Либералы и демократы в вопросе о языках

Газеты неоднократно отмечали отчет кавказского наместника, отличающийся не черносотенством, а робким «либерализмом». Между прочим, наместник высказывается против искусственной русификации нерусских народностей.

На Кавка­зе представители нерусских народностей сами стараются научить детей по-русски, например в армянских церковных школах, в которых преподавание русского языка необя­зательно.

Указывая на это, одна из самых распространенных в России либеральных газет – «Русское Слово» (№ 198) делает справедливый вывод, что враждебное отношение в России к русскому языку «происходит исключительно» вследствие «искусственного» (надо было сказать: насильственного) насаждения русского языка.

«О судьбе русского языка беспокоиться нечего. Он сам завоюет себе признание во всей России», – пишет газета. И это справедливо, экономические потребности всегда заставят живущие в одном государстве национальности (пока они хо­тят жить вместе) изучать язык большинства. Чем демократичнее будет строй России, тем сильнее, быстрее и шире разовьется капитализм, тем настоятельнее потребности экономического оборота будут толкать разные национальности к изучению языка, наиболее удобного для общих торговых сношений».

Но либеральная газета торопится побить себя и доказать свою либеральную непоследовательность.

«Вряд ли, – пишет она, – кто-нибудь даже из противников обрусения станет возражать, что в таком огромном государстве, как Россия, должен быть один общегосударственный язык и что таким языком... может быть только русский».

Логика навыворот!

Что означает обязательный государственный язык? Это значит что язык великороссов, составляющих меньшинство населения России, навязывается всему остальному населению России.

В каждой школе преподавание государственного языка должно быть обязательно. Все официальные делопроизводства должны обязательно вестись на государственном языке, а не на языке местного населения.

Чем оправдывают необходимость обязательного государственного языка те партии, которые его защищают?

«Доводы» черносотенцев коротки: всех инородцев необходимо держать в ежовых рукавицах и не позволять им «распускаться». Россия должна быть неделима, и все народы должны подчиняться великорусскому началу, так как великороссы будто бы были строителями и собирателями земли русской. Поэтому язык правящего класса должен быть обязательным государственным языком. Господа Пуришкевичи даже не прочь бы и вовсе запретить «собачьи наречия», на которых говорит до 60% невеликорусского населения России.

Позиция либералов – гораздо «культурнее» и «тоньше». Они – за то, чтобы в известных пределах (например, низшая школа) был допущен родной язык. Но вместе с тем они отстаивают обязательность государственного языка – это, мол, необходимо, в интересах «культуры», в интересах «единой» и «неделимой» России и т.д. – здесь они совершенно сходятся с реакционерами

«Государственность есть утверждение культурного единства... В состав государственной культуры непременно входит государственный язык... В основе государственности лежит единство власти, и госу­дарственный язык – орудие этого единства. Государственный язык обладает такой же принудительной и общеобязательной силой, как все другие формы государственности...

Если России суждено пребыть единой и нераздельной, то надо твердо отстаивать государственную целесообразность русского литературного языка».

Вот – типичная философия либерала о необходимости государственно­го языка.

Если отпадут всякие привилегии, если прекратится навязывание одного из языков, то все славяне легко и быстро научатся понимать друг друга и не будут пугаться «ужасной» мысли, что в общем парламенте раздадутся речи на разных языках. А по­требности экономического оборота сами собой определят тот язык данной страны, знать который большинству выгодно в интересах торговых сношений.

И это определение будет тем тверже, что его примет добровольно население разных наций, чем быст­рее и шире, чем последовательнее будет демократизм, чем быстрее будет в силу этого развитие капитализма.

Маленькая Швейцария не теряет, а выигрывает от того, что в ней целых три государственных языка: немецкий, французский и итальянский. В Швейцарии 70% населения немцы (в России 43% великороссов), 22% – французы (в России 17% – украинцев), 7% – итальянцы (в России 6% – поляков и 47% – белорусов). Если итальянцы в Швейцарии часто говорят по-французски в об­щем парламенте, то они делают это не из-под палки дикого полицейско­го закона (его в Швейцарии нет), а просто потому, что цивилизованные граждане демократического государства сами предпочитают язык, понятный для большинства. Французский язык не внушает ненависти итальянцам, ибо это – язык свободной, ци­вилизованной нации, язык, не навязываемый отвратительными полицейскими мерами.

Почему же «огромная» Россия, гораздо более пестрая, страшно отсталая, должна тормозить свое развитие сохранением какой бы то ни было привилегии для одного из языков? Не наоборот ли, господа либералы? Не должна ли Россия, если она хочет догнать Европу, покончить со всеми и всяческими привилегиями как можно скорее, как можно полнее, как можно решительнее?

«Русский язык – велик и могуч, говорят нам либералы. Так неужели вы не хотите, чтобы каждый, кто живет на окраине России, знал этот великий и могучий язык? Неужели вы не видите, что русский язык обогатит литературу инородцев, даст им воз­можность приобщиться к великим культурным ценностям и т.д.?»

Все это верно, господа либералы, – отвечаем мы им. Мы лучше вас знаем, что язык Тургенева, Толстого, Добролюбова, Чернышевского – велик и могуч. Мы больше вас хотим, чтобы между угнетенными классами всех без различия наций, населяющих Рос­сию, установилось возможно более тесное общение и братское единство. И мы, разумеется, стоим за то, чтобы каждый житель России имел возмож­ность научиться великому русскому языку.

Мы не хотим только одного: элемента принудительности. Мы не хотим загонять в рай дубиной. Ибо, сколько красивых фраз о «культуре» вы ни сказали бы, обязательный государственный язык сопряжен с принуждением, вколачиванием.

Мы думаем, что великий и могучий русский язык не нуждается в том, чтобы кто бы то ни было должен был изучать его из-под палки.

Мы убеждены, что развитие капитализма в России, весь ход общественной жизни ведет к сближению всех наций между собою. Сот­ни тысяч людей перебрасываются из одного конца России в другой, национальный со­став населения перемешивается, обособленность и национальная заскорузлость долж­ны отпасть. Те, кто по условиям своей жизни и работы нуждаются в знании русского языка, научатся ему и без палки. А принудительность (палка) приведет только к одно­му – она затруднит великому и могучему русскому языку доступ в другие национальные группы, а главное – обострит вражду, создаст миллион новых трений, усилит раздра­жение, взаимонепонимание и т.д[fffffffffff].

Кому это нужно? Русскому народу, русской демократии – этого не нужно. Он не признает никакого национального угнетения хотя бы и «в интересах русской культуры и государственности».

Вот почему русские марксисты говорят, что необходимо отсутствие обязательного государственного языка, при создании школ с преподаванием на всех местных языках, и включении в конституцию основного закона, объявляюще­го недействительными какие бы то ни было привилегии одной из наций и какие бы то ни было нарушения прав национального меньшинства...

Интересы демократии и интересы рабочего класса в особенности, требуют слияния детей всех национальностей в единых школах[ggggggggggg]. Не о том, чтобы разгородить нации мы должны за­ботиться, а наоборот – о том, чтобы создать основные демократические условия мир­ного сожительства наций на основе равноправия.

Не «национальную культуру» долж­ны поднимать мы на щит, а разоблачать клерикальный и буржуазный характер этого лозунга во имя интернациональной (международной) культуры всемирного рабочего движения.

Проповедь неосуществимой культурно-национальной автономии есть нелепость, ко­торая только раздробляет рабочих идейно уже сейчас. Проповедь слияния рабочих всех национальностей облегчает успех пролетарской классовой солидарности, способной гарантировать равноправие и наиболее мирное сожительство всех национальностей.

Против какого бы то ни было деления школьного дела по национальностям мы должны выступать самым решительным образом.

Буржуазия всех на­ций под лозунгом «национальной культуры» на деле проводит раздробление рабочих, обессиление демократии, торгашеские сделки с крепостниками о продаже народных прав и народной свободы.

Лозунг рабочей демократии не «национальная культура», а интернациональная культура демократизма и всемирного рабочего движения.

Кто хочет служить пролетариату, тот должен объединять рабочих всех наций, борясь неуклонно с буржуазным национализмом и «своим» и чужим.

Кто защищает лозунг национальной культуры, – тому место среди националистических мещан, а не среди марксистов.

Буржуазный национализм и пролетарский интернационализм – вот два непримири­мо-враждебные лозунга, соответствующие двум великим классовым лагерям всего капиталистического мира и выражающие две политики, два миросозерцания, в национальном вопросе.

Пусть буржуазия обманывает народ всякими «позитивными» национальными программами. Сознательный рабочий ответит ей: есть только одно решение национального вопроса (поскольку вообще воз­можно его решение в мире капитализма, мире наживы, грызни и эксплуатации) и это решение – последовательный демократизм.

Доказательства: Швейцария в Западной Европе – страна старой культуры и Финляндия в Восточной Европе – страна молодой культуры.

Поиск по сайту: