Глава 10. Поражение и триумф

Soundtrack: Mozart L'Opera Rock - Penser l'impossible; Eisbrecher - Kuss

Переодевшись в повседневный наряд и прихватив фирменный стаканчик со своим любимым кофе, Риддл собирался выйти в зал и занять там своё место, но что-то заставило его задержаться в коридорах чуть дольше. В результате чего он стал свидетелем прелюбопытнейшего явления. Одна из участниц конкурса, рыжеволосая девчонка, чьё лицо было усеяно веснушками, выбралась из общей раздевалки на цыпочках, стараясь не шуметь и не привлекать к себе внимание. Огляделась по сторонам и направилась за сцену. Туда, где находились остальные участники. Она коротко вскрикнула, когда кто-то схватил её за руку и прижал к стене, нависнув сверху.
– Что ты там делала? – спросил Николас.
– А... Это ты.
Разглядев человека, решившего завести разговор, Эбби немного расслабилась. Окажись на месте Ники кто-то из участников, она переживала бы куда сильнее.
– Сильно полегчало от того, что это я? – хмыкнул Риддл. – То, что я не участник и не тренер, моего интереса не умаляет. Что ты там делала?
– Это не заставляет меня откровенничать с тобой, – заметила Эбби надменно, дёрнула плечом, вырываясь из чужого захвата и удаляясь в сторону кулис.
– Ну-ну, – пробормотал Ники, прищурив глаза.
«Вот сучка», – додумал про себя, попутно решив, что такая ради победы пойдёт на всё, так что стоит взять девчонку на заметку и не терять из вида.
Вопреки обещанию, в зале Николас занял место рядом с Орвел и Трампером, благополучно проигнорировав Макса. Тот посмотрел на Риддла тяжёлым взглядом, выражая своё недовольство. Ники чувствовал, как чужой взгляд сверлит его черепную коробку, но не торопился поворачиваться и отвечать на этот призывный взгляд.
– Снова поссорились? – понимающе спросила Анастейша.
Она на Эллиота всё же посмотрела и отметила неудовольствие в его взоре.
– Нет, просто поговорили по душам, – ответил Николас, поправляя шапку так, чтобы волосы лежали идеально.
– И к каким выводам пришли?
– Это долгая и печальная история.
– Я не тороплюсь. До одиннадцатых ещё две пары, так что мы можем всё обсудить.
– Стей, – протянул Ники, чуть прищурив глаза.
– Что?
– Старые привычки неискоренимы?
– То есть?
– Прошли те времена, когда я просил тебя стать кем-то, вроде посредника в нашем общении. Сейчас это не так уж и важно, правда. На самом деле, ничего сверхъестественного. Мы поговорили, поняли, что ничего хорошего друг другу не скажем, потому я сел здесь. Впрочем, я с самого начала не собирался садиться рядом с Максом, чтобы избежать дурацких расспросов. Меня намного сильнее интересует конкурс, чем мнение отдельно взятого человека о моих способностях и качествах.
Ногти, покрытые лаком, нетерпеливо постучали по крышке стакана. Анастейша поняла, что сегодня с ней особо откровенничать не станут, потому предпочла отвернуться к Трамперу и общаться с ним. Николас прикрыл глаза и сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться немного и привести мысли в порядок.
«Тебя нельзя любить», – зазвучал в ушах чужой голос.
«Да ты и не пробовал никогда», – логично заметил Риддл, вспоминая, как начинались их отношения, как развивались и к чему пришли.
Даже в реакциях не особо щедрого на проявление эмоций Лайвли он видел больше отдачи и страсти, чем в словах и поступках Максимилиана. Наверное, если бы у них было разное социальное положение, и Ники стоял на пару ступеней ниже по социальной лестнице, он бы на чужое внимание отреагировал иначе, посчитав его подарком судьбы. Но поскольку они с Эллиотом находились на одном уровне, его подобное происшествие нисколько не впечатлило. Для него это было чем-то естественным, само собой разумеющимся. Ничего странного, ничего выдающегося. Разве что теперь появилось некое сожаление, что они, однажды отправившись в одиночное плаванье, снова пришвартовались в одной гавани. Первый опыт показывал, что нормальных отношений у них не получится. Второй окончательно в этом убедил. Кажется, подходило время порвать с Максом окончательно, наплевав на мнение родителей, считавших, что их сыну нужен кто-то более основательный, твёрдо стоящий на ногах, а не такой вот раздолбай, как сам Николас.
Некоторое время Риддл делал вид, что не чувствует чужого взгляда, потом не выдержал и всё же повернулся. Эллиот продолжал сверлить его взглядом. Ники ухмыльнулся и продемонстрировал приятелю неприличный жест, после чего отвернулся и решил получать удовольствие от просмотра шоу.
Как ни крути, а бальные танцы всё же никогда не были любовью Николаса. Когда Энджи предложила ему встать в пару с какой-нибудь девочкой и начать покорять танцевальный мир, он с удивлением посмотрел на мать и через некоторое время вступил с ней в жесткую полемику, доказывая, что никогда ноги его в этом балете не будет. Если она хочет, чтобы он танцевал, пусть выберет другое направление, и он начнет заниматься. Что угодно, только не классика. Энджи тогда, несомненно, расстроилась, но отказ приняла с готовностью и предложила сыну самому составить мнение о каждом направлении, посмотрев на тренировки других ребят.
В конечном итоге выбор Ники пал на хип-хоп. Этот стиль ему более или менее пришёлся по душе. На первые тренировки он всё равно ходил без особого энтузиазма, потом втянулся. И сам не заметил, как это произошло. Новое открытие, правда, не шокировало, а даже обрадовало. Николас не относился к числу тех самых бытовых мазохистов, которые ненавидят определённые обязанности, но всё равно их выполняют.
Бальные танцы были всем для его матери. Она в них души не чаяла. Наверное, потому и затеяла этот конкурс, решив найти среди молодого поколения очередную партию неогранённых алмазов, которые следовало отшлифовать, превратив в сияющие бриллианты. Риддл нисколько не сомневался в способностях матери. Он знал, что она обязательно это сделает, не сдавшись на середине пути.
Когда объявили одиннадцатую пару участников, Ники оставил в покое свой несчастный напиток, который цедил в час по чайной ложке, вперил взгляд в сцену и приготовился наблюдать за другим человеком, решившим продемонстрировать людям, присутствующим в зале, своё мастерство. Риддла совершенно не волновала Вероника. Всё его внимание было направлено исключительно в сторону Майкла.
«Он меня не поразит в самое сердце, но, думаю, за ним будет приятно наблюдать», – вынес заранее вердикт.
Хотелось бы понять Макса, заявившего, что на сцене Лайвли становится другим человеком, но Николас приготовился к тому, что перемен этих не заметит. Ему Майкл и без танца показался интересным человеком, с которым вполне можно поболтать о всякой ерунде, вроде марвеловских комиксов, не слушая в ответ, что он совсем сошёл с ума и впал в детство, продолжая чем-то более серьёзным, вроде книг лауреатов Букера, заканчивая размышлениями о философии. О чём он мог поговорить с Эллиотом? Все отношения их помещались в пару предложений: «Мы пили. Мы трахались». На этом всё. Разговоры у них выходили обрывочными, какими-то недалёкими. Словно Макс действительно придерживался мнения, что с другом детства можно только накачиваться алкоголем и заниматься сексом. Любые его разговоры неизменно сводились к одной теме, для поддержания которой больше подошёл бы некто облегчённого поведения, а не Риддл...
«Тебя нельзя любить...»
«Но я-то имею право влюбиться, не так ли?»
Николас улыбнулся, глядя на нового знакомого в компании Вероники.
– Выиграй, – шепотом повторил он свои недавние слова. – И я тебя поцелую.
«Надеюсь, тебе этого хочется не меньше, чем мне».
Спустя несколько номеров, у Риддла в глазах начало мельтешить от буйства красок и постоянно сменявшихся танцоров, демонстрировавших своё мастерство. В итоге он отказался от идеи наблюдать за всеми, заранее определив для себя фаворитов. Точнее, одного фаворита. Вероника рассматривалась исключительно в качестве бесплатного приложения.
Николас был уверен, что Эллиот это заметил и желает, в очередной раз, получить объяснения. Проблема заключалась только в том, что сам Ники ни перед кем оправдываться не собирался, разумно полагая, что это его личное дело, на кого смотреть, а чьи выступления игнорировать.
Европейская программа осталась в прошлом. Первый тур был признан завершённым, а потому шесть пар по его итогам вынуждены были покинуть паркет. К счастью, Вероника Грей и Майкл Лайвли прошли во второй тур, в их исполнении судьи в полном составе желали увидеть и латиноамериканскую программу. Ники нисколько этому решению не удивился, он с самого начала внимательно смотрел на эту пару и готов был заявить во всеуслышание, что он болеет за них. Нет, не за них. За Майкла. И за себя. За свою возможность прикоснуться к чужим губам, если все условия будут выполнены.
А раз он переживает именно за Лайвли, тот не имеет права сделать что-то не так. Майкл обязан выиграть.
Несмотря на то, что какого-то чуда не случилось, переключатель не щелкнул, и Николас не увидел вместо Лайвли чудо морское с зелёным хвостом, ему всё равно чужое выступление понравилось. Макс, наверное, опять искал новые образы в привычном однокласснике, потому окончательно потерял интерес к неблагодарной белобрысой скотине, и теперь его взгляд скользил по людям, стоявшим на сцене.
Вероника сегодня явно была в ударе, она поймала нужное настроение и творила на сцене нечто невероятное. Выделить отдельно кого-то из их пары просто не получалось. Они прекрасно дополняли друг друга, на секунду даже закралось сомнение, на самом ли деле они уже расстались? Или это была ложь? Уж очень высок был уровень взаимопонимания в этом тандеме.
На латиноамериканской программе некоторые пары начали сдавать, всё больше отрываясь от лидеров. Уже более или менее определилась тройка финалистов. Здесь всё зависело исключительно от их мастерства, а не от удачи, как иногда принято говорить. Майкл Лайвли и Вероника Грей, Эбби Маркс и Джоуи Кокс. Плюс ещё двойняшки Клэр и Коул Спенсеры. И, если к двойняшкам у Николаса была какая-то симпатия, то рыжая стерва никак не выходила из головы. Её хотелось поскорее прогнать со сцены, она вызывала только отвращение.
– Мне кажется, или эта рыжая перешла тебе дорогу? – поинтересовался Трампер, оторвавшись, наконец, от Анастейши и проследив, куда направлен взгляд приятеля.
– У нас был один неприятный разговор в коридоре, – ответил Николас, кивнув согласно. – Я видел, как она выходила из раздевалки, крадучись, как преступник, который только что сделал гадость и не желает быть пойманным.
– И ты думаешь...
– Она могла испортить чей-то костюм. Или бронзант. Или обувь.
Ян промолчал. Он никогда не оказывался в подобной ситуации, потому даже смутно не представлял, что следует делать в случаях, схожих с этим. Но Риддл и не просил совета, он просто желал одного: пусть его предчувствия не оправдаются. Пусть всё будет не так, как он думает.
Закон подлости сыграл с ним злую шутку во второй раз за сегодня, поскольку на финальном танце случилось как раз то, чего Ник опасался больше всего, а именно – Лайвли и Грей не смогли продемонстрировать всё своё мастерство. Точнее, они хотели это сделать, но им помешали подрезанные супинаторы на туфлях Вероники. Она выполнила дорожку шагов, прыгнула, и... Майкл не смог её поймать, потому что каблуки туфель подвернулись куда-то в сторону, и девушка упала.
При таком раскладе, ни о какой победе речи уже не шло.
Не обращая ни на что внимания, Николас подорвался со своего места и решительно направился в сторону раздевалок, куда отправились участники конкурса, их тренер и Энджи, приостановившая на время конкурс. Врачи, впрочем, тоже не заставили себя ждать, появившись через некоторое время в той же раздевалке.
Ники всё это время искал взглядом Майкла. Но, когда увидел, словно наткнулся на ледяную стену. Лайвли стоял, сложив руки на груди, разговаривал с Максом. При этом оба выглядели хмурыми. И Риддл готов был, на что угодно поспорить, что сейчас перед Майклом расписывают в красках хитрый план, воплощенный в жизнь им, Ником. Обвинить его во всех смертных грехах было проще простого. По правде сказать, он отлично подходил на роль главного подозреваемого. Позже всех появился в зале, до этого бродил по коридорам, и никто не может поручиться, что в это время он занимался своими делами, а не пилил супинаторы на туфлях Вероники. Победа в конкурсе ведь жизненно важна для этой пары, правда? Макс это знает, Майкл это знает, и для Ника это знание открытием не является. Он наслышан о тёплых чувствах Эллиота к Лайвли, он озлоблен и хочет отомстить. При таком раскладе всё вписывалось в стройную теорию, если закрыть глаза на другое обстоятельство. Риддл не собирался никому мстить и мешать. Он желал Майклу только победы, он ею грезил, как своей собственной. Но подходить к ним сейчас и заводить разговор, он не собирался, понимая, что это ничего не изменит. Лишь усугубит.
Потому Николас решил действовать другими методами.
Вероника, к счастью, не пострадала. Никаких переломов, только ушибы. Сотрясение тоже обошло её стороной, и это не могло не радовать. Но выйти и танцевать девушка уже не могла. Запасная пара туфель тоже была испорчена, причём ещё сильнее, чем первая. Если бы мисс Грей надела их, последствия могли быть намного серьёзнее. Но Вероника и сейчас чувствовала себя бесконечно несчастной. Её мечта оказалась уничтожена, притом, что все понимали, если бы не происшествие, первое место и шанс обучаться в школе Энджи получила бы именно эта пара.
Грей рыдала, с остервенением отрывая накладные ресницы и размазывая по лицу тушь.
Губы девушки подрагивали, и она едва ли могла произнести хоть слово.
Ники, лавируя в толпе, подошёл ближе к матери и положил ладонь ей на плечо. Энджи, мрачная и сосредоточенная, повернулась к нему, но ничего не сказала, словно он был в чём-то виноват.
– Мам, тебя можно на пару слов? – спросил осторожно.
Энджи согласно кивнула и первая отправилась в коридор, Николас последовал за ней, понимая, что просто не может промолчать.
– Ники, надеюсь, ты не хочешь ошеломить меня новостью о том, что это твоя работа, – произнесла женщина устало.
Она приспустила очки на кончик носа, прикрыла глаза и потёрла переносицу. Стоит признать, что подобная мысль у неё действительно промелькнула, но верить в реальность такого Энджи не хотела. Она доверяла сыну и знала, что он не станет ей вредить. Или же переоценила его благородство?
– Нет, – Николас отрицательно покачал головой. – Я просто хотел напомнить тебе, что здесь, напротив раздевалки, есть камера слежения, и она фиксирует всех, кто входит в помещение, всех, кто из него выходит. Мы же не первый раз работаем в этом зале. А такие мелочи я запоминаю. Если тебе нужны доказательства, подтверждённые документально, ты сможешь получить их, запросив материалы с камер слежения. Если не хочешь тратить время, то я могу прямо сейчас назвать тебе имя человека, который подрезал Веронике каблуки.
– Думаю, мой ответ очевиден, – ответила Энджи.
– То есть, да?
– Ники.
Она вновь произнесла это с неким нажимом. Риддл и сам понимал, что сейчас не время дурачиться, но всё же не удержался от соблазна. Однако стоило только услышать строгий тон матери, Николас моментально позабыл о несерьёзности.
– Рыжая девчонка. Эбби Маркс, если я не ошибаюсь. Я видел, как она выходила из раздевалки гораздо позже всех, при этом выглядела так, словно только что сделала какую-то гадость. И, предупреждая твой вопрос. Нет, я никого не пытаюсь оклеветать. Это глупо, учитывая тот факт, что скрытые камеры фиксируют всё. Я был в раздевалке участников только один раз, когда искал Майкла. Больше я туда не заходил. К тому же, я хотел, чтобы эта пара выиграла, не было смысла портить обувь тем, кому желаешь победы.
– Это странно.
– Что именно?
– Что ты желаешь им победы. Мне казалось, что ты против них.
– Обстоятельства изменились, – улыбнулся Николас.
– Макс сказал, что уже не влюблён и не хочет начинать отношения с этим парнем?
– Нет.
– Тогда я не очень понимаю причину перемен в твоём настроении.
– Лайвли.
– И как это понимать?
– Легко и просто, – Ники посмотрел на мать немного снисходительно, но без особого превосходства. – Мне нравится этот человек. Мне нравится с ним общаться. И, если мне повезёт, я буду с ним встречаться.
– На территории моей школы?
– В жизни, – шепнул Николас матери на ухо.
– Его собственное мнение на этот счёт ты спросить не забыл?
– Не думаю, что он сильно против. Ну, что, – поспешил сменить тему. – Пойдём в зал? Пора ведь объявить результаты конкурса. Думаю, они меня не удивят. Или удивят?
– Смотря на что ты рассчитываешь.
– Исключительно на потрясающий эстетический вкус своей матери, которая знает, каких учеников хочет видеть в стенах школы.
Вернувшись в зал, Ник не стал вновь протискиваться между рядами, а встал у стены, ожидая результата конкурса с не меньшим зудом, нежели сами участники. Ему отчаянно хотелось торжества справедливости. Он уже мысленно представлял, как стекут краски с веснушчатого лица, и Эбби, мечтавшая получить главный приз, окажется за бортом жизни. Риддл вовсе не считал себя злопамятным, он лишь хотел, чтобы каждый человек получил по заслугам.
Все шесть пар, участники второго тура, поднялись на сцену. Вероника не стала рисковать лишний раз, потому вышла на сцену босая, держа пару туфель в руках. Сейчас, когда дух соревнования испарился, а краски померкли, стало понятно, насколько вымотаны все участники, сколько сил им пришлось приложить для того, чтобы пробиться до самой вершины. Николас скользил взглядом по их лицам, не задерживаясь особо ни на ком, кроме Майкла. Конечно, здесь он не мог отказать себе в такой малости, потому подольше задержал взгляд на чужом лице. Когда понял, что его наблюдение не осталось незамеченным, и Лайвли смотрит вверх, как раз туда, где находится он, Риддл, чуть прикусил нижнюю губу. Он не знал, что нужно сделать. Не знал, что нужно сказать. Потому что впервые в жизни оказался в такой ситуации, когда его стандартные замечания казались глупыми, предугадать чужую реакцию не получалось, а взгляд отводить не хотелось. Первым зрительный контакт разорвал Майкл, отвернувшись от Николаса и переместив взгляд в сторону судей.
Энджи, которая в данный момент должна была оглашать результат, как раз взяла в руки микрофон и поднялась со своего места.
Вероника чувствовала себя униженной и раздавленной. Выходить на сцену она не хотела. Зачем? Всё только для того, чтобы узнать, что они с Майклом проиграли? Что больше шанса попасть в школу Энджи у них нет, никогда не будет? Что всё это время, потраченное на тренировки, прошло впустую, не принеся реального результата? За что ей это наказание?
– В первую очередь, – произнесла Энджи, и все участники, до этого перешептывавшиеся между собой, замолчали. – Я бы хотела поздравить всех без исключения участников конкурса. Вы, преодолев все промежуточные стадии, добрались до финала, а это дорогого стоит. Вы все, без исключения, молодцы, и ваши тренеры должны гордиться тем, что воспитали таких прекрасных танцоров, способных поддерживать это искусство на должном уровне в дальнейшем. Когда я смотрю на вас, понимаю, что у танца, несомненно, есть будущее.
Вообще-то принято начинать свои речи с хороших новостей, но я начну с плохой. Мне очень жаль, что всё получается именно так. Если судить по нынешним результатам конкурса, после финального танца победителями считаются Эбби Маркс и Джоуи Кокс. Но здесь и начинается самое печальное. Я вынуждена сообщить, что эта пара дисквалифицирована. А, раз они отстранены от участия, то и о призовых местах речи не идёт.
– Послушайте, но по какому праву вы так поступаете? – вмешался высокий шатен, тот самый Джоуи, уже предвкушавший триумф. – Разве мы нарушили какие-то правила? Эб...
– Я ничего не делаю по чьей-то прихоти, – отрезала Энджи, посмотрев на участников. – И по своей, тоже. Если это решение принято, значит, для этого есть все основания. Конечно, всех волнует причина вашей дисквалификации. И я не стану её утаивать. Все имеют право знать, почему вы лишаетесь титула победителей. Дело в том, что я знаю, кто именно испортил супинаторы туфель Вероники Грей.
– И кто же? – спросил Кокс, всё ещё не желавший мириться с поражением.
– Ваша партнёрша, Джоуи, – резко ответила миссис Риддл. – За своё поражение и дисквалификацию можете сказать «спасибо» мисс Маркс, решившей получить победу не за счёт честного соревнования, а путём устранения соперников.
– Вы уверены в том, что говорите?
– Напротив раздевалки установлены камеры наблюдения, видеозаписи с которых и вас убедят в правдивости моих слов. Ещё вопросы будут?
– Нет, – покачал головой Кокс, поняв, что аргументы ничего не решат.
Эбби действительно виновата в том, что они пролетели с конкурсом.
Николас, всё ещё стоявший на месте, удовлетворённо ухмыльнулся, понимая, что он своё дело сделал. Рыжая сучка в танцевальную школу не попадёт, как бы сильно ей этого не хотелось.
– Теперь о приятном, – улыбнулась Энджи. – Вообще-то всем известно, что я довольно принципиальный человек. Если приняла какое-то решение, то в дальнейшем от него не отступлюсь, буду следовать намеченному плану. Так я и хотела сделать сегодня, но некоторые обстоятельства вынуждают меня немного отступиться от своих принципов. Наверное, ни для кого не секрет, что моими фаворитами, парой, покорившей меня, сегодня были Вероника Грей и Майкл Лайвли. Целеустремлённая, уверенная в себе девушка и её очаровательный партнёр. Мне понравились их предыдущие номера, мне нравился и последний. Не сомневаюсь, что поставила бы им очередную десятку. Но, увы, у них не получилось исполнить последний танец и получить заслуженную победу. Мне очень жаль, что всё так получилось. А потому, мы, посовещавшись с моими коллегами, приняли одно важное решение. Вопреки заявленным ранее условиям, согласно которым обучение в моей школе должна была получить одна пара, победителей будет четверо. Я возьму обе эти пары. Несомненные победители, заслужившие свою победу в честном поединке – Клэр и Коул Спенсеры. Вторая пара, разумеется, Майкл Лайвли и Вероника Грей. Поздравляю вас, ребята!
Последние слова матери Николас услышал, уже находясь в коридоре. Перед тем, как покинуть зал, он видел, как загорелись глаза Вероники, как она счастливо улыбнулась, глядя на своего партнёра, повисла у него на шее и что-то быстро зашептала. То ли благодарность свою выражала, то ли снова в любви признавалась, поняв, что Майкл, несмотря на разногласия, всё же исполнил её мечту, подарив пропуск в мир танцевальной школы Энджи Риддл.
Думать о реальности второго предположения не хотелось вовсе. Ники старательно отгонял от себя эти мысли, стараясь сосредоточиться на чём-то другом. Но у него не получалось. Перед глазами то и дело возникал один и тот же эпизод. Мисс Грей, обнимающая Майкла, и он, смотревший на неё нежно, без снисхождения, а как-то заботливо...
«Тебя нельзя любить».
«А других можно?».
Со времени разговора с Максом в гримёрке прошло несколько часов, и за это время Николас успел придумать множество самых разнообразных ответов на чужое заявление. Но все они казались ему нежизнеспособными, наивными и в чём-то даже глупыми. Кроме одного, в котором звучали слова: «Я и не твоей любви жажду».
А что, если Майкл придерживается того же мнения? Что, если он думает так, как и Максимилиан? Вполне возможно, что у них сходные взгляды на жизнь. Лайвли вон недавно тоже заявил, что ему нужно нечто более приземлённое, чем танцы. Что-то, что позволит ему твёрдо стоять на ногах... Хотя, даже это заявление не способно было убедить Ники в том, что Майкл и Макс – два идентичных человека. Они разные, очень разные... Но каким-то образом оба умудрились ему понравиться. Эллиот в период переходного возраста, а Лайвли – сейчас. Когда экстрима в жизни уже не хотелось, зато появились мысли о чём-то таком, что раньше казалось глупостью.
«Кто-то отчаянный может попробовать. Да только боюсь, что потом он будет собирать своё сердце по кусочкам. Когда тебя держишь на расстоянии, ты влюблён и готов на всё ради ответных чувств. Стоит только ответить взаимностью, как ты сразу выходишь из игры...».
«Неправда. Откуда тебе знать, если ты сам никогда в меня не влюблялся? Если я всё время, находясь рядом с тобой, должен был делать вид, что меня устраивают свободные отношения. Откуда тебе знать, если ты сам хотел видеть меня таким? И я играл эту роль ради тебя...».
Оказавшись в знакомых коридорах, где сейчас царил полумрак, лишь слегка рассеиваемый тусклым освещением, Риддл прислонился спиной к стене и некоторое время просто стоял так, пытаясь слиться с её холодом, стать её частью. Исчезнуть.
Интересно, почему его это так задело? Не слова Эллиота. Он привык к подобным выпадам со стороны Макса и даже старательно подыгрывал, подтверждая чужие теории. Считая себя независимым, но вместо этого старательно прогибаясь под чужое мнение, соответствуя ему в точности, чтобы Максимилиан продолжал считать себя самым умным человеком на земле. Почему его не отпускает та картина, которую он увидел на сцене, когда Майкл обнимал свою партнёршу по танцам? Разве Лайвли впервые это делает? Нет. Но зачем он тогда здесь, в коридоре, хотел получить не завуалированное, а честное обещание со стороны Николаса? Зачем пошёл на этот маленький шантаж? Наверное, ему просто было весело, вот он и развлекался за счёт других людей.
«Тебя нельзя любить...»
«Мне самому противопоказано по-настоящему в кого-то влюбляться. Потому что мне никогда не отвечают взаимностью».
– Ники, – донёсся до него чужой голос.
Риддл вынырнул из пучины своей чёрной меланхолии и нехотя повернул голову в сторону говорившего. Видимо, настолько сильно погрузился в этот сплин, что не сразу узнал обладателя голоса. Идентифицировал его только в тот момент, когда посмотрел на источник звука и увидел перед собой Майкла собственной персоной. Было, отчего удивиться хотя бы потому, что Лайвли впервые назвал его именно этой модификацией имени.
– Да? – спросил Николас, моментально нацепив на лицо фирменную улыбку. – Пришёл, чтобы получить обещанное?
– Чтобы извиниться.
– За что? – Ники действительно удивился такому повороту.
– За то, что в первый момент подозревал тебя. Просто так получилось, ситуация вполне располагала, – произнёс Майкл, продолжая смотреть на собеседника.
Кажется, у них любимым занятием было – играть в гляделки, решая, кто первый отведёт взгляд, признавая себя проигравшим.
– И Макс подсказал, кто мог это сделать, – поддел Риддл.
– В том числе. Ты позже всех появился в зале, следовательно, у тебя было время всё это провернуть.
– Кажется, тебе надо в числе первых показать материалы с камер слежения. Если я что-то и сделал, то только схватил преступницу, когда она вышла из общей раздевалки. На мои вопросы она ответить не соизволила. Но вообще занятно. Что бы ты сделал, реши выяснять со мной отношения?
– Мы бы подрались.
– Я бы поведал об этом матери, и вы бы пролетели.
– И кто из нас больший шантажист?
– Наверное, я, – хмыкнул Николас. – А ты как считаешь?
– Удваиваю.
– Вот, – удовлетворённо протянул Ники, отлипая от стены и приближаясь к Майклу. – Что и требовалось доказать. Извинения – это всё, ради чего ты меня искал? Или есть какие-то другие причины, о которых ты предпочитаешь умалчивать?
– Нет.
– Странный ты.
– Почему?
– Приходишь извиниться за иллюзорную обиду. Если бы ты действительно меня в чём-то обвинил, а потом спровоцировал драку, тогда можно было бы и раскланиваться друг перед другом, желая получить прощение. Но я же не знал о твоих подозрениях, так что... – Риддл замолчал.
Но взгляд так и не отвёл.
Они стояли напротив друг друга, слушая, как хлопают двери раздевалок, как переговариваются люди, радостно поют «We are the Champions» Вероника и Клэр, которая оказалась достаточно забавной девушкой.
– Тем не менее, мне было неуютно.
– Извинения принимаются, – Ник улыбнулся. – И, кстати, ты ошибся.
– В чём?
– Ты сомневался, что мы встретимся ещё раз. Но мы встретились. А теперь ещё постоянно будем пересекаться на территории маминой школы.
– Не думаю, что занятия вашей группы будут совпадать с нашим расписанием.
– Я что-нибудь придумаю, – пообещал Николас.
– Зачем?
– Затем, что я не отказался от своих слов. У меня всё ещё имеются далеко идущие планы на твой счёт. Теперь давай ты перестанешь играть в утончённого аристократа, для которого улыбка – явление страшное, неизведанное и загадочное, и уже скажешь это?
– Что именно?
– Что мой танец поразил тебя до глубины души. И что ты хочешь меня.
– Я очень хочу тебя... придушить временами, – сделав выразительную паузу в середине фразы, ответил Лайвли.
– Сделаю вид, что поверил на слово.
– У тебя есть причины – не верить мне?
– Как знать? Об этом мы можем поговорить чуть позже, а сейчас... Я всё же исполню обещание, хорошо? Ты же не будешь шарахаться от меня или же, наоборот, бросаться с кулаками после?
– Ты говорил, что сделаешь это только в том случае, если мы с Вероникой выиграем.
– Разве вы этого не сделали?
– Нет.
– Ошибаешься. На этом паршивом конкурсе был всего один победитель. Поверь, я знаю, о чём говорю.
– Может быть.
– Так что насчёт моих недавних вопросов? Мне стоит опасаться за сохранность моей челюсти? Готовить определённую сумму на ринопластику? Или всё обойдётся?
Майкл посмотрел на Риддла, не удержался и снова засмеялся. Как их вообще угораздило встретиться? Разве есть на свете два более непохожих друг на друга человека?
– Риск – благородное дело, – заметил пространно.
– Значит, я поиграю в благородство, – решительно произнёс Николас, преодолев последние несколько шагов, что разделяли их.
Захватил обеими руками концы шарфа, свободно висевшего поверх чужой куртки, дёрнул на себя, заставив Лайвли податься вперёд. Некоторое время внимательно смотрел ему в глаза, продолжая вечную игру, а потом без слов сказал: «Сдаюсь». Он снова взмахнул ресницами, закрывая глаза, намотал чужой шарф на ладони и подался вперёд, ожидая хоть каких-то ответных действий. Только рвано выдохнул, когда его оттолкнули к стене, прижав собой и упираясь ладонью в стену, в паре сантиметров от его плеча. Когда ответили на прикосновение губ, а не остались безучастными к его изощрениям.
Он отпустил несчастный шарф, забираясь ладонями под куртку, цепляясь за чужие плечи, и опасаясь, что ещё немного, совсем чуть-чуть, и этот поцелуй закончится, потому что он не может длиться целую вечность.
Одна ладонь так и продолжала упираться в стену, вторая осторожно скользнула по гладкой, только сегодня выбритой щеке, чуть отвела в сторону волосы, постоянно лезшие в рот. Спустилась на шею, проводя по коже кончиками пальцев.
Металлический шарик скользнул по чужому нёбу, вслед за ним прошёлся и кончик языка.
Ник никогда особо не скрывал, что любит медленные, тягучие поцелуи. Даже не любит, а просто обожает. И сейчас он готов был многое отдать за то, чтобы этот поцелуй не заканчивался. Потому что лучше этого поцелуя в жизни Риддла никогда не было.

Поиск по сайту: