Глава 7. Ждать. Найти выход. Успеть

Штаб инженерно-оперативной группы разместился в здании

химико-технологического института, неподалеку от штаба фронта. Заперев план

и заявку в сейф, я отправился в Харьковский обком партии, чтобы, не

откладывая дела в долгий ящик, решить вопросы 213

производства техники и установки мин на предприятиях города. Именно так

советовали поступить в Военном совете фронта.

Стояла глубокая ночь. По ул14цам города ползли машины с. затемненными

фарами, гремели колеса пароконных повозок,, двигались войсковые части, и 1

слышно было, как вдали, на железнодорожных путях, перекликаются рожки

сцепщиков и паровозы: на фронт,, в оборонявшую город 38-ю армию

генерал-майора В. В. Цыганова подвозили пополнение и боеприпасы, в тыл

отправляли оборудование заводов и институтов, эвакуировали семьи рабочих,

инженеров и служащих.

Глыба Дома проектов и Госпрома в непроглядной тьме едва угадывалась.

Широкие двери нужного мне подъезда то отворялись, обнажая прямоугольник

синеватого призрачного света, то захлопывались, сливаясь с окружающим

мраком.

В приемной секретаря Харьковского обкома и горкома партии А. А.

Епишева, несмотря на поздний час, немало народу. Кто в плащах, кто в пальто

со следами мазута и глины, кто в ватнике, кто на армейский лад, в шинелях.

Пригласив в кабинет четырех человек сразу, помощник Епишева

предупреждает:

-- Не отлучайтесь, вас примут сразу за этими товарищами.

Долго ждать не пришлось. Кратко изложив секретарю обкома суть

утвержденного Военным советом фронта плана заграждений, я подал заявки на

буры для проделывания минных скважин, на корпуса мин замедленного действиям

на мины-сюрпризы.

-- Чуть пораньше бы с такой заявкой!.. Но ничего. Заказ выполнят, --

сказал Епишев. -- А если что -- горком поможет. Держите с ним связь.

Беда одна не ходит. Мало было исчезновения колонны с радиоминами --

преподнесли сюрприз электрохимические взрыватели. На следующий день после

приезда в Харьков воентехник Н. К. Леонов доложил, что обнаружил в каждой

коробке со взрывателями сработавшие: не выдержали перевозки.

Электрохимические взрыватели -- не часовые механизмы, проверять их

надежность во фронтовых условиях, в спешке, дело почти безнадежное. Но много

выхода, увы, не существовало. И я приказал поста-тапь сто штук взрывателей

на испытания с разными сроками замедления. Подведут или не подведут?. Ведь

даже. если мы переделаем электрохимические взрывателивзамыкатели,

онинедолжны "выкидывать фокусы". Но ответ на вопрос, подведут ли взрыватели,

могло дать только время...

Второй заботой стали люди. Где их взять? Выделенных фронтом саперных

батальонов не хватит. Поехал в Военный совет. Там рекомендовали объединить с

работавшими в Харькове железнодорожными бригадами. Отличная мысль! У

железнодорожников есть люди, а у нас -- опытные инструкторы и техника,

работу же в ряде случаев придется делать общую.

Из командиров железнодорожных бригад я знал только П. А. Кабанова, но и

командиры двух других бригад -- Б. П. Павлов и С. А. Степанов -- сразу

откликнулись на предложение объединить усилия, откомандировали на

организованные нашей группой курсы несколько человек, а позже, с их помощью,

энергично взялись за установку самых совершенных по тому времени мин

замедленного действия.

Одновременноподразделенияоперативно-инженерной группы приступили к

минированию дорог и других объектов военного значения минами замедленного

действия в непосредственной близости от переднего края: этого требовала

ухудшающаяся обстановка.

Теперь следовало обрести уверенность в том, что минеры не будут

испытывать недостатка в "минах.

Утром 5 октября мы с В. П. Ястребовым, воентехником Н. К. Леоновым,

лейтенантом М. П. Болтовым и сержантом В. И. Лядовым, любовно прозванном

бойцами "Васильком" (сержанта звали Василием, а глаза у него были и впрямь

васильковыми), отправились на предприятия города.

Признаюсь, на многое не рассчитывали. Харьковчане изготовляли тогда в

условиях эвакуации и вин-товки, и пулеметы, и реактивные снаряды для 215

"катюш", и авиабомбы, ремонтировали самолеты и танки, сооружали

бронепоезда. Работать им приходилось при жестоких бомбардировках. Да и

освоить некоторые наши мины, наладить серийное производство герметических

корпусов для них, выпуск буров, замыкателей неизвлекаемости, кое-каких

деталей к электрохимическим взрывателям было сложно.

Как же мы были удивлены, узнав, что конструкторы Харьковского

электрохимического и паровозостроительного заводов, -- завода "Свет шахтера"

и завода маркшейдерских инструментов уже заканчивают разработку проектов

буров и мин, а рабочие приступили к выпуску корпусов мин!

Помню посещение Харьковского электромеханического. Полным ходом шла

эвакуация оборудования. Цеха пустели, там, где недавно стояли станки, --

только бетонные фундаменты. А сами станки демонтированы, их передвигают с

помощью лаг и катков к ниточке железнодорожных путей. Работал

один-единственный штамповочный станок. Двое немолодых рабочих умело, споро

вставляли под пресс заготовки, аккуратно укладывали готовые корпуса мин на

стоящие рядом тележки. Ястребов, постукивая пальцами по одному из корпусов,

пожалел, что таких не делали до войны. К рабочим подошла смена. Молодой

паренек, перехватывая заготовку, сказал:

-- Вам сегодня хватит, дядя Микола. Теперь мы с Петром поднажмем.

Пожилые рабочие отошли в сторону.

-- Ну, Василь, -- сказал "дядя Микола" напарнику, -- давай

подзаправимся да трошки отдохнем.

-- Николай... Простите, как вас по отчеству? -- осведомился я.

-- Отца Егором звали.

-- Николай Егорович, сейчас мы с товарищами должны посетить цех, где

монтируют мины, но освободимся через каких-нибудь полчаса, можем доставить

вас домой на машине.

Старый рабочий тщательно вытирал руки ветошью:

-- Спасибо... Только не ждут нас дома, товарищи военные. Сыны на

фронте, жинки в ночной смене...

Да и нам сподручнее тут ночевать. Мало ли что! Гад вон все время

бомбит!

В цехе, где монтировались мины, в ночной смене работало двенадцать

человек. Дневная смена спала тут же, кто где. Подошел, прихрамывая, мастер.

Оказалось, в ноге сидит осколок с Карельского перешейка. Вспомнили места,

где воевали оба.

-- Вы не тревожьтесь, -- успокоил мастер. -- Продукцию выдадим с

опережением графика. А как же? Нам объяснили что к чему.

Взвыла сирена воздушной тревоги. Всполошенно захлопали зенитки. В цехе

никто даже головы не поднял, не прерывал работы.

Хомнюн нашелся!

Посещение заводов обнадежило: казалось, получим все необходимое в

нужные сроки. Но по-прежнему не существовало ясности с электрохимическими

взрывателями, и по-прежнему ничего не было слышно о пропавшей колонне с

радиоминами. Генерал Невский непрерывно запрашивал военные комендатуры, не

появлялась ли колонна, но на все телеграммы приходил один и тот же ответ:

"Сведений об интересующей вас колонне не поступало".

Взгляд генерала сделался отчужденным...

Вспоминалось почему-то, что я так и не отправил из Москвы посылку жене

и детям, что четвертый день не пишу им ни строчки. Но писать рука не

подымалась. Хорошо еще, дел было по горло.

Приехав поздним вечером из штаба 38-й армии, я собирался поужинать,

когда дежурный по группе доложил, что меня спрашивает какой-то лейтенант.

Хомяк или Хомнюк...

Я отбросил стул, сбежал по каменной лестнице в гулкий вестибюль

химико-технологического института, где в заляпанной грязью шинели стоял

по-мальчишески худощавый лейтенант с кирзовой полевой сумкой на боку; Рядом

в такой же шинели -- сержант.

Лейтенант вытянулся, вскинул руку к пилот

-- Товарищ полковник, разрешите доложить:

спецтехника в порядке, команды потерь не имеют,

готовы к выполнению боевого задания!

Оба они, и лейтенант Хомнюк, и сержант Сергеев,

-- его помощник, едва держались на ногах от усталости.

-- Спасибо, товарищи! -- не по-уставному сказал я.

-- Молодцы! Но как вы добрались? Где были?

Они добрались потому, что понимали: медлить с. доставкой спецтехники

нельзя. Не стали ждать у моря погоды, а всеми правдами и неправдами дотащили

машины по непролазной грязи до Купянска и навалились на военного коменданта.

Тот погрузил напористых саперов в вагоны и прицепил к первому же эшелону,

идущему в Харьков. Отбыли вовремя: снова гремели зенитки, отражая очередной

воздушный налет.

Лейтенант Хомнюк не успел закончить рассказ, как в вестибюль вбежал

Владимир Петрович Ястребов. Я

-- не в силах описать гамму чувств, отразившихся на его измученном

ожиданием лице.

Минируем Харьков

Казалось, теперь, когда вся оперативная группа --в сборе, можно

вздохнуть посвободнее, почувствовать себя уверенней. Не тут-то было!

Сначала выяснилось, что, несмотря на все усилия харьковчан, мы не

сможем получить необходимое количество мин замедленного действия и что

вместо трехсот тонн взрывчатых веществ получим не более ста. Затем

воентехник Леонов доложил, что один из поставленных на испытание

электрохимических взрывателей-замедлителейсработал раньшесрока. Пришлось

срочно заняться конструированием и изготовлением надежных предохранителей с

большими сроками замедления: иначе ставить мощные мины на важных объектах в

собственном тылу невозможно! На заседании Военного совета нас упрекнули в

нерасторопности и неподготовленности. Н. С. Хрущев сказал, что войска должны

всегда иметь готовые взрывные средства заграждения. Я ответил, что много лет

пытаюсь добиться этого, но безуспешно.

-- Значит, нужно было обратиться пряма и товари-щу Сталину!

-- Я пытался, но письмо до товарища Сталина не дошло, вернулось обратно

в ГВИУ для принятия мер,

-- Приготовьте доклад о положении дел е минно-взрывными заграждениями,

сошлитесь на опыт минирования в Харькове, мы отправим доклад в ГКО!

Требуемый доклад мы с генералом Невским подготовили и представили в

Военный совет фронта бы-стро. Да и время не позволяло медлить: из вечерней

сводки Совинформбюро за 7 октября мы узнали, что на фронтах появились

брянское и вяземское направг ления.

В те дни были обнаружены и признаки наблюдения за работой минеров со

стороны вражеской агентуры.

Немедленно были приняты меры к дезориентации соглядатаев врага. Прежде

всего усилили минирование "макетами": ложные мины надежно маскируют боевые,

сбивают противника с толку, вынуждают при разминировании распылять силы,

притупляют бдительность чужих саперов и способствуют нанесению им урона.

Но наибольшую осторожность, наибольшую бдительность проявляли мы в те

дни при установке в городе и ближайших его окрестностях мин, управляемых по

радио.

Радиомина в особняке Хрущева^

Уже 3 октября я получил новый приказ: поставить радиомину в доме No 17

по улице Дзержинского. Этот дом -- особняк, выстроенный в начале тридцатых

годов для секретаря ЦК КП(б)У Станислава Викентьеви'-ча Коссиора, был

впоследствии передан детскому саду, и теперь, после эвакуации детского сада,

его занимали некоторые руководители партии и правительства УССР. Поскольку в

доме жили и работали, я ограничился осмотром особняка с улицы и прикинул,

сколько взрывчатки потребуется для полного его разрушения. После седьмого

числа мы поставили pa-диомины в здании штаба военного округа, на

Холод-ногорском и Усовском путепроводах, кое-где еще. В дневное время саперы

делали вид, что оборудуют 219

дзоты и убежища, а по ночам в мешках, бутылях, патронных ящиках

завозили на объекты взрывчатку, укладывали глубоко в землю и устанавливали

сложные радиоаппараты, снабжая их взрывателями и замыкателями,

обеспечивающими немедленный взрыв зарядов при обнаружении мины противником.

Если не ошибаюсь, 10 октября генерал Невский напомнил о приказе

заминировать дом No 17 по улице Дзержинского, а 12 октября приказали

поставить в особняке радиомину, и приказ категорический, поступил уже от

самого Н. С. Хрущева, проживавшего в этом особняке. Я пытался предостеречь

от поспешного минирования: радиомины -- новинка, город бомбят, от близкого

взрыва, даже от сильного сотрясения может случиться непоправимое...

-- Вы в свою технику верите? -- перебил Хрущев.

-- Верю.

-- Выполняйте приказ!

... Доступ в дом No 17 для проведения необходимых работ получили шесть

человек: военинженер 2-го ранга Ястребов, воентехник 2-го ранга Леонов,

сержанты Лядов, Лебедев, Сергеев и я.

Дом находился в центре города, стоял в глубине сада, среди могучих

дубов и лип. Деревья с пышной листвой могли надежно укрыть саперов от

постороннего взгляда, даже если бы наблюдатель устроился где-то выше

каменного забора и высоких чугунных ворот.

Вечером 12 октября мы вошли в эти ворота. Дом стоял на высоком

кирпичном фундаменте, вдоль бельэтажа тянулся балкон. В нижней части здания

-- подсобные помещения и маленькая котельная.

Очистив от угля часть котельной возле внутренней капитальной стены

дома, минеры вскрыли пол, принялись рыть глубокий, глубиной более двух

метров, колодец. Извлеченную землю аккуратно ссыпали в мешки. В первый мешок

-- первый слой грунта, во второй -- второй, в третий -- третий. На каждом

мешке стоял порядковый номер, чтобы не ошибиться при засыпке колодца, "

сохранить прежнее чередование слоев земли. Это делается на тот случай, если

фашистские саперы попытаются искать мину.

Вырыв колодец, минеры поочередно спускались в него, выдалбливая под

фундаментом внутренней капитальной стены нишу для радиоаппаратуры и большого

заряда взрывчатого вещества. Это тяжелая, трудоемкая работа. Только к

полудню 14 октября в колодец стали опускать ящики с толом. Заряд ставили

мощный: предстояло уничтожить всех оккупантов, какие поселятся в особняке,

да заодно прихватить и внешнюю фашистскую охрану здания. А чтобы отбить у

вражеских саперов охоту к поискам мин и их разминированию, радиомину сделали

неизвлекаемой. После этого тщательно замаскировали место ее установки и

уничтожили следы работы. Оставалось "успокоить" противника, подкинуть ему

"грозную советскую мину": мы прекрасно понимали, что, не обнаружив в таком

прекрасном особняке никакой мины, враг насторожится и скорее всего не станет

заселять дом. Мы установили в котельной "мину-блесну". В углу, под кучей

угля, пожертвовав драгоценной взрывчаткой, смонтировали сложную мину

замедленного действия, снабдив ее различными дополнительными устройствами

для взрывания. На самом деле все эти устройства, вполне исправные,

хитроумные и на вид крайне опасные, полностью исключали возможность взрыва

"блесны" из-за того, что сухие батареи были уже негодными.

Покончив с этим делом, минеры привели в первоначальное состояние пол

котельной, а потолок подолбили, помазали свежим цементом и побелили. Войдя в

котельную, чтобы проверить, в каком состоянии мы оставляем помещение,

сотрудники охраны особняка, конечно же, устремили взоры на потолок: ни

стены, ни пол, таивший 350-килограммовый заряд тола, ни куча угля, где

пряталась "блесна", -- ничто подозрений не внушило.

В тот день наши войска оставили Вязьму, а вечерняя сводка Совинформбюро

сообщила об угрозе Донбассу, о появлении Калининского и Тихвинского

направлений.

Поиск по сайту: