ХРИСТИАНСТВО И ДИАСПОРА

В то время значительное количество евреев жило вне Палестины, прежде

всего в крупных торговых городах. Еврейские поселения были в Сирии (Дамаск,

Антиохия), Египте (Александрия), Малой Азии (Икония, Листра, Писидийская

Антиохия), в Македонии (Афины, Коринф), да и в самом Риме. Евреи жили

замкнуто, в обособленных кварталах города. Повседневные дела их решались

эт-нархом, а религиозная жизнь проходила в синагогах (в центре общины),

которые регулярно посещались по праздникам и в субботу, но были полны и в

обычные дни. Связь с палестинскими евреями, с религиозным центром в

Иерусалиме была весьма непрочной. Диаспора не принимала участия в храмовых

жертвоприношениях: слишком далеко находился храм; к тому же в 70 г. он был

разрушен. Правда, храмовой налог выплачивался регулярно.

Связь между синагогами, сбор храмового налога, а после разрушения

храма патриархального налога осуществляли апостолы (апостолос - по-гречески

"посланный").

Диаспора вела широкую и успешную миссионерскую работу. По мнению

Иосифа Флавия, в годы перед Иудейской войной не было такого большого

города, где бы язычники не почитали субботу, не соблюдали обычные для

евреев посты. Многие язычники верили в единого бога евреев, забыв своих

богов, они порой строили свою жизнь по законам Моисея. Некоторые подвергали

себя обрезанию. В основном еврейские миссионеры имели успех в бедных

кварталах и среди женщин, но есть сведения и о том, что при императорском

дворе и среди философов были люди, которые перенимали еврейские обычаи.

Таких людей называли прозелитами.

Какое место занимала диаспора и группирующиеся вокруг нее прозелиты в

антиримских движениях палестинских евреев? Совершенно очевидно, что

проживающие на территории Римской империи евреи с симпатией относились к

палестинскому освободительному движению. Сохранились сведения о том, что

после трагического завершения Иудейской войны оставшиеся в живых зелоты

посещали общины диаспоры, разжигали ненависть к римлянам и готовили новые

выступления против Рима. Однако эти восстания подавлялись в зародыше,

вызывая преследования евреев.

В то же время трагический исход войны, попытки еврейских восстаний в

различных провинциях и их жестокое подавление вызывали во многих недоверие

к воинствующему мессианизму. Отсюда становится понятным, почему мессия

еврейских христиан (Христос), призывавший верующих не к активной борьбе, а

к ожиданию страшного суда, который уничтожит власть империи угнетателей,

сравнительно благожелательно был принят в диаспоре.

Благоприятные условия для принятия оппозиционного иудаизму и в то же

время заимствовавшего религиозные элементы эллинизма христианства создало и

то обстоятельство, что евреи диаспоры обладали сравнительной

независимостью, более того, проявляли безразличие по отношению к

предписаниям ортодоксального иудаизма, были более терпимы, более свободны в

восприятии различных религиозных и идейных течений окружающего языческого

мира.

Еще легче христианство восприняли прозелиты, которых привлекали прежде

всего христианская мораль и мессианизм.

Сведения об этом встречаются в Деяниях святых апостолов. В Писидийской

Антиохии "многие иудеи и чтители бога, обращенные из язычников, последовали

за Павлом и Варнавою..." (13:43). В Иконии, Листре и Дервии "уверовало

великое множество иудеев и еллинов" (14:1). В других городах вне Палестины,

например в Фессалониках, "некоторые из них уверовали и присоединились к

Павлу и Силе, как из еллинов, чтущих бога, великое множество, так и из

знатных женщин немало" (17:4).

Еврейские христиане оказались в условиях, которые ставили перед ними

новые задачи. Прежде всего им пришлось убедиться в том, что, хотя в

различных кругах диаспоры, особенно среди прозелитов, идеи христианства

воспринимаются благоприятно, иудейские священнослужители и приверженцы

ортодоксального иудаизма видят в христианских общинах опасные секты,

распространению которых следует препятствовать.

Жалобы на эти трудности приводятся в тех же Деяниях: "неверующие

иудеи" (14:2) ревниво относились к новой религии и "раздражали сердца

язычников" против еврейских христиан, которых не почитали за истинных

евреев. Все это привело к тому, что миссионерская деятельность велась среди

прозелитов и язычников ("еллинов"): "Вам первым надлежало быть проповедану

слову божию, но как вы отвергаете его и сами себя делаете недостойными

вечной жизни, то вот, мы обращаемся к язычникам" (13: 46). Однако

миссионерская деятельность христиан и здесь вскоре встретила препятствия.

Христиане, сохранившие обычаи евреев и считавшие себя истинными евреями,

таковыми и оставались в глазах язычников и потому имели мало шансов на

успех своих проповедей у "еллинов", за исключением обращенных прозелитов.

"Сии люди, будучи иудеями, возмущают наш город и проповедуют обычаи,

которых нам, римлянам, не следует ни принимать, ни исполнять" (16:20 - 21).

Таким образом, следовало разрешить проблему отношения евреев, живущих

вне Палестины, к иудаизму как таковому. Должен ли язычник, желающий

обратиться в христианство, совершить обрезание, соблюдать законы Моисея и

иудаистские религиозные заповеди? Обязаны ли еврейские христиане хранить

еврейские традиции и обычаи? Таковы были вопросы, от разрешения которых в

большой мере зависело, останется ли христианство одной из сект в иудаизме

или же выйдет из его рамок и станет самостоятельной религией.

Большая часть еврейских христиан с недовольством следила за работой

миссионеров в "языческом мире". Им не нравилось, что новообращенные

христиане, их недавние преследователи, вступят в то же счастливое царство

Христа, которое уготовано избранным коленам сынов Израиля. Поэтому они

требовали соблюдения заповедей иудаизма как условия обращения язычников в

христиан, то есть сначала они должны стать иудеями, а затем уже

христианами: "...должно обрезывать язычников и заповедывать соблюдать закон

Моисеев" (Деян. 15:5).

Учитывая, что христиане не могли ожидать значительного пополнения

своих рядов евреями и прозелитами, вполне понятно, что подавляющее

большинство новообращенных составляли бывшие язычники, положившие начало

новому течению, в котором не соблюдались заповеди иудаизма: "Если вы

обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа... Вы, оправдывающие

себя законом, остались без Христа, отпали от благодати..." (Гал. 5:2,4).

Это стало решающим поворотом в христианстве, позволило ему выйти за рамки

иудаизма и получить распространение среди других народов империи.

В результате успешной миссионерской работы число еврейских христиан,

придерживавшихся своей традиционной религии, постоянно уменьшалось,

происходила изоляция этих групп. И все же к окончательному расколу привело

не это обстоятельство, а восстание иудеев в 132 г. под руководством

Бар-Кохбы (Бен Козебы), завершившееся кровавой расправой в 135 г. и

последовавшими за ней гонениями на евреев по всей империи. Христиане не

примкнули к восстанию, а после него окончательно отошли от синагоги.

На разрыве с иудаизмом "трудности роста" новой религии не закончились.

Выше упоминалось, насколько различны были учения в христианских общинах. Но

исповедовавшие эти учения общины не считаля друг друга "раскольниками" или

"еретиками", поскольку у них не существовало централизованного руководства,

а также доктрин, опираясь на которые можно было бы установить, кто

"раскольник" и кто "еретик". Каждая община сама по себе ждала наступления

конца света и прихода мессии.

Основные противоречия впервые возникли тогда, когда, учитывая

сложившуюся обстановку, пришлось искать ответ на вопрос, войдут ли в

царство мессии исключительно иудеи, или же оно будет доступно каждому. От

этого ответа зависело будущее христианской общины. Или христианство

останется "еретической" сектой в иудаизме, осуждаемой и иудеями и

язычниками, или же начнет самостоятельную жизнь, неся свое учение всем

народам Римской империи.

Очевидно, что с возрастанием роли христианства хранители еврейских

религиозных традиций оказались в меньшинстве среди еврейских христиан.

Совсем незначительная часть христиан не хотела учитывать нового положения,

сложившегося в результате массового обращения язычников и уменьшения числа

христиан из иудеев, продолжая придерживаться убеждения, что врата царства

господа будут открыты исключительно для евреев, а посему следует строго

придерживаться своих старых обычаев.

Подобные же взгляды исповедовали эбиониты и на-зореи, решительно

отказывавшиеся от общения с обращенными язычниками. Выполнение заповедей,

по их мнению, было условием спасения исключительно для евреев.

Эти два "иудействующих" направления интересны потому, что они

отделились от иудаизма еще до появления единого христианского вероучения,

евангелий и других канонических новозаветных писаний, то есть представляли

собой наиболее древние формы христианства. Например, эбиониты, затем и

назореи иначе воспринимали Иисуса Христа, чем поздние христиане: они

почитали его как выдающегося пророка, который стал мессией, поскольку

примерно исполнял законы Моисея. Они верили, что царство божие будет

построено на земле и продлится тысячу лет (хилиазм). Они имели

предубеждение против власти и богатства, от чего со временем отказались

другие христианские общины. Эбиониты ("нищие") сохранили в своем названии

память о тех временах, когда они с презрением относились к мирским благам и

вели аскетический образ жизни.

Эбиониты и назореи продолжали существовать в течение нескольких веков.

Последнее упоминание о них встречается у Феодорета Кирусского (485 г.).

Вероятно, эти общины были окончательно уничтожены с распространением ислама

в VII в.

То, что христианство отделилось от синагоги, разумеется, не означало,

что оно не сохранило многочисленных элементов иудаизма (например, еврейскую

Библию), учение о конце мира, кое-что от культа и организации иудаист-ских

сект (прежде всего ессеев). Не могли не оказать влияния на христианство

присущие евреям диаспоры черты "язычества", эллинизма. Прежде всего здесь

следует сказать об учении Филона Александрийского (20 г. до н. э. - 40 г.

н. э.).

Филон попытался соединить ветхозаветную мифологию с учениями греческих

стоиков, платоников и пифагорейцев. Одновременно он дал понятие абсолютного

трансцендентного бога, в отличие от традиционного иудаистского толкования

единого бога как бога для избранного народа. Богу служат две силы: Логос

(Слово, которое называет ангелом господа, первосвященником и первородным

сыном бога) и мировой дух (святой дух - хагион пнеума). Три лица (мировой

бог, Логос и дух) появляются перед человеком то как троица (монос и дуас),

то как единое целое, простая и абсолютная идея. А это не что иное, как

первоначальный вариант христианского догмата о троице.

По мнению Филона, человек понимается как образ и подобие Слова

(Логоса), а мир, сказано в Библии, сотворен богом с помощью слова.

Таинственное, божественное и созидательное Слово Филон отождествляет с

Логосом, божьим словом, которое одновременно является посредником между

богом и человеком.

Отголоски учения Филона о нравственности слышатся в позднем

христианстве (значение милосердия, подчеркивание универсальности греха и т.

д.).

Все это позволяет рассматривать учение Филона как христианство без

Христа. Во всяком случае, без учения Филона, вернее, без его популярного

варианта, известного в еврейской диаспоре, трудно понять происхождение

многих христианских догматов. Такие канонические писания, как послания

апостола Павла или Евангелие от Иоанна, становятся более понятными в свете

учения Филона Александрийского.

Поиск по сайту: