Глава 11. Волшебство на двоих

Гарри.

Был вечер пятницы. Я сидел в гостиной с Роном и Гермионой, играл с другом в волшебные шахматы и исподтишка наблюдал за Гермионой, писавшей какое-то письмо. Исподтишка, потому что Рон в последнее время стал не в меру ревнивым, и, хоть я ни разу не попадал под его гнев, как-то не хотелось его провоцировать. До моего сознания пока не дошло, почему обычно свободолюбивая Гермиона позволяла ему собой руководить. Наверное, это и есть настоящая любовь – вопреки всему. Жаль, что я так не умею. А, может, умею?

За размышлениями о своей способности любить я, видимо, пропустил осторожные переглядывания друзей, которые раньше никогда от меня не ускользали. А эти переглядывания, несомненно, были, потому что Гермиона вдруг нервно откашлялась и сказала:

— Гарри, мы хотели с тобой поговорить.

Я поднял на друзей настороженный взгляд. Чего это она такая деликатная? Раньше просто говорила, и все, а тут – разрешения спрашивает.

— Угу, — я решил сделать вид, что ничего не заподозрил. Авось, пронесет. Но когда кашлять стал Рон, я понял, что дело серьезное.

— Кхм… Ты ничего не хочешь нам рассказать? – уклончиво спросил он.— Ну, там, про Малфоя…

— Рон! – укоризненно воскликнула Гермиона. – Я же просила… А, уже не важно. Гарри, мы обо всем догадались.

Мне стало не по себе. Неужели и вправду догадались? Я с недоверием переводил взгляд с Рона на Гермиону и обратно. Не сдаваться! – приказал себе я. Может, они вообще не то имели в виду.

— Догадались о чем?

Девушка чуть понизила голос, хотя в этом не было необходимости – мы были одни в гостиной.

— Вы же встречаетесь, да? – я ничего не ответил. – Гарри, ну мы же не слепые! Эти ваши взгляды в коридорах, твои отлучки по вечерам…

— У меня были дела.

— В библиотеке? – Рон не удержался от ехидства.

— Гарри. Ты же знаешь: мы тебя поддержим. Просто скажи правду.

Я уставился на свои руки, спешно взвешивая, стоит ли говорить эту самую правду. Задним умом я понимал, что мое молчание меня выдает, и, все же, не мог выдавить из себя ни слова.

— Дру-уг… — протянул Рон. – Еще минута, и я подумаю что-нибудь нехорошее.

— А то, что я с ним встречаюсь, не входит в разряд «нехорошего»? – вырвалось у меня. Впрочем, это даже к лучшему. Мои друзья обменялись победными ухмылочками и хором ответили:

— Наконец-то!

Мое лицо залила краска. Я чувствовал, как пылают щеки, но, в то же время, был очень рад, что Рон с Гермионой от меня не отвернулись. Нет, Рон мне уже говорил, что поддержит в любом случае, но знать наверняка всегда приятней.

— Ну и зачем вы это из меня вытянули? – спросил я, отчаянно надеясь, что голос звучит уверенно.

— Ну, во-первых, — начала Гермиона, — …

— … ты наш друг…

— … а во-вторых…

— … мы за вас рады…

— … это давно должно было случиться…

— … и теперь я, наконец, понимаю, почему ты бросил Джинни, — закончил Рон.

Я с благодарностью посмотрел на друзей.

— Я и сам не знал, что так получится, — несколько виновато произнес я.

— Это всегда происходит внезапно, — мой рыжий друг откинулся на спинку кресла с ухмылкой «я-все-понимаю».

— Тем более, Гарри, тебе нечего стыдиться, — вставила Гермиона, — хотя, признаться, я была очень удивлена, когда пришла к такому выводу.

— Даже если стыдиться мне нечего, я надеюсь, ты не настаиваешь, чтобы я стал об этом рассказывать?

Взгляд Гермионы сразу стал серьезным.

— Я как раз хотела об этом поговорить, — сказала она. – Учитывая ситуацию, лучше, чтобы никто не узнал о… ну, ты понял.

Я кивнул. Я и сам это понимал.

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь снова смог тобой манипулировать.

Мои брови сдвинулись, стоило мне вспомнить о Сириусе. Подзабытое чувство вины вновь дало о себе знать.

— Такого больше не будет, — твердо ответил я.

— Вот и здорово, — отчеканила девушка.

— Кстати, у Гермионы есть план относительно Скитер, — добавил Рон.

— И почему я обо всем узнаю последним? – недовольно проворчал я.

План Гермионы привел меня в абсолютный восторг. В последние дни мои нервы были на пределе, и, если бы не вечера с Драко, я бы давно взорвался. Не считая взглядов, буравивших спину в любом общественном месте, я слышал несколько весьма нелестных отзывов обо мне от представителей разных факультетов. Я с горечью осознавал, что война ничему не научила большинство моих однокурсников – они по-прежнему не доверяют тем, кто точно на их стороне.

Накануне ко мне подошел Эрни МакМиллан и заявил громко, чтобы его слышало как можно больше народу, что он и другие пуффендуйцы не одобряют моего вмешательства в политику. Другие, еще менее лояльно настроенные, поговаривали даже, что я действительно натравил кого-то на Джека и Стива. Среди этих смельчаков были и гриффиндорцы, которые видели воочию нашу ссору с пятикурсниками. И усердно распространяли слухи по всей школе. Я скрежетал зубами, Гермиона тихо злилась, а Рон то и дело срывался на ком-нибудь. Им ведь тоже за меня перепадало – после несчастного случая с гриффиндорцами многие практически перестали с нами общаться.

Однако были и те, кто считал, что именно так и должен поступать настоящий лидер. Как правило, возраст таких моих поклонников не превышал тринадцати лет. Время от времени я порывался поставить их на место, устроить скандал, произнести речь в Большом Зале, наконец, но Гермиона меня вовремя удерживала от подобной глупости.

— Гарри, — говорила она, — ты уже попытался поставить на место Джека и Стива. Это ни к чему не приведет, только еще больше настроит всех против тебя.

Теперь, зная, что план выхода из положения есть, мне стало спокойнее. Чуточку, но все же спокойнее.

**

По длинным коридорам Министерства Магии шла статная молодая ведьма. Чуть поблескивавшая в свете факелов черная мантия придавала фигуре элегантность; затейливая прическа обрамляла кукольное лицо и выразительные глаза. Виолетта Мун только что вернулась с очередного благотворительного вечера, на котором она была главной персоной. А все потому, что умная волшебница решила: деньги и власть неразделимы. И она задумала купить власть, сделав всех зависимыми от себя. Наследство Лестрейнджей было внушительным; его-то Виолетта и решила пустить на «мелкие расходы». Сегодняшний благотворительный вечер как раз относился к таким расходам. Девушка улыбнулась, вспоминая, с каким воодушевлением и сочувствием она взывала к сердцам собравшихся, и как, в качестве примера, пожертвовала кругленькую сумму отделению Святого Мунго, которое намеревались закрыть. Разумеется, она выбрала это отделение не просто так. Именно в нем содержалась немощная дочь начальника министерского архива.

Помнится, сходя с подиума, Виолетта приметила, как начальник архива незаметно смахнул слезу. Мисс Мун собиралась закрепить успех, «случайно» столкнувшись с этим достопочтенным чиновником. Слизеринская проницательность подсказывала девушке, что ей не придется даже самой начинать разговор – мистер Форд, очень любящий свою дочь, наверняка сам сочтет необходимым выразить благодарность.

Стоит ли говорить, что все прошло, как по маслу?

Мистер Форд глотал слезы, рассыпался в благодарностях и обещаниях, неотрывно глядя своей спасительнице в глаза. Виолетта мило улыбалась, повторяя, что любой бы так поступил на ее месте. Она не попросила ничего в ответ на свою щедрость, чем пленила сердце старика. Разумеется, она попросит – но чуть позже, когда старик доверится ей окончательно, настолько, чтобы не уточнять, какой именно документ архива ее заинтересовал. Уж что-что, а репутацию свою девушка берегла, как зеницу ока. В ее непорочность и бескорыстие предстояло поверить еще всей магической Англии, и она не могла глупо проколоться на том, что просматривает тюремную переписку.

Как, все-таки, некстати перехватили письмо Феликса! В нем маг должен был подробно описать механизм ритуала, в котором Виолетте и понадобится Драко. Феликс сам разработал этот ритуал – такого до него никто не делал. Девушка глубоко вздохнула. Терпение, и все будет. Через каких-нибудь дней десять она сможет прочитать это письмо.

В предыдущем послании Грей поделился с Виолеттой предположением, что силы вейлы можно заполучить не только с помощью самих вейл, но и с помощью их потомков. В подробности он не вдавался, но Виолетта уже была согласна на все. Еще бы: с силами вейлы она станет непобедима! Такие способности станут лучшей гарантией того, что ее не сбросят с пьедестала.

Однако оставалась еще одна проблема. Малфой не клевал на уловки, не таял от умелых улыбок девушки, и она не была уверена, что его удастся переманить на свою сторону. Проблема в том, что его согласие на проведение ритуала необходимо.

А на досуге Виолетта думала, как бы еще подпортить репутацию Гарри Поттеру и его свите. Идея с оборотнями оказалась более чем выигрышной: ведь выхода, как такового, из ситуации этот Уизли так и не придумал. Переступая порог своего имения, девушка коварно улыбнулась: очень уж ей нравилось наблюдать за смятением Поттера через Забини и Финеаса, докладывавших обстановку в школе.

**

Драко.

— Ну, я ей и говорю: мисс Мун, при всем уважении, как вы собираетесь договориться с гоблинами? А она мне: пусть это вас не беспокоит, мистер Забини. Она просто гениальна, правда?

— Еще немного, Блейз, и я подумаю, что ты в нее влюбился, — иронично отозвался я.

Субботним утром мы шли в Хогсмид, и всю дорогу я слушал восторженную болтовню Блейза о Виолетте, правда, теперь я не пропускал ничего мимо ушей, и не зря. Вот, только что я узнал, что эта милая дамочка решила перетянуть гоблинов на свою сторону. Умно, ничего не скажешь: у кого деньги, тот владеет миром. Я мимоходом подумал о том, что надо бы навестить сейф и перенести часть золота в имение, чтобы, если что, не беспокоиться о финансах. Однако я совсем не понимал, каким образом ей удастся это провернуть. Гоблины держатся своих позиций и, чтобы их убедить, необходимы серьезные аргументы. Ну, как минимум, гигантский клад оружия и древних артефактов.

Похоже, Блейз действительно по уши втрескался в Виолетту, раз даже не оценил мою иронию. Он лишь ответил:

— Что ты, Драко, я ее недостоин.

Я поднял на него удивленный взгляд, но счел благоразумным промолчать. Я бы даром отдал ему то внимание, которое перепало мне на последнем приеме. Ох, ну и висла же она на мне! Ненормальная. Конечно, логически я понимал, что интересовал ее не я лично, а мои способности, которые она собиралась использовать с выгодой для себя. Но вот методы, которыми она пользовалась, несомненно, понравились бы Блейзу.

Честно говоря, мне становилось не по себе от восторженности, которая все больше и больше окружала хитрую девушку. Она умудрилась приручить колючих аристократов, столь болезненно реагировавших на все после смерти Лорда. Нарцисса, сославшись на неотложные дела во Франции, не появлялась на светских мероприятиях, что меня очень радовало. Я вообще не хотел, чтобы она покидала пределы имения, которое теперь было доступно только мне, Люциусу и ей. Разумеется, мы смогли бы впустить кого-нибудь, если бы захотели, как мы сделали на приеме, но главное – непрошеных гостей можно было не бояться.

Я лениво думал о том, на что сослаться, чтобы быстро и безболезненно отвязаться от Блейза. Я вовсе не собирался проводить целый день в компании Забини, во-первых, потому что он мне и в Хогвартсе надоесть успевает, а во-вторых, потому что в одном конкретном закоулке деревни меня должен был дожидаться Гарри под мантией-невидимкой. Мы договорились, что я приду к нему, как только сумею избавиться от общества однокурсников. Погода была противная: с неба сыпалась какая-то гадость, дул холодный ветер, а под ногами хлюпали остатки снега. Я с нетерпением дожидался момента, когда мы с гриффиндорцем куда-нибудь аппарируем.

Дождавшись момента, когда Блейз засмотрелся на витрину, я, буркнув что-то вроде «сейчас приду», затерялся в толпе однокурсников и скользнул за угол. Убедившись, что за мной никто не следит, я добрался до назначенного места. О том, что Гарри был здесь, говорили следы на мокром снегу, которых было многовато для такого закоулка. Я чуть улыбнулся, представляя, как гриффиндорец нетерпеливо вышагивал в ожидании меня.

— Привет, — сказала пустота.

— Привет, — ответил я. Он был прав, не снимая мантию до последнего: Мерлин знает, кто может сюда забрести, а нас не должны видеть вдвоем. – Куда направимся?

— Я хочу на пляж, — выпалил он. Наверняка покраснел, подумал я и спросил:

— На какой именно?

— Не знаю. Я не был ни на одном.

Мои брови взлетели.

— И не вздумай надо мной ржать. У меня, между прочим, было трудное детство.

После такого заявления смеяться захотелось только больше, но я лишь сдержанно улыбнулся.

— Зато я был. Ты не против? – предложил я, протягивая ему руку и аппарировал, как только он за нее ухватился.

Секундой позже мы оказались на пустынном пляже. Светило солнце и было довольно тепло, если не сказать – жарко.

Гарри выпутался из мантии и задал логичный вопрос:

— Где мы?

— В Бразилии, — ответил я и поймал его изумленный взгляд.

— А почему в Бразилии?

— Потому что в Бразилии январь – как у нас август.

— М-м, — глубокомысленно изрек он и добавил: — Может, обезопасим местность?

Я кивнул, и мы начали ходить по пляжу, бормоча заклинания.

— Все, — победно заявил я, скидывая мантию и усаживаясь на нее сверху, — теперь к нам даже акулы не заплывут.

Он тихо рассмеялся, устраиваясь рядом. Несколько секунд просидел неподвижно. Интересно, на сколько хватит его выдержки? Здесь ведь действительно жарко, а он в мантии и теплом свитере. Раз, два… На счете «семь» он заявил:

— Ты уж извини, но я раздеваюсь.

— Совсем? – не удержался я.

— Не дождешься, — пробурчал он, но я успел заметить, как дернулся уголок его губ. Под свитером у него оказалась серая футболка. Ее он снимать не стал, зато скинул ботинки. Я последовал его примеру, затем закатал длинные рукава своей рубашки. Я с удовольствием отметил, что серый цвет ему идет намного больше красного. Гриффиндорец поудобнее устроился на моей мантии: подпершись руками, он вытянул ноги на песок и устремил взгляд в горизонт.

— Красиво, — наконец, сказал он. Я наблюдал за ним, чуть склонив голову набок. Мне нравилось то, как он выглядит: слегка ссутуленные плечи, торчащие на затылке волосы, маленькая, почти не заметная родинка на щеке. Я не мог понять: он действительно красивый, или мне так кажется, потому что я к нему привязался? То, над чем я раньше смеялся, сейчас мне представлялось завораживающе притягательным. Меня тянуло к этому нелогичному, упрямому гриффиндорцу, тянуло так сильно, что я не смог бы противиться, даже если бы захотел. Мерлин, кто бы мог подумать! Мы сбежали из Хогвартса и сидим на пляже! Романтика, блин.

— А почему ты захотел на пляж? – задал я интересующий меня вопрос. – Ты ведь мог выбрать любое место.

Гарри пожал плечами и ответил:

— Всегда хотел посмотреть на море, — затем обеспокоенно добавил: — Тебе не нравится?

— Нравится, — возразил я. – Мы тут иногда бываем с Нарциссой. Здесь практически никогда никто не появляется.

— Нам от этого только лучше.

Гриффиндорец прикрыл глаза, наслаждаясь лучами солнца, падавшими ему на лицо. Похоже, я выбрал нужное место: ему тут определенно нравилось. Гарри был таким расслабленным, таким настоящим, что у меня на душе становилось тепло. Он прочно обосновался в системе моих ценностей. За много лет я устал от снобизма, от погрязших в этикете повадках слизеринцев, которые меня окружали, и теперь я буквально не мог насытиться щемящей искренностью, непосредственностью Гарри. Он не был хамом, не был неуклюжим остолопом, смотреть на которого было страшно, нет. Конечно, до аристократического воспитания ему было далеко, но мне хватало и обычного чувства такта, а им гриффиндорец не был обделен – это уж точно. Чего стоило хотя бы мгновенное беспокойство, едва он заподозрил, что мне что-то не нравится.

— Чем займемся? – наконец, спросил он, разлепляя один глаз.

— Не знаю, — честно ответил я. Я действительно не знал, чем можно было заняться на маггловском пляже.

Гарри хитро посмотрел на меня, потом намеренно обреченно протянул:

— Была у меня одна идея… Но ты не согласишься.

Вот ведь зараза! Знает, что я не смогу промолчать на такое заявление.

— Не соглашусь на что?

— Да нет, забудь, это бесполезно, — Гарри вздохнул, краем глаза следя за моей реакцией. Подсознательно я понимал, что потом буду долго жалеть о своей сговорчивости, но не смог удержаться.

— А ты рискни предложить, — с вызовом в голосе произнес я.

— Я даже не знаю, — продолжал ломаться Гарри, — а вдруг ты не согласишься?

— Ты же не надеешься, что я заранее соглашусь на какую-нибудь авантюру?

— Ну-у… Вообще-то, надеюсь.

И он посмотрел на меня, обезоруживающе улыбаясь. Я с ужасом понял, что не смогу ему отказать.

— Черт с тобой, — наконец, ответил я.

Гриффиндорец победно улыбнулся, достал палочку и наколдовал обыкновенный мяч. Не квоффл, не бланджер, а слегка потрепанный и заплатанный круглый мяч. Несколько раз подкинул его в руке, затем сказал:

— Собирался спросить, хочешь ты сыграть или нет, но ты ведь уже согласился.

Я с подозрением переводил взгляд с мяча на Поттера и обратно. В мою голову пришла кошмарная догадка.

— Э-э… Это что, маггловская игра?

Гарри никак не ответил, но по его довольной ухмылке я понял, что так оно и есть.

— Ни за что! – вскричал я. – Чтобы я, Малфой, потомственный аристократ, играл в маггловскую игру?!

— Не хочу тебя разочаровывать, но ты уже согласился.

— И какого гиппогрифа ты делаешь в Гриффиндоре, а? – недовольно пробурчал я. – Я думал, пакости – это по моей части.

— Вообще-то, шляпа мне предлагала Слизерин,— он насладился моим удивлением, затем добавил: — но я отказался.

— Надо было соглашаться. Развил бы природные способности, — не унимался я. Он на секунду перестал улыбаться и попросил:

— Ну, хотя бы одну партию.

Я с упреком посмотрел в зеленые глаза и ответил:

— Раз уж я обещал.

Он тут же вскочил на ноги и нарисовал на песке линию.

— Все просто. Это – моя половина, это – твоя. Твоя цель – чтобы мяч не коснулся земли на твоей половине. Чур, без магии! – и он демонстративно положил палочку на мою мантию. Мне пришлось сделать то же.

О, Мерлин! Эти магглы… Иногда я начинаю понимать мотивы Лорда. Ну как таких не убить?! Общее впечатление улучшал тот факт, что Гарри получал от игры настоящее удовольствие. Когда мяч, наконец, впервые упал на землю на его стороне, я облегченно вздохнул и сказал:

— Все, я выиграл.

— 1:0 в твою пользу. Но ты же не думал, что это все? Играем как минимум до десяти.

— Ну, держись, — процедил я. – Сейчас я тебя размажу по стенке.

— С твоим-то опытом? – гриффиндорец нахально манипулировал мной, но я не мог остановиться.

— Новичкам везет. Вот подожди немного…

— Кстати, на что играем?

— На поцелуй, — не задумываясь, ответил я, и тут же заработал еще очко, воспользовавшись секундным замешательством Гарри. Но он мгновенно собрался и произнес:

— Как скажешь.

Стоит ли говорить, что выиграл он? И что мне пришлось прочапать шагов пятнадцать, увязая в песке, чтобы поцеловать его, победно улыбающегося? И что он был просто невозможно красивым, когда стоял вот так, сложив руки на груди, и следил за моим приближением, ничуть не смущаясь? А вот я просто жутко смущался, смущался так, как мне не приходилось никогда в жизни. Длиннющее расстояние в пятнадцать шагов все никак не заканчивалось, а он не сделал и движения в мою сторону, спокойно дожидаясь меня на своей половине импровизированного поля. Наконец, кончилась пытка расстоянием, и началась другая: его лицо было в паре сантиметров от моего, но он опять-таки не собирался мне помогать. Он просто ждал заслуженного поцелуя, глядя мне прямо в глаза и одергивая уголок своих губ, который так и норовил поползти вверх. Я провел ладонью по его щеке, шее и запустил пальцы в непослушные волосы, надеясь, что хоть этот жест заставит его проявить сочувствие к моему смущению. Ха! Не тут-то было. Отчаянно надеясь, что мое смятение заметно только мне, я немного резко поцеловал его. Стоило мне коснуться его губ, как от его спокойствия не осталось и следа: он порывисто обнял меня, притягивая к себе. До моего разом помутившегося сознания дошло, что он, наверное, долго ждал этого момента. Мы нетерпеливо целовались, проникая языком все глубже и глубже. Эмоции накрыли меня с головой; я способен был только чувствовать его подрагивающие руки на моей спине и слушать прерывистое дыхание, которое меня сводило с ума. Я касался его волос, плеч, спины – всего, до чего только мог дотянуться. Он резко выдохнул, когда я провел рукой между его лопаток, и я понял, что хочу. Эта мысль моментально отозвалась тяжестью в паху, которую я постарался отогнать, но не очень успешно. Я боялся реакции Гарри, боялся, что он испугается или неправильно истолкует мое состояние. Мысль о том, что он может обидеться, подействовала отрезвляюще. Мы оторвались друг от друга, тяжело дыша, и снова устроились на моей мантии. Я притянул свое сокровище за плечи, и он устроился у меня на плече. Некоторое время мы просто смотрели на океан, на игру волн, на блики в воде. И снова поцелуи. На этот раз не резкие и порывистые, а полные тягучей нежности и ласки. Мне казалось, что я могу умереть от счастья прямо здесь и сейчас, потому что он такой внимательный, такой родной и такой желанный. Впервые за много лет я чувствовал себя нужным, и не для каких-то там корыстных целей, а просто потому, что я – это я.

Этот день на пляже был волшебным. Не в смысле магии, а в смысле настоящего чуда. Мы лежали на песке, разговаривали обо всякой ерунде, обнимали и целовали друг друга снова и снова. Прошел целый день, а ни один из нас не захотел ни есть, ни пить – нам вполне хватало общества друг друга. Мои наручные часы говорили, что прошло уже шесть часов – это означало, что через час надо возвращаться. Гарри смотрел на красный закат, крепко держа мою руку. Он тоже знал, что уже пора собираться, но я видел, как он не хочет покидать это место. Наверное, тут он чувствовал себя свободным от обязательств.

Возвращаться, конечно, пришлось. Но вначале мы потратили добрых полчаса на очищение одежды от песка, и еще несколько минут на то, чтобы снять защиту – мы же хотели сюда еще раз попасть. С сожалением осознавая, что всему хорошему приходит конец, мы аппарировали обратно в Хогсмид. Гарри тут же исчез под мантией-невидимкой, а мне оставалось только в одиночестве отправиться в сторону замка.

Глава опубликована: 07.03.2013

Поиск по сайту: