КОРМЛЕНИЕ КАК ОДНА ИЗ ФОРМ ОБЩЕНИЯ ВЗРОСЛОГО И РЕБЕНКА

Сегодня в наших домах ребенка уже не умирают. Однако мы еще далеки от того, чтобы дом ребенка был бы действительно до­мом веселых и деятельных детей.

В 1966 году А. Мерингер писал: «Меня снова и снова изумля­ет, насколько мало знают жизнь детей в доме ребенка. Однако кому знакомо их положение, того мучает кошмар, он не может освободиться от виденного: брошенные младенцы в стоящих друг подле друга кроватях, напрасно ожидающие человека, который обратится к ним с живительной любовью; кормление в очередь, пеленание в очередь, хождение на горшок в очередь; зажатый между коленями ребенок, в рот которому с отвернувшимся лицом в рутинном порядке впихивают пищу; ибо среди этого множества людей нет ни одного, у которого было бы время на то, чтобы брать каждого на руки, медленно кормить, смеяться с ним; и так купать, кормить, укладывать, чтобы у обоих от этого была ра­дость... Кто поверит,— спрашивает А. Мерингер,— что эта карти­на и сегодня наблюдается в домах ребенка!?»

А. Мерингер не один в своих кошмарных видениях. Тождест­венность домов ребенка удивительна. Если в практике семейного воспитания в различных странах есть еще расхождения, то в до­мах ребенка часто настолько поразительное сходство, как будто бы служащие швейцарских институтов учились методам в венгер­ских домах ребенка, а работники венгерских — в Швейцарии.

Остановимся на проблеме кормления детей.

С. Прованс и Р. Липтон так характеризуют обычное кормление в американских домах ребенка: «До 4 месяцев уложенных на бок младенцев подпирают, в рот им вставляют соску бутылки. Сестра-

13 Заказ № 1290

\

воспитательница работает быстро, чтобы накормить 7—9 детей. Если соска выскользнет, то от воспитательницы зависит, когда младенец получит ее обратно. Общение, которое обычно склады­вается в семье во время кормления, в доме ребенка просто отсут­ствует.

В группе детей постарше сестра-воспитательница, держа та­релку перед лицом ребенка, быстро кормит его. При этом она подавляет каждую двигательную реакцию ребенка голосом, выра­жением лица. Дети невероятно инактивны, редко тянутся к ложке, тарелке, к сестре-воспитательнице, но на лицо ее внимательно смотрят. Несмотря на то что воспитательница мила, ее общение с ребенком минимально, ибо оно удлинило бы время кормления и отвлекло бы внимание ребенка от еды. Сестры-воспитательницы скорей друг с другом поговорят, чем с детьми. Дети, которых труднее кормить, остаются в конце очереди даже в том случае, когда они кричат, увидев еду: «Им нужно научиться ждать своей очереди».

В^ 1966 году Мейерхофер и Келлер, исходя из своих наблю­дений в швейцарских домах ребенка, пишут: «Дети, которых кор­мят с ложки, как правило, глотают без сопротивления, без види­мой радости. Но в каждой группе находится такой ребенок, ко­торый своим сжатым ртом, поворотом головы и туловища или плачем протестует (руками и ногами не может —у него они за­жаты). Кормление везде происходит в одинаковых ситуациях: ребенок находится в положении полулежа на коленях воспитатель­ницы, правая рука его прижата к ее туловищу, левую руку вос­питательница прижимает своей левой рукой и так кормит с ложки».

Детей 1—2 лет сажают кормить на стул, на скамейку, на гор­шок, на стул-горшок. Сестра, сидя напротив ребенка, держит на уровне его рта тарелку и смотрит, чтобы он не смог дотянуться до тарелки. Пока кормит одного ребенка, остальные ждут. Детей обычно кормит группа сменных сестер-воспитательниц. Их цель — за короткий срок «проскочить» кормление. Как правило, самого плачущего, иногда любимца кормят первым; в некоторых местах воспитание осуществляется на терапии: самого нетерпеливого за­ставляют ждать дольше всех. 1,5—2,5-летние во многих местах получают такую же пищу, как и взрослые, и за неудобными, вы­сокими столами. За стол их сажают задолго до кормления. Дети скучают, безобразничают, поэтому некоторых из них привязывают к стулу.

Автор сам наблюдал кормление около 1500 детей в 135 группах 32 домов ребенка.

По сравнению с кормлением в американских и швейцарских домах ребенка, в венгерских наблюдается определенное позитив­ное продвижение: здесь во время кормления обычно ребенка бе­рут на руки, никого не привязывают к стулу. Но больше, однако, общего.

В большинстве домов ребенка безрадостные взрослые безра-

достно кормят безрадостных детей. Состав сестер-воспитательниц беспрерывно меняется. Чтобы быстрее накормить детей, воспита­тельницы первой и второй смен объединяются, а иногда привле­кают и еще кого-нибудь из персонала. Ребенок не знает, когда дойдет его очередь, не знает, кто его будет кормить, в каком тем­пе и каким образом: одна воспитательница берет прежде всего самого плачущего, другая — любимца, третья — самого надоедли­вого, а четвертая именно самого нетерпеливого оставляет напосле­док, чтобы «научился ждать». Сестры-воспитательницы не рассчи­тывают на совместную деятельность с ребенком: оставляют без внимания его проявления; различными способами тормозят его активность. Ограничивая возможность ребенка действовать рука­ми, они набивают в рот ребенку еду, голову отвернувшегося ре­бенка насильно поворачивают обратно и др.

Таким образом, в большинстве домов ребенка кормление ха­рактеризуется: безличностью во взаимодействии; спешкой, суетой, неорганизованностью; обречением детей на пассивность; плохой эмоциональной атмосферой во время еды.

Рассмотрим пример. В одном доме ребенка группу, состоящую из 14 детей полуторагодовалового возраста, кормят обедом шесте­ро: две сестры-воспитательницы из первой смены, две — из второй, а также уборщица и пришедшая помочь воспитательница чужой группы. Взрослые снуют около детей: то одна придет и подхватит ребенка, то другая. Дети не получают никакой информации. Сест­ры-воспитательницы без слов выходят и без слов входят в ком­нату. Дети группируются вокруг кормящих взрослых, плачут, дер­гают друг друга за волосы, тормошат воспитательниц. Обычно из них берут самого надоедливого, повязывают на шею салфет­ку и начинают кормить. К концу кормления сестры пытаются выяснить друг у друга, кто из детей еще не ел, ибо кормили они вшестером, входили -— выходили и в конце концов, может быть, одного ребенка накормили дважды, а другой остался голодным. Разговор с ребенком обычно ограничивается словами: «ну, по­ешь» или «вкусно». Во время кормления ребенка молча снимают с колен, чтобы приготовить следующее блюдо; уже поевшего ре­бенка так же молча ставят на пол. Трое—18-месячный Аттила, 19-месячная Или и 20-месячный Шани — после кормления с пла­чем ложатся на пол и 20—30 минут всхлипывают, хнычут. Вос­питатели ограничиваются репликами: «Шаника, встань с пола», «Аттила, не плачь».

Техника кормления неодинаковая: одни сестры-воспитательни­цы посаженному на колени ребенку зажимают левую руку, а та­релку туго придерживают под подбородком; другие просовывают свою руку под левой рукой ребенка, поднимая ее до неподвижно­сти; третьи усаживают ребенка на стул. Вопрос об активности детей даже не возникает. Они не тянутся ни к ложке, ни к слад­кому. Попав на колени воспитательницы, большинство детей уны­ло, с отвращением едят, хотя большая их часть, видимо, ждала своей очереди.

Сестры обычно кормят большой ложкой и, не подождав, пока ребенок проглотит еду, дают следующую порцию, до отрыжки. Один ребенок после мучительной процедуры кормления, когда в него уже впихивали сладкое, все отрыгнул, и воспитательница, жалея свое запачканное платье, с большим усилием сдержалась,— видимо, из-за присутствия посетителя,— чтобы не накричать на него. Упомянутый пример, действительно, вопиюще плохой, но не единственный. В другом доме ребенка в течение всего кормления воспитательница кричала на группу детей полутора-двухгодова-лого возраста. Из записанных за ней 187 реплик было всего 30 нейтральных, 135 агрессивных, приказных, из этих же реплик 128 — запрещающих. Необходимо упомянуть и о различных «при­учающих к самостоятельному питанию» методах. В одном доме 13—15-месячных детей вместе со стульями придвигали очень близ­ко к столу. Воспитательница, стоя за спиной ребенка, не дождав­шись, чтобы он попробовал самостоятельно есть, схватила его руку вместе с ложкой и насильственно сунула ложку ребенку в рот, к тому же еще и голову его захватила сзади, чтобы он не мог отвернуться. В другом доме обучение самостоятельности со­стояло в том, что полутора-двухлетних' детей кормили не на коле­нях, а сажали на отдельный стул, напротив воспитательницы. Во время кормления руки детей безжизненно свисали вдоль тела и ни один из них даже не пробовал тянуться за стаканом или за ложкой.

За последние годы можно видеть улучшение. Наш институт беспрерывно принимает на однонедельные, индивидуальные кур­сы повышения квалификации руководителей, воспитателей домов ребенка. Вследствие этого в ряде домов прилагают серьезные уси­лия для улучшения воспитательной работы. Есть институт, где у детей старшей группы во время кормления было хорошее настрое­ние. Они могли сами взять еду из тарелки; ели чисто, и воспи­тательница без уговоров, терпеливо помогала тем, кто плохо справлялся самостоятельно. В другой группе сестра-воспитатель­ница ждала, чтобы ребенок сам расслаблял или открывал рот перед тем, как взять пищу. Однако при том, что мы встречались не с одной мило говорящей сестрой-воспитательницей, совсем ред­ко мы видели такого ребенка, который реагировал бы на инициа­тивность воспитательницы или сам был бы инициативен в обще­нии. Среди 1500 детей во время подготовки к кормлению и корм­ления ни один не вел себя так, как ведет себя домашний ребенок того же возраста.

Между тем в институте именно во время кормления можно формировать общение, потому что именно здесь та ситуация, ко­торая может формировать в ребенке доверие ко взрослому, а это есть основа общения.

Айнсворз и Белл на большом материале лонгитюда наблюда­ли, что способ ухаживания тех матерей, которые могли видеть «глазами младенца», вел к гармоническим взаимоотношениям. Ребенок может быть инициативным, может сам устанавливать ко-

личество и способ потребления пищи. Авторы выдвигают сле­дующую гипотезу: благоприятная обратная связь, которую полу­чает младенец на свои различные сигналы, действия, коммуника­ции, дает ему почувствовать то, что он может воздействовать на происходящие с ним события, а чувство своей эффективной силы ведет к чувству своей пригодности, компетентности.

Хотя Айнсворз, его сотрудники и еще многие другие настоя­тельно подчеркивают доминирующую роль кормления в формиро­вании общения, мы согласны с Петером Волфом, другим исследо­вателем связи «родитель — ребенок», с тем, что у матери есть возможность компенсации даже в том случае, если в области кормления она ошибается. В институте положение другое. Нет способа компенсации и коррекции. Здесь кормление действитель­но первостепенная область в формировании общения. В институте нет возможностей для полноценного кормления, чтобы сестра-вос­питательница кормила каждого ребенка в соответствии с его соб­ственными потребностями. Но можно установить такой порядок, при котором у каждого ребенка будет определенное время корм­ления.

В институте невозможно сделать так, чтобы ребенка всегда кормил один и тот же взрослый, но осуществимо, чтобы его корми­ли, например, три подменяющих друг друга воспитательницы. От этих трех стабильных сестер-воспитательниц ребенок уже мо­жет ожидать: чтобы они одинаково держали его на коленях, оди­наково протягивали ему ложку или стакан, кормили в одном тем­пе, в таком, который он, ребенок, диктует; прекращали кормление по наименьшим сигналам с его стороны и не давали больше того, что он желает; чтобы они знали, при какой температуре, какой концентрации пищу он любит больше всего; чтобы они способство­вали его активности и с радостью приветствовали каждое ее про­явление. Ребенок имеет право ожидать, что будет удобно сидеть за столом так, чтобы ноги не болтались, а подбородок не касался крышки стола; он имеет право ожидать, что он получит пищу, соответствующую своему развитию и потребностям.

Мы считаем, что выполнение этих требований необходимо и возможно для образования полезной связи «воспитатель — ребе­нок» и чувства полноценности. Опасность состоит не в том, что от плохих приемов кормления дети потеряют аппетит или, наобо­рот, станут прожорливыми. Неправильное кормление может спо­собствовать деформации всей личности ребенка.

Особенности развития лично­сти ребенка, лишенного роди­тельского попечительства. Де­ти с отклоняющимся поведе­нием/Под ред. В. С. Мухи­ной.-М., 1989.-С. 38—43.

ХЕВЕШИ Каталки — сотрудница «Лоци», ученица Э. Пиклер. Соч.: Публикации в периодической печати.

Поиск по сайту: