Аполлоническое» и «дионисийское» начало в культуре

Огромное значение для культурфилософии имело ницшеанское различение аполлонической и дионисийской культур. Разные полюсы космического бытия запечатлены в обликах Аполлона и Диониса. Работа Ф. Ницше «Рождение трагедии из духа музыки» посвящена доказательству дихотомии античной культуры. Эту дихотомию олицетворяют в языческом пантеоне два сводных брата – Аполлон и Дионис, сыновья Зевса. Антиномия аполлонического и дионисийского полюсов раскрывается Ницше, прежде всего по отношению к принципу формы и индивидуальности как формы духа. Противопоставление аполлонического и дионисийского культур применимо не только к античности. Оно захватывает все европейское сознание.

Названия «аполлонический» и «дионисийский» философ заимствовал у греков, разъяснявших глубокомысленные эзотерические учения в области воззрений на искусство не с помощью понятий, а в резко отчетливых образах мира богов. Ницше утверждал, что поступательное развитие культуры зависит от этих двух начал. При этом аполлоническое начало он связывал с искусством пластических образов, а искусство Диониса – с музыкой. Для того, чтобы разъяснить природу этого разграничения, Ницше предлагал нарисовать в своем воображении художественные миры сновидения и опьянения.

Известно, что Аполлон представлял собой две стихии – разрушительную и созидательную. Ницше акцентирует вторую. Бог Аполлон – это отображение радостной необходимости сонных видений у греков. Он – полное чувство меры, самоограничение, свобода от диких порывов. Про Аполлона можно было бы сказать, что в нем воплощено доверие к принципу индивидуальности. Аполлон представлен гением величавой гармонии. Он развертывает формы бытия и наполняет их жаждой прекрасного. В аполлноническом начале есть только свет, яркий, блистающий, непрерывно ткущий красоту, не знающий пределов своей фантазии. Но мир этого гения чужд трепету жизни, он гнетет человека отсутствием тепла и сострадания, своим бездушным спокойствием, безразлично взирающим на скорби и восторги всякого существа. Аполлон ограничивает отдельные существа друг от друга, напоминает об этих границах как о священных законах своими требованиями самопознания и меры, и тем самым он хочет привести их к покою.

В отличие от Аполлона, Дионис есть сердце мира, его упоение и тоска. Он объемлет собой всю внутреннюю жизнь: скорбь и тоску сердец, грезы и чаяния, порывы души. Все то, что в безмолвии внешнего мира рождается в скорби бытия и составляет невыразимый, но влекущий к себе мир Диониса. Сущность дионисийского начала легче всего понять по аналогии с опьянением. Еще в немецком средневековье, разъясняет Ницше, охваченные той же дионисийской силой, носились все возраставшие толпы с пением и пляской. Под чарами Диониса человек вновь сливается с природой.

Опьянение, не знающее преград, пробуждает душу от сна и влечет к жизни, не знающей преград и подчинений. Природа этого мира – экстаз. Это полное погружение в поток мировой жизни, раскрытие глубинных истоков жизни

Проблема соотношения аполлонического и дионисийского начал, их противоположность, раскрывается в глазах Ницше прежде и важнее всего к принципу формы и индивидуальности как формы духа. Аполлоническое и дионисийское начала должны были восстановить некогда растерянное единство.

Аполлоническая культура не существует в изолированном мире как закрытое пространство. То же относится и к дионисийству. В любом процессе можно отыскать близость этих контрастных принципов. Будучи взаимно противоположными, они органически дополняют друг друга.

Культура представляет собой борьбу двух начал, с ними связано поступательное развитие в культуре. Ницше утверждал, что в европейской культуре аполлоническое подавило дионисийское, и ее дальнейшее развитие пошло по аполлоническому направлению. Но с таким выводом можно согласиться только частично, так как дионисийское начало не было полностью утрачено. Анализ европейской культуры это подтверждает. Дионис дает о себе знать, казалось бы, во время, когда это противоречило господствующему миропредставлению. В частности, это карнавальная смеховая культура средневековья. Прямым продолжением дионисийского является вакхические модели культуры итальянского и северного Возрождения, фландрийского барокко (Рубенс, Йорданс), европейского сентиментализма и романтизма. Дионисийские тенденции четко просматриваются и в современной культуре. Появление в XX веке различных субкультур, основанных на философии социального протеста (хиппи, панки), также является проявлением дионисийского, и наиболее яркой в этом плане стала рок-культура XX века.

Таким образом, можно констатировать, что в культуре на протяжении всей ее истории наличествуют две тенденции. Одна – рациональная, строго определенная по форме и содержанию, упорядоченная, логически верная и мотивированная, восходящая к высокой классике античности, т.е. аполлоническая. И вторая – иррациональная, самостийная, демоническая, непредсказуемая, динамическая, другими словами – дионисийская.

Поиск по сайту: