Глава 8. 1934 год. Учеба в Академии

Рита

Жизнь постепенно входила в колею. Решил, что уже можно вызвать Риту.

Написал в Киев. Все сроки истекли, а ответа нет и нет. Послал телеграмму,

другую... Наконец получил открытку. Почерк Риты, но содержание непонятно:

точно открытка предназнача-лась не мне, да и подпись показалась необычной.

Я не мог оставаться в неведении. Подал рапорт и получил разрешение на

отъезд.

В дорогу накупил газет и, чтобы отвлечься от невеселых мыслей, пытался

читать. Но газеты того времени не подходили для успокоения нервов.

Тревожные вести шли из Германии. Там хоронили демократию и культуру...

Расправы над известными писателями и учеными. Травля евреев. Пытки в

гестаповских застенках. Кошмар концентрационных лагерей. Костры из книг на

улицах Лейпцига. Рост вермахта. Бредовые вопли Гитлера о необходимости

покончить с коммунизмом...

Да, газеты заставляли волноваться еще больше. Но тем сильнее, наперекор

всему хотелось простого человеческого счастья, близости любимого человека.

Прямо с поезда я отправился по адресу, указанному на открытке. Ничем не

приметный дом на тихой улице. Грязноватая лестница со щербатыми ступенями.

Обитая темной клеенкой дверь.

На стук открыла незнакомая женщина. Я назвал себя.

Женщина помедлила, провела рукой по волосам. Я услышал не слова, а

скорее, вздох:

-- Здесь ее больше нет.

-- Как нет? Где же она?

Женщина подняла лицо. Оно было сочувственно и растеряно:

-- Не знаю... Поверьте... Просто она уехала...

Я попрощался и вышел.

Захлопнулась дверь с темной клеенкой. Остались позади лестница со

щербатыми ступенями, неприметный дом, неприметная улица... до весны 1943

года (всех, кто работал с рукописью Ильи Григорьевича, заинтересовала судьба

Риты. Однако наши попытки выяснить что же с ней произошло не увенчались

успехом. Илья Григорьевич уходил от ответа. Прим. ред. Э. А.)

1935 год. Окончание академии.

Прошло два года напряженной учебы. На пороге стоял май 1935-го. Весна

была ранняя, дружная. Снег сошел еще в начале апреля, и деревья уже

опушились молодой листвой. На перекрестки, как грибы после дождя, высыпали

продавщицы газировки. В пестрых ларьках снова появились исчезавшие кудато на

зиму мороженицы. Влюбленные парочки маячили у ворот подъездов чуть ли не до

рассвета.

Накануне майских торжеств столица похорошела:

через улицы перекинулись транспаранты, дома выбросили флаги.

Страна подводила итог предмайского соревнования. Газеты и радио

сообщали о трудовых победах строителей Магнитки и Кузбасса, о сверхплановых

тоннах угля, руды, стали, нефти, об успехах колхозного строительства. Москва

радовалась.

Радовались и мы, выпускники военных академий. Радовались, может быть,

больше других. Ведь мы получили высшее военное образование!

Ранним утром 1 Мая мы застыли в четких шеренгах на Красной площади, с

нетерпением вслушиваясь в мелодичный перезвон курантов,

На трибуну Мавзолея вышли руководители партии и правительства.

Командующий парадом А. И. Корк встретил на гнедом скакуне Наркома обороны К.

Е. Ворошилова.

Прозвучало громкое многократное "ура! "... Печатая шаг, мы прошли перед

Мавзолеем...

А 4 мая 1935 года нас пригласили в Кремль... После парада выпускников

академий мы, затаив дыхание, слушали речь Сталина. Я впервые видел его так

близко. Чем больше смотрел, тем меньше был похож этот невысокий человек с

пушистыми усами и низким лбом на того Сталина, которого мы обычно видели на

фотографиях и плакатах.

Сталин говорил о том, что волновало каждого: о людях, о кадрах. И как

убедительно говорил! Здесь я впервые услышал: "Кадры решают все". В память

на всю жизнь врезались слова о том, как важно заботиться о людях, беречь

их...

Как сейчас, вижу возбужденные, счастливые лица начальника нашей

академии Пугачева и моего соседа, бывшего машиниста, выпускника академии

Вани Кирьянова...

Не прошло и трех лет, как они, да и не только они, а пожалуй,

большинство тех, кто присутствовал на приеме и восторженно слушал Сталина,

были арестованы и погибли в результате репрессий.

Я окончил академию с отличием и был награжден именными часами. Вместе с

другими отличниками меня рекомендовали на работу в аппарат Народного

комиссариата путей сообщения.

Выпускники нашей академии шли в НКПС с большой охотой: им предлагали

там высокие посты. Но я отказался.

Прослужив около 16 лет в Красной Армии, я не захотел расставаться с

ней.

Поиск по сайту: