Глава 15. Одной лишь думы власть

Нахлобучка от нового начальника

Оглушительно ревущий Ли-2, изрядно поболтав пассажиров на воздушных

ямах, начал снижение. Пашни, лесочки, овраги встали на ребро, какая-то

шустрая речонка рванулась течь в зенит, но в следующую мину пилот завершил

вираж, и все вернулось на свои места. Толчок -- мы катимся по аэродрому.

Москва встречала не по-апрельски ярким солнцем, теплом, подсохшими

тротуарами, многолюдьем, очередями у магазинов. По стенам домов, по

ветровому стеклу "эмки" прыгали солнечные зайчики: женщины мыли окна. Боже

ты мой, окна моют! Может, скоро вся жизнь, как земля под крылом самолета,

встанет на места?

Приехав в НКО, прохожу в свой кабинет. Сначала звоню начальнику штаба,

но его нет на месте. Тогда звоню новому, четвертому по счету за минувший

год, начальнику инженерных войск генералу Михаилу Петровичу Воробьеву. Мы

знакомы. Встречались еще в сороковом, когда Михаил Петрович служил

генеральным инспектором инженерных войск, а в сорок первом виделись на

Западном фронте: (Воробьев принимал дела у генерала Васильева).

-- Зайдите, -- приглашает Воробьев.

, Он стоит у широкого окна. Внешне не изменился. Все так же коренаст,

дороден, большеголов. Крупные черты лица хранят спокойствие. Докладываю о

прибытии.

-- Создается впечатление, что вы окончательно забыли о своей должности

помощника начальника штаба инженерных войск! -- здороваясь, замечает

Воробьев. -- Я подсчитал. За десять месяцев войны вы находились в штабе

ровно месяц!

-- Товарищ генерал! Оперативно-инженерные группы создавались не по

моему хотению!

-- Не оправдывайтесь! Партизанскими проблемами заниматься не нужно

было!

Воробьев предложил садиться и опустился в кресло сам.

-- Впредь оперативно-инженерные группы организовывать не будут, --

сказал он. Мы добиваемся создания отдельных инженерных бригад специального

назначения. Заниматься они станут исключительно заграждениями. Вам предстоит

принять участие в разработке штатов бригад. Охоту к перемене мест надо

обуздать, товарищ полковник.

-- Слушаюсь.

-- И охоту к минированию кочками обуздайте. Как это вас угораздило

нагородить под Ростовом этих кочек? Кто-кто, а уж вы-то обязаны знать, что

противник не должен даже догадываться, где стоят мины!

-- Этот способ неоднократно испытывался на полигонах.

Оперативно-инженерная группа провела дополнительную проверку...

-- Главным военно-инженерным управлением такой способ не утверждался,

товарищ полковник, и пока я остаюсь начальником инженерных войск, утвержден

не будет. Имейте в виду!

-- Разрешите объяснить, товарищ генерал?..

-- Не нужно ничего объяснять. Я дал указание прекратить минирование

кочками, больше к этому вопросу возвращаться не будем.

-- Слушаюсь.

Разговор получился неприятным. Я сменил тему и доложил о тетради с

загадочными формулами, найденными старшиной Репиным на Кривой Косе Таган-285

рогского залива, достал эту тетрадь и протянул Воробьеву.

Полистав тетрадь, Михаил Петрович пожал покатыми плечами:

-- Сейчас не до загадок и таинств. Передайте тетрадь в аппарат

уполномоченного ГКО по науке, пусть там разбираются. А сами отдохните и

приступайте к выполнению -- своих прямых обязанностей. Не смею задерживать!

Возвратясь к себе, я спрятал в сейф папку с документами, но

таганрогскую тетрадь оставил на столе. Набрал номер телефона представителя

уполномоченного ГКО по науке Степана Афанасьевича Балезина. С Балезиным

познакомились мы в начале войны. Приехав как-то с Западного фронта в Москву,

я обратился к уполномоченному ГКО по науке, председателю Комитета по делам

высшей школы Сергею Васильевичу Кафтанову с просьбой предоставить минерам

расчеты для изготовления кумулятивных зарядов, рецепты и технологию

изготовления тестообразных, или, как их стали называть позже, пластиковых

ВВ, которыми можно было заполнять емкости любой формы. Кафтанов направил к

своим помощникам --С. А. Балезину и К. Ф. Жигачу. Так и встретились.

-- Балезин слушает! -- раздалось в трубке.

Я поздоровался, назвался, сказал зачем звоню.

-- Приходите, рад буду видеть!

У Балезина я провел около получаса. Химические формулы, заполнявшие

тетрадь немецкого офицера, заинтересовали Степан Афанасьевича:

-- Немедленно передам это ученым!

-- Тут действительно что-то важное, ценное?

-- Подождем заключения ученых! -- улыбнулся, уклоняясь от прямого

ответа Балезин.

Зачем нужен ОУЦ?

Я не воспользовался предложением начальника инженерных войск отдохнуть,

поехал после разговора с Балезиным не домой, а в один из переулков за

станцией метро "Сокол". Там располагался Оперативно-учебный центр Западного

фронта, первое фронтовое партизанское детище. 286

В помещении средней школы, занятой ОУЦ, встретил все такой же

хлопотливый, приветливый и не отвыкший от гражданского обращения Иван

Петрович Кутейников:

-- Илья Григорьевич! Дорогой! Здравствуйте! Спешить в ОУЦ у меня

имелись веские причины. Судьба центра тревожила. За время своего

существования он подготовил и перебросил во вражеский тыл почти четыре

тысячи партизан, изготовил в мастерских более двадцати тысяч различных мин и

более двадцати пяти тысяч особых ручных гранат. Созданные оперативно-учебным

центром партизанские школы сделали еще больше! Но теперь, к весне сорок

второго, здесь царил "полный штиль", как выразился в недавнем письме

Кутейников. Крайне необходимых средств центру не отпускали, все попытки

получить рации оказались безуспешными, а забрасывать партизана диверсантов^

глубокий вражеский тыл без надежды давать им необходимые указания, получать

нужные сведения, выбрасывать им в указанные места взрывчатку и оружие

представлялось бессмысленным: сорок первый год отошел в прошлое, действовать

на коммуникациях врага следовало продуманно, по плану, во всеоружии

мастерства и средств борьбы!

Проходя за Кутейниковым в кабинет, я обратил внимание на одежду и обувь

курсантов: обмундирование на них было зимнее. В кабинете Петр Иванович

подтвердил, что летнего не выдают. И, понизив голос, доверительно сообщил:

-- Пошли разговоры, что нас вскорости вообще ликвидируют, Илья

Григорьевич! Сам посуди: ребята давным-давно программу обучения прошли, а их

никуда не посылают, да и одевать, похоже, не собираются.

-- И мысли такой не допускаю! Не могут центр ликвидировать!

-- Оно вроде не должно бы... А с другой стороны, штаты-то наши до сих

пор не утверждены, хоть девять месяцев прошло!

Иван Петрович выглядел удрученным.

-- Будем оптимистами! -- сказал я. -- У руководства, надо полагать,

хлопот без ОУЦ хватало, а мы должной настойчивости не проявили.

Ободрить Кутейникова ободрил, но на свою по-прежнему пустую квартиру

возвратился встревоженный, обеспокоенный. Развернул карту, долго сидел над

ней. Линия фронта все еще в шестистах-тысяче километров от западной

государственной границы. Оккупанты хозяйничают на территории, занимающей, по

самым скромным подсчетам, площадь в миллион квадратных километров! Но ведь

минимум четвертая часть этой площади находится вне контроля фашистских войск

и фашистской администрации, а растянутые на многие сотни километров

коммуникации врага проходят через леса и непролазные болота, по партизанским

краям и районам!..

Еще в тридцать восьмом году я предлагал наркому обороны создать

спецчасти для минирования и разрушения вражеских путей сообщения. Даже штаты

таких частей разработал. Возвращался я к идее создания спецчастей не раз и

во время войны. А поскольку от Пономаренко не было ни слуху ни духу,

подумал, что сейчас сформировать специальные части можно из курсантов ОУЦ и

различных партизанских школ, из испанских добровольцев, и сформировать

быстро, без особых трудностей! А уж кадровые-то войска всем необходимым

наверняка обеспечат!

Я разыскал альбом с фотографиями, запечатлевшими результаты действия

минеров в Испании, сделал кое-какие выкладки и на следующий день пошел к

генералу Воробьеву.

Однако генерал охладил мой пыл.

-- Поймите меня правильно, -- сказал Воробьев. -- Я не противник

действия минеров в тылу врага. Я за самые активные действия инженерной

разведки, за посылку минеров на вражеские коммуникации, за широкое

применение во вражеском тылу мин замедленного действия! Следует, видимо,

включать в оперативны мероприятия штабов фронтов и армий операции инженерных

войск по разрушению вражеского тыла. Но...

Он даже руками развел:

-- Ведь нарушением работы тыла противника призваны заниматься части

Отдельной мотострелковой бригады особого назначения! И неуместно мне,

начальнику инженерных войск, ставить перед руководством вопрос о создании

для этой же цели еще и специальных инженерных частей! Согласны вы с этим?

Идея OMCBQHa принадлежит Павлу Судоплатову из НКВД. Омсбоновцы (ребята --

орлы, кровь с молоком! Сам видел) должны были громить тыловые части и

гарнизоны противника. К их счастью, бригаду так и не удалось укомплектовать

полностью. В тыл врага забрасывались отдельные группы и отряды.

-- Однако наши мины, товарищ генерал, могли бы парализовать вражеский

транспорт!

-- Меня убеждать не надо, сами видите!.. Забирайте альбом, может

пригодится, и -- за штаты специальных инженерных бригад, товарищ полковник!

Сейчас прежде всего -- эти штаты! Спуститесь наконец с облаков на землю.

На землю я спустился, над штатами инженерных бригад специального

назначения работал вместе с другими товарищами самым добросовестным образом,

но мысль о создании частей для нарушения работы вражеских путей сообщения не

оставлял: ведь штаты инженерных бригад необходимых средств для действий в

тылу врага не предусматривали.

И тут осенило: нынешний заместитель наркома обороны, начальник

артиллерии Красной Армии Николай Николаевич Воронов, в бытность свою старшим

советником республиканской армии Испании, очень лестно отзывался- о

подразделениях минеров, действующих во франкистском тылу! Может, не забыл,

может, держится прежнего мнения о минерах?!

Добился приема у Воронова. Высокий, худощавый, он остался таким же,

каким был в Испании: моложавым, подчеркнуто вежливым и любезным.

-- Разрешите, товарищ генерал, обратиться по вопросу, далекому от

артиллерийских дел. Я пришел за советом.

-- Пожалуйста. Слушаю.

. Я снова выложил испанский альбом, повторил то же самое, что говорил

генералу Воробьеву.

-- Да, вы правы, это очень далеко от артиллерии, -- кивнул Воронов, --

Лучше поговорить с командующим воздушно-десантными войсками генералом

Глазуновым.

-- К сожалению, я с генералом Глазуновым не знаком.

-- Это поправимо! -- улыбнулся Воронов и поднял трубку телефона.

-- Василий Афанасьевич! Здравствуйте! -- сказал Воронов, соединившись с

командующим воздушно-десантными войсками. -- У меня находится сейчас

полковник Старинов, знакомый по Испании. Нет, не артиллерист. Минер,

диверсант. У него предложения по твоей части. Ты не найдешь времени принять

Ста-ринова?.. Да, полагаю, сможет. Спасибо.

Воронов опустил трубку на рычаги аппарата:

-- Глазунов просит вас зайти сейчас же. Я сказал, что зайдете.

-- Благодарю, товарищ генерал-полковник!

-- Не за что. Ни пуха вам ни пера! А альбом, если он не единственный,

не уносите, пожалуйста. Может, удастся при случае кое-кому показать.

-- Да, конечно, оставьте его, товарищ генерал-полковник!

Командующий ВДВ

В приподнятом настроении вошел я в кабинет генерал-майора Глазунова.

Высокий, с зачесанными на косой прибор темными волосами, с изрезанным

глубокими морщинами лицом командующий воздушно-десантными войсками был не

один. У него находился незнакомый мне человек, тоже генерал-майор, но ниже

ростом и пополнее. Оказалось, это начальник штаба воздушно-десантных войск

генерал-майор Спирин,

-- Видите ли, нам никогда не ставили задач по диверсионным действиям во

вражеском тылу, -- раздумчиво заметил Глазунов. -- Наше дело -- нанести

внезапный удар, захватить важные объекты или позиции и удерживать до подхода

главных сил. Впрочем, зна-290

ние диверсионной техники и тактики нашим бойцам явно не помешает!

-- Особенно, если подразделение будет выброшено на большом расстоянии

от главных сил или попадет в трудное положение! -- поддержал Спирин.

Я приуныл:

-- Но ведь речь шла о создании специальных подразделений, а не об

отдельных исключительных, а то и печальных случаях!

-- Давайте смотреть на вещи трезво, товарищ полковник! -- успокаивающим

голосом сказал Глазунов. -- Вопрос о специальных батальонах или там бригадах

мы сейчас все равно не решим. Не нашей компетенции дело! Но кое-что сможем

сделать уже сейчас. У вас -- опытные командиры, умеющие воевать в тылу

врага, у нас -- десантники и авиация. Вот и давайте ваших командиров для

обучения наших бойцов! Согласны?

-- Не возражаю, но...

-- Остальное не в нашей компетенции, товарищ полковник!

На том и расстались. Я направил, конечно, в воздушно-десантные "

войскагруппуинструкторов-минеров, но разве это решало проблему?

Что же предпринять, как добиться создания оснащенных по последнему

слову техники специальных подразделений, способных длительное время успешно

действовать в глубоком вражеском тылу?

Опять Атомная тетрадь

Занятый этими мыслями, я не придал значения телефонному звонку

Балезина, благодарившего за доставленную ему таганрогскую тетрадь. До

тетради ли с "эрзацами" было? Между тем именно телефонный звонок Степана

Афанасьевича Балезина являлся большим событием, и обрадоваться ему я должен

был бы в первую очередь. Правда, при условии, что Степан Афанасьевич тогда

же разъяснил бы, что "химические формулы" в тетради являлись схемами ядерных

превращений урана. Но по вполне понятным причинам Балезин об этом даже не

обмолвился. Не обмолвился и о том, как насторожили схемы ядерных 291

превращений урана самого Балезина и Кафтанова. Лишь много лет спустя я

узнал, что записи в тетради, добытые на Кривой Косе старшиной Репиным, были

расценены как свидетельство начавшейся в фашистской Германии работы по

использованию в военных целях атомной энергии, тем более что Гитлер уже

грозилчеловечествукаким-тосекретным "сверхоружием", а в западной научной

печати внезапно прекратились публикации по ядерным исследованиям. На

последнее обстоятельство обратил внимание ГКО служивший в авиации лейтенант

Флеров, в прошлом -- научный сотрудник физико-химического института,

открывший вместе с Птржаком спонтанное деление ядер урана. По справедливому

мнению Флерова, прекращение в западной научной печати публикаций по ядерным

исследованиям означало, что эти исследования отнесены к строго секретным и,

следовательно, Запад приступил к разработке атомного оружия.

Балезин и Кафтанов предположили, что убитый на Кривой Косе фашистский

офицер прибыл в южные районы нашей страны, временно захваченные

гитлеровцами, не случайно, а для поисков урана. Словом, привезенная мною в

Москву тетрадь оказалась для ученых важным документом. (Журнал "Химия и

жизнь" в номере 3 за 1985 год опубликовал отрывки из воспоминаний С. В.

Кафтанова. Сергей Васильевич пишет, что эта тетрадь наряду с

предупреждениями Флерова побудила его и академика А. Ф. Иоффе обратиться в

ГКО с письмом о необходимости создать научный центр по проблеме атомного

оружия). Тут, как говорится, прибавить нечего. Однако сам я в то время об

атомной энергии и не задумывался, по-прежнему целиком был поглощен идеей

создания спецвойск для борьбы в тылу врага, на его коммуникациях. Увы,

ничего серьезного предпринять в те дни я не успел, так как потребовалось

срочно выехать на Калининский фронт и заняться тамошними заграждениями.

Обстановка на Калининском фронте весной сорок второго года сложилась

напряженная, обоюдоострая: советские войска угрожали флангам вражеских

армий, а вражеские -- флангам советских. В этих условиях недооценивать

значение инженерных заграждений, особенно минновзрывных, не приходилось.

Глава 16. "Рота -- не та единица! "

Командующий фронтом Конев

Под горячим майским солнцем буйно выметывали траву придорожные поля,

уцелевшие леса занимались зеленым пламенем, а обожженные войной рощи стояли,

словно одетые в черное вдовы.

Штаб инженерных войск Калининского фронта находился в одной из деревень

западнее города. Туда добрались подсыхающим проселком.

Начальник инженерных войск фронта полковник В. В. Косарев, крепкий,

неторопливый в словах и дви--жениях человек, сразу познакомил меня и

прибывших со мною Чепака, Ильюшенко и Романюка с комиссаром штаба инжвойск

полковым комиссаром А. К. Поповым и начальником штаба полковником М. Н.

Тимофеевым. Тут же проинформировал об имеющихся заграждениях, о ведущихся

работах, о нуждах фронта. Договорились, что наша маленькая группа побывает в

армиях, осмотрит оборонительные рубежи, и тогда примем совместное решение по

усилению заграждений, прежде всего минновзрывных.

Объезд и осмотр оборонительных рубежей заняли более двух суток.

Возвращаясь в штаб инженерных войск фронта, заехали в деревню Шеино, где

находилась северо-западная оперативная группа ЦК партии Белоруссии.

Руководители северо-западной группы посетовали, что партизанам не

достает мин и взрывчатки. Я обе" щал поговорить об их нуждах с командованием

Калининского фронта.

Обсудив с Косаревым и его помощниками вопросы устройства и усиления

минновзрывных заграждений, я передал начальнику инженерных войск фронта

просьбу товарищей из северо-западной группы ЦК партии Белоруссии.

-- Трудненько будет им помочь, но что-нибудь обязательно сделаем, --

сказал Косарев. -- Обещаю.

-- А вы никогда не задумывались о возможностях самих инженерных войск

по нарушению работы. вражеского тыла? -- спросил я.

-- Нет. А есть опыт?

-- Да, и значительный.

Я рассказал о действиях спецбатальона на северном берегу Таганрогского

залива и спросил:

-- Если я обращусь к командующему фронтом с соответствующим

предложением, могу я рассчитывать на вашу поддержку?

-- Конечно.

-- Зачем же откладывать дело в долгий ящик? Давайте прямо сейчас и

поедем к командующему!

Косарев усмехнулся, покрутил головой, но возражать не стал, и через

полчаса мы уже были в штабе фронта, а еще через час командующий фронтом

генерал-лейтенант Иван Степанович Конев нас принял.

Коневу в сорок втором исполнилось сорок пять лет. Это был среднего

роста, крепкий, коренастый человек с обветренным, загорелым лицом и сильной,

туго обтянутой воротником кителя шеей. Бритая голова, высокий, с тремя

вертикальными складками лоб, крупный нос, светлые, пытливые, очень

внимательные глаза. Спокоен и, чувствуется, уверен в себе.

Косарев представил меня. Конев жестом пригласил сесть. Выслушал,

помедлил, взглянул на Косарева:

-- Ваше мнение? Косарев поосторожничал:

-- Дело новое. Можно, видимо, выделить сейчас для обучения роту из сто

десятого отдельного мото-ризированного инжбатальона.

Конев тут же возразил:

-- Для такого дела рота -- не та единица, товарищ полковник! Выделим

весь батальон! Хотя погоды и батальон не сделает...

Стукнул по столу остро отточенным карандашом:

-- Если мы хотим, чтобы удары по путям сообще-чия противника имели

оперативное значение, фронту

понадобится по меньшей мере бригада. Специальная и лучше всего

воздушно-десантная.

Заметив растерянность начальника инженерных войск фронта, Конев

усмехнулся:

-- Ничего, это уже моя забота! И позвонил дежурному:

-- Вызовите Москву. Василевского. Дело с самого начала приобретало

стремительный разгон!

Конев повернулся ко мне:

-- Вы сами-то, товарищ полковник, докладывали свою идею начальнику

Генштаба?

-- Никак нет, товарищ генерал. Докладывал только своему начальнику,

генералу Воробьеву.

-- Ясно. Начальство не обошли, но на полпути застопорили. А стопорить

на полпути противопоказано! Вот что. Сейчас я поговорю с Александром

Михайловичем, а вы, как вернетесь в столицу, немедленно с ним свяжитесь.

Поняли?

-- Понял, товарищ генерал!

-- Хорошо. Больше не задерживаю.

И, поднявшись, Конев коротким кивком отпустил нас.

Я вышел, сияя как именинник, получивший долгожданный подарок. Косарев с

гордостью спросил:

-- Видите, как принимает решения наш командующий?!

Начальник Генштаба Василевский

Несколько дней спустя, покончив с делами в штабе Калининского фронта, я

возвратился в Москву. Столица встретила огорчительными новостями: войска

Крымского фронта после тяжелых боев оставили Керченский полуостров и

эвакуировались на Таманский, ударные группировки Юго-Западного фронта,

громившие харьковскую группировку противника, оказались в результате

контрударов врага в крайне тяжелом положении.

Но уверенный, как большинство людей, что летом Красная Армия продолжит

успешное наступление, я лишь досадовал на это: настроение оставалось

приподнятым, тем более что вот-вот могли сбыться дав...

* СТРАНИЦА ТЕКСТА УТЕРЯНА *

... о необходимости включения в оперативные мероприятия фронтов и армий

действий инженерных подразделений в тылу противника. Для этого каждый фронт

должен выделить и подготовить инженерный батальон, а каждая армия --

саперную роту. Назаров и Воробьев вносят в проект незначительные

редакционные поправки, подписывают окончательный текст и направляют в.

войска,

Неожиданно Воробьев осведомляется, что, собственно говоря, я делаю в

Москве.

Растеряно смотрю на него. И Воробьев, довольный тем, что шутка удалась,

смеется:

-- Приказ о вашем назначении командиром бригады подписан! Так что

поезжайте к Коневу и вступайте в должность. Желаю удачи!

Поиск по сайту: