Кн. С. Н. Трубецкой. Курс истории древней философии. идейный союзник Трубецкого по либеральному движению, прямо назвал "Вехи " орудием реакции

идейный союзник Трубецкого по либеральному движению, прямо назвал "Вехи " орудием реакции. Можно только гадать, оказался бы Трубецкой среди участников сборника "Вехи "или нет, посколь­ку сам сборник вышел из печати через четыре года после его смер­ти. Однако, поскольку основной костяк авторов "Вех"составляли участники первого коллективного манифеста русского идеализма – "Проблемы идеализма ", в число которых вошел и Трубецкой, то можно предположить, что, будь он жив, Сергей Николаевич стал бы и одним из "веховцев". Тем более что в своих статьях Трубец­кой прямо предвосхитил ряд положений сборника "Вехи ".

Распространение партийной вражды на сферу духовной культуры Трубецкой считал явлением глубоко отрицательным и безнравственным, пагубным для русской жизни в целом, когда "нена­висть неумолимая и жестокая, накопившаяся веками обид и утес­нений... подымается и растет" "и когда одни части населения возбуждаются против других".

Свою задачу как философ и профессор Московского универ­ситета Трубецкой видел в том, чтобы не распространять дух не­терпимости в академической среде, препятствовать его разру­шительному влиянию. Этой ожесточенности Сергей Николаевич противопоставлял взвешенный тон своих научных трудов, муд­рость и спокойствие. Он проявлял свою снисходительность даже в тех случаях, когда допускались личные выпады против него. В этих случаях он предпочитал не ввязываться в затяжную поле­мику, а использовал иносказания, иронию, образы русских сказок, юмор – те средства, которые никак не задевали личности оп­понентов, зато ясно обнаруживали их некомпетентность и необра­зованность. Таковы его публицистические статьи "Сказка о Се­не и Васе", "Сказка об общипанной Жар-Птице", "И ты, тоже, Брут "и др. Низкопробные полемические выпады, в том числе в свой адрес, Трубецкой сравнивал с малограмотной фразой одного рос­сийского чиновника: "Сумлеваюсь, штоп кюлю ("кюлю" – вместо "к июлю ") успел оболванить".

Интересна и в высшей степени проницательна его оценка ос­новной линии идейно-политического противостояния в русском

М. А. Маслин. С. Н. Трубецкой как русский философ 11

обществе, высказанная в начале 90-х гг. прошлого века. Трубецкой считал, что "в настоящую минуту "российская "группировка пар­тий " должна быть представлена в следующем виде: есть партия сторонников и партия противников Росам, ее государства и куль­туры. "В настоящую минуту, – писал он, – нет ни западников, ни славянофилов: есть люди порядочные и образованные и есть лю­ди непорядочные и необразованные; без различия партий, взглядов и философий – все порядочные люди подают друг другу руку в защиту некоторых основных принципов права, чести и нравствен­ности, в отрицании и разрушении которых сходятся люди второ­го разряда ".

Свою собственную систему, по оценке В.В. Зенъковского, от­личавшуюся последовательностью, цельностью и стройностью, Трубецкой никогда не ставил так высоко, чтобы с ее позиций отрицать значение и ценность других философских построений. Например, Трубецкой в общем и целом разделял отрицательную оценку философии К.Н. Леонтьева, распространившуюся в либе­ральной печати. Его не могла устроить леонтьевская проповедь византинизма, обособленности России от Европы как гарантии ее монархических государственных устоев и сословной организации общества. Однако Трубецкой признавал безусловную оригиналь­ность идей Леонтьева, поучительность и даже "заразительность" его взглядов. Критически отзывался Трубецкой и о философских идеях В.В. Розанова, однако его критика и в этом случае носила позитивный характер, ибо, не разделяя консервативных убежде­ний Розанова, он считал его изобретателем нового литературно-философского стиля, зачинателем "символизма в публицистике ".

Ярко характеризуют Трубецкого как русского философа так­же его высказывания о тех мировоззренческих системах, кото­рых он не принимал. Будучи "конкретным идеалистом "и верующим христианином, Трубецкой отнюдь не считал себя принципиальным "противником материализма ".

По мысли Трубецкого, "материализм заключает в себе це­лый ряд метафизических истин, которые необходимо усвоить всякому метафизику ". К числу этих истин Трубецкой относил, в

12 Кн. С. Н. Трубецкой. Курс истории древней философии_______

частности, "признание действительности за пределами явлений", атомизм, реальность пространства, времени и причинности. Признание "метафизических истин", содержащихся в мате­риализме, оправдывается, по Трубецкому, тем, что история фи­лософии не может быть представлена в виде какой-то одной саморазвивающейся системы. Предмет философии в метафизи­ческом смысле совпадает с ее историей; развертывание конкрет­ной истории философских систем и есть предмет философии (в отличие от естественных наук, где последующие фазы научного развития могут и вовсе "отменить "предыдущие, признать их пре­одоленное, "снятое"значение). Предметом же философии являет­ся в "снятом "виде вся история философского познания или "истори­чески понимаемая философия всего человечества ". Поскольку мы не в силах, по Трубецкому, "примирить основные противоречия бы­тия " – "идеализма и реализма ", "идеального и сущего ", "общего и частного", постольку отдельные, частные процессы в истории фи­лософской мысли (материализм, идеализм, спиритуализм и другие) никогда не были и не смогут быть заменой всего процесса в целом.

Таким образом, Трубецкой, несомненно, был сторонником научного подхода к истории философии, разделяющего методоло­гию историзма, объективности и научного скептицизма. Себя он называл приверженцем "научного историко-филологического, критического и скептического метода ". Назначение скептицизма он видел в том, "чтобы стоять на страже философии и быть ее постоянною, живой обличительной совестью, не мешая ей при­нимать человеческие "идолы"за вечные идеалы".

Одной из крупнейшей научных заслуг Трубецкого было конк­ретное историко-философское исследование связи античной фило­софской традиции (и шире – общекультурной, духовной тради­ции) с христианством – обоснование перехода античного "Лого­са " в христианский "Логос ".

Недобросовестные оппоненты, в том числе церковные деятели вроде о. Буткевича, обвиняли Сергея Николаевича в том, что он выводит христианскую религию напрямую из языческих куль­тов. На самом же деле, никакой канонизации язычества исследо-

М. А. Маслин. С. Н. Трубецкой как русский философ 13

вания Трубецкого не содержали. В противоположность протес­тантским богословам, которые считали, что все "отвергаемые ими элементы католичества имеют языческое происхождение", Трубецкой освещал те элементы античной культуры, которые бы­ли развиты христианством, и, наоборот, показывал ложные куль­ты и догмы, которые называл суевериями. К ним Трубецкой от­носил, например, астрологию, магию, демонологию. Защитников этих суеверий немало и среди нынешних "образованцев" и "полу-образованцев". Отсюда понятно, что критика подобных суеверий прочитывается сейчас как вполне современная. Причем надо заметить, что Трубецкой изучал оккультизм и астрологию по пер­воисточникам, написанным на древних языках, а не по газетным гороскопам. Так, он иронизировал по поводу одного астрологиче­ского трактата, где под каждым из 12 знаков зодиака "стоит по 30 архистратигов, под каждым из последних по 30 легионов ангелов, в каждом легионе – по 30 полковников, у каждого полковника – по 30 подполковников, а у каждого подполковника – по 365 тысяч звезд ". "Далековато здесь до Бога, " – иронизировал Трубецкой.

Тема "С.Н. Трубецкой и русская философия " особенно ак­туальна сегодня, когда возрастание интереса к истории русской мысли, особенно XIX и XX столетий, стало заметной чертой российской гуманитарной культуры, литературы, интеллек­туальной журналистики. В последние годы в России переизданы и пользуются необычайным спросом сочинения основных русских философов, в том числе работы С.Н. Трубецкого. Публикуются архивные материалы Трубецкого, хранящиеся в рукописном отде­ле РГБ. Новой реальностью стало невозможное ранее препода­вание обширных курсов истории русской философии в российских университетах.

Однако "бум русской философии " – явление противоречи­вое. Наряду с повышением академического статуса истории рус­ской философии, плодотворными дискуссиями и другими положи­тельными явлениями здесь есть деструктивные тенденции: вуль­гарное философское противопоставление России и Европы; на­зойливо-слащавый мистицизм (взамен прежнего воинствующего атеизма); политизация идей и образов русской философии в духе

14 Кн. С. Н. Трубецкой. Курс истории древней философии

политического ажиотажа и сенсационизма и т.д. Конъюнктур­ное желание прочитать или написать что-либо "в духе русской философии" намного опережает реальные возможности и знания некоторых неофитов, лишенных необходимой профессиональной подготовки.

Философские сочинения С.Н. Трубецкого, прочитанные в на­ши дни, могут служить хорошей защитой от указанных нега­тивных и вненаучных тенденций. Трубецкой принадлежит русской философии и составляет ее гордость. По словам его друга, фило­софа Л.М. Лопатина, "Сергей Николаевич был настоящим и го­рячим патриотом, не на словах и не в отвлеченных рассуждениях, а кровно любившим Россию и русский народ... Жажда спасения и обновления родины победила в нем все другие интересы и задачи, оттого он действовал так непоколебимо и твердо, с такой доб­лестной откровенностью и честностью". Однако будучи пат­риотом, Трубецкой никогда не противопоставлял русскую фило­софию – философии европейской и мировой, всегда считая, что основные проблемы философии мировой являются также и проб­лемами русской философии. Еще в начале века Сергей Николаевич Трубецкой убедительно и страстно выступал против распростра­нения духа политического прислужничества и непримиримости в академической, в том числе философской, среде. Тогда его про­роческие предупреждения были слабо услышаны. Остается на­деяться, что они будут восприняты теперь, спустя 90 лет после его смерти.

Поиск по сайту: