Глава 23. Гром среди ясного неба

Драко.

Если б я только знал, кто придумал эти ЖАБА, заавадил бы, честное слово! Нет, не так: будь этот клинический идиот жив, я бы придушил его своими руками. Но, как любит повторять отец, жизнь несправедлива, и этот гадостный умник умер еще два столетия назад. Почему, спрашивается, я так злюсь? Объясняю для недогадливых: один раз готовиться к экзаменам – это еще терпимо. Но второй год подряд учить историю магии – это перебор даже для меня, вполне лояльно относящемуся к этому предмету.

С тех пор, как на Виолетту объявили охоту, прошел месяц. Следовательно, сейчас шла первая неделя апреля. Выпускные экзамены назначили на май, так что все семикурсники Хогвартса не отлипали от учебников и конспектов, по-моему, даже за едой. Меня такая ситуация даже немного веселила: во-первых, я все-таки многое помнил с прошлого года, а во-вторых, не мог не смешить вид Пенси, судорожно пытающейся выучить наизусть учебник по травологии, поскольку надежда запомнить содержимое логически была безвозвратно потеряна.

Я с ужасом ждал апреля, потому что думал, что тогда буду видеть Гарри исключительно в коридорах секунды по две, но все сложилось лучше, чем я ожидал. Произошло это благодаря тому, что мы, наконец-то, научились вместе готовиться к урокам. В данный момент, например, мы снова сидели на наколдованном диване. Я искоса посмотрел на гриффиндорца, который напряженно вглядывался в учебник по зельям. Он так усердно это делал, что, казалось, волосы на его затылке вот-вот зашевелятся. Эх, отвлечь бы его… а нельзя.

Он не изменил своего решения поступать в Аврорат. Наверное, это из-за событий с Виолеттой: он понял, что авроры магическому миру все еще нужны.

Кстати, о Виолетте. Ланкастеру и его шайке барбосов еще не удалось ее поймать. Ничего удивительного, учитывая, что из поместья она вообще не выходит. Каминной сетью пользуется крайне редко и с большой осторожностью, что, однако, не мешает ей вызывать нас каждое воскресенье на собрание. Она подробно изучила магическую охрану имения и открыла новому внутреннему кругу доступ к круглой гостиной. В этот круг, кроме меня, Блейза и Тео входят еще Патрик, ставший теперь правой рукой Виолетты, с десяток наследников других чистокровных фамилий, а также представитель гоблинов. Последний ни разу не сказал ни слова, но приходил регулярно.

Как я и предполагал, мое маленькое показательное выступление в конце каникул вернуло мне доверие Виолетты. Я сообщал Гарри о предстоящих операциях, а он информировал членов Ордена. Те, в свою очередь, действовали вполне слаженно. Результат – ряд планов Виолетты с треском провалился, в частности, она не смогла снова установить контакт с дементорами. У меня перед глазами стоял положительный пример Снейпа, и я старался соответствовать созданному образу.

Не так давно Грейнджер меня спросила, произошли ли изменения в Гринготтсе. Я поразмыслил и пришел к выводу: нет, не произошли. На ближайшем собрании я поинтересовался у Виолетты о причинах задержки.

— Гоблины отправятся в ущелье в середине апреля, тогда соглашение и вступит в силу, — ответила она.

Звук захлопнувшейся книги вернул меня к реальности.

— Фух, все. Второй раздел выучил, — выпалил гриффиндорец и устало потянулся.

— Значит, тебе еще три раздела, — задумчиво заметил я, — и три недели времени.

— По неделе на раздел, — кивнул он и с подозрением посмотрел на меня. – А ты что, уже все выучил? Что-то я не видел тебя с учебником по зельям.

Я усмехнулся.

— Зелья я выучил еще в прошлом году.

— И ты все помнишь? – недоверчиво прищурился он. Он явно не в состоянии поверить, что кому-то зелья даются легко.

— Что не помню, повторю дня за два до экзамена, — ответил я, одергивая уголок губ, настойчиво ползущий вверх. Гриффиндорец заметил это, недовольно сверкнул глазами и сказал:

— Ну, ничего, посмотрю я, как ты будешь защиту сдавать.

— Думаю, история магии доставит мне больше проблем, — примирительно произнес я.

— Ты же ее любишь, разве нет?

— Даты от этого лучше не запоминаются, — честно ответил я и притянул его к себе. До отбоя осталось всего – ничего, и мне не хотелось тратить это время на споры. Он обнял меня за талию и устроился на плече. Мы любили сидеть в таком положении – было удобно и уютно. Иногда мы так располагались на диване в гостиной дома Блэков, и не меняли позы по несколько часов. Вопреки уверенности Уизли и Грейнджер, далеко не после каждого собрания у нас доходило дело до постели. Хотя, конечно, временами доходило. Тогда мы возвращались в Хогвартс уставшие, помятые и чрезвычайно довольные собой и друг другом. Но эти чокнутые гриффиндорцы все равно были уверены, что мы только и ждем конца каждого собрания, чтобы наброситься друг на друга. Точнее, это я в их понимании такой развратник, а Гарри – что вы! – он просто жертва моих провокаций. Ха, видели бы они… Впрочем, хорошо, что не видели.

Я тихо поглаживал взлохмаченного гриффиндорца по плечу и думал. Самое странное: несмотря на наши с ним отношения, мы по-прежнему оставались друзьями. Нам всегда было, о чем поговорить, да и беззлобные подколы не ушли в прошлое, и это не давало заскучать. Я иногда позволял себе пройтись по гарриному комплексу героя, или по наивной импульсивности гриффиндорцев, тут же получая в ответ кучу обвинений в адрес слизеринцев вообще и себя лично. Такие перепалки заканчивались одинаково: кто-то из нас не выдерживал и начинал смеяться, в то время как другой еще некоторое время пытался сохранять серьезный вид. Однажды, в доме Блэков, наш спор закончился совершенно неаристократичным гоготом и потасовкой со швырянием подушек. До сих пор не могу забыть, как Гарри бессовестно ржал над моим внешним видом после. А все потому, что старая наволочка не выдержала негуманного обращения и порвалась, выпустив на меня целое облако перьев. И кто, спрашивается, виноват?! Но этому упрямцу ведь не объяснишь.

Я с неохотой бросил взгляд на наручные часы: без четверти девять. Пора идти. Я потрепал Гарри по плечу. Он зашевелился и укоризненно посмотрел на меня:

— Что, уже время?

— Угу.

Вещи собирали в молчании. Покидали учебники в сумки, подхватили мантии и, оглядев класс на предмет забытых вещей, протиснулись между шкафов. Гарри нужно было надеть мантию-невидимку, но я не хотел отпускать его руку. По тому, как он вцепился в меня, я понимал, что он тоже не хочет уходить. Он стоял, закинув сумку на плечо. Темные волосы, как всегда, торчали в разные стороны; слегка ослабленный узел гриффиндорского галстука делал его образ спокойным и до боли родным. Я миллион раз видел его таким, и все равно не мог оторваться. Душу наполнило тепло от осознания: он мой. Он открылся для меня.

Он понял, о чем я думаю. Сделал шаг в мою сторону, оставил на губах легкий поцелуй и вышел из кабинета. Он прав. Правила никто не отменял. Я осторожно приоткрыл дверь и огляделся. Только убедившись, что никого нет, я свернул в сторону подземелий.

**

Гарри.

— Профессор МакГонагалл, можно воспользоваться камином в вашем старом кабинете? Мне нужно связаться с министром.

Директор удивленно посмотрела на меня, но расспрашивать не стала – просто кивнула и пошла на третий этаж. Я шел следом, продумывая, что именно скажу министру. Утром я получил письмо от Ланкастера. Он писал, что, судя по всему, выманить Виолетту из поместья не удастся. Это означало, что нужно буквально вломиться внутрь, чтобы арестовать ее. Единственное «но»: мы живем в свободной стране, где частная собственность неприкосновенна. Всем было ясно, что Виолетта – случай из ряда вон выходящий, однако даже глава Аврората не мог себе позволить ворваться в ненаносимое родовое имение без специального разрешения. Необходимое разрешение выдавал лично министр магии, и Ланкастеру он уже отказал. Последнему не осталось ничего, как попросить меня уговорить министра. Что я и собирался сейчас сделать.

МакГонагалл стремительно вошла в свой бывший кабинет и остановилась перед камином. Пара заклинаний, и камин открыт.

— Надеюсь, это действительно важно, мистер Поттер, — тихо сказала она, прежде чем выйти.

Я глубоко вдохнул, приводя мысли в порядок, зачерпнул летучего пороха и произнес:

— Министерство магии. Кабинет министра.

Стенка позади пламени дрогнула, и передо мной появился небольшой, обитый тканью кабинет. Министр – маленький, толстый волшебник лет пятидесяти – встрепенулся, услышав треск в камине, и с удивлением уставился на меня.

— Мистер Поттер?

— Здравствуйте, господин министр. Надеюсь, я Вам не помешал?

— Нет-нет, что Вы, — ответил он. — Чем обязан?

— Долгий разговор. Мне можно войти? – спросил я.

— Одну секунду, — отозвался министр и что-то прошептал. – Проходите.

Я шагнул в камин и мгновение спустя оказался в Министерстве. Я еле сдержал порыв отряхнуться – министерские камины достаточно часто используются, чтобы из них не сыпалась зола при каждом перемещении. Министр, тем временем, пригладил волосы по обеим сторонам от лысины, одернул жилетку и обошел массивный стол.

— Прошу, — сказал он, указывая на кресло для посетителей. – Итак, чем могу помочь?

Я послушно занял предложенное место, хотя и был слишком взволнован, чтобы усидеть в кресле дольше пяти минут. Я откашлялся и заговорил.

— К вам приходил Ланкастер?

— Возможно. А в чем, собственно, дело, мистер Поттер?

— Господин министр, не хочу показаться назойливым, но я по тому же вопросу, что и глава Аврората.

— Кхм… И по какому же? – уточнил министр.

— Нам необходимо разрешение на штурм поместья Лестрейнджей.

— У вас есть основания поступать так радикально? – непоколебимо поинтересовался министр.

— Разумеется, есть. Как Вы помните, нынешняя хозяйка поместья, Виолетта Мун, обвиняется в жестоком обращении с магглами.

— К сожалению, этого недостаточно.

— Но почему?

— Мистер Поттер, — устало проговорил министр, — пока Виолетта Мун находится в своем поместье, она не может никому навредить. Мне нужны более веские причины, чтобы выписать разрешение.

— Мисс Мун заключила договор с гоблинами, согласно которому с середины апреля они перейдут на ее сторону. Гринготтс больше не будет надежным банком. Необходимо остановить ее, пока не поздно.

— Деннис мне тоже рассказывал об этом соглашении. Но пока у нас нет доказательств, мы не может предпринимать решительных действий. Боюсь, придется ждать.

— Мы ждем уже целый месяц, министр! – я вскочил и стал мерить шагами кабинет. – Нельзя больше тянуть! С Лордом уже однажды дотянули.

— Мистер Поттер, я прошу Вас: успокойтесь. Я всецело на вашей стороне. Но поймите и мое положение. Улик действительно не хватает.

Я закусил губу. Предоставить ему «улику» в виде Драко я не мог по очевидной причине: это сразу сделает слизеринца уязвимым, причем и для Виолетты, и для Министерства, которое не преминет обвинить его в предательстве. Мои показания в данном случае не сыграют никакой роли, как и показания Рона и Гермионы.

— Но нам необходимо ее арестовать, — наконец, произнес я.

— Есть другие способы это сделать, — успокоил меня министр. Я вопросительно посмотрел на него. – Например, повестку в суд мисс Мун не имеет права проигнорировать.

— Она не явится в суд, — ответил я, не совсем понимая, к чему он клонит.

— Вот тогда я вам и выпишу разрешение на штурм, — подытожил министр, довольно улыбаясь.

— То есть, — медленно проговорил я, — остается только назначить дату суда?

— Совершенно верно, — закивал волшебник. – И не забудьте отправить повестку.

— Спасибо, — искренне поблагодарил его я.

— Пожалуйста, мистер Поттер. Был рад Вам помочь. – министр поднялся, показывая, что больше разговаривать не о чем, и я ушел через камин, кивнув ему на прощание.

На обратном пути меня обдало золой. Мои кашель и чихание привлекли внимание МакГонагалл, которая все это время ждала за дверью.

— Все нормально, мистер Поттер? – спросила она. Я кивнул и улыбнулся. Видимо, мое веселье оказалось заразным, потому что директор сдержанно улыбнулась в ответ. Я вышел из кабинета и направился в сторону башни Гриффиндора – нужно было рассказать Рону и Гермионе о результатах, а потом отправить письмо Ланкастеру.

**

— Гарри, ты вставать собираешься? – раздался голос Рона. Я с неохотой разлепил глаза и нащупал на тумбочке очки.

— Что такое? – пробормотал я. Будильник еще не звонил – значит, просыпаться еще рано.

— Невилл потерял конспект по заклинаниям. Помоги, а? Иначе мы всей комнатой опоздаем.

Я вздохнул и резко сел на кровати. Да, если Невилл что-то потерял, пора вставать. Невилл теряет вещи так же талантливо, как и на первом курсе. По опыту я знал, что поиски нужно начинать, как минимум, в туалете. Ну, или в подземельях. Короче, там, где искать конспекты нормальному человеку и в голову не придет.

Поэтому утро началось у меня не с душа и не со сбора вещей, а с попыток найти записи Невилла сначала под кроватями, потом – за тумбочками, и, наконец, в комнате пятикурсников. А когда мы, взлохмаченные, раздраженные и невыспавшиеся спустились в гостиную, то обнаружили злосчастный конспект, преспокойно дожидавшийся хозяина на подоконнике. Словами было не передать, какими взглядами мы одарили Невилла.

— Э-э-э… — виновато протянул он. – Простите, ребята.

Я только махнул рукой. Невилл – это Невилл. Добавить тут нечего.

Один плюс: на завтрак мы пришли даже раньше обычного, поэтому решили заесть плохое настроение по полной программе. Я-то вовремя остановился, а вот Рон… Он всегда отличался неумением сдерживаться, если чем-то увлечен, поэтому понял, что пора заканчивать завтрак, только когда переел. Симус, как и я, доел свою обычную яичницу с беконом и теперь мазал джем на тост в ожидании почты.

Вскоре появились и другие ученики. Я бросил взгляд на наручные часы: до занятий осталось полчаса. Появившаяся Гермиона села рядом с Роном и возмущенно спросила:

— И почему вы меня не подождали?

Мы с Роном переглянулись. Крыть было нечем – мы ведь просто забыли. Я демонстративно отвернулся. В конце концов, Гермиона встречается с ним, а не со мной, так что пусть сам объясняет. На самом деле, мне было банально лень рассказывать длинную историю поиска записей Невилла.

Краем глаза я заметил светлую макушку Драко, который пришел на завтрак вместе с остальными слизеринцами. Кажется, он шел вместе с Пенси – она ему что-то рассказывала. Я усмехнулся, стоило мне вспомнить, как слизеринец иногда смеялся над своей подругой. Я лично, конечно, не питал к Паркинсон никаких добрых чувств, но все-таки проникся отношением Драко к ней. Он называл ее болтушкой, несносной модницей, лишенной азов воспитания, но это не мешало мне увидеть, что, на самом деле, они довольно близкие друзья. Порой я удивлялся: как могут люди с такими разными интересами и – чего греха таить? – умственными способностями оставаться друзьями? На такие заявления он неизменно отвечал, что привык к ней, как к сестренке. Я только пожимал плечами. Наверное, такое случается.

Наконец, прилетели совы. На мое плечо опустилась сипуха с посылкой, которую я тут же отвязал. Другая сова сбросила мне на голову газету, но посылка меня сейчас интересовала больше: я заказывал справочник по трудно выявляемым ядам для подготовки к экзамену. Учебник был написан слишком заумным языком, и, в итоге, мне оставалось учить составы наизусть. Понятно, что выучить сорок сложнейших составов невозможно, поэтому я решил предпринять попытку разобраться логически. По крайней мере, Драко говорит, что так проще.

Несколько минут я увлеченно рассматривал приобретенный справочник, прежде чем заметил необычную тишину вокруг. Я оторвался от книги и посмотрел на Рона и Гермиону, которые с одинаково шокированным выражением лица глазели на первую полосу «Пророка». Не долго думая, я развернул свой экземпляр и прочитал переливающуюся первую строку:

«Министр магии ушел в отставку. Новым министром единогласно избрана Виолетта Мун»

У меня ушло несколько секунд на то, чтобы осознать прочитанное. Я даже мотнул головой, настолько неправдоподобным казалось происходящее. Еще вчера я разговаривал с министром, и он явно не собирался покидать свой пост…

Я расправил газету, чтобы прочитать статью до конца, и тут я увидел это.

Всю центральную часть листа занимала цветная колдография. С нее на читателя смотрела миловидная ведьма лет двадцати пяти с переливающимися черными волосами и пронзительно голубыми глазами. Девушка на колдографии обворожительно улыбалась. На мгновение мне показалось, что никогда в жизни я не видел существа прекрасней. Голубые, почти синие глаза завораживали, затягивали, блокировали мысли. Если бы я верил в бога, я бы сказал, что она – ангел. От этой красавицы волнами исходили спокойствие и уверенность в себе. Казалось, она просто не способна совершить ошибку. От колдографии невозможно было оторваться.

Невозможно оторваться… Отголоски разума настойчиво шептали, что где-то я уже об этом слышал. Я с усилием оторвался от созерцания колдографии. Как только я это сделал, до меня дошло. Я еще раз посмотрел на страницу, стараясь не обращать внимания на голубые глаза, и прочитал под колдографией: Виолетта Мун. Министр магии.

Перед глазами пронеслись воспоминания. В голове звучал голос Гермионы: «Очевидцы говорят, что взгляд человека, принявшего такое зелье, становится пронзительным, от него нельзя оторваться, как от настоящей вейлы… Волшебник, которому посчастливится получить частичку магии вейлы, становится очень сильным… Такому волшебнику не нужно использовать Империо – его и так все слушаются, он обладает способностью внушать мысли…»

Я вспомнил письмо, которое нам удалось расшифровать: «Глаза твои приобретут цвет летнего неба, а обаяние твое сразит любого мужчину». Вспомнил изумленного слизеринца, бормочущего: «То есть… Для проведения ритуала ей нужно забеременеть?»

Я методично свернул газету и аккуратно положил ее на стол, рядом со своим стаканом сока. Я понял, но еще не осознал, что это случилось. Виолетта. Беременна. От Малфоя.

Он спал с ней. Он предал меня, хотя обещал не предавать.

Он … Как он мог?!

Я поднял глаза и встретился с ним взглядом. В горле встал ком. Боль душила меня изнутри. Он обманул меня. Он холодно, расчетливо обманывал меня все это время. Как он мог говорить, что любит? Как он мог спокойно обнимать меня, смотреть так, как смотрел? Мой разум отказывался это понимать.

Я резко встал, вывернул запястье, за которое схватилась Гермиона, и стремительно вышел из Большого Зала. Я не мог больше на него смотреть. Если бы я мог просто вычеркнуть его из своей жизни!..

Я бежал по коридорам, почти не видя ничего кругом, стараясь не думать ни о чем, но кровь стучала в висках, отбивая один и тот же ритм.

Предал. Предал. Предал.

Драко.

Я не мог поверить в увиденное.

С колдографии на меня смотрела Виолетта, чьи обычно темные глаза стали ярко-голубыми. По тому, как большинство учеников пялилось на изображение, легко было сделать вывод, что она все-таки провела ритуал и получила силы вейлы.

Но как?

Логически я понимал, что способ это сделать был только один. Неужели она беременна?

Мой мозг со скоростью света просчитывал другие варианты, но таких не было. Если так… Потомков вейл мало, в Англии – вообще несколько человек, и все, кроме меня – женщины. О, Мерлин, помоги мне. Виолетта беременна от меня?!

Но я-то знаю, что ничего не было. Или было? Я судорожно стал вспоминать, могли ли мне подмешать что-нибудь этакое. Вроде бы я ничего из рук Виолетты не пил. Я не понимал ровным счетом ни-че-го.

Но, как оказалось, самым страшным последствием беременности Виолетты стала не смена министра. Это я понял, когда привычно нашел за гриффиндорским столом лохматую голову Гарри. То, как он смотрел на меня, не оставило сомнений: он сделал те же выводы, что и я, с той лишь разницей, что поверил в них. А когда он резко встал, даже не взглянув на Грейнджер, пытавшуюся его удержать, мое сердце ухнуло вниз. Я выскочил из Зала следом за ним. Я должен был объяснить. Я ведь этого не делал.

Только мое подсознание противно нашептывало: «Ты и сам не знаешь, делал ты это или нет. Может, ты действительно предал его?»

Поворот, еще поворот. Черт, Гарри, ты когда-нибудь остановишься?!

— Стой! – крикнул я, как только увидел его впереди. Он и не подумал остановиться, и я снова крикнул: – Подожди!

Он остановился и резко развернулся ко мне. По спине пробежал холодок, когда в зеленых глазах я увидел подзабытую ненависть. Дыхание сбилось. Я не знал, с чего начать.

— Чего тебе? – холодно спросил он.

— Ты не так понял, — повторил я слова, которые он сказал мне на берегу озера.

— А как я должен понять? – его голос звенел от злости и боли. – Может, ты знаешь другой способ призвать силы вейлы?

Я молчал, закусив губу. Мне было нечем оправдаться. Я понимал, что молчание только усугубляет ситуацию, но что, в самом деле, я мог сказать?

Он сверлил меня взглядом еще несколько секунд, а потом тихо, с горечью произнес:

— Я так и знал.

И он ушел. Я услышал, как за ним хлопнула дверь на улицу, и постарался сдержать слезы. Он поверил, что я это сделал. Но я не делал этого! Не делал! Я люблю его, черт возьми. Неужели он не знает?

— Малфой, — я поднял затуманенный взгляд и увидел перед собой Уизли. Хмурится, смотрит непонимающе. – Малфой, я одного не пойму: зачем?

Я вгляделся в глаза Уизли. Откуда-то я знал, что если я ему расскажу все, как есть, он мне поверит. Я был уверен, что он сможет понять, что я не мог так поступить с Гарри. Я должен объяснить. Я обязан попытаться.

— Это тебя не касается, Уизли, — услышал я свой голос.

Почему я так сказал? Многолетняя привычка отшивать Уизли или обида на Гарри, который так легко во мне разуверился? Не знаю. Я поступил, повинуясь порыву, поэтому сам не понял, зачем отрезал свою последнюю надежду. Может, я просто слишком гордый?

С каждой секундой я все острее чувствовал дыру, зияющую в душе. Он не простит. Он мне поверил, а я оказался недостоин его доверия. Имеет ли значение, как случилась эта беременность, если уже случилась?

Но все равно на краешке моего измученного сознания осталась надежда, что все исправится. Я не знал, как, но отчаянно на это наделся. Без него… Лучше об этом даже не думать.

**

Пенси Паркинсон в недоумении проводила взглядом Драко, который вылетел из Большого Зала вслед за Поттером. Похоже, кроме нее никто не заметил странного поведения Малфоя-младшего. В голове Пенси было только одно объяснение такой импульсивности, обычно не свойственной Драко – любовь. Поттер? Странно. Она-то перебирала в уме всех красавиц Хогвартса, а все оказалось… необычно. Но сердцу не прикажешь, ведь так? В любом случае, осуждать их она не собиралась, равно как и раскрывать их тайну. Во-первых, это не ее дело; во-вторых, Драко бы никогда так не поступил с ней. Поэтому, как бы то ни было, она на его стороне.

Глава опубликована: 03.04.2013

Поиск по сайту: