|
|||||||
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
ДВА ВЗГЛЯДА НА ЖИЗНЬОтец смотрит на свою спящую в кроватке новорожденную дочь, которую только привезли из родильного дома. Сердце его переполнено благоговением и трепетом перед ее красотой и совершенством. Девочка открывает глазки и смотрит прямо перед собой. Отец произносит ее имя в надежде, что она повернет головку и посмотрит на него, но ее глазки неподвижны. Он берет погремушку, подвешенную на перекладине, и трясет. Ребенок не реагирует. Его сердце начинает учащенно биться. Он бежит в спальню к жене и рассказывает ей, что случилось. «Похоже, что она совсем не реагирует на шум, — говорит он. — Может, она не слышит?» «Я уверена, что все в порядке», — говорит жена, запахивая халат, и идет вместе с ним в детскую. Она зовет малышку по имени, звонит в колокольчик, хлопает в ладоши. Затем берет на руки, и девочка немедленно начинает шевелить головкой, выгибаться и гулькать. «Боже мой, — говорит отец, — она глухая». «И вовсе она не глухая, — говорит мать. — Я хочу сказать, что еще слишком рано судить об этом. Она же только что появилась на свет. Наверное, еще и глядеть не умеет». «Но она даже не пошевелилась, хотя ты хлопала изо всей силы!» Мать берет с полки книгу. «Давай посмотрим, что пишут в книге о младенцах». Находит раздел «Слух» и громко читает: «Пусть вас не беспокоит, если новорожден- Два взгляда на жизнь 11 ный не реагирует на громкий шум и не поворачивается на звук. Требуется некоторое время, чтобы соответствующий рефлекс появился. Ваш врач-педиатр может провести соответствующую проверку слуха при помощи неврологической методики». «Ну, что, — спрашивает мать, — тебе полегчало?» «Не очень, — говорит отец. — Здесь вообще не рассматривается возможность того, что ребенок глухой. А пока я вижу только, что мой ребенок ничего не слышит, и я в ужасе от этого. Может, это все от того, что мой дед был глухой. И я никогда не прощу себе, если этот прелестный ребенок лишен слуха по моей вине», «Слушай, не торопись, — говорит жена. — Что ты начинаешь с самого плохого? В понедельник вызовем психиатра. А пока взбодрись. Ну-ка, подержи дочку, я поправлю одеяльце, а то оно все вылезло». Отец берет ребенка, но при первой возможности возвращает жене. Весь выходной у него нет сил заставить себя залезть в портфель и подготовиться к следующей рабочей неделе. Он ходит за женой по дому, сокрушаясь по поводу дочкиной глухоты и загубленной жизни. В его воображении возникают картины, одна тягостнее другой: она не слышит, у нее не развивается речь, прекрасное дитя отрезано от жизни общества, пребывает в безмолвной изоляции. К воскресному вечеру он впадает в отчаяние. Тем временем мать записывается на прием к педиатру, на самое утро в понедельник. В выходной она занимается физкультурой, читает и пытается успокоить мужа. Хотя обследование у педиатра дает благоприятный результат, настроение отца остается гнусным. Оно начинает улучшаться только через неделю, когда девочка вздрагивает от «выстрелов» в глушителе проезжающего грузовика. Только после этого отец снова радуется дочери. Мартин Э. П. Зелигман Эти отец и мать олицетворяют два разных взгляда на мир. Что бы ни случилось с ним, будь то налоговая проверка, супружеская ссора или нахмуренный хозяин, всегда он ждет наихудшего: банкротства и тюрьмы, развода, увольнения. Он склонен к депрессии; у него бывают длительные приступы апатии; его здоровье страдает. Она же, наоборот, склонна видеть неудачи в наименее пугающем свете. С ее точки зрения, они носят временный характер, их можно преодолеть, это — некий вызов, с которым можно побороться. После изменения ситуации, она быстро приходит в себя, восстанавливая свою энергию. Здоровье у нее идеальное. Эти категории людей — оптимистов и пессимистов — я изучал в течение последних двадцати пяти лет. Определяющей чертой пессимистов является их вера в то, что неудачи будут длиться долго, погубят все, что бы они не делали, виноваты в них они сами. Оптимисты же, когда на них обрушиваются аналогичные удары судьбы, относятся к своим неудачам прямо противоположным образом. Они верят, что поражение носит временный характер, что его причины разового свойства, и не они в нем повинны, а обстоятельства, невезение либо другие люди. Поражение не способно сломить их. Неблагоприятную ситуацию они воспринимают как вызов и борются с ней с удвоенной энергией. К каким последствиям приводят эти два способа оценки причзш происходящего? Буквально сотни исследований показывают, что пессимисты легче сдаются и чаще впадают в депрессию. Эти эксперименты свидетельствуют также, что оптимисты чаще добиваются успехов в школе и колледже, на работе и спортивной площадке. Их результаты сплошь да рядом превосходят предсказания тестов профессиональной пригодности. На конкурсные должности оптимистов принимают чаще, ч^м пессимистов. Здоровье у них гораздо Два взгляда на жизпь лучше. Процесс старения у них протекает менее отягощенным болезнями. Есть основания считать, что и живут они дольше. Обследования сотен тысяч людей показывают, что удивительно высокий процент среди них составляют закоренелые пессимисты; кроме того, у очень многих присутствует серьезная, вызывающая беспокойство склонность к пессимизму. Кстати, не всегда легко самому узнать, пессимист ли вы; эта тень падает на гораздо большее число людей, чем они это сознают. Специальные тесты могут выявить следы пессимизма в речи людей, которым никогда не пришло бы в голову считать себя пессимистами; эти следы чувствуют и собеседники, что может вызвать у них отрицательную реакцию на говорящего. Пессимизм может так глубоко укорениться в человеке, что будет казаться его неотъемлемой чертой. Я обнаружил, однако, что от пессимизма можно избавиться. На самом деле пессимистов можно научить, как им стать оптимистами, причем не бездумными приемами, вроде насвистывания веселой мелодии или бормотания банальностей («с каждым днем я становлюсь все совершеннее»), а путем приобретения новых сознательных навыков. Причем эти навыки не являются детищем сомнительных энтузиастов или средств массовой информации; они были разработаны в лабораториях и клиниках ведущих психологов и психиатров и подвергнуты тщательной проверке. Эта книга поможет вам обнаружить склонность к пессимизму у себя или у близких вам людей (если она, конечно, присутствует). Она также познакомит вас с техникой, которая помогла тысячам людей избавиться от застарелой склонности к пессимизму и ее логического продолжения — депрессии. Она позволит вам в новом свете рассмотреть собственные недостатки. Мартин Э. П. Зелигман НИЧЕЙНАЯ ЗЕМЛЯ В основе явления пессимизма лежит другое явление — чувство беспомощности. Беспомощность — это такое состояние, когда все, что бы вы ни делали, не способно повлиять на происходящее с вами. Так, например, если я пообещаю вам тысячу долларов за то, что вы откроете книгу на странице 104, вы, думаю, не только согласитесь, но и успешно выполните это задание. Если же я пообещаю вам тысячу за то, чтобы вы силой воли сузили свой зрачок, то вы, может быть, и согласитесь, но на результате это не скажется. Тут вы бессильны. Если вы в состоянии сознательно управлять процессом перелистывания страниц, то мускулы, изменяющие размер зрачка, вашей воле не подвластны. Жизнь начинается с полной беспомощности. Новорожденный младенец не в состоянии помочь себе, так как он* по сути дела представляет собой совокупность рефлексов. Если мать приходит на его крик, это еще не значит, что он управляет приходом матери. Его крик — просто рефлекторная реакция на боль и неудобство. У него, в сущности, нет выбора: кричать или не кричать. По сути, в организме новорожденного есть только один набор мышц, поддающийся некоторому сознательному контролю — те, что связаны с актом сосания. Последние годы жизни человека зачастую сопряжены с возвратом в беспомощность. В это время мы можем утратить способность ходить. Как ни Просьба к читателю: если в этой книге вы встречает местоимение «он», употребленное, какв этом предложении, для обозначения человеческого существа, то следует читать «он или она». Использовать полную форму каждый раз было бы нелепо; остается надеяться, что когда-нибудь великий английский язык родит разумный альтернативный вариант. Два взгляда на жизнь 15 прискорбно, можем разучиться управлять своим кишечником и мочевым пузырем, чему мы научились на втором году жизни. Можем не суметь подобрать нужное слово, да и вообще потерять речь и способность управлять своими мыслями. Длительный период между младенчеством и последними годами жизни заполнен процессом расставания с беспо-мощьностью и обретения контроля над собой. Контроль над собой означает способность производить изменения путем волевых, сознательных действий личности; это — противоположность беспомощности. Через три-четыре месяца рудиментарные шевеления конечностей попадают постепенно под сознательный контроль, махание руками трансформируется в дотягивание, доставание. Затем, к ужасу родителей, становится сознательным крик и плач: ребенок обретает способность реветь, чтобы добиться прихода матери. Этой своей способностью он злоупотребляет до тех пор, пока прием не перестает срабатывать. Конец первого года жизни ребенка знаменуется двумя крупнейшими достижениями контроля над собой: первыми шагами и первыми словами. Если все идет нормально и растущие духовные и физические потребности ребенка получают хотя бы минимальное удовлетворение, то в течение последующих лет беспомощность уменьшается, а самоконтроль растет. Много вещей в жизни не поддается нашему контролю: цвет наших глаз, наша раса, засуха на Среднем Западе. Но существует обширная «ничейная» территория, над которой мы в состоянии установить свой контроль — или уступить его кому-либо другому, или вообще судьбе. Речь идет о способе нашего существования, наших взаимоотношений с другими людьми, о том, как мы зарабатываем себе на жизнь — то есть о тех аспектах нашего образа жизни, где обычно мы располагаем некоторой свободой выбора. То, как мы думаем об этой части нашей жизни, может Мартин Э. П. Зелигман существенно усилить или ослабить наше влияние на нее. Наши мысли — не просто реакция на события; они могут влиять на результат. Например, если мы думаем, что не в силах влиять на то, какими станут наши дети, это может парализовать нашу активность в данной области. Сама мысль «что бы я ни сделал, это ничего не изменит» способна помешать нам действовать. И мы уступаем своих детей их ровесникам, учителям и обстоятельствам. Если мы переоцениваем свою беспомощность, вмешиваются другие силы и формируют будущее наших детей. Позднее в этой книге мы увидим, что умеренный пессимизм может принести ограниченную пользу. Однако мой двадцатипятилетний опыт исследований убедил меня, что если мы привычно верим, как верят пессимисты, что невезение — наша собственная вина, что оно носит длительный характер и способно воспрепятствовать всему, что мы пытаемся сделать, то нас ждут гораздо большие неприятности, чем если бы мы верили в противоположное. Я также убежден, что, находясь в плену такой веры, мы легко впадаем в депрессию, теряем свой созидательный потенциал и даже становимся менее здоровыми физически. Пессимистические прогнозы, таким образом, работают сами на себя! Ярким примером может послужить истерия молодой женщины, которую я знал; она была студенткой университета, где я некогда преподавал. В течение трех лет ее руководитель, профессор английской литературы, был крайне внимателен к ней, почти нежен. Благодаря его поддержке и своим высоким оценкам ей удалось получить стипендию для годичной учебы в Оксфорде. Когда она вернулась из Англии, оказалось, что ее интересы переместились с Диккенса, на творчестве которого специализировался ее руководитель, на более ранних английских романистов, конкретно — на Джейн Остин, на творчестве которой специализировался один из его коллег. Руководитель попытался убедить ее Два взгляда на жизнь 17 сделать дипломную работу по Диккенсу, но потом достаточно спокойно воспринял ее решение писать работу по Остин и даже согласился остаться ее консультантом. За три дня до защиты экс-руководитель письменно обратился в экзаменационную комиссию с обвинением молодой женщины в плагиате, который она якобы допустила всвоей работе. По его словам, она осмелилась сделать несколько утверждений по поводу раннего периода Джейн Остин, не сославшись на два научных источника, тем самым присвоив авторство этих положений. Плагиат — тягчайший из академических- грехов, и все будущее молодой женщины, включая стипендию и саму возможность окончить университет, оказалось под угрозой. Когда она обратилась к разделам, которые, согласно профессору, были написаны без ссылки на источники, то оказалось, что источник один — сам профессор. Соответствующую информацию она получила от него во время обычного разговора, когда он делился с ней своими соображениями по рассматриваемому вопросу; при этом он никогда не упоминал о каких-либо печатных источниках. Фактически девушка оказалась жертвой ревности наставника, потерявшего ученицу. В такой ситуации многие в ярости набросились бы на профессора. Многие, но только не Элизабет. Возобладал ее привычный пессимизм. Она была уверена, что комиссия сочтет ее виноватой и нет никакого способа убедить ее членов в обратном. На чаше весов комиссии слово профессора перевесит аргументы студентки. И вместо того, чтобы защищаться, она ушла в себя, причем все стороны ситуации стали представляться ей в самом невыгодном свете. «Я сама во всем виновата», — говорила она себе. И не важно, что профессор сам заимствовал идеи у кого-то. Главное то, что она их «украла», потому что не сослалась на профессо- 18 Мартин Э. П. Зелигман pa. Она сама поверила в собственную недобросовестность; значит, она — мошенница, и, может быть, всегда ею была. Кажется невероятным, что при всей очевидной невиновности она была готова признать свою вину. Но исследования показывают, что в глазах людей, привыкших к пессимистической оценке, неудачи имеют свойство превращаться в катастрофы. При этом собственная невинность у них обращается в вину. Покопавшись в своей памяти, Элизабет обнаружила факты, которые, как ей казалось, подтверждали собственный суровый приговор; она вспомнила, как в седьмом классе на контрольной списала ответы у подруги; как в Англии она не стала разубеждать своих английских друзей, которые считали, что она происходит из богатой семьи. Вот она и здесь «смошенничала», когда писала свою работу. И на защите она молча восприняла решение экзаменационной комиссии, которая отказала ей в выдаче диплома. У этой истории нет счастливого конца. Все планы девушки пошли прахом, жизнь не удалась. Последующие десять лет она проработала продавщицей. У нее нет никаких устремлений; она не только не пишет, но даже перестала читать книги. Она все еще расплачивается за то, что сочла своим преступлением. Но ведь преступления-то и не было! Была проявлена обычная человеческая слабость — привычка рассуждать пессимистически. Если бы она сказала себе: «Да ведь меня ограбили! Меня же подставил этот ревнивый ублюдок!», то логичным был бы и следующий шаг — рассказать все, как было, и защитить себя. Вполне могло бы случиться, что профессора лишили бы права преподавать, а она бы защитилась с отличием, Если бы только она привыкла по другому относиться к сроим жизненным неудачам... Одно из важнейших открытий психологии за последние двадцать лет сострит в том, что человек может выбирать Два взгляда на жизнь 19 способ мышления. Привычный склад мышления не обязан сохраняться навсегда. Психология как наука далеко не всегда была озабочена индивидуальным складом мышления, индивидуальными человеческими реакциями, да и вообще индивидуумом как таковым. Совсем наоборот. Двадцать пять лет назад, когда я был студентом-психологом, дилеммы, подобные описанной выше, объяснялись совсем не так, как сегодня. В то время люди считались продуктом окружающей их среды. Преобладающее объяснение поступков индивидуума сводилось к тому, что людей «толкает» внутренняя мотивация или «тянут» внешние события. • Хотя подробности этого «толкания» или «затягивания» зависят от того, какой конкретно теории вы следуете, в целом все модные теории придерживались такого подхода. Фрейдисты считали, что поведением взрослых людей управляют неразрешенные противоречия детства. Последователи Б.Ф. Скиннера считали, что модель поведения воспроизводится, если ее подкрепляют внешние факторы. По мнению этологов, модель поведения определяется генетическими факторами, а с точки зрения бихевиористов — последователей Кларка Халла наши поступки вызываются необходимостью ослабить воздействие побудительных мотивов и удовлетворить биологические потребности. Примерно с 1965 года излюбленные объяснения начинают меняться самым радикальным образом. Внешние факторы стали считаться менее существенными для мотивации поведения человека. При этом сложились четыре основных подхода к объяснению поведения человека при доминирующем воздействии внутренних факторов: • В 1959 году Наум Хомски подверг разрушительной критике основополагающую книгу Б.Ф.Скиннера «Вербальное поведение». Хомски утверждает, что 20 Мартин Э. П. Зелигман человеческое поведение вообще и язык в частности не являются результатом закрепления речевых привычек прошлого. Сущность языка, по его мнению, сводится в первую очередь к его генеративной, продуцирующей способности. Даже фразы, которых вы никогда не произносили и не слышали (типа «У тебя на коленях сидит пурпурное чудище по имени Гила»), могут быть тем не менее мгновенно поняты. • Жан Пьяже, выдающийся швейцарский исследова • В 1967 году с публикацией «Когнитивной психоло • Психологи-бихевиористы обнаружили, что лишь мо В итоге основные теории психологии стали в конце 60-х годов смещать акцент с внешних факторов в сторону роли индивидуального ожидания, предпочтения, выбора, решения, контроля и беспомощности. Это фундаментальное изменение в области психологической науки тесно связано с фундаментальным изменением в нашей собственной психологии. Впервые в истории в результате изменений в технике, массовом производстве и Два взгляда на жизнь 21 распределении, а также по ряду других причин большое количество людей приобрело возможность выбора в важнейших для себя вопросах и соответственно установления личного контроля над своей жизнью. Не в последнюю очередь эта возможность выбора относится и к нашему привычному способу мышления. В большинстве своем люди приветствовали эту возможность. Мы принадлежим к обществу, которое дает своим гражданам возможности, каких они раньше никогда не имели, которое очень серьезно относится к радостям и горестям личности, возвышает ее и считает самовыражение ее законной целью, почти священным правом. ДЕПРЕССИЯ Однако вместе с этими свободами приходят и опасности. Потому что век личности оказался также и веком явления, которое тесно связано с пессимизмом; это его крайнее выражение — депрессия. Мы сейчас находимся в самом разгаре эпидемии депрессии; эта эпидемия уносит (посредством самоубийств) столько же жизней, сколько СПИД, но распространена еще шире. Острой формой депрессии поражены сегодня в десять раз больше людей, чем пятьдесят лет назад. Женщины страдают от нее вдвое чаще мужчин, и в среднем она начинается на десять лет раньше, чем поколение назад. До недавнего времени существовало всего два подхода к проблеме депрессии: психоаналитический и биомедицинский. Основой психоаналитического подхода служила статья, которую Зигмунд Фрейд написал почти семьдесят пять лет назад. Рассуждения Фрейда основывались на весьма ограниченном количестве наблюдений и на чрезвычайно смелой игре воображения. Он объявил, что депрессия есть гнев, направленный против себя, в результате чего человек в 22 Мартин Э. П. Зелигман депрессии считает себя ненужным, лишенным ценности и желает себя уничтожить. Депрессивная личность, по Фрейду, учится ненавидеть себя чуть ли еще не на руках матери. В начальный период жизни ребенка неизбежно наступает момент, когда мать бросает ребенка, по крайней мере, с его точки зрения. Скажем, она уезжает в отпуск, или слишком поздно задерживается, или рожает другого ребенка. В некоторых детях это возбуждает чувство ярости, но поскольку мать слишком любима, чтобы быть объектом этого чувства, то ребенок обращает его против более доступной мишени, то есть себя (или, точнее, против той части себя, которую он идентифицирует со своей матерью). Это превращается в, саморазрушительную привычку. И если его вновь покидают, его ярость вновь обращается против себя, а не против истинной причины потери. Отсюда отвращение к себе, депрессия как реакция на потерю, самоубийство — «се логично следует одно за другим. По Фрейду, от депрессии нелегко избавиться. Депрессия есть результат противоречий детства, которые остаются неразрешенными под замерзшими защитными слоями. И только пробившись через них, верил Фрейд, и разрешив застарелые конфликты, можно преодолеть тенденцию к депрессии. Психоанализ год за годом, борьба под руководством врача за поиск детских истоков обращенной против себя ненависти — такой рецепт Фрейд прописывает от депрессии. При всей приверженности американцев (особенно проживающих на Манхеттене) этому подходу, я должен признаться, что считаю его нелепым. Он обрекает жертву на годы односторонних разговоров о темном и далеком прошлом, и все ради того, чтобы преодолеть проблему, которая могла бы сама по себе «рассосаться» за несколько месяцев. В более чем 90 процентов случаев депрессия носит эпизодический характер, она приходит и уходит. Эти приступы Поиск по сайту: |
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.017 сек.) |