ДИПЛОМАТИЯ ИМПЕРИАЛИЗМА

Революционной партии Гнчак в 1890 г. предложили объединиться с Армянской Революционной Федерацией, но ассоциация двух партий не продлилась долго. По-видимому, Назарбек был человеком, с которым нелегко ладить, и он предпочитал работать по-своему. В начале у него были затруд­нения в том, чтобы найти последователей, но его новые едино­мышленники работали усердно. Например, Азад-хан отпра­вился в Константинополь в июле 1889 и занялся распространением пропаганды. Он советовался с Хримяном, старик отнесся к его идее с сомнением: «Ты сумасшедший, - сказал старый патриот. - Армяне - очень маленький народ, и сколько крови должно будет пролиться». Он не видел, что нечто значительное могло быть сделано без европейской помощи. Но Азад-хан не был обескуражен. Он отправился в Тифлис, где ему повезло не больше. Только в Трабизонде он нашел настоящий энтузиазм. Он создал центральный комитет партии и оттуда отправил агентов, которые организовали рево­люционные ячейки в Эрзеруме, Харпуте, Смирне, Алеппо и других местах. Назарбек сам остался нелегально в Женеве, но в рассказах, опубликованных позднее, он дал живые зари­совки агитаторов, которые посещали крестьян, «проводя с ни­ми ночи напролет, беседуя с ними об их несчастиях, пропове­дуя библейское «око за око, зуб за зуб», возбуждая их слом­ленный дух высокими стремлениями и решимостью».

Послы в Константинополе не замедлили последовать раз­витию этого движения. С 1888 года английские представители докладывали о наличии революционеров и захвате запрещен­ной литературы. В городах распространяли революционные листовки, и было немало случаев, когда шантажировали бога­тых армян, принуждая их внести свой вклад в общее дело. Европейцы в Турции договорились, что непосредственной целью (армянских) агитаторов есть подстрекательство к бес­порядкам, провоцирование нечеловеческих ответных мер и тем самым - интервенцию держав. По этой причине, сказал он, они действовали предпочтительно в тех областях, где армяне составляли меньшинство, с тем, чтобы репрессии были очевид­ны. Один из революционеров сказал в 1890 году доктору Хамлину, основателю Роберт колледжа, что банды Гнчака будут «искать возможность убивать турок и курдов, поджигать их села, а затем уйдут в горы». А разъяренные мусульмане «набро­сятся на беззащитных местных армян и начнут такую варвар­скую резню, что Россия под знаменем гуманности и христиан­ской цивилизации вторгнется и захватит эти земли». [ВОТ И ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ТОГО, ЧТО ЛИДЕРЫ АРМЯН САМИ ЖЕ ПОДСТАВИЛИ ИХ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ СПРОВОЦИРОВАТЬ РОССИЮ НА ЗАХВАТ ТУРЕЦКОЙ ЗЕМЛИ!!!]

Когда ужаснувшийся миссионер назвал этот план самым зверским и дьявольским из когда-либо известных, ему ответи­ли: «Это так вам кажется, но мы, армяне, твердо решили осво­бодиться. Европа услышала болгарские ужасы и освободила Болгарию. Она услышит и наш плач, когда он дойдет до воплей и крови женщин и детей... Мы отчаялись. Мы сделаем это». Серьезные затруднения начались в 1890 г., когда были беспорядки и кровопролития в Эрзеруме. Бунт не был подго­товлен или спланирован, но Гнчак надеялся извлечь из него выгоду. В Константинополе была организована огромная де­монстрация с целью произвести впечатление на турецкое и ев­ропейские правительства. Дело было тщательно спланировано, и минимальные требования революционеров (гражданские свободы) были заранее разосланы иностранным послам. В ар­мянской церкви читали прокламацию, в которой говорилось: «Ты должен быть сам себе хозяин».

Даже эта демонстрация не дала желанных результатов. В течение следующих месяцев попытки лидеров, казалось, перешли в переговоры с другими революционными группами. Последовали длинные конференции в Афинах, а в декабре 1891 г. Гнчак официально объявил об объединении с Восточ­ной Федерацией македонских, албанских и греческих револю­ционеров. Газета была переведена в Афины, где она остава­лась до конца 1894 года, когда армянская организация перее­хала в Лондон. В промежутках пропаганда велась в Армении и были попытки заставить курдов присоединиться к повстан­цам. Агенты были посланы также в Америку, где были учреж­дены отделения в Бостоне, Уорчестере и других городах. Азад-хан доложил, что он собрал в Америке не менее 10 000 долларов в поддержку «дела».

Когда летом 1892 г. кабинет Гладстоуна пришел к власти, надежды армян повысились, ибо разве не был Великий Старик защитником угнетенных? И действительно, либеральное госу­дарство в первую очередь начало направлять резкие ноты Порте. Англо-армянский комитет и евангелийский союз вос­пользовались ситуацией, подняв шум о религиозных преследо­ваниях. Но английское влияние в Константинополе упало настолько низко, что на протесты из Лондона внимание не обращалось. Турецкое правительство, вероятно, понимало да­же тогда, что российское правительство, также враждебное настроениям Гнчака, как и турецкое, будет поддерживать Турцию. В 1890 г. русские официальные представители всту­пили в сотрудничество с турками, чтобы разбить армянскую партию, организованную на Кавказе. Многие писатели при­держивались того мнения, что английское вмешательство только ухудшило дело. «Турки начинают репрессии, потому что мы сочувствуем, - писал Дэвид Хочарт, - а мы еще силь­нее сочувствуем из-за репрессий и так порочный круг замыка­ется». «Англия несет больше ответственности за хладнокров­ные убийства, которые приводят почти к истреблению армян, чем все другие нации, вместе взятые», отметил американский путешественник.

Не требуется очень яркого воображения, чтобы предста­вить реакцию турок на действия революционеров. Они всегда помнили если не о восстании греков, то хотя бы о мятежах в Болгарии и о разрушительном вторжении России и других империй. Заслуживает ли Абдул Гамид той черной репутации, которая закрепилась за ним, - спорный вопрос. Если он был «кровавым убийцей» и «красным султаном» для одних, то - трудолюбивым, совестливым, обеспокоенным и вызывающим личную симпатию правителем для других. Те, кто говорят в его пользу, отмечают то, что султан чувствовал, что его империи угрожают армяне, которые, как он знал, или по крайней мере верил, были в сговоре с младотурками, греками, македонцами и т. д. Они полагают, что Абдул Гамид был жертвой того, что мы сейчас называем манией преследования. Он был в ужасе и по этой причине окружил себя не только высокими стенами, но и всевозможными сомнительными лич­ностями, шпионами и доносчиками, которые доказывали свою необходимость тем, что доставляли все более тревожные вести.

Нельзя отрицать того, что революционеры планировали огромный пожар и внушали султану и его министрам огром­ный страх. Одна из прокламаций гласила:

«Времена критические и чреваты зловещими событиями. Чаша полна. Готовьтесь к неизбежному. Вооружайтесь - вооружайтесь всем. Если в одном месте восстают или оказы­вают сопротивление, делайте то же самое в своей местности. Расширяйте борьбу за независимость. Да, лучше жить свобод­ным человеком один день, один час и умереть в борьбе, чем веками жить жизнью рабов».

Летом 1894 г. революционный комитет написал письмо Великому визирю, предупреждая его, что по империи будет всеобщий мятеж если «справедливые требования армянского народа» не будут удовлетворены. Никто не может обвинить правительство, которое предвидело крупный переворот и при­няло меры предосторожности. Возможно, для того, чтобы противостоять усилиям, которые привели курдов в движение, в 1891 г. султан организовал их племена в знаменитые отряды Гамида, по подобию русских казаческих бригад, которые предназначались для защиты границ. В 1877- 1878 годах войска курдов приносили больше хлопот, чем пользы, и можно предположить, что целью новой организации было удовлетво­рить главарей и удержать их от контактов с армянскими революционерами, фактически они могли использоваться и использовались против армян. Начиная с 1892 г., отряды Гамида, иногда поддерживаемые регулярными войсками, на­чали нападения на армянские поселения, поджигая дома, уничтожая урожай и убивая жителей.

Итак, революционеры добились того, чего добивались - преследований. Для них не имело значения то, что совершен­но невинные люди вынужденно страдали от реализации про­граммы, намеченной группой в Женеве или в Афинах, груп­пой, которая никогда не получала мандата от армянской общины. Насколько можно предположить, гнчакских агитато­ров страстно поддерживали низшие слои армян в Константи­нополе, с помощью которых им удалось избрать патриота Измирляна патриархом в 1894 г. Но высшие классы были против этой программы; на самом деле они оказались жертва­ми угрожающих писем и шантажа, вынуждающих их фи­нансировать дела, которые они считали гибельными. Что каса­ется крестьянства в провинциях, совершенно очевидно, что оно просто не понимало, что происходит. Изабелла Бишоп, которая путешествовала по стране в 1891 г., отметила, что «армянский крестьянин также лишен политического стремле­ния, как и политических обид... я ни разу не слышала о том, чтобы высказывалось желание о политической или админи­стративной реформе или об армянской независимости». Хо­чарт рассказывает об армянах в провинциях, которые говори­ли, что они хотели бы, чтобы патриоты оставили их в покое. Но хотели они того, или нет, они должны были стать жертва­ми по воле других; их жизни были ценой, которой расплачива­лись за реализацию планов национал-социалистических фана­тиков.

Поиск по сайту: