ДЕВОЧКИ — МАЛЬЧИКИ

Разрушительные и долговременные последствия разво­да и скандалов — не единственные данные, удивившие нас. Нас и раньше интересовали различия полов в обсуждаемом вопросе, причем у нас были свои предположения относи­тельно того, какой из них будет более подвержен депрессии и пессимизму; когда же мы стали обрабатывать свои ре­зультаты, то сплошь и рядом стало оказываться, что они — прямо противоположны нашим ожиданиям.

Как вы уже знаете из глав 4 и 5, взрослые женщины в среднем гораздо более склонны впадать в депрессию, чем мужчины. Женщины вдвое чаще страдают депрессией, ка­ким бы способом не проводилась оценка: буть то официаль­ная статистика заболеваний, опросы по месту жительства или количество симптомов. Мы предполагали, что это мо­жет начинаться в детстве и что девочки соответственно чаще страдают от депрессии, чем мальчики, и более склонны к пессимистическому стилю объяснения.

232 Мартия Э. П. Зелигкая

Оказывается, ничего подобного. На каждом этапе на­ших исследований мальчики были более подвержены деп­рессии, чем девочки. У среднего мальчика наблюдалось больше депрессивных симптомов и более тяжелая форма депрессии, чем у средней девочки. Можете себе предста­вить, среди третьеклассников и четвероклассников целых 35% хотя бы раз перенесли тяжелую депрессию. Среди девочек цифра составляла 21 /о. Некоторая разница наблю­далась и в характерных симптомах: у мальчиков чаще на­блюдались нарушения поведения (то, что называется «Я все время попадаю в беду») и так называемая ангедония (недостаток радости и друзей, социальная самоизоляция). Что касается грусти, пониженной самооценки и телесных симптомов, то здесь мальчики не превосходили девочек.

Примерно такой же характер носят и различия в стиле объяснения. К нашему удивлению, девочки всегда оказыва­лись оптимистичнее мальчиков. Точнее говоря, они были оптимистичнее относительно хороших событий и менее пес­симистичны касательно плохих.

Вот так «Продольное исследование Принстон-Пен» преподнесло еще один сюрприз. Мальчики оказались более пессимистичны и более подвержены депрессии, чем девоч­ки, и более ранимы неблагоприятными событиями, включая развод родителей. Это означает, что, каковы бы ни были причины крупных различий, связанных с депрессией у взрос­лых мужчин и женщин, они никак не связаны с детством. Что-то должно произойти в момент созревания или непо­средственно вслед за ним, что вызывает эту инверсию и сильно бьет по девочкам. Мы пока можем только предпо­лагать, что это такое. Дети, за которыми мы следим, в настоящее время приближаются к пубертатному периоду, так что последний год исследований по программе «При­нстон-Пен» может дать ответ, что же такое происходит

Школа____________________________________ 233

вблизи момента созревания, что перекладывает тяжкое бре­мя депрессии с мужчин на женщин.

КОЛЛЕДЖ

Как-то весной 1983 года я слушал Уиллиса Стэтсона, председателя приемной комиссии Пенсильванского универ­ситета, который описывал проблемы вверенного ему под­разделения — фактически ошибки, которые оно допускало. Я пришел потому, что возглавлял один из колледжей в Пене и имел возможность наблюдать вблизи плоды неудач­ного отбора. Я вызвался предоставить приемной комисии свой тест, чтобы проверить, не сможет ли он предсказать будущую успеваемость лучше, чем существующие методы.

«В конце концов, — жаловался Стэтсон, — это всего лишь статистический прогноз, и нам приходится считаться с возможностью некоторого процента ошибок».

Я спросил у него, как в Пене набирают первокурсников.

«Мы учитываем три важных фактора, — сказал он. — Школьные оценки, оценки при поступлении и результаты промежуточной проверки. У нас имеется регрессивное урав­нение — слава Богу, мне не.надо объяснять тебе, что это такое. Мы подставляем эти оценки в уравнение и получаем некое число, скажем, 3,1. Фактически это прогнозируемая средняя оценка первокурсника. Мы называем ее индексом предсказания (PI). Если он достаточно высок, тебя прини­мают».

Я, конечно, знал, что такое регрессивное уравнение, и как легко впасть в ошибку, пользуясь ими. Они принимают во внимание факторы из прошлого, например, результаты вашего теста SAT, школьные оценки, и увязывают их с неким будущим критерием, типа ожидаемой средней оценки в колледже. В результате неких манипуляций каждому фактору прошлого придается определенный вес для лучшей

234 Март ин Э. П. Зелигмав

подгонки. Так, например, если бы вы пожелали предсказать вес новорожденного исходя из веса его родителей, мы мог­ли бы взять данные, скажем, по последней тысяче младен­цев, родившихся в определенном родильном доме, выписать их вес и вес их родителей, а потом установить, что если разделить вес матери на 21,7, а вес отца на 43,4, потом найти среднеарифметическое двух частных, то как раз полу­чится вес младенца. При этом сами по себе числа 21,7 И 43,4 не имеют решительно никакого значения, не связаны ни с какими законами природы; это просто статистические коэффициенты. К регрессионным уравнениям прибегают, если не знают, что еще можно придумать.

Именно в таком положении оказалась приемная комис­сия. Собрав данные теста SAT и школьные оценки в. не­скольких группах первокурсников, они увязали их уравне­нием со средними оценками этих студентов в колледже. И увидели, что приближенно (но только приближенно) оценки в колледже тем выше, чем выше результаты по SAT и школьные оценки.

При этом может оказаться, что оценки по SAT вдвое сильнее влияют на оценки в колледже, чем школьные, и в полтора раза сильнее, чем данные промежуточной проверки. Все это учитывается числовыми коэффициентами, с кото­рыми указанные оценки входят в уравнение; значения этих коэффициентов, «весов», выбираются так, чтобы обеспе­чить наилучшее совпадение средних оценок в колледже с корнями уравнения. Фактически эти веса достаточно произ­вольны, являются подгоночными статистическими коэффи­циентами. Именно поэтому предсказание носит статистичес­кий характер. Большинство прогнозов сбывается, но при этом возможно большое количество ошибок. А за этими ошибками стоят расстроенные и обращающиеся с жалобами родители, перегруженные преподаватели и учебные неудачи студентов.

Школа_____________________________ 235

«Мы допускаем два вида ошибок, — продолжал Стэт-сон. — Во-первых, некоторое количество студентов, к счас­тью, небольшое, учится на первом курсе намного хуже, чем в соответствии с прогнозом. Во-вторых, намного большее количество учится существенно лучше, чем можно было бы ожидать исходя из их PL Но все равно нам бы хотелось уменьшить погрешность наших прогнозов. Расскажи мне еще про этот твой тест».

Я рассказал ему и про ASQ, и про теорию, которая за ним стоит. Объяснил, что люди, которые согласно тесту являются оптимистами, показывают обычно лучшие резуль­таты, чем можно было бы предположить, потому что перед лицом вызова они стараются сильнее, в то время как пес­симисты при неудачах сдаются. Через час я перешел к тесту ASQ и тому, как он работает. Я рассказал, чем мы зани­мались с «Метрополитэн Лайф Иншуренс Колшани» и высказал предположение, какие последствия могло бы иметь использование теста ASQ при отборе абитуриентов в Пен­сильванский университет: дальнейшее уменьшение погреш­ности прогноза и возможность предсказать оценки перво­курсника надежнее, чем по PL «Вы теряете некоторых сильных ребят, — сказал я, — и принимаете других, кото­рые все равно отсеются. В любом случае это трагедия для ребят и плохо для Пена».

В конце концов Стэтсон сказал: «Ну, что ж, давай попробуем. Возьмемся за курс, который должен кончать колледж в 1987 году».

В первую же неделю, как был сформирован курс-87, свыше трехсот его студентов были подвергнуты тесту ASQ. И мы стали... просто ждать. Ждать, пока не начнутся их страдания в первую же сессию посередине первого семестра, и затем, когда начнется вторая сессия, ужасные две недели в конце семестра. Мы ждали, когда эти студенты, многие из которых блистали в средней школе, поймут, что такое

236 Мартин Э. П. Зелигмаи

настоящее соревнование в одном из ведущих университетов. Мы ждали, когда одни из них согнутся, а другие встанут во весь рост перед лицом вызова.

В конце первого семестра мы наглядно увидели те ошибки, которые вызывали беспокойство Стэтсона. Прак­тически треть студентов выглядела или намного лучше, или намного хуже, чем предсказывали регрессивные уравнения на основании данных теста SAT, школьных и промежуточ­ных оценок. Из этой сотни первокурсников человек двад­цать выглядели намного хуже, а около восьмидесяти — намного лучше.

В итоге мы увидели то, чего ожидали — то же, с чем мы встречались у страховых агентов и четвероклассников. Первокурсники, что оказались на высоте и добились ре­зультатов выше, чем им полагалось согласно «таланту», были при поступлении, как правило, оптимистами. Те, кто продемонстрировал результаты, хуже ожидаемых — при­шли пессимистами.

«ЗВЕРИНЫЙ БАРАК»

Провалить экзамен в промежуточную сессию в коллед­же или не получить ведущую роль в пасхальном представ­лении в третьем классе — это еще не самые большие неприятности из тех, что встречаются на жизненном пути. Но в одном из учебных заведений есть уголок, на фоне декораций которого разыгрываются настоящие драмы. Речь идет о «Зверином бараке» в Вест-Пойнте.

Когда нервный восемнадцатилетний кадет-первокурс­ник («плебей» по местному выражению) появляется первый раз в Вест-Пойнте в начале июля, его (а теперь бывает и ее) приветствует старшекурсник, чья задача — научить новичка за оставшуюся часть лета железной дисциплине; здесь и длительное стояние по стойке «смирно», и деся-

Школа 237

тимильный марш-бросок на рассвете, и чистка «медяш­ки» — военной галантереи, и заучивание наизусть всякой белиберды, и подчинение, подчинение, подчинение. Смысл всего этого в том, чтобы выковать характер, необходимый будущим офицерам американской армии.

По мнению вест-пойнтовцев, система прекрасно заре­комендовала себя за 150 лет.

При всем издевательстве, которому он подвергается здесь, «плебеи» представляют собой достаточно ценный материал. Их отбирают с учетом возможностей лидерства и учебных способностей из большого массива абитуриентов. Вест-Пойнт — один из самых элитарных американских колледжей. «Плебеи» отличаются высоким рейтингом по тесту SAT, прекрасной физической формой, выдающимися школьными оценками, особенно по предметам, важным для технических приложений, и что еще важно, это отборные ребята из отборных — «скаутов-орлов». Обучение одного человека в Вест-Пойнте обходится примерно в 250 тысяч долларовой каждое пустое место в аудитории можно расце­нивать как потерю такой суммы для налогоплательщиков. Тем не менее много кадетов отсеивается, не выдерживая тяжелой программы — впрочем, некоторые отсеиваются еще до знакомства с ней.

Все это я узнал в феврале 1987 года, когда мне позво­нил Ричард Батлер, руководивший в Вест-Пойнте изучени­ем персонала. «Доктор Зелигман, — начал он своим рез­ким голосом, привыкшим командовать, — я думаю, что вы нужны Дяде Сэму₌ В Вест-Пойнте проблемы с отсевом, и, может быть, вам удастся с этим что-нибудь сделать. Мы зачисляем на первый курс 1200 «плебеев» в год. Они прибывают в «Звериный барак» первого июля. Шестеро уходят в первый же день_э к концу августа (еще до начала занятий) мы теряем около сотни. Не попробуете ли вы помочь нам предсказать, кто отсеивается?»

238 ^_______________ Мартин Э. П. Зелягмаи