Глава 25. Противостояние

Драко.

Я аппарировал обратно в Хогсмид после собрания в поместье Лестрейнджей. Чувствовал я себя препаршиво по двум причинам: во-первых, меня искренне раздражало обожание, с которым на Виолетту смотрел весь внутренний круг. Более-менее хорошо держался только Патрик, который умудрялся сохранять здравый смысл и мог даже возражать новоиспеченному министру. Я невольно восхитился такой силе воли. Сам я сохранял уважительно-благосклонное отношение к Виолетте. Но основной причиной моего недовольства было следующее.

Мы сидели в круглой гостиной. На собрании присутствовали все. Я внимательно слушал новости, мысленно раскладывая информацию по полочкам и соображая, какой из планов Виолетты в данный момент представляет наибольшую опасность. Наконец, Виолетта поднялась и возвестила об окончании собрания. Однако присутствующие не собирались расходиться сразу, напротив, они разбились на маленькие компании, шепотом делясь впечатлениями. Блейз и Тео тут же оккупировали внимание Виолетты, а я, поразмыслив, присоединился к Патрику.

— Изменения в леди Мун стали для нас приятным сюрпризом, не правда ли? – лениво произнес я. С моей стороны это была ничего не значащая фраза, поэтому ответ Патрика меня удивил.

— Я ценю, что ты бережешь секреты Виолетты как свои собственные, — сказал он с ироничной улыбкой, — но для тебя это не могло быть сюрпризом. Только благодаря твоему непосредственному участию «изменения», как ты их назвал, свершились.

Я растянул губы в дежурной улыбке. От меня не ускользнуло, как Виолетта недовольно сверкнула глазами, услышав ответ Патрика. Мысленно хмыкнув, я сделал выводы. Судя по тому, что сказал Патрик, я все-таки причастен к беременности Виолетты, а исходя из реакции девушки, в ее планы не входило, чтобы я об этом узнал. Первая новость отозвалась глубоким отвращением, так, что я чуть было не скривился. Вторая же поселила во мне надежду, что моей вины в произошедшем нет.

Идя по пустой дороге к Хогвартсу, я пытался разобраться, как Виолетте удалось провернуть это. На меня что, наложили Обливиэйт?! Или многочисленные помощники девушки нашли новый способ? Сколько я не ломал голову, я не мог вспомнить ни одного подходящего заклинания или зелья. Я снова и снова складывал вместе кусочки мозаики, силился выстроить логическую цепочку, но в конце концов сдался. Мне явно не хватало информации. Но как ее добыть, если Виолетта хочет оставить все в секрете? Я пока не знал как, но пообещал себе, что вытащу из Виолетты сведения для недостающего звена. Слишком много от этого зависит.

Сегодня вечером я попытался поговорить с Гарри. То ли на меня подействовал разговор с Патриком, то ли я не выдержал холодного безразличия, исходящего от него, но я это сделал. Весь ужин я меланхолично ковырял пудинг, краем глаза наблюдая за гриффиндорской троицей. Наконец, они встали и двинулись к выходу. Я осторожно последовал за ними. У дверей Большого Зала Уизли и Грейнджер свернули в сторону башни, а Гарри направился к библиотеке. Я быстро догнал его и пристроился рядом, не зная, с чего начать. Он скользнул по мне пустым взглядом и сказал:

— Уходи.

— Выслушай меня, — попросил я. Он остановился и посмотрел на меня.

— Виолетта беременна не от тебя? – его голос чуть дрогнул, когда он произнес это.

— По-видимому, от меня, — честно ответил я.

— Тогда нам не о чем разговаривать, — отрезал он и продолжил путь к библиотеке.

— Я не знаю, как так получилось, — я в два шага нагнал его, не давая уйти.

— Знаешь, — перебил он. Я схватил его за запястье.

— Ты говорил, что веришь мне.

— А ты говорил, что я могу тебе доверять. С меня хватило. А теперь отстань, Малфой, — он резко вывернул руку из моей хватки и стремительно ушел.

— Ты идиот, Поттер! – в сердцах крикнул я ему вдогонку. Он не обратил никакого внимания, только ускорил шаг. Я выругался сквозь зубы. Упрямый гриффиндорец! Идиот, да и только! С первого курса мозгов не прибавилось ни на йоту. Я развернулся на каблуках и ушел. Я злился на себя, на него, на Виолетту, на мир в целом. По сути, я вел себя не лучше гриффиндорца. Мы оба сейчас напоминали двух третьекурсников: один не в меру упертый, другой чересчур гордый. Но я ведь смог перешагнуть через свою гордость, чтобы наладить отношения. Так почему он не может увидеть ничего дальше своего носа?!

**

Гермиона Грейнджер проводила Драко Малфоя задумчивым взглядом. Только что он сообщил ей о том, что на этой неделе гоблины выдвинутся в Даскское ущелье и окрестности Кросс-Фелла. Он был предельно краток и холоден, говорил исключительно по делу. В конце их разговора, который не продлился и двух минут, он произнес:

— Надеюсь, ты знаешь, что делать с этой информацией.

Он уже собирался уйти, когда Гермиона, поражаясь собственной наглости, выпалила:

— Малфой, почему ты не рассказал об этом сразу Гарри?

Уголок губ слизеринца дернулся, придав лицу знакомое презрительное выражение.

— Грейнджер, тебе нужна моя помощь? – вопросом ответил он. Гермиона неуверенно кивнула.

— Тогда я не хочу больше ничего слышать о Поттере.

И он скрылся за поворотом, не дожидаясь ответа. Гермиона знала, что реакция слизеринца будет примерно такой, но чувствовала, что Гарри и Драко зря поссорились. Она не раз видела их вдвоем и могла с уверенностью сказать, что эти двое должны быть вместе. Девушка не знала, что творится в душе блондина, так умело прятавшего свои мысли, но догадывалась, что он любит ее лучшего друга. Именно поэтому она предприняла эту отчаянную попытку помирить их.

Если бы Гермиона знала, чего слизеринцу стоило так ответить на ее вопрос!.. Но он был слишком горд, чтобы навязываться тому, кто уверенно, раз за разом отталкивал его. Для себя он решил: с его стороны попыток к примирению больше не будет. И неважно, что больно и пусто. Лучше быть одному, чем с тем, кому ты не нужен – так рассуждал Драко Малфой.

Что до Гарри, то он был уверен, что поступает правильно. У него ушли часы на тщетные попытки оправдать Драко, но в любом случае выходило, что слизеринец изменил ему с Виолеттой. А этого Гарри не мог ему простить, как бы ни любил. Отношения – это доверие, и Гарри верил слизеринцу, как самому себе, пока не случилась эта беременность. Но верить изменнику… Это было выше его сил.

И гриффиндорец мучился от разрыва, стиснув зубы, просыпаясь по ночам, потому что ему вновь и вновь снились любимые глаза и искренняя улыбка. От абсолютного кошмара спасало только осознание того, что он поступает правильно.

Едва ли Гермиона Грейнджер знала обо всем этом. Она лишь интуитивно ощущала оголенные нервы таких разных и таких похожих парней. Лучшая ученица Хогвартса точно знала только одно: давить на них бесполезно. Они должны сами осознать свою ошибку.

**

Май неумолимо приближался, а вместе с ним и выпускные экзамены. Среди семикурсников Хогвартса царило чемоданное настроение, смешанное с переживаниями по поводу ЖАБА. Поколение, пережившее Вторую магическую войну, ступило на порог новой жизни, в которой каждый пойдет своей дорогой. Кто-то собирался поступать в магические академии и университеты, другие – делать карьеру в спорте, третьи мечтали создать семью и начать размеренную жизнь. У нынешних семикурсников было преимущество по сравнению с другими: они знали, что нужно жить так, как считаешь правильным, не оглядываясь на общественное мнение. Подростки с серьезным взглядом, которых школа провожала в этом году, знали: жизнь слишком коротка, чтобы следовать чужим правилам. Поэтому они сделают то, о чем мечтали с детства, но на что никогда не решились бы, если бы война не раскрыла им глаза. Странно, да? Несправедливо по отношению к тем, кто погиб за мечту других, но, как известно, жизнь вообще несправедлива.

Пуффендуйцы, когтевранцы, гриффиндорцы и слизеринцы смотрели друг на друга и видели много нового. Судьба дала им шанс быть счастливыми, и они не собирались его упускать.

За стенами тысячелетнего замка их ждали трудности. Вчерашние студенты повзрослеют, изменятся, пересмотрят свои системы ценностей, но главное в них останется неизменным – отчаянное желание быть счастливыми. И они будут. Чего бы им это не стоило.

**

Как только вторая неделя апреля подошла к концу, Златонюх возвестил о начале важной операции. Десятки гоблинов, покинув обжитые дома и вооружившись кирками, стекались к единственному магическому кварталу Кросс-Фелла. Если бы сюда забрел маггл, он бы сильно удивился, увидев одинокую одноместную палатку в парке. А приди ему в голову отодвинуть грубую ткань и заглянуть внутрь, он бы попросту не поверил своим глазам. В палатке, снаружи казавшейся маленькой, с комфортом расположились двадцать три карлика. Короткие руки заканчивались длинными, крючковатыми пальцами. Глаза-бусинки внимательно оглядывали каждого вновь прибывшего, подмечая и запоминая мелочи. Тонкие носы втягивали воздух, мгновенно сортируя запахи. Любой волшебник сразу узнал бы в этих существах гоблинов. Необычная обстановка никак не сказалась на поведении этих нелюдимых существ. В палатке царила тишина. Гоблины сидели полукругом, не разговаривая между собой, не обращая никакого внимания друг на друга. В центре полукруга сидел Златонюх. Горделивая осанка позволяла предположить, что он – глава данного сборища.

Молчание, нарушаемое только размеренным постукиванием длинных ногтей по подлокотникам, длилось еще несколько часов. За это время количество присутствующих увеличилось почти вдвое. Наконец, когда число собравшихся достигло сорока пяти, Златонюх поднялся. Он мог бы произнести длинную речь, рассказать, какое значение имели Даскское ущелье и окрестности Кросс-Фелла, но гоблины и так это знали. Он мог бы предупредить об опасностях, подстерегавших их, но присутствующие пришли сюда, чтобы вернуть принадлежащие им по праву богатства, поэтому не боялись ничего. Гоблины привыкли говорить только по делу, и Златонюх не был исключением. Поднявшись, он возвестил лишь о точном времени начала похода.

Наутро группа разделилась. Часть гоблинов отправилась в Даскское ущелье, намереваясь оценить запасы волшебной руды, оставшиеся пошли в лес. Их целью были земли вейл, где находилось крупнейшее в Англии месторождение волшебной меди. Посуда, сделанная из этого материала, обладала ценными свойствами. В частности, вода, несколько дней простоявшая в медном кувшине, действовала сродни восстанавливающему зелью. Чистокровные волшебники помнят: раньше у каждой бабушки был такой кувшин. Проблема в том, что с течением времени магия иссякает. Теперь, когда вейлы освободили лесную поляну, гоблины решили возобновить производство волшебной посуды.

Гоблины… Странный народ, народ отшельников. Они всегда держались вместе, на протяжении столетий защищая свои интересы, но при этом каждый отдельно взятый гоблин думал в первую очередь о личной выгоде. Каждый из них мечтал о богатстве, о славе и об уважении соплеменников. Правда, уважение гоблинов правильней было бы назвать страхом. Как иначе такие эгоистичные существа смогли сохранить непоколебимую иерархию?

Отряд, направлявшийся в ущелье, прибыл на место без приключений и приступил к работе. Что касается членов второго отряда, то на лесной поляне их ждал сюрприз.

**

— У нас посетители.

Встревоженный голос молодой вейлы привлек внимание Делайлы.

— Кто там? – спросила старшая вейла. – Драко Малфой?

— Посмотри сама.

Делайла последовала за молодой вейлой к границе поляны. За последние годы их посетили только те два молодых волшебника, что пообещали вернуть южные земли. Семья уже собиралась переезжать, когда одна из молодых тяжело заболела, поэтому Делайла отложила отъезд. Делайла шла на шаг позади Бенеллы, которая сегодня делала обход территории. Шли быстро. Неожиданно Бенелла остановилась и осторожно указала в глубь леса. Старшая вейла присмотрелась и удивленно воскликнула:

— Гоблины! Что они здесь делают?

— Не знаю. Пока охранные чары их сдерживают, но это ненадолго.

— Что им от нас нужно? – недоуменно спросила Делайла.

— Обрати внимание на их снаряжение, — ответила Бенелла. Приглядевшись, Делайла увидела, что у каждого гоблина за плечами были инструменты рудокопа.

— Великий Мерлин, — выдохнула она. – Они собираются здесь обосноваться.

— Но мы же их не пустим, правда? – с надеждой проговорила Бенелла.

— Конечно, не пустим, — вскинулась Делайла. – Предупреди остальных. Нужно усилить защиту.

Через четверть часа поляну было не узнать. Вейлы всех возрастов стремительно бегали от одной палатки к другой, перешептываясь и время от времени подходя к границе, чтобы отдать часть магии на усиление защиты. То и дело слышались голоса, говорящие:

— Ты слышала? К нам пожаловали гоблины!

— Мы им зададим жару.

Старые вейлы сквозь зубы изрыгали проклятья. Они слишком хорошо помнили, на что способны гоблины, когда почуют добычу. Молодые были полны решимости показать незваным гостям, где раки зимуют, и лишь немногие сохраняли относительное спокойствие.

**

Если бы Виолетта Мун увидела смятение, охватившее два враждующих лагеря, она бы, несомненно, улыбнулась своей фирменной победной улыбкой. Случилось как раз то, на что она рассчитывала: вейлы и гоблины, столкнувшись, оказались ослепленными многовековой ненавистью. И те, и другие слишком увлеклись вытеснением друг друга, чтобы задуматься: а откуда, собственно, взялась сама проблема?

Между вейлами и гоблинами началось магическое противостояние, которое обещало быть долгим. Первые строили защиту, а вторые ее разрушали. Одному Мерлину известно, сколько такое противостояние может длиться. Леди Мун правильно рассчитала: силы вейл и гоблинов были практически равны.

Но Виолетта Мун не знала, что происходит в окрестностях Кросс-Фелла. В данный момент мысли министра были заняты другим: она вспоминала недавнюю беседу с Патриком.

После того, как последний помог ей провести ритуал, прочитав длинную формулу по призыву сил, он стал ее избегать. Конечно, он не хотел это показывать, но Виолетта ведь не слепая. Вначале она думала: он догадался, каким именно образом она устроила себе беременность от Малфоя, который ею совсем не интересовался. Но вскоре стало понятно, что Патрик ничего об этом не знает. Он знал только то, что ему было положено знать для проведения ритуала: что Виолетта беременна от Малфоя.

Так что же изменилось в их отношениях? Может, Виолетта заметила, что Патрик стал натянуто улыбаться во время личных бесед? А может, она наконец призналась себе, что кудрявый парень ей очень, очень нравится?

Как бы то ни было, прежние дружеские отношения ее уже не устраивали. Женская натура Виолетты требовала внимания к себе, и девушка пустила в ход все свое обаяние и новые способности, чтобы заинтересовать Патрика.

— Куда ты пойдешь, поздно ведь уже, — говорила она, когда он собирался уходить. – Оставайся. Замок большой – места всем хватит.

На мгновение Виолетте показалось, что черные глаза юноши сверкнули темным пламенем. Но видение рассеялось, и он ответил:

— Спасибо, Виолетта, но я предпочитаю ночевать дома.

В другой раз, на приеме в Министерстве, девушка невзначай взяла его за руку, когда рассказывала очередную историю. Юноша осторожно, стараясь не обидеть ее, высвободил руку, прежде чем ответить. Он раз за разом подчеркивал свое дружеское отношение к ней, давая понять, что большего не будет. Девушка злилась, расстраивалась, но на безупречном лице нельзя было прочитать этих эмоций.

А Патрик упражнял свою силу воли, раз за разом отклоняя заманчивые предложения Виолетты. Да, она ему нравилась, она его привлекала, как запретный плод, но юноша слишком хорошо знал, что это всего лишь магия. К тому же, он искренне привязался к недалекой болтушке Пенси, с которой до сих пор встречался. Она не лезла в его дела, смешно радовалась любой подаренной мелочи, да и вообще старалась быть для него лучшей. Патрик понимал, что настоящая преданность в скользком волшебном мире – редкость, поэтому ценил Пенси еще больше. Он не только не собирался ей изменять, он не хотел давать и повода для глупых сплетен, которые, несомненно, обидели бы ее. А Виолетта… Даже для такого магглоненавистника, как Патрик, она была чересчур воинственной. Да, под настроение и он мог, к примеру, проклясть кого-нибудь (как в случае с брошью), но с ним такое случалось редко. В общем-то, судьба магглов его не интересовала, пока они не трогали его лично.

Виолетта Мун, добившаяся всего, о чем мечтала с детства, все равно не чувствовала себя счастливой. Сидя в душном кабинете министра, она часто задумывалась о правильности достигнутого. Если она, такая успешная и неотразимая, проигрывает полноватой семикурснице, остается вопрос: зачем ей все это? Но менять что-либо было уже поздно.

**

Противостояние гоблинов и вейл продлилось месяц и закончилось победой гоблинов. Силы вейл иссякли; они не смогли дольше поддерживать защиту поляны. В итоге семье не осталось ничего, кроме как собрать вещи и уйти на южные земли. Делайла с тяжелым сердцем смотрела на теряющийся вдали лес. Ее мучило плохое предчувствие. Вроде бы, она должна была радоваться: их семья уже давно мечтала переселиться на южные земли, а тут представилась возможность. Впервые за месяц ожесточенной борьбы она задала себе главный вопрос: откуда вообще взялись эти гоблины? Разумеется, им нужна была волшебная руда, но почему они заинтересовались ею только сейчас? К сожалению, у старшей вейлы не было ответов.

Путь до южных земель продлился несколько дней. Часть дороги вейлы прошли пешком, часть – преодолели с помощью перемещений, сродни аппарации волшебников. Но когда пол-Англии осталось позади, и перед уставшей от странствий семьей должны были открыться долгожданные просторы, вейл постигло разочарование.

На том самом месте, где семьдесят лет назад жила их семья, вырос довольно большой маггловский городок. Пока все остальные в недоумении смотрели на опрятные домики, Делайла силилась понять, в чем подвох. Им обещали земли в обмен на помощь с переговорами – ведь так? Переговоры прошли удачно – ведь так? Ошибиться в дороге вейлы не могли. Так почему же их земли заняты?

Медленно, но верно старшая вейла складывала недавние события в цепочку. Два мага были первыми посетителями секретной поляны. После их визита на вейл напали гоблины, в результате чего семья оказалась вытеснена из леса. Теперь они обнаружили, что земли, на которые они рассчитывали, оказались не более, чем выдумкой. Прекрасное лицо Делайлы исказилось от злобы. Их просто использовали, чтобы потом отдать на растерзание гоблинам! И как только этот птенец, в жилах которого течет кровь вейлы, посмел так с ними поступить!..

— Ты за это ответишь, Драко Малфой, — прошипела разъяренная вейла.

**

Драко.

ЖАБА подходили к концу. Мой последний экзамен – защита от темных искусств – приходился на утро субботы. Теорию я сдал на отлично еще накануне, а сегодня мне предстояло сразиться на дуэли с преподавателем, который посчитал, что только так сможет достойно оценить знания студентов. На дуэль я вышел с холодной уверенностью, что сдам этот чертов экзамен и, наконец, распрощаюсь со школой.

Отталкивающие, парализующие, щекочущие. Так, это была разминка. Теперь настала очередь заклятий, требующих особого щита. Зеркальный щит, водяной щит, подвижный щит. Интересно, что будет дальше? О, какие мы знаем проклятия! Ну, ничего, с Темным Лордом и не такие знать будешь. А если я отобью вот так? Ага, еле увернулся. Что? Неужели все? Хм, похоже, я справился.

— Превосходно, мистер Малфой.

Разумеется, — мысленно ответил я.

В последние дни на меня накатила волна апатии. Ничто меня не волновало. Только немного грызло осознание того, что я покину школу, так и не помирившись с ним. Я пытался убедить себя, что так даже лучше, но получалось плохо. Именно поэтому я с таким нетерпением ждал отъезда. Чтобы не сомневаться.

— Драко, пойдем с нами!

Пенси уговаривала меня пойти в Хогсмид. Напоследок, как говорится. Тем более что вся школа туда собралась после последнего ЖАБА.

— Малфой, прекрати ломаться, как барышня, и пойдем, — протянул Блейз. – Так и быть, угощу тебя пивом.

— Еще конфеткой поманил бы, — лениво бросил я, но все же согласился пойти.

Сладкое королевство – гриффиндорская троица. Три метлы – гриффиндорская троица. Магазин метел – опять они. Снова показное равнодушие Гарри, который так ничего и не понял, и сочувствующий взгляд Грейнджер, от которого уже тошнит. Черт, могу я хоть последний день провести спокойно?! И так помогаю им с Орденом, как могу. Похоже, вполне успешно, потому что большая часть планов Виолетты провалилась с треском и фейерверками. Народное обожание поостыло. Многие, наконец, поняли, что леди Мун – вовсе не та, кто должен управлять страной после войны. Ну, и слава Мерлину. Скоро эта котовасия закончится.

Я, Пенси, Блейз и Тео свернули в один из переулков Хогсмида в надежде посидеть в одном малоизвестном кабачке. Я немного отстал, пытаясь развязать узел надоевшего галстука. Я слишком поздно обратил внимание на колебания воздуха, вызванные магией. Меня мгновенно скрутили цепкие руки, под нос сунули какое-то пахучее зелье, и, прежде чем отключиться, я ощутил знакомый рывок под ложечкой.

Глава опубликована: 09.04.2013

Поиск по сайту: