Глава 14. Проклятие для магглорожденных

Драко.

Время шло незаметно. Зима потихоньку отступала: вот уже можно было выйти на улицу без теплой мантии, не опасаясь заработать воспаление легких. Последние дни в магической Англии было очень тихо и спокойно: газеты не шокировали общественность громкими заголовками, дементоры сидели себе на своем острове, оборотни тоже не появлялись. Меня мучило предчувствие, что это всего лишь затишье перед бурей, но что я мог изменить? Отца, как я и предполагал, оставили в Тауэре, а я получил еще один фиолетовый конверт, в котором Виолетта сообщала, что лично встретится со мной, чтобы обсудить детали, так как в письме о подобном не пишут. Учителя вдруг вспомнили, что мы, вообще-то, выпускной курс, и стали задавать втрое больше обычного, в результате чего все семикурсники только и делали, что писали конспекты, эссе, творческие задания и отрабатывали полученные знания на практике. Даже у меня почти не оставалось свободного времени – успеть все сделать было трудно чисто физически. Вечером я падал на свою кровать и засыпал практически мгновенно. С Гарри мы виделись мало, урывками, с одной стороны, из-за объема заданий, с другой стороны, в целях конспирации. Мы как-то раз попробовали готовиться вместе, как делали это раньше, но наша попытка с треском провалилась: все закончилось страстными поцелуями и полным отсутствием желания работать. Нет, мы, конечно, виделись, но не по несколько часов, а минут по двадцать-тридцать, так что в наших отношениях, только начавших переходить на новый уровень, произошел застой. Может, это было к лучшему: я не был уверен, что в других обстоятельствах проявил бы достаточно терпения, а Гарри оно было необходимо. Я же тайком изучал соответствующую литературу, чтобы, если вдруг у нас дойдет до дела, не ударить в грязь лицом. Подсознательно я понимал, что мой сексуальный опыт богаче, чем у него, но все равно нервничал. Но тут уж, как говорится, ничего не поделаешь.

Была середина февраля. День влюбленных прошел незаметно, разве что мы задержались в нашем кабинете чуть дольше обычного, держались за руки крепче и пристальней смотрели в глаза. И вот, сегодня утром Пенси мне возвестила, что в субботу мы идем знакомиться с Патриком. Я как-то пропустил момент, когда Пенси с ним познакомилась лично, но это, в общем-то, не было важным. Наверное, мне действительно следовало проветриться немного, а то я уже перестал узнавать собственное отражение в зеркале. Блейз утверждал, что мой призрачный вид улетучится после одной бутылки огневиски, но я предпочитал не рисковать и пока нацелился только на сливочное пиво.

Субботнее утро началось прекрасно. Будильник под ухом не орал, задания на ближайшие дни я сделал, и даже привычная овсянка казалась необычайно вкусной. Пенси в миллионный раз переспросила, хорошо ли она выглядит, и я в миллионный раз ответил, что она просто неотразима. По другую сторону от меня шел Блейз, рассказывавший Грегу какую-то историю. Грегори, по обыкновению, смеялся громко и совсем не там, где было нужно.

Мы миновали Филча, недовольно поглядывавшего на нас снизу вверх, и скоро уже сидели за деревянным столом в «Трех метлах», потягивая пиво. Патрик должен был объявиться с минуты на минуту. Я еле сдерживал ироничную улыбку, поглядывая на Пенси, которая изо всех сил старалась выглядеть, как леди. С ее габаритами это было проблематично, а с болтливым характером – вообще невозможно. Тем не менее, она не теряла надежды покорить сердца всех окружающих и бросала томные взгляды то на перепуганных пуффендуйцев, то на заносчивых когтевранцев. Внезапно ее взгляд переменился, и она ни с того, ни с сего залилась веселым смехом, похлопывая меня по руке и говоря:

— Ох, Драко, какая смешная история!

У меня ушла доля секунды, чтобы понять, на кого был рассчитан этот спектакль. На моем лице не отразилось удивления, за что я мысленно поблагодарил свое истинно малфоевское самообладание. Боковым зрением я заметил, как к нашему столику приближался высокий молодой человек с копной черных кудрей. Пенси, наконец, решила, что она может увидеть его, и встала, приветствуя юношу. Следом поднялся и я.

— Патрик, — тоном светской львицы произнесла Пенси.

— Пенси, — так же отозвался он, целуя протянутую руку.

— Познакомьтесь, пожалуйста. Патрик Бэйн – Драко Малфой.

Мы обменялись рукопожатием и слегка поклонились, следуя этикету. Многие на нас недоуменно поглядывали. Что уж говорить, Пенси выбрала не лучшее место для светского знакомства. Мы опустились на деревянные стулья, и скоро на нас перестали обращать внимание.

— Чем же ты занимаешься, Патрик? – поинтересовался я.

— Сейчас я работаю по всей Европе, занимаюсь поставками ингредиентов для зелий, — ответил он. – Я наслышан о тебе от Пенси.

— Пенси мне льстит своим вниманием, — произнес я, улыбаясь.

— Кстати, о внимании, — Патрик извлек из кармана мантии бархатную коробочку и положил ее перед девушкой.

— Патрик, тебе не стоило в очередной раз тратиться, — смущенно ответила Пенси и продемонстрировала мне старинную брошь, украшенную россыпью драгоценных камней.

— Это не просто украшение, — с гордостью заявил Патрик. – Носи, не снимая. Позволь, я тебе помогу.

Юноша обошел стол и приколол брошь к мантии Пенси.

— Спасибо, Патрик, — томно промурлыкала моя однокурсница.

Некоторое время мы говорили о политике и экономике, о биржах и приемах – в общем, на темы, которые обычно популярны у мужчин в свете. Вскоре Пенси откровенно заскучала и заявила, что зайдет в соседний магазин – посмотреть платья.

— Выпускной бал на носу, а я еще совсем не подготовилась, — пожаловалась она нам с Патриком.

«На носу» — это через три месяца, но девушек в этом вопросе не переубедишь, поэтому ни я, ни Патрик не стали возражать. Мы заказали еще по пиву и теперь говорили о спорте. Парень Пенси явно не разбирался в квиддиче: он говорил тщательно отобранные фразы, которые были предназначены для того, чтобы не опозориться на балах перед другими гостями — это я понял быстро.

Патрик меня настораживал. Меня не могло обмануть его показное радушие, кроме того, его выдавал холодный и расчетливый взгляд, от которого становилось не по себе. И почему я совсем не удивился, когда он заговорил о мисс Мун?

— Думаю, ты разделяешь ее идеи, Драко? – спросил он, хотя вопрос был риторическим.

— Я так понимаю, что и ты ее поддерживаешь, — отозвался я.

— Я пока не обозначил свою позицию, но внутренне я на ее стороне, — ответил парень.

Мы расплатились и вышли из кафе, намереваясь найти Пенси. У входа в магазин одежды образовалась небольшая пробка. Подойдя поближе, мы увидели, что у самых дверей спорят Пенси и Грейнджер.

— Паркинсон, дай мне пройти, — раздался голос старосты.

— Вообще-то, это ты мне загородила дорогу, — не осталась в долгу Пенси.

— Пропусти уже! – воскликнула Грейнджер и попыталась пройти мимо Паркинсон, но столкнулась с ней. Староста приподняла ладони, стараясь избежать удара, и задела только что подаренную Патриком брошь.

— Убери свои руки! Эта брошь дороже тебя стоит! – взвилась Пенси. Она не сразу заметила, как затуманился взгляд Грейнджер. Слегка пошатнувшись, она без сознания упала на тротуар.

— Видишь, какой хороший подарок, Драко, — услышал я голос Патрика. – И заступаться не пришлось.

— Что это было? – спросил я.

— На брошь наложены древние чары, защищающие от магглов и грязнокровок, — парень был доволен эффектом. Я нашел в себе силы кивнуть, глядя на то, как Гермиону спешно укладывают на носилки и относят в сторону школы.

— Однако, мне уже пора. Было приятно с тобой познакомиться, Драко, — я сконцентрировался и пожал ему руку, учтиво улыбнувшись, и пожелал ему счастливого пути.

Побыв с Пенси минут десять, я сослался на невыполненные задания и вернулся в Хогвартс. Первым делом я, разумеется, отправился в больничное крыло, но по пути встретил возвращавшегося оттуда Гарри.

— Ее прокляли, — сказал он вместо приветствия. – Мадам Помфри сможет ее вылечить, но она нескоро встанет на ноги.

— Я видел, — подтвердил я. – Уизли там?

— Да. Лучше его оставить одного. Гермиона еще не очнулась, — гриффиндорец нервно теребил узел галстука.

— Мне жаль, — тихо сказал я.

— Ты не виноват, — отмахнулся он. – Кажется, пора собирать Орден. Это было проклятие против магглорожденных.

Я кивнул, затем протянул руку и потрепал его по плечу в надежде успокоить. Он на секунду сжал мои пальцы и произнес:

— Мне надо в гостиную.

Я отступил на шаг, пропуская его. Как только он скрылся за поворотом, я прислонился к стене. Как же тяжело было видеть, что ему плохо, и не иметь возможности помочь! Я собрал остатки сил и поплелся в подземелья. Помочь Грейнджер теперь могла только мадам Помфри.

**

Рон Уизли сидел на стуле для посетителей и вглядывался во внезапно осунувшееся лицо Гермионы. Он был на редкость спокоен внешне, но кто мог знать, что творилось у него в душе? Он не мог себе позволить раскисать, пока жизнь девушки висела на волоске. Он просидел, не меняя позы, уже несколько часов, время от времени поглаживая ее худенькую ладошку. Вот уже второй раз Гермиона страдает из-за того, что не является чистокровной волшебницей. Рон прекрасно помнил, как на втором курсе она стала жертвой василиска. Он тогда не был влюблен в нее, но все равно переживал. Теперь же, когда эта хрупкая, столько раз спасавшая их жизнь девушка снова оказалась в опасности, он просто не мог отойти от ее кровати. Мадам Помфри уже несколько раз говорила ему, что Гермиона не очнется раньше следующего утра, но никакие аргументы не производили на него впечатление. Он знал: он будет сидеть и ждать ее пробуждения.

Временами он начинал с ней говорить. Вначале он надеялся, что она его услышит, а после не мог удержаться – так ему хотелось высказать все накопившиеся переживания.

— Милая моя, просыпайся, пожалуйста, — одними губами повторял он раз за разом. Он снова и снова убеждал себя, что она выздоровеет – ведь мадам Помфри обещала! – и все равно не мог унять дрожь в руках. Слишком она была ему дорога.

Рон с ужасом осознал, что в репертуаре его ночных кошмаров произошло пополнение. Теперь его во сне будет преследовать пораженное проклятием личико Гермионы. По крайней мере, это случится не сегодня, потому что сегодня он не уснет. Рон совершенно точно знал, что дождется возвращения девушки. Тогда, если ему и приснится кошмар, он будет уверен, что это просто страшный сон, не имеющий ничего общего с реальностью.

**

За окном светало. Рон по-прежнему сидел на стуле для посетителей, все так же осторожно поглаживая ладошку девушки. Ничего не изменилось; только круги под глазами Гермионы стали чуть бледнее. Наконец, ее веки дрогнули, и она открыла глаза. Непонимающе посмотрела на Рона и попыталась что-то сказать, но из ее горла вырвался только сдавленный хрип.

— Тихо, тихо.

Он сжал ее пальчики, на мгновение прижался к ним щекой и добавил:

— Я позову мадам Помфри.

Парень скрылся за ширмой. Несколько секунд Гермиона следила за колыхающейся тканью, пытаясь вспомнить, что с ней произошло. Они были в Хогсимде. Последним, что помнила гриффиндорка, была стычка с Пенси Паркинсон и проникающий холод, распространившийся по телу. Что это было?

Рон вернулся очень быстро. Мадам Помфри не дала ему сказать и слова. Она стала суетиться вокруг Гермионы, прощупывая ее пульс и внимательно рассматривая глаза. Наконец, она выбрала одну из множества колбочек, стоявших на тумбочке, и влила ее содержимое в рот девушке. Гермиона послушно сглотнула и с облегчением отметила, что сухость в горле прошла, и способность говорить вернулась. Тем временем, целительница обратила свое внимание на Рона и заставила его выпить восстанавливающее зелье. Из ее возмущенного бормотания Гермиона поняла, что парень просидел тут довольно долго. Девушка хотела улыбнуться, но сил не хватало даже на такое простое действие. Мадам Помфри вполголоса спорила с Роном, который хотел посидеть еще немного. В конце концов, она сдалась, попросив его не задерживаться, потому что «больной нужен отдых».

— Что случилось? – еле слышно спросила Гермиона.

— Это было проклятие. Ты скоро поправишься. Тебе действительно нужно отдыхать.

Девушка немного помолчала, восстанавливая силы для еще одной короткой фразы.

— Спасибо, — сказала она после продолжительной паузы.

Рыжий парень сжимал ее руку и смотрел на девушку, стараясь не показывать, как ему больно видеть ее в таком состоянии. Он понимал, что каждое слово дается ей с трудом, поэтому просто кивнул на ее «спасибо». Они еще успеют все обсудить. Сейчас важнее было то, что она очнулась.

**

Гарри.

— Мадам Помфри говорит, что Гермиона еще несколько недель пролежит в лазарете, — бесцветным тоном сообщил Рон. Проклятие нашей подруги стало для него ударом. Я тоже сильно переживал, но мое волнение не шло ни в какое сравнение с абсолютной апатией Рона.

— Драко сказал, что у Паркинсон была заколдованная брошь, — сказал я, стараясь не дать повиснуть напряженному молчанию, которое преследовало нас в последнее время.

— Тебе не кажется, что пора рассказать все МакГонагалл? – предложил Рон.

— Кажется, — отозвался я. – На днях расскажем, обещаю. Думаю, и Орден пора собирать.

Большинство учеников смотрело на нас с сочувствием, некоторые – с неприкрытым превосходством. Последними были, в основном, сторонники Виолетты Мун, которая вскоре после случившегося поставила Патрика в пример всем остальным. Об этом я узнал от Драко. Его голос был очень тихим и подрагивал от злости, когда он об этом рассказывал. Я не думаю, что он воспылал особой любовью к магглорожденным. Скорее, его раздражал тот факт, что аристократы ничему не научились на своих предыдущих ошибках. Прошлое показало, что идеи Лорда не принесут пользы, и слизеринец искренне недоумевал, когда осознавал, что это понятно только ему.

— Я еще понимаю, если бы на эти дешевые уловки купился только Блейз, — раздосадовано говорил он мне, — но ведь купились все! Знаешь, я был лучшего мнения об их умственных способностях.

— Ты же сам говорил, что Виолетта умна, — поинтересовался я тогда, — если так, почему она верит в эту идеологию?

Блондин снисходительно улыбнулся, бросив на меня косой взгляд.

— Ни во что она не верит, Гарри. Верят остальные, а ей просто хочется власти, и она умело манипулирует тем, что многие по-прежнему не любят магглов. Я уверен, что ей, по сути, безразлична их судьба.

— А сам-то ты как считаешь? – выпалил я, имея в виду его отношение к магглам. Помнится, раньше оно было отрицательным, если не сказать грубее.

— Меня вообще мало чья судьба волнует, — уклончиво ответил он. – По пальцам пересчитать можно.

Что удивительно, я не почувствовал ожидаемой досады от такого ответа. Не всем же, в самом деле, переживать за весь мир сразу! Более того, я считал, что такт, проявляемый слизеринцем в отношении моих друзей, уже был огромным шагом с его стороны. Отчего-то я был уверен, что они теперь входят в короткий список людей, которые ему небезразличны.

Приближался финал кубка квиддичных клубов, в котором предсказуемо должны были столкнуться Сирены и Гарпии. Меня так и подмывало предложить пари, но я удерживал себя от подобного шага. Не хотелось смаковать проигрыш Драко, честно говоря, а в том, что его любимая команда проиграет, не было сомнений. По крайней мере, для меня.

Когда я упомянул предстоящий разговор с МакГонагалл, он слегка напрягся.

— Мы же не пойдем в ее кабинет? – на всякий случай спросил он.

— Нет. А жаль, можно было бы посоветоваться с Дамблдором.

— Ты уже говорил с его портретом? – задал он тихий вопрос.

— Да. Сразу после победы.

Он обнимал меня за плечи и почти незаметно проводил по ним ладонью. Нам было хорошо вместе. Иногда я спрашивал себя, что с нами станет после школы, и не находил ответа. Поэтому я просто жил, наслаждаясь тем, что есть сейчас, и стараясь не думать о будущем. Что ни говори, а этому за свою недолгую жизнь я научился.

**

— Диффиндо.

Очередной стеклянный шарик лопнул с громким треском. Волшебница, из уст которой только что вылетело заклинание, глубоко дышала, стремясь успокоиться. Нельзя сказать, что у нее получалось хорошо: побелевшие ноздри все еще подрагивали, а зрачки никак не хотели становиться нормального размера.

Такую бурную реакцию Виолетты Мун вызвало письмо Феликса Грея, которое она, как и предполагала, без особых усилий забрала из архива. Забеременеть! Нет, это же надо такое предложить! Но больше всего Виолетту расстраивало другое. Она уже обменялась с Драко Малфоем парой-тройкой писем, и теперь была на сто процентов уверена, что ей не затащить его в постель. Причина его подчеркнутой вежливости оставалась для нее загадкой. Несомненно, Виолетта могла бы надавить на него, обронив еще одну фразу о его матери или отце, но тогда весь ритуал – коту под хвост. Только себе навредишь. Феликс ее предупреждал, что все должно быть по обоюдному согласию, а вынужденное согласие за таковое не считалось.

Молодая ведьма еще раз вздохнула и взяла себя в руки. Она успокаивала себя тем, что время еще есть, и что нужно завершить уже начатое. Девушка подхватила со стола исписанный пергамент. Ее губы растянулись в улыбке. Да, это она хорошо придумала: предложить реформу в Азкабане. Общественность будет в восторге.

Виолетта уже представляла свое триумфальное появление на политической арене магической Англии. Еще бы! До нее никто не осмеливался представить проект об освобождении острова от дементоров. Мисс Мун собиралась заявить, что существ нужно изолировать от людей – скажем, в Антарктиде, оградив магическим барьером. Хитрая ведьма знала, что большинство поддержит такой проект, даже не задумываясь, насколько он реализуем. На деле же Виолетта решила, что дементоры ей и самой пригодятся, и уже разработала план, согласно которому они не будут показываться на глаза, а она будет их «кормить» магглами. Сколько там их нынче развелось? Семь миллиардов? Прекрасно. Надолго хватит.

Что касается Гринготтса, то, к сожалению, действовать было еще рано. Именно миссию по обеспечению лояльности гоблинов Виолетта намеревалась возложить на плечи Драко Малфоя. А потом, может, его все-таки удастся склонить к близости? Хотелось бы. Парень-то очень даже ничего.

Виолетта в очередной раз улыбнулась своим мыслям. Узнай Финеас, о чем она думает, проклял бы, не задумываясь. Ну и что? В конце концов, она просто женщина, и ничто человеческое ей не чуждо.

Глава опубликована: 13.03.2013

Поиск по сайту: