Глава 21. The rape of virtue

Soundtrack: Deathstars - The Rape of Virtue; Deathstars - The Mark Of The Gun

Начало весны получилось каким-то смазанным. Весны, как таковой, вообще не чувствовалось. Снег на улицах не начал таять, город поражал серостью и словно давил сверху, прижимая к земле. Ник сегодня даже привычке своей изменил, купив другой кофе. Вместо карамельного латте приобрёл чёрный без сахара и молока. Долго думал, зачем его купил, но возвращаться и приобретать что-то другое не стал, выпил этот. Лекси умудрилась до тренировки подвернуть ногу, потому танцевальный номер отрепетировать не получилось. Пересечься с Майклом тоже не удалось. Лайвли подцепил простуду и теперь сидел дома, не появляясь на занятиях. Игнорировал и обычную школу, и танцевальную. Тем не менее, о Николасе не забыл, даже предложил встретиться.
«У тебя дома?»
Риддл удивился. Раньше Майкл его к себе не приглашал, а теперь вдруг решил, что можно сделать и так. Правда, стоило списать всё на простуду, выползать на холодную улицу Лайвли не решался, потому предпочёл принимать гостей в квартире. Ники такая постановка вопроса порадовала, и, естественно, он согласился. Сказать откровенно, он и сам хотел напроситься в гости, но не знал, как это расценит Майкл. Несмотря на факт отношений, который уже глупо было отрицать, Лайвли всё равно оставался достаточно скрытным человеком. То, что он пригласил Николаса к себе, вызывало иррациональную радость.
«Да».
«Отлично. Я после тренировки к тебе заеду. Как только освобожусь».
Риддл улыбнулся дисплею, которого улыбка совершенно не волновала, порадовался предстоящему визиту и решил скоротать время в социальных сетях. Несмотря на то, что Лекси сегодня танцевать не могла, общие элементы вместе с группой следовало отрабатывать, а группа ещё в полном составе не собралась, появлялись лишь отдельные её участники, они приветствовали Николаса, он тоже махал им, или отвечал кивком головы. Они спешили в раздевалку, Ники оставался стоять в коридоре.
На фейсбуке его ждал не особо приятный сюрприз, снова дал знать о себе друг детства. Они несколько недель не переписывались, и Риддл даже сомневался, что снова решится завести разговор с Максом. Просто потому, что в этом отпала необходимость, их больше ничего не связывало. Всё же верна оказалась его собственная теория, гласившая, что их отношения держатся, преимущественно, на сексе. На нём они и держалась, если говорить откровенно. Других совместных интересов никогда не было, и в дальнейшем они не обещали появиться. Родители когда-то свели, предложили подружиться, и первое время эти двое действительно дружили, потому что были маленькими, одна песочница, одни интересы. Детские игры. Чем старше оба становились, тем меньше оставалось точек соприкосновения, всё остальное ушло на второй план, осталось только одно, чего, собственно, родители предположить не могли, познакомив чад. Между Ником и Максом ещё Анастейша всё время стояла, родители были уверены, что рано или поздно один из них девчонку себе и приватизирует. Ошиблись в расчетах, потому что Эллиота от блондинок тащило, но только мужского пола, и Николас в эту концепцию отлично вписался. Скандал тогда вспыхнул просто дикий. Джозеф лютовал, Кирк – ещё сильнее, поскольку именно его сына поимели. Обратная ситуация тоже восторга не вызвала бы, но воплей было бы гораздо меньше.
Тогда-то Ника и поставили перед фактом, что он должен пол поменять, если хочет продолжать жить такой жизнью. Риддл с отцом поскандалил так, что нынешние их стычки казались жалкими отголосками того пожара. Штиль практически в сравнении со штормом. В итоге, Кирк махнул на сына рукой, сказав, что пусть поступает, как ему вздумается, но только не стоит потом кидаться за помощью, если вдруг какая-то дрянь в жизни случится. Под дрянью, видимо, подразумевались венерические заболевания, или наркота или хрен его знает, что. В любом случае, подозрительность отца стала какой-то паранормальной, побила все возможные и невозможные рекорды.
Ники, глядя на чужое бешенство, чувствовал себя... здорово. Когда первая злость отпустила, он иначе на ситуацию посмотрел, перестал загоняться по поводу и без повода, погрузившись в такую занятную вещь, как роман с Максом. Тогда, на начальной стадии их романа, Эллиот никаких замашек садиста ещё не демонстрировал, никого душить не пытался, да и плёткой не махал. Но, следовало признать, что и особой нежностью тоже не одаривал, ему просто нравилось чужое тело, ему нравилось, что он к этому телу имеет постоянный доступ. Нравилось прикасаться, гладить, вдыхать чужой парфюм. С жасмином, который сам же когда-то Нику вручил, сказал, что это подойдёт. Очень подойдёт.
Эйфория прошла быстро, и Николас понял, что его выдуманная история любви как-то не похожа на то, что происходит в реальности. Он иначе всё себе представлял, романтики больше, каких-то разговоров, взаимопонимания, а не только постель, постель и ещё раз постель. Такое чувство возникало, что Макс к нему приходит только для того, чтобы заняться сексом. Интеллект в их общении – дело последнее, не волнует никого. Разговоры почти всегда о сексе. Что Эллиот хочет сегодня, чего не хочет. И так постоянно. Лучше бы всё было, как раньше, до постели. Но песочница, в которой они играли, к тому моменту уже стала мала, и возвращаться в неё было делом бессмысленным. Следовало смириться с новым положением вещей, идти дальше, во взрослую жизнь.
Во взрослой жизни всё оказалось не так, как в беззаботном детстве. Тогда Ника воспринимали иначе. В представлении Макса он был не хрупкой, но потрясающе красивой фарфоровой куклой, которой хотелось обладать. Изгиб шеи, ключицы, которые отлично были видны в вырезе джемпера, пухлые губы, тогда ещё идеальный нос, который гораздо позже повредили в драке. Николас и тогда одевался довольно откровенно, при этом его наряды не состояли из пошлых брючек в облипку, сползающих с задницы, и ярких кофточек, обладателя которых хочется придушить рукавом, чтобы не позорился и такую чудовищную муть на себя больше никогда не надевал. Риддл всё же знал, где надо остановиться.
С течением времени мнение о Нике изменилось. Максимилиан, по-прежнему, воспринимал его, как куклу, но уже не фарфоровую красавицу, а ту, что обычно продают в секс-шопах, пусть на лицо гораздо симпатичнее тех уродин. Смысл оставался прежним. Любви в их отношениях места не нашлось, вслед за восхищением появилось лёгкое пренебрежение, вроде «дружба» и секс, в котором Николас до сих пор Эллиота удовлетворял, скорее, даже был верхней планкой. С другими Макс такого кайфа не испытывал, но в остальном Ника воспринимать отказывался, занижая его умственные способности и игнорируя личностные качества. Дружба получилась перекошенная, и возврата на исходную позицию ситуация не предполагала.
Без Максимилиана легче дышалось. Раньше Ник ловил себя на мысли, что ему недостаёт чужого общества, сейчас с лёгкостью отказался от этого общения, нисколько не жалел и даже не имел представления о том, что может ему написать бывший любовник. Эллиот оригинальностью не отличался. Приветствие, стандартные «как дела». И далее – неожиданно – предложение встретиться. Сегодня вечером. Николас многозначительно хмыкнул.
«Зачем?», – написал, надеясь на быстрый ответ.
Макс, как всегда, был в онлайне. Он отчаянно строил из себя занятого человека, но, на самом деле, большую часть своего свободного времени убивал в интернете. Конечно, это можно было оправдать тем, что он весь в делах, проверяет электронную почту, ведёт деловую переписку с партнёрами отца по бизнесу и всё прочее, но тут всю стройную теорию рушило знание Ники. Он был осведомлен о манере управления Джозефа Эллиота, и тот не позволил бы сыну, не имеющему высшего образования, соваться в свой бизнес. Играть в делового человека – сколько угодно, но до реального управления там пока было далеко.
Напускная серьёзность, деловые костюмы, поездки с водителем... Всё это должно было культивировать в глазах окружающих людей образ молодого человека, всёрьёз задумавшегося над своим будущим. Знающего, чего он хочет от жизни. Ничего этого Николас в друге детства не замечал, он знал больше отца, потому не восхищался Максом, не считал его примером для подражания, придерживаясь мнения, что его досуг, заполненный танцами и репетициями в музыкальной группе куда продуктивнее досуга Максимилиана. Тусовки, какие-то посторонние личности, алкоголь, интернет. Активная общественная позиция, как ни крути. По идее, если бы Ники сумел убедить Кирка копнуть глубже, не ходить с зашоренными очами и разглядеть «образец идеального сына» поближе, мнение могло измениться с плюса на минус. Возможно, Риддл-старший проникся бы мыслью, что его сын, как человек, очень даже ничего. Но на эти убеждения не было ни времени, ни сил, ни особого желания. Ники подозревал, что больше времени потратит на переубеждение, нежели получит реального результата. Было бы, за что там биться.
«Скучаю по твоему обществу».
«Странно слышать от тебя подобное заявление. То есть, читать. Я вообще сомневался, что ты знаешь такие слова».
«И ты не ответишь мне взаимностью?».
«В смысле?».
«Не скажешь, что тоже скучал?».
«Нет, не скажу».
«Ты разбиваешь мне сердце».
«Забыл добавить хохочущий смайлик, смотрелось бы гораздо шикарнее. Правдивее».
«Я действительно скучаю».
«А мне некогда этой ерундой маяться. Слишком много дел. Какая ирония, правда?».
«Ты поделишься со мной своими наблюдениями?».
«Какими?».
«Дневником записей».
«Макс, что за иносказания? Говори прямо».
«Не хочу писать об этом в интернете. Этот разговор требует личного общения, потому я и приглашаю тебя на встречу».
«Я могу отказаться?».
«Самое главное и забыл сказать. Нет, ты не можешь».
«Надеюсь, это не займёт много времени».
«А ты торопишься куда-то?».
«Да. У меня вечер занят».
«Всё та же великая любовь, о которой ты писал ранее?».
«Да».
«Да ты никак решил податься в примерные семьянины?»
«Иди на хер, Макс».
«Только после вас, милорд. Вечер твой сегодня занят мной, смирись с этим. Как долго продлится разговор, зависит только от тебя».
Оффлайн.
Риддл с удивлением смотрел на экран, где отразились черные буквы. Его не покидало ощущение, что ещё немного – они придут в движение и потекут вниз чёрными смоляными струйками, пачкая пальцы, заставляя испытывать иррациональный страх перед набором символов на дисплее сенсора. Всего лишь послание, ничего кроме. Но и оно повергло Николаса в шок.
Либо Эллиот двинулся умом, либо...
Вообще-то он всегда таким был, что уж скрывать.
Сегодня Макс решил оставить последнее слово за собой. Обычно он продолжал задротствовать в интернете, а Николас, отправив нейтральное послание, покидал сеть. Вообще, в последнее время Риддл был редким гостем в социальных сетях. Его не особо интересовали новости в жизни друзей и пустой трёп о том, что обсуждалось уже сотни и тысячи раз. С одноклассниками он виделся в школе, с Максом не желал общаться, с Анастейшей ему тоже доводилось пересекаться в реальности, отмечая при этом, что девушка начала его избегать. Нет, она не шарахалась в сторону, не бросалась на стены, как только видела Николаса поблизости. Мирно общалась, приветствовала, шутила, но старалась свести общение к минимуму. Видимо, до сих пор находилась под впечатлением от недавнего поступка Ники. Да и пыталась избавиться от своей влюблённости, уделяя больше внимания Яну, а не его гитаристу.
Покинув страницу, Ник собирался пойти в зал и готовиться к тренировке, но у выхода из раздевалки его подловила не кто-нибудь, а Вероника собственной персоной.
– Здорово, что я сразу тебя встретила. Не пришлось долго бегать по коридорам, – произнесла вместо приветственных слов.
– А ты меня искала? – удивился Николас.
– Да.
– И зачем?
– По просьбе твоей матери. Раз уж так получилось, что Майкл пропускает тренировку, а твоя партнёрша подвернула ногу, нас решили объединить. В общем, твоя мать хочет, чтобы сегодня ты потанцевал на замене, вместо Лайвли.
– Она так сказала?
– Разумеется, – фыркнула Грей. – Я бы не стала ничего такого придумывать. Очень надо.
Она развернулась на каблуках и отправилась в сторону зала, в котором проходила тренировка. Риддл тяжело вздохнул и приложился затылком о стену. С каждым мгновением этот день нравился ему всё меньше и меньше. Сначала эта неприятность с Лекси, потом Макс с его желанием манипулировать окружающими, навязывая свои правила игры. И на десерт Вероника, с которой он даже разговаривать не хотел, не говоря уже о том, чтобы встать с ней в пару и начать танцевать. В целом, конечно, это было логично. Раз они оба пришли на тренировку, а с партнёрами случились неприятности, такой выход из ситуации – самый оптимальный. Энджи знала, что сын с поставленной задачей справится, и ей не придётся за него краснеть. Что касается личных взаимоотношений и войны с мисс Грей, то здесь Энджи снова напомнит о своём главном правиле. Профессионализм превыше всего. Вражда приходит и уходит. К тому же, это не навсегда, а лишь на один день, не больше. Не будет же простуда держать Лайвли в постели до момента окончания обучения в танцевальной школе? Разумеется, не будет. Ник не развалится, если один раз подменит Майкла, это не так страшно. Глупее намного – отменить тренировку, отправив девушку домой.
Увы, Ники профессионализмом, присущим матери, не обладал. Ему не хотелось становиться в пару к Веронике, она ещё со времён конкурса вызывала у него отторжение. Если говорить откровенно, то сейчас свою выходку с катком Риддл считал глупостью, сравнимую с... Да и не с чем было сравнить, поскольку все остальные его поступки оказались на порядок разумнее, только здесь он отличился не в лучшем смысле слова. У той вылазки был только один положительный момент – встреча с Майклом, почти что момент первого поцелуя. Нечто, предшествовавшее ему, когда Ники, сомневаясь в правильности своего решения, озвучил свой план и по голосу Лайвли понял, что тот сам не возражает против соблазнения. Майклу понравился тот, кто собирался с ним поиграть, ради удовлетворения своего эго. Майкл лишь для вида сопротивлялся. В тот момент Риддл даже не подозревал, что его настолько затянет в эти отношения. И самое удивительное то, что ему не захочется из них выбираться.
Мисс Грей не понравилась Николасу ещё тогда, сейчас его негативное отношение к ней только усиливалось. Он не мог объяснить, чем вызвано это отторжение, но и изменить его на симпатию тоже не получалось. Вроде бы девушка старалась быть дружелюбной, милой и ответственной. Энджи хвалила её выносливость и желание добиться высоких результатов, а потому можно сказать, что симпатизировала. Но это были иные категории оценки. Ник смотрел с другой позиции. Ему намного сильнее нравилась Клэр Спенсер. Хотя бы потому, что она не прыгала выше головы и не старалась выглядеть в глазах окружающих лучше, чем она есть. Она была просто милой, общительной и доброжелательной девушкой.
Но в этот мартовский день Николасу предписывалось танцевать не в паре с Клэр, а с Вероникой. Это удручало, но спорить с матерью Риддл не собирался, понимая, что таким отношением может спровоцировать ещё один скандал, а портить отношения с матерью на пустом месте – глупо. Хватит с него пререканий с Кирком. Отец и так в плане придирок за двоих старается...
Никогда в жизни Ники не чувствовал себя хуже, чем сегодня. При всём своём желании он так и не смог настроиться на нужный лад и фактически запорол всю тренировку, вызвав тихий гнев у матери и вполне отчётливо прочитывающийся у Грей. Но ничего иного он и не ожидал, это было самое очевидное развитие ситуации. С девушкой наладить контакт не получалось, в его руках она не раскрывалась, а была какой-то деревянной, в итоге Николас не сдержался и сказал, что с этим бревном танцевать не будет. Она не чувствует музыки, она не умеет подстраиваться под партнёра. А ещё понял, почему Майкл говорил, что будет делать всё ради победы на конкурсе. Не «мы с Вероникой», нет. Лайвли полностью возлагал ответственность на себя. Видимо, понимал, насколько не дружна с чувством ритма его партнёрша. Потанцевав с обоими, Ники готов был ответственно заявить, что это небо и земля. С Майклом у него не возникло никаких сложностей, а вот с Грей – сколько угодно. То ли она настолько привыкла к Лайвли, что с другими моментально зажималась, то ли делала это нарочно, чтобы испортить Николасу настроение, а после разыграть приступ праведного гнева. Это так и осталось загадкой. В любом случае, Риддл обрадовался, услышав от матери, что это был первый и последний опыт объединения их в пару. Когда Вероника вымелась из зала, а Ник остался тет-а-тет с матерью, она посмотрела в сторону сына и спросила строго:
– Ники, что это за цирк?
– Где именно?
– То, что ты устроил на паркете. Почему нельзя было просто немного мне помочь и отработать элементы вместе с Вероникой?
– Может, всё дело в том, что она меня бесит? – спросил Ник, убирая от лица волосы.
– Я неоднократно говорила тебе, что на паркете не должно быть никаких эмоций из повседневной жизни. Понимаю, что у тебя к ней некое... пренебрежение, но, будь добр, помогать мне, когда я прошу, а не ставить палки в колёса.
– Мам.
– Что?
– Она бесит меня, как человек. И дело не в том, что она бывшая Майкла. Я знаю, ты хотела посоветовать мне затолкать ненависть и ревность поглубже, посмотреть на твою подопечную, как на талантливую девочку, которая хочет многому научиться. Конечно, ты считаешь, что ей нужно помогать, не спорю. Однако я ей трамплином служить не собираюсь.
– Почему ты так к ней относишься?
– Не знаю. Просто так получилось. Но Лайвли не замешан в этом. Личный опыт общения с девицей даёт о себе знать. И вообще...
– Что ещё?
Энджи бросила в сторону сына испытывающий взгляд. Естественно, на тренировках она очки не носила, оставляя их в кабинете, но от этого взгляд не становился беззащитнее. Наоборот, ярко проявлялась его цепкость. Миссис Риддл вполне могла пытать тех, кто ей неугоден одним только взглядом. Когда им одаривали, хотелось моментально выложить всё, в мельчайших подробностях.
– Она никакая.
– В каком смысле?
– Ты же понимаешь, мам. Как танцовщица. К ней невозможно найти подход, потому что она, правда, бревно бревном. Видимо, я не тот партнёр, который способен открывать и подчёркивать её потенциал. Когда они танцуют с Майклом, это красиво и завораживающе. Пусть меня их танец не поверг в шок и не вызвал откровенной зависти, что я так никогда не смогу, но их номера на конкурсе мне нравились. Мне нравился не только антураж, история, но и танцоры. И он, и она. Оба. А не только Лайвли, как ты, наверное, хотела сейчас сказать. Но сейчас я не чувствовал ничего. Вероника могла сама от меня закрываться, намеренно. Или же для неё существует только один идеальный партнёр. Их совместный танец, как кольцо с бриллиантом. Сама по себе Грей – даже не алмаз, не прошедший огранку, она простая стекляшка, не имеющая высокой цены. Я танцевал с ней. Я танцевал с ним. Эти два опыта несравнимы.
– Майкл выиграл?
– Бесспорно.
– Что ж... На другой ответ я и не надеялась, – хмыкнула Энджи.
– Мам, ты меня не переубедишь.
– Как и ты меня.
Николас усмехнулся, но ничего не сказал. Он ведь на иное развитие событий и не рассчитывал, с самого начала ожидая происшествий в этом духе.
Энджи покинула зал, и Ники остался в одиночестве. Теперь у него на повестке дня оставалось только одно дело – визит к Майклу и, как вариант, личное знакомство с Бетти. Заочно он её уже знал, даже рискнул посмотреть одну серию ситкома, в котором снималась женщина. Охарактеризовать увиденное он мог бы одним словом – мило. Сам Ник целевой аудиторией не был, его подобные вещицы не интересовали. Но в ознакомительных целях зашло неплохо.
– И вообще-то, плевать я хотел на всяких самовлюблённых сук, – пробормотал Риддл. – Я и так знаю, что отлично танцую. Это кому-то следует поднабраться мастерства, мне его и так хватает.
Стоя посреди пустого зала, Ники пролистал список композиций в телефоне, остановился на той, с которой началась их импровизированная репетиция с Майклом, закрыл глаза, вспоминая, чётко представляя перед собой картины недавнего прошлого. Помнил, как они кружились по залу, словно заведённые, не останавливаясь ни на секунду, как музыка подхватывала их, несла вперёд, не позволяя замереть на одном месте. Она лилась потоком, она вдыхала в них жизнь. И усталости не чувствовалось совершенно. Вальс сменял танго, следующим номером шёл фокстрот. Мелодии шли вразрез с общей концепцией танца, но никто не обращал на это внимания. Музыка их мало волновала, потому что на первый план вышла именно пластика и язык тела. В танце легко проскальзывала страсть, влечение, нежность и любовь. То, что было между ними, то, что Ник так и не смог спроецировать на Веронику. Да и она не стремилась прятать истинные чувства. Отказ её задел, причём задел довольно сильно, уж в этом-то Николас не сомневался. Свои навыки в определении чужого настроения он не растерял окончательно.
Всё так же, не открывая глаз, он сделал движение в сторону. Засунул телефон в карман, заткнул уши наушниками и закружил по паркету, представляя, как танцует не в одиночестве, а вместе с Лайвли. Обнял воздух, видя перед собой воображаемого партнёра, и полностью отдался музыке.
Вероника, стоявшая у двери, с нескрываемым интересом наблюдала за тем, что происходило в зале. Усмехнулась. Да уж. И это она деревянная. Конечно. Просто кто-то слишком «девочка», которая не желает вести, а мечтает подчиняться. Разумеется, при таком раскладе с Майклом будет проще.
Грей развернулась и пошла поскорее к выходу. Наблюдать за Ником больше не хотелось, к тому же, большинство из тех, кто находился в школе, благополучно отправились по домам. Энджи, раздав последние указания, тоже уехала. Они с сыном добирались до танцевальной школы по отдельности, так что не было резона спрашивать, поедет ли он вместе с ней. И так становилось понятно, что не поедет. Он любил задерживаться здесь после тренировок, репетируя дополнительно то, что хотелось ему, а не наставникам. Так что ничего необычного в таком поведении не прослеживалось.
Звонок Эллиота ворвался в мир танца внезапно, стремительно разрушив всю идиллию. Риддл вздохнул, но звонок всё же принял.
– И снова, здравствуй.
– И тебе приятного вечера, – усмехнулся Максимилиан. – Он удался?
– К чему бы этот вопрос? – удивился Ники.
– Тяжелое дыхание, голос слегка охрипший. Наверняка мутные глаза и припухшие губы, – перечислил Эллиот. – Твой вечер всегда удаётся, если тебя поимеют.
– Нам обязательно всегда трепаться о сексе?
– Вовсе нет. Оно само собой получается, это не я.
– Разумеется. Представь себе, вечер удался. Но я всё ещё на тренировке. Так что хреновый из тебя прорицатель.
– Я и не стремился.
– Тогда что тебе нужно?
– Надеюсь, ты ещё не забыл о нашей встрече?
– Её нельзя перенести?
– Я уже говорил. Отказаться и перенести нельзя. Я хочу тебя увидеть.
– И где же ты хочешь со мной встретиться?
– Можно даже в вашей школе, если не возражаешь.
– Нет. Думаю, так даже лучше, – произнёс Николас. – Можешь приехать, поговорим и отправимся по своим делам.
– Жди меня, детка, – хмыкнул Эллиот, обрывая связь.
Ник усмехнулся. Ага, всю жизнь ждал, а теперь так вообще – радости выше крыши. Куда уж больше предвкушать?
К тому моменту, когда Макс появился в школе, Николас успел неоднократно вспомнить друга детства всеми возможными, да и невозможными матерными словами. Эллиот, вроде бы ценивший время, разбрасывался им нещадно. Потому, когда Максимилиан перешагнул порог танцевального зала, Риддл уже был полон решимости отправиться к Майклу, перестав дожидаться человека, который старательно набивает себе цену, словно не понимает, что на деле ничего собой не представляет.
И появился Эллиот не в одиночестве. Это настораживало. Сразу вспомнились свои ощущения, мысли о сообщении, стекающем смолой по пальцам, липко, пачкая, очерняя.
– Группа поддержки? – поинтересовался Ники.
– Нет, всего лишь гарантия того, что наш разговор состоится, – улыбнулся Макс, стягивая перчатки и расстёгивая куртку.
Подошёл к Николасу и поцеловал его в уголок рта, совсем невинно, но вместе с тем почему-то угрожающе.
– С глазу на глаз ты уже не разговариваешь?
– С тобой нет.
– И почему?
– Наверное, дело в том, что я перестал тебе доверять.
Ладонь скользнула по шее, чуть оттягивая ворот джемпера, пальцы пробежались по ключицам. Ник пытался понять, чего же от него добиваются. Ничего дельного пока так и не смог выдать, все его предположения были расплывчатыми и не очень обоснованными. Макс напоминал призрака. Появляется – исчезает, и его мотивы для этих визитов совершенно не прослеживаются.
– Мне неприятно, – произнёс Риддл. – Убери руки.
– С каких пор? – Эллиот вскинул бровь.
– С тех самых.
– Сучка нашла своего кобеля, – Макс наклонился и прошептал эту фразу Нику на ухо, чтобы не слышали остальные. – Расскажи, Ники, весело было слушать рассказы о моих провалах, упиваясь своим триумфом? Ведь ты же сделал это раньше меня. Ты теперь с ним встречаешься, а не я.
Николас был уверен, что Эллиот ждёт оправданий и отрицаний очевидного, но его ждал иной ответ. Раз уж всё более-менее прояснилось, правда открылась, и стало понятно, по какой причине Максимилиан так жаждал встречи, следовало быть честным и сказать то, чего он совсем не ждал.
– Нет. Не весело.
– Тогда почему же ты промолчал?
– Потому что мои новые отношения – не твоего ума дело. И я не намерен их с тобой обсуждать.
– Мог бы сказать «спасибо». Они появились благодаря моим стараниям.
– В упор их не вижу, но, так и быть, спасибо. Теперь я могу идти? Свои подозрения ты подтвердил, с кем я встречаюсь, знаешь. Можешь жить спокойно, искать себе новую цель для соблазнения. Хотя, я не думаю, что Лайвли тебе сильно нужен был, очередная идея-фикс, посетившая гениального стратега.
– Даже, если это так, ты не должен был вмешиваться.
– Потому что ты этого захотел?
– Да.
– А ты значимая фигура в этой стране? В мире? К каждому твоему слову обязаны прислушиваться? Вроде бы нет. Майкл тебе не принадлежит, он волен самостоятельно выбирать, с кем проводить свободное время. В принципе, я тоже могу...
– Не можешь.
– Что?
– Ты не можешь решать с кем проводить время. Ты вообще не создан для принятия решений. Твоё единственное право – это открывать рот, когда тебя попросят отсосать, и подставлять задницу, когда тебя захотят трахнуть. На что-то большее ты вряд ли способен. Время идёт, а ты совсем не меняешься. Всё та же безмозглая куколка. Всё такая же сексуальная, соблазнительная, но не годная на что-то, кроме секса. Правда, сейчас уже более потасканная и частично бракованная. Майклу понравилась твоя спина? Красивая, правда?
Ник размахнулся, собираясь познакомить свой кулак с чужой переносицей, но Эллиот, предрекавший именно такую реакцию, перехватил чужое запястье, оттолкнул Ника к стене, прижал его к зеркалу. Одно движение, зеркало разбилось бы, а на Николаса посыпалось множество осколков. Одно движение, и... Пальцы привычно сомкнулись на горле, только не так, как обычно, когда это действо становилось апофеозом снятия сексуального напряжения. Сейчас в действиях Макса было больше угрозы, больше ненависти.
– Одно движение, Риддл, и твои мозги завтра утром будут соскребать со стены, – прошипел Эллиот, приблизившись и прижавшись лбом к чужому лбу. – Неужели тебя не учили хорошим манерам? Неужели ты никогда не слышал, что чужое трогать нельзя? Решил от меня уйти и стать самостоятельным? Да ладно. Надеешься на Кирка? Тебя родной отец ненавидит и презирает. Если он кого-то действительно уважает, так это меня. Мои решения для него всегда правильные.
– Думаешь, что, убив меня, добьёшься огромного уважения с его стороны? Смешно, Макс. Он тебя по асфальту раскатает. Уж что-что, а убийство единственного сына он тебе не простит. Ты, судя по всему, всё так же любишь размах, пафосные речи и впечатляющие жесты. Тебе всего восемнадцать, но ты пытаешься вести себя, как взрослый. Вместо этого производишь иное впечатление. Обиженный ребёнок, у которого отобрали игрушку. Подарить тебе лопатку на день рождения? Придёшь в мою песочницу и разрушишь замок, который я построил.
Ник ухмыльнулся, чем взбесил Эллиота ещё сильнее, чем прежде. Пальцы с шеи переместились на затылок и больно потянули, почти рванули светлые пряди, заставив Николаса запрокинуть голову.
– Я разрушу твой замок и без лопатки, – усмехнулся Максимилиан. – Ты же у нас теперь завидной верностью отличаешься, правда? Ни с кем, никак. Только с ним, только под него. Мило. Так мило, что блевать хочется. Одну деталь ты упустил из вида. Одну очень важную деталь. Я не прощаю ошибок.
– И...
– Давай, Ники. Ты же любишь только меня. Так покажи мне свою любовь.
Их взгляды пересеклись в немом поединке.
– Нет.
– Я не спрашивал. Я приказывал.
– Иди к чёрту.
– Ещё одно высказывание в подобном духе, и этот день станет последним в твоей никчёмной жизни, – пообещал Эллиот.
Риддл покосился в сторону двери, где всё ещё стояли спутники Макса, явно выбранные из помощников отца. У одного из них в руках был пистолет, и сейчас оружие оказалось направлено именно на Ника. Холодный взгляд голубых глаз не предрекал ничего хорошего. Эллиот явно не шутил, он мог отдать приказ об убийстве.
Мужчина с пистолетом остался на месте, взгляда Максимилиана оказалось достаточно для того, чтобы двое других бесшумной тенью отделились от двери, подошли к ним. Эллиот всё же соизволил убрать руку с чужого горла, с удовольствием наблюдая за тем, как на бледной коже уже сейчас начинают проступать синяки, а Ник пытается прокашляться. Максу эта игра определённо доставляла удовольствие, как и все остальные его забавы. Он потянулся к ремню на своих брюках, нарочно медленно расстёгивая молнию.
– Тебе же не привыкать к такому, – бросил равнодушно.
– Я не хочу, – повторил Риддл.
– Не делай вид, что здесь происходит нечто невероятное. Можно подумать, что это насилие над целомудрием. Всего лишь очередной наш совместный вечер. Тебе ведь так хорошо со мной, правда?
Ладонь подцепила подбородок, сдавливая челюсть, заставляя приоткрыть рот. Блядские губы, умелый язык, шарик серёжки в нём... Лучше, чем Ник, никто этого не делал. Во всяком случае, Максу другие любовники, способные только минетом свести с ума, не попадались.
Николас промолчал, понимая, что от его ответа вообще ничто не зависит.
– Здесь есть хоть один зал без этих зеркал? – спросил Эллиот.
Ник вновь предпочёл оставить вопрос без ответа.
– Значит, храним молчание? – засмеялся Максимилиан. – Ну и ладно. Вы, двое, осмотрите другие помещения. Мне нужен зал, где нет зеркал. Вообще. Не хочу чувствовать себя грёбанным вуайеристом. А ты, – он вновь обратился к другу детства. – Лучше не сопротивляйся. Быстрее согласишься, быстрее свалишь по делам. Если ещё хватит сил на них. Я ведь говорил, что длительность нашей встречи зависит только от твоего поведения.
Риддлу показалось, что его только что с моста столкнули в воду. Лёд под тяжестью его тела треснул, и вокруг почти ничего не осталось. Только холод и темнота. Темнота и холод.

Поиск по сайту: