим место зарождения Пифаго­рейского союза, религиозное учение которого сливалось с орфи­ческим настолько, что между ними уже в древности трудно бы­ло провести границу. Далее, археологические находки пока­зывают, что орфические верования держались близ Кротона еще в конце VI века (орфический гимн Деметре на золотой табличке, найденной в Петелии). Влияние орфических верований сказы­вается не на одних пифагорейцах, но через их посредство и на элей-ской школе, и на Эмпедокле.

Орфическая литература и орфическое богословие суть, по-видимому, продукты целой эпохи и служат удовлетворению новой потребности в религиозном гнозисе или откровении. Древним носителем, пророком такого откровения является мифический певец Орфей, а предметом откровения служит вопрос о божестве в его отношении к миру и человеческой душе, о судьбе этой души, о средствах ее спасения, искупления и о пути ее к божеству. Орфическая теогония представляет значительное сходство с "Теогонией" Гесиода, являясь как бы ее развитием, но это уже не простое родословие богов, объединяющее внешним образом различные предания и божественные образы, чтимые в отдельных местных культах. Это своего рода богословская система, в основании которой лежит представление о едином и всеобъем­лющем божественном начале, поглощающем в себе различные божества – греческие, фракийские, фригийские, новые и старые, мужские и женские, – представление, несомненно получающее пантеистический характер.

Орфическая теогония дошла до нас в нескольких редакциях, как бы последовательно удаляющихся от схемы Гесиода. В древнейшей редакции, как и в "Илиаде", первой четой богов являются Океан и Гефида. Та редакция, которая впоследствии признавалась "обычной", возникла позже других, но все же предания, сохранившиеся в ней, носят следы старинного проис­хождения; основные черты этой теогонии сложились, может быть,

92 Кн. С. Н. Трубецкой. Курс истории древней философии

уже в VI веке*. В начале всего существовало Время (Хронос), Эфир и беспредельный Хаос. Под Эфиром разумелась светлая небесная стихия, под Хаосом – темная, туманная бездна. Время образует из них серебряное яйцо, из которого выходит двуполый змий, носящий множество имен: Протагон, Эрос, Эрикапей, Приап, Мэтис, Фаэтон, Фанес. От него происходит все: он рож­дает Ночь, а от нее Небо и Землю; он создает людей и животных и сияет в солнце на небесах. Родословие богов приближается к Гесиодову сказанию, с той существенной разницею, что Зевс, по совету Ночи, победивши Кроноса, поглощает в себя первород­ного Змия Фанеса, а с ним и всю Вселенную,чтобы затем вновь произвести из себя все существующее и всех богов. Все происхо­дит от Зевса, и, следовательно, он содержится во всем. Зевс со­держит начало, середину и конец всего (Plat. Leg. IV, 715 Е). "Зевс первый и последний, Зевс глава, Зевс середина, из Зевса же все создано; Зевс основание земли и звездного неба, Зевс царь, Зевс родоначальник всего сущего", он сила огня", "корень моря", "солнце и луна, дыхание всего; в его очах живут бессмертные бо­ги и смертные люди – все, что было, и все, что будет.

Кронос, Геракл, Эрос, Зевс, Дионис – это, в сущности, лишь одно божество под различными именами и в различных фор­мах, то соединяющее в себе полноту своего естества, то раздроб­ленное на части, как бы разлившееся в природе, то вновь возвра­щающееся к своему источнику, – мистическая идея, получившая выражение в образе главного божества орфиков, Диониса, таин­ства которого олицетворяют судьбу мира и человеческой души.

Дионис Загревс произошел от сочетания Зевса Змия с Персефоной, владычицей загробного мира. Ревнивая Гера подослала титанов, которые растерзали Диониса, – так объяс­няли неистовые кровавые обряды причастников его культа (пер­воначально священная жертва, олицетворявшая бога, растер-зывалась живьем). Афина принесла Зевсу сердце Загревса, ко­торый возродил растерзанного бога в новом Дионисе, сыне Се-

* См. Gruppe, "Griesch. Mythol." (1902), 429 ел.; его же "Griesch. Kulte und Mythem" (1887), 644, и статью об Орфее в Мифол. лексиконе Рошера.

Глава П.Религия древних греков 93

мелы, а титанов поразил молнией. Из пепла титанов и крови Диониса, которой они вкусили, произошел человеческий род, имеющий в себе часть титанического, часть божественного естества. Отсюда вытекает возможность очищения, искупления, которая состоит в том, что божественные части должны вернуться к своему источнику, – мысль, которую мы находим впоследствии у гностиков. У орфиков она является результатом богословской переработки старинных представлений, связанных с жертвенным ритуалом, – общий источник множества античных теософских учений, например, в Индии или в парсизме.

В связи с религией Диониса стоит орфическое верование в бессмертие и душепереселение. Человеческое тело – гробница (______) бессмертного духа, но смерть сама по себе еще не означает освобождения и искупления; роковая необходимость заставляет душу вновь воплощаться в том или другом животном или чело­веческом теле по истечении определенного времени, в продол­жение которого она получает воздаяние за свои дела в загроб­ном царстве. Судьба души зависит от ее дел и определяется судом над нею. Но Дионису и Персефоне дано освобождать души от их рокового "колеса рождения" и избавлять их от скорби (__________ __ _______ ___ _______ ___________). В их таинствах – путь к вечному блаженству и упоению и на трапезе богов.

Поиск по сайту: