Особенности русской художественной культуры в XVII веке

Строгие правила патриарх Никон пытался распространить и на другие стороны жизни, включая церковное строительство. «Обмирщение» коснулось и его, выражаясь в отходе от строгих церковных канонов, от строгости и простоты — к пышной, барочной нарядности, «дивному узорочью». «Дивно нарядным» был многоярусный ступенчато-пирамидальный Теремной дворец, построенный в Кремле в 1635—36 гг. (арх. Бажен Огурцов) на месте сгоревшего деревянного (с сохранением его стиля), на светские хоромы все более похожими становились в XVII веке даже церкви — с приделами, галереями, переходами, составляющими сложные ансамбли. Именно так были построены церковь Троицы (Грузинской богоматери) в Никитниках (1635—1653, по заказу купца Никитина) и церковь Рождества в Путинках (завершена в 1652 г.). В церкви на Путинках между основным храмом и приделом была встроена высокая колокольня, как бы объединившая все здания комплекса, церковь украшают декоративные детали, издалека выделяется острый силуэт. На строительство этого шедевра деньги (по тем временам огромные — 500 рублей) собирали всем миром, да дважды еще добирали у богомольного царя.

В 1652 г., год завершения ее строительства, на патриарший престол вступил Никон, одним из первых постановлений которого был запрет на строительство шатровых церквей и возвращение к традиционному пятиглавию. Именно в этих требованиях был выдержан (да и то не вполне) комплекс Новоиерусалимского монастыря — загородной (в Истре) резиденции Никона. Строясь в течение 40 лет (архитекторы Аверкий Мокеев, затем Яков Бухвостов), он повторяет черты Храма в Иерусалиме. Пятиглавыми сделаны Патриарший дворец в Кремле, Воскресенский и Иверско-Валдайский монастыри.

Запрет, однако, соблюдался недолго. Во второй половине XVII века тяга к декоративности, украшениям, цветному кирпичу, яркой раскраске на белом фоне, цветным изразцам только возрастает. Расписные многоярусные церкви начинают напоминать нарядные пряники — на такие можно любоваться в Москве — в самом начале нынешнего Комсомольского проспекта, а также в Филях. Церковь Покрова в Филях, сама удивительно красивая, стройная и изящная, еще и замечательно вписана в природный ландшафт.

Образцы московского, или нарышкинского барокко (от имени московских бояр Нарышкиных), как в церковной, так и в гражданской архитектуре разбросаны по всей Белокаменной. Таковы Палаты бояр Троекуровых в Георгиевском переулке и Палаты думного дьяка Аверкия Кириллова на Берсеневской набережной, дом дьяка Ивана Волкова в Харитоньевском переулке, здания Печатного и Монетного дворов, Сухаревой башни (1692—1701), безжалостно разрушенной по приказу Сталина как затруднявшей движение на проспекте Мира. «Восьмым чудом света» назвал Симеон Полоцкий несохранившийся дворец царя Алексея в Коломенском, хоромы которого расписаны позолотой и яркими красками, а постройки соединены сенями и переходами. К концу XVII века дома знати обставлялись уже с нескрываемой пышностью, с картинами и большими зеркалами в просторных гостиных, роскошными книгами.

В XVII веке на территории Московского Кремля, кроме Теремного дворца, появилась Спасская башня со знаменитыми Кремлевскими курантами, в XVII веке был наконец завершен комплекс Новодевичьего монастыря на берегу Москвы-реки. Новые архитектурные веяния распространились и за пределы Москвы — в Троице-Сергиев Посад (Трапезная), Ярославль, Рыбинск, Вологду, Калугу, Нижний Новгород, а также на Украину, коснувшись как храмового, так и гражданского строительства. Особенно примечательны были ярославские храмы, построенные по заказу местных купцов и превосходившие по размерам, а то и по пышности московские. Это, прежде всего, церкви Ильи Пророка, Иоанна Златоуста в Коровниках и Иоанна Предтечи в Толчкове, в которой украшенные голубыми изразцами краснокирпичные стены увенчаны пятнадцатью златыми главами. Церковь Ильи Пророка вовсе представляет собой асимметричное сооружение, что как раз подчеркивает ее архитектурные достоинства. Стоит отметить также Военно-Никольский собор в Киеве (1694), построенный московским архитектором Осипом Старцевым по заказу Мазепы, а также украинские храмы крестообразного плана — церковь Густынова монастыря (1622), церковь на «экономических воротах» Печерской лавры (1696—98).

«Обмирщение» дошло и до живописи, включая даже иконы. Развиваются жанр портрета и парсуны (от искаж — персона) — портрета, выполненного в традициях иконописи. Против этого выступили староверы во главе с Аввакумом, считая подобную вольность кощунственной: мирские портреты не смеют напоминать иконы, а в ликах святых не должно быть ничего мирского. Свой подход к изображению икон провозгласил виднейший живописец XVII века Симон Ушаков (1626—1686), работавший в Оружейной палате. Он выдвигал на первый план эстетическую ценность художественного произведения, считая, что она как раз будет способствовать более полному его восприятию. На его иконах мы видим живые лица, реалистический пейзаж — именно в таком, отличном от рублевского исихазма ключе, живее, но проще написана ушаковская «Троица» (1617 г., ныне — в Государственном Русском музее Петербурга). Любимая же тема С. Ушакова — «Спас Нерукотворный», ушаковскими «Спасами» гордятся многие отечественные и зарубежные музеи.

Поначалу парсуны писались, как и иконы, на доске (чаще — липовой), яичными красками. Наиболее известные в начале века изображают царя Федора Иоанновича, воеводу М. В. Скопина-Шуйского (предположительно кисти С. Ушакова), в конце века — это портрет в полный рост Л. Н. Нарышкина, дяди Петра I, и поясной портрет его матери Н. К. Нарышкиной. Популярность приобрели также миниатюрные, домашние иконы и портреты строгановской школы (состоявшей поначалу из дворовых людей купцов Строгановых).

После запрещения скоморохов народ лишился игровых представлений. Очень скоро эта потеря была восполнена театром, впервые пришедшим в Россию лишь в середине XVII в. Придворный театр предстал пред очами Алексея Михайловича в 1672 г., в честь рождения царевича Петра (постановкой «Артаксерксово действо») и так ему понравился, что царь смотрел его десять часов подряд. Вскоре к обучению «комедиальному делу» были привлечены русские «отроки». Впрочем, после смерти Алексея Михайловича театр был закрыт и возрожден только при Петре. Больше повезло Школьному театру, созданному в самом конце века при Славяно-Греко-Латинской академии силами студентов и преподавателей.

Театральные постановки сопровождались музыкой, продолжил развитие жанр народной исторической песни, воспевающей новых народных героев вроде Стеньки Разина или Ермака. Тем не менее продолжала преобладать церковная музыка. Ее поощряли еще Иван III (при котором была создана певческая капелла) и Иван IV Грозный, сам писавший музыку. В XVII веке композитор Ник. Дилецкий написал «Музыкальную грамматику», А. Мезенец — «Азбуку знаменного пения». В 1668 г. была создана комиссия по собиранию древних музыкальных рукописей. Знаменное пение под влиянием западных новаций развилось в партесное, многоголосное. Партесный стиль уже по природе своей — светский. Его отличают полнота и насыщенность звучания, яркие контрасты и переходы.

Выразителем новых общественных настроений и эстетических идеалов стала и литература XVII века. Характерным явлением стала просветительская литература, представленная, прежде всего, Симеоном Полоцким (1629—1680). Свои произведения, написанные в стихотворной форме, он называл «мечом, убивающим не людей, но пороки их». В комедии «Притча о блудном сыне» он перекладывает библейский сюжет на условия современной ему России, входя в перекличку с очень популярной в то время стихотворной притчей «Повесть о Горе-злосчастии». В стихотворных сборниках «Орел российский», «Гусль доброгласная» С. Полоцкий убеждает в необходимости просвещения для устроительства нового государства.

Интерес к человеческой личности делает все более распространенным жанр автобиографии. Просветительский настрой присущ даже написанному в заточении автобиографическому «Житию Аввакума». На примере своего жития он наставляет, учит не ожесточаться, даже в своих мучителях находит человеческие черты. В русскую словесность вошел также жанр демократической сатиры — «О Шемякином суде», «О Ерше Ершовиче — сыне Щетинниковом» (где обличаются судебные волокита и взяточничество), появились новые исторические повести (о завоевании Сибири Ермаком, Азовской осаде казаков и т. д.).

Светские веяния обусловили интерес также и к переводной литературе — рыцарским романам, назидательным повестям — «Великое зерцало», «Римские деяния». Бывало, что рыцарские романы переиначивались на русский лад — «Повесть о Бове-королевиче». В середине XVII века даже возник (при дворе) кружок любителей европейского комфорта, литературы и образованности.

Поиск по сайту: