Глава 9. Ленинградская железнодорожная комендатура

Вскоре меня вызвали в отдел военных сообщений РККА и объявили о

назначении на должность заместителя военного коменданта железнодорожного

участка (ЗКУ), управление которого помещалось в здании вокзала станции

Ленинград-Московский.

Выражение моего лица видимо говорило ярче слов, как я воспринял эту

новость. Товарищ, сообщивший о моем назначении, нахмурился и счел

необходимым прочитать нотацию:

-- Вам оказывают большую честь... не говоря о том, что вы должны будете

обеспечивать работу вашего направления с военной точки зрения... -- В голосе

его неожиданно зазвучали торжественные ноты, послышался неподдельный пафос:

-- Вам выпадает честь встречать и сопровождать высших военачальников!

Он даже грудь выпятил и теперь мерил меня победоносным взглядом.

Я понял, что лучшего назначения здесь не получить, и смирился.

Единственным утешением оставалось то, что впереди был целый месяц отпуска.

Но в Бердянске, куда дали путевку на отдых, меня ждала телеграмма о

смерти самого близкого из братьев -- тридцатилетнего Алеши.

Алеша отличался удивительными способностями. Окончив всего-навсего

четырехлетнюю начальную школу, он уже в юности мастерил сложнейшие лам-.

повые приемники, увлекался автоматикой, электроникой. Опытные инженеры

пророчили ему блестящее будущее.,,:.

И вот Алеши не стало. У него были слабые легкие, и жестокая простуда

оборвала жизнь веселого пытливого человека... Южное солнце померкло для

меня.

Выбитый из колеи, я вскоре уехал из Бердянска.... В то лето там жили

слишком весело...

На бойком месте

Новый мой начальник, Борис Иванович Филиппов, дело знал и любил. Он не

имел высшего образования, но обладал большим опытом и пользовался уважением.

Впрочем, практические советы Бориса Ивановича порой и смущали.

Однажды почти одновременно обратились с просьбой о выдачи брони на

билет в мягкий вагон до Москвы комбриг и капитан -- адъютант командующего

войсками округа. Недолго раздумывая, я дал комбригу место в мягком вагоне, а

капитану предложил в жестком.

Борис Иванович пришел в ужас.

-- Что же вы наделали, голуба моя? -- с отчаянием восклицал он, ероша

волосы. -- Чему вас учили в академии?! Разве можно сравнивать комбрига с

адъютантом командующего?! Комбриг он и есть комбриг, а адъютант... Ведь он,

окаянный, командующего каждый день и час видит!.. Такого может про нас

напеть!..

Комендант перестал бегать по кабинету, остановился, перевел дыхание и

плюхнулся в кресло.

-- Вот что, голуба моя... Лирику бросьте. Я серьезно говорю: адъютантов

впредь не обижайте... Неожиданно он опять разгорячился:

-- Да что -- адъютантов!.. Если к вам одновременно обратятся за билетом

проводник из вагона командующего округом -- слышите? проводник! -- и

какой-нибудь комбриг из линейных войск -- слышите? комбриг! -- то вы, голуба

моя, все дела бросайте -- и кровь из носу, -- но чтобы у проводника билет

был! Вот! А комбригом пусть Чернюгов займется, писарь!

-- Борис Иванович...

-- Я потому только и Борис Иванович, что это правило свято соблюдаю!

Наивны вы еще, вот что! Ну что

может комбриг? Жалобу написать? Пусть пишет! А проводник, понимаете,

затаит обиду да при случае командарму или маршалу, чай подавая, возьмет и

подпустит шпильку, сукин сын! Вот, скажет, товарищ маршал, и с водой-то у

нас нынче плохо, и прохладно, и углишка мало... А все ленинградский

комендант --Филиппов. Уж я обращался к нему, а он никакого внимания. Только

одни обещания...

Борис Иванович даже покраснел во время этого монолога, представив

очевидно, как "сукин сын" проводник "подпускает" подобную шпильку и какие

могут получиться последствия.

-- Если вы думаете, что проводники вагонов высоких начальников, а тем

более их адъютанты -- обычные люди, то ошибаетесь. Много им доверяется,

многое с них и спрашивается. А потому мы должны в меру возможностей

облегчать их трудную работу! Надо поддерживать авторитет нашей комендатуры!

А вы своим академическим подходом режете меня без но-жа...

Волнение Бориса Ивановича усугублялось тем, что осенью 1935 года

началось присвоение новых воинских званий. Появились лейтенанты, капитаны,

майо-ры, полковники, комбриги, комдивы, комкоры, командармы и маршалы.

Каждый волновался, не зная, ка-кое звание получит при переаттестации. Еще

бы! Некоторым приходилось снимать с петлиц ромбы и На-" девать три, а то и

две шпалы, то есть, говоря по нынешнему, лишаться генеральских званий и

возвращаться в полковники или майоры. Борису Ивановичу повезло -- он остался

при своих двух шпалах и ликовал.

Ленинградская комендатура находилась на бойком месте. В Ленинград часто

прибывали руководители партии и правительства, ведущие работники Нарко-мата

обороны, Генерального штаба, командующие округами.

В наши обязанности входило встречать и сопро- вождать их от Ленинграда

до Москвы, обеспечивая техническую безопасность поездок.

Это льстило самолюбию Бориса Ивановича. Он сиял во время церемоний, как

большой ребенок. Сердиться на него или иронизировать было невозможно:

искренность его просто обезоруживала.

Мне приходилось неоднократно сопровождать в Москву Блюхера,

Тухачевского, Ворошилова, тогдашнего командующего Ленинградским военным

округом Шапошникова. Нас нередко приглашали на чай или ужин к Шапошникову,

Тухачевскому...

Поиск по сайту: