Три кризиса

Чем ожесточеннее клевещут и лгут на большевиков в эти дни, тем спокойнее должны мы, опровергая ложь и клевету, вдумываться в историческую связь событий и в по­литическое, то есть классовое, значение данного хода революции.

В опровержение лжи и клеветы мы должны лишь повторить ссылку на «Листок «Правды»«от 6-го июля и особенно обратить внимание читателей на печатаемую ниже статью, документально доказывающую, что 2-го июля большевики агитировали против выступления (по признанию газеты партии социалистов-революционеров), что 3-го июля настроение масс вылилось через край и выступление началось вопреки нашим советам, что 4-го июля мы призвали в листке (перепечатанном той же газетой эсеров, «Делом Народа») к мupной и оρганизованной демонстрации, что ночью 4-го июля мы приняли решение прекратить демонстрацию.

Клевещите, клеветники! вы никогда не опровергнете этих фактов!

Что доказала жизнь? Что доказали три политические кризиса: 20 и 21 апреля, 10 и 18 июня, 3 и 4 июля?

Они доказали растущее недовольство масс буржуазной политикой буржуазного большинства Временного правительства.

Неужели трудно догадаться, что никакие большевики в мире не в силах были бы «вызвать» не только трех, но даже и одного «народного движения», если бы глубочайшие экономические и политические причины не приводили в движение пролетариата?

Что никакие кадеты и монархисты вместе не в силах бы вызвать никакого движения «справа», если бы столь же глубокие причины не создавали контрреволюционности буржуазии, как класса?[aaaaaaaaaaaaa]

Объективное положение таково: громадное большинство населения страны мелкобуржуазно по своему жизненному положению и еще более по своим идеям. Но в стране царит крупный капитал, через банки и через синдикаты. В стране есть городской пролетариат, достаточно развитый, чтобы идти своим путем, но еще не спо­собный привлечь сразу на свою сторону большинство полупролетариев. Из этого основного, классового, факта вытекает неизбежность таких кризисов.

Формы кризисов могут в будущем, конечно, перемениться, но суть дела останется, например, если в октябре соберется эсеровское Учредительное собра­ние. Эсеры обещали крестьянам (1) отмену частной собственности на землю; (2) пере­дачу земли трудящимся; (3) конфискацию помещичьих земель, передачу их крестьянам без выкупа.

Осуществить эти великие преобразования абсолютно невозможно без са­мых решительных революционнейших мер против буржуазии, мер, которые провести в состоянии только присоединение беднейшего крестьянства к пролетариату, толь­ко национализация банков и синдикатов.

Доверчивые крестьяне, поверившие на время, что можно достигнуть этих прекрасных вещей соглашательством с буржуазией, неизбежно будут разочарованы и... «недо­вольны» (говоря мягко) острой классовой борьбой пролетариата с буржуазией за осу­ществление эсеровских обещаний на деле. Так было, так будет.

Второй этап революции

Уроки революции

Всякая революция означает крутой перелом в жизни громадных масс народа. Если не назрел такой перелом, то настоящей революции произойти не может. И как всякий перелом в жизни любого человека многому его учит, заставляет его многое пережить и перечувствовать, так и революция дает всему народу в короткое время самые содержа­тельные и ценные уроки.

За время революции миллионы и десятки миллионов людей учатся в каждую неделю большему, чем в год обычной, сонной жизни. Ибо на крутом переломе жизни целого народа становится особенно ясно видно, какие классы народа преследуют те или иные цели, какою силою они обладают, какими средствами они действуют.

Всякий сознательный рабочий, солдат, крестьянин должен внимательно вдуматься в уроки русской революции, особенно теперь в конце июля, когда ясно стало видно, что первая полоса нашей революции кончилась неудачей.

Посмотрим, чего добивались массы рабочих и крестьян, совершая революцию? Чего ждали они от революции?

Известно, что они ждали свободы, мира, хлеба, земли.

Что же мы видим теперь?

Вместо свободы начинают восстановлять прежний произвол.

Вводят смертную казнь для солдат на фронте[200], привлекают крестьян к суду за самочинный захват помещичьей земли.

Громят типо­графии рабочих газет. Закрывают без суда рабочие газеты.

Арестуют большевиков, часто не предъявляя даже никаких обвинений или предъявляя обвинения явно клевет­нические.

Возразят, пожалуй, что преследования большевиков не составляют нарушения свободы, ибо преследуют только определенных лиц за определенные обвинения. Но это возражение – заведомая и очевидная неправда, ибо как же можно громить типографию и закрывать газеты за преступления отдельных лиц, будь даже эти обвинения доказаны и признаны судом. Другое дело, если бы правительство признало законом преступными всю партию большевиков, самое направление их, взгляды их. Но всякий знает, что ни­чего подобного правительство свободной России сделать не могло и не сделало.

Главное разоблачение клеветнического характера обвинений против большевиков состоит в том, что газеты помещиков и капиталистов бешено бранили большевиков за их борьбу против войны, против помещиков и против капиталистов, и требовали от­крыто ареста и преследования большевиков еще тогда, когда ни одно обвинение ни против одного большевика не было еще придумано.

Народ хочет мира, а революционное правительство свободной России снова повело захватную войну, на основе тех самых тайных договоров, которые бывший царь Нико­лай II заключил с английскими и французскими капиталистами в интересах ограбления чужих народов русскими капиталистами.

Эти тайные договоры так и остались неопубликованными. Правительство свободной России отделалось отговорками, так и не предложив справедливого мира всем народам.

Хлеба нет. Голод опять надвигается.

Все видят, что капиталисты бессове­стно обманывают казну на военных поставках (война стоит теперь народу 50 миллио­нов рублей ежедневно), наживают неслыханные прибыли на высоких ценах, а для серь­езного учета производства продуктов и распределения их рабочими ровно ничего не сделано.

Капиталисты наглеют все больше, выбрасывая рабочих на улицу, – и это в такое время, когда народ бедствует от бестоварья.

Громадное большинство крестьян заявило громко и ясно на всех своих съездах, что они объявляют помещичью собственность на землю несправедливостью и грабе­жом.

А правительство, называющее себя революционным и демократическим, продол­жает месяцами водить крестьян за нос и надувать их обещаниями и оттяжками. Мини­стру Чернову капиталисты месяцами не позволяли издавать законы о запрещении куп­ли-продажи земли. А когда, наконец, этот закон был издан, то капиталисты подняли гнусную клеветническую травлю против Чернова и продолжают эту травлю посейчас. Правительство дошло до такой наглости в защите помещиков, что начинает привлекать крестьян к суду за «самочинные» захваты.

Крестьян водят за нос, убеждая подождать до Учредительного собрания. А созыв этого собрания капиталисты все оттягивают. Теперь, когда этот созыв, под влиянием требования большевиков, назначен на 30-е сентября, капиталисты открыто кричат, что это «невозможно» короткий срок и требуют отложить созыв Учредительного собра­ния...

Самые влиятельные члены партии капиталистов и помещиков, партии «кадетов» или партии «народной свободы», например, Панина, прямо проповедуют отсрочку со­зыва Учредительного собрания до окончания войны.

С землей подожди до Учредительного собрания. С Учредительным собранием подожди до конца войны. С концом войны подожди до полной победы. Вот что выходит. Над крестьянами прямо издеваются капиталисты и помещики, имея свое большинство в правительстве.

Но как же это могло случиться в свободной стране, после свержения царской власти?

В несвободной стране управляют народом царь и кучка помещиков, капиталистов, чиновников, никем не выбранные.

В свободной стране управляют народом только те, кто им самим выбран для этого. При выборах народ делится на партии, и обыкновенно каждый класс населения состав­ляет свою отдельную партию, например, помещики, капиталисты, крестьяне, рабочие составляют отдельные партии. Поэтому управление народом в свободных странах происходит посредством открытой борьбы партий и свободного соглашения их между собой.

После свержения царской власти 27-го февраля 1917 года Россия управлялась в течение приблизительно 4-х месяцев как свободная страна, посредством открытой борьбы свободно образуемых партий и свободного соглашения между ними.

Чтобы понять развитие русской революции необходимо изучить како­вы были главные партии и интересы каких классов они защищали.

После свержения царской власти государственная власть перешла в руки первого Временного правительства.

Оно состояло из представителей буржуазии, т.е. капитали­стов, к которым присоединились и помещики. Партия «кадетов», главная партия капи­талистов, стояла на первом месте, как правящая и правительственная партия буржуа­зии.

Власть досталась в руки этой партии не случайно, хотя боролись с царскими войска­ми, проливали кровь за свободу конечно не капиталисты, а рабочие и крестьяне, мат­росы и солдаты.

Власть досталась в руки партии капиталистов потому, что этот класс имел в руках силу богатства, организации и знания. За время после 1905 года и особен­но в течение войны класс капиталистов и примыкающих к ним помещиков в России сделал больше всего успехов в деле своей организации.

Партия кадетов всегда была монархической, и в 1905 и в 1917 году. По­сле победы народа над царской тиранией эта партия объявила себя республиканской. Опыт истории показывает, что партии капиталистов, когда народ побеждал монархию, всегда назывались республиканскими, лишь бы отстоять привилегии капиталистов и их всевластие над народом.

На словах партия кадетов стоит за «народную свободу». На деле она стоит за капиталистов, и на ее сторону тотчас же встали все помещики, все монархисты, все черносотенцы. Доказательство тому – печать и выборы. Все буржуазные газеты и вся чер­носотенная печать запела после революции в один голос с кадетами. Все монархические партии, не смея выступать открыто, поддерживали на выборах партию кадетов.

Получив правительственную власть, кадеты все усилия направили на то, чтобы про­должать захватную грабительскую войну, которую начал царь Николай II, заключивший тайные грабительские договоры с английскими и французскими капиталистами.

По этим договорам, русским капиталистам обещаны захват Константинополя, Галиции, Армении и т.д.

От народа же правительство кадетов отделыва­лось пустыми отговорками и обещаниями, откладывая решения всех важных, необходи­мых для рабочих и крестьян, дел до Учредительного собрания и не назначая срока его созыва.

Пользуясь свободой, народ начал организовываться самостоятельно.

Главной организацией рабочих и крестьян, которые составляют подавляющее большинство населения России, были Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

Эти Советы стали образовываться уже во время февральской революции в большинстве крупных городов России и во многих уездах, все сознательные передовые люди рабочего класса и крестьянства были объединены Советами.

Советы выбирались вполне свободно. Советы были настоящими организациями масс народа, рабочих и крестьян. Советы были настоящими организациями громадного большинства народа (рабочие и крестьяне, одетые в военную форму, были вооружены).

Само собой понятно, что Советы могли и должны были взять в свои руки всю государственную власть. Никакой иной власти в государстве, впредь до созыва Учредительного собрания, кроме Советов, не должно было быть.

Только тогда наша револю­ция стала бы действительно народной, действительно демократической революцией.

Только тогда трудящиеся массы, действительно добивающиеся мира, действительно не заинтересованные в захватной войне, могли бы начать решительно и твердо проводить в жизнь такую политику, которая положила бы конец и захватной войне, и привела бы к миру.

Только тогда рабочие и крестьяне смогли бы обуздать капиталистов, наживаю­щих бешеные деньги «на войне» и доведших страну до разрухи и голода.

Но в Советах меньшая часть депутатов была на стороне партии революционных рабочих, большевиков, которые требовали передачи всей государственной власти в руки Советов. Большая часть депутатов была на стороне партий меньшевиков и эсеров, которые были против передачи власти Советам.

Вместо устранения правительства буржуазии и замены его правительством Советов эти партии отстаивали поддержку правительства буржуазии и соглашения с ним.

В этой политике соглашений с буржуазией партий, которым доверяло большинство народа, эсеров и меньшевиков, заключается главное содержание всего хода развития революции за 5 месяцев.

Во всех революциях воля большинства рабочих и крестьян, т.е. воля большинства населения, была за демократию – и тем не менее громадное большинство революций кончилось поражением демократии.

Учитывая этот опыт большинства революций Маркс беспощадно высмеивал мелкобуржуазных демократов, которые хотели побеждать резолюциями и ссылкой на волю большинства народа.

Наш собственный опыт еще нагляднее подтверждает это.

Весной 1906 года, несомненно, большинство резолюций рабочих и крестьян было за первую Думу. Большинство народа, несомненно, стояло за нее. И тем не менее царю удался ее разгон, потому что подъем революционных классов (рабочие стачки и крестьянские волнения весной 1906 года) оказался слишком слаб для новой революции.

Вдумайтесь в опыт теперешней революции. И в марте-апреле и в июле-августе 1917 года большинство резолюций было за Советы, большинство народа было за Советы. А между тем все и каждый видят, знают, чувствуют, что в марте-апреле революция шла вперед, а в июле-августе она идет назад. Значит ссылка на большинство народа ничего еще в конкретных вопросах революции не решает.

Одна эта ссылка есть образец мелкобуржуазной иллюзии, нежелание признать, что в революции надо победить враждебные классы, надо свергнуть защищающую их государственную власть, а для этого недостаточно «воли большинства народа», для этого необходима сила революционных классов, желающих и спо­собных сражаться, притом сила, которая бы в решающий момент и в решающем месте раздавила враждебную силу.

Сколько раз бывало в революциях, что маленькая, но хорошо организованная, вооруженная и централизованная сила командующих классов, помещиков и буржуазии, подавляла по частям силу «большинства народа», плохо организованного, плохо вооруженного, раздробленного.

Подменять конкретные вопросы классовой борьбы в момент особого обострения ее революцией «общими» ссылками на «волю народа» было бы достойно только самого тупого мелкого буржуа.

Посмотрим прежде всего на то, как шло это соглашательство эсеров и меньшевиков с буржуазией, а затем поищем объяснения тому обстоятельству, что большинство на­рода им доверилось.

Соглашательство меньшевиков и эсеров с капиталистами происходило во время всех периодов русской революции то в одной, то в другой форме.

В самом конце февраля 1917 года, как только народ победил и царская власть оказа­лась свергнута, Временное правительство капиталистов включило в свой состав Керен­ского, как «социалиста». На самом деле Керенский никогда социалистом не был, а в «социалистах-революционерах» он стал числиться только с марта 1917 г., когда это было уже безопасно и не безвыгодно.

Через Керенского, как товарища председателя Петроградского Совета, Временное правительство капитали­стов сейчас же постаралось привязать и приручить Совет.

Совет, т.е. преобла­давшие в нем эсеры и меньшевики, дали себя приручить, согласившись тотчас после об­разования Временного правительства капиталистов «поддерживать его», «поскольку» оно выполняет свои обещания.

Совет считал себя проверяющим, контролирующим действия Временного правительства. Вожди Совета учредили так называемую «контактную комиссию», т.е. комиссию для контакта с правительством[201]. В этой контактной комиссии эсеровские и меньшевистские вожди Совета вели постоянные переговоры с правительством капиталистов, будучи, собственно говоря, на положении министров без портфеля или неофициальных министров.

Весь март и почти весь апрель продолжалось такое положение дел. Капиталисты действовали оттяжками и отговорками, стараясь выиграть время. Ни единого, сколько-нибудь серьезного шага для развития революции правительство капиталистов за это время не сделало. Даже для своей прямой непосредственной задачи, для созыва Учредительного собрания, правительство не сделало ровнехонько ничего.

Правительство заботилось об одном: возобновить тайком те грабительские международные договоры, которые царь заключил с капиталистами Англии и Франции, тормо­зить как можно осторожнее и незаметнее революцию, все обещать, ничего не испол­нять.

Эсеры и меньшевики играли в «контактной комиссии» роль дурачков, которых кормили пышными фразами, обещаниями, «завтраками».

Эсеры и меньшевики, как во­рона в известной басне, поддавались на лесть, с удовольствием выслушивали уверения капиталистов, что они высоко ценят Советы и ни шагу не делают без них.

В действительности же время шло, и правительство капиталистов ровно ничего не сделало для революции.

Зато оно успело много сделать против революции:

возобновило тайные грабительские договора, «оживило» их дополнительны­ми столь же тайными переговорами с дипломатами англо-французского империализма.

Оно успело начать создание контрреволюционной организации генералов и офицеров действующей армии.

Против революции оно успело начать организацию промышленников, фабри­кантов, заводчиков, которые вынуждены были делать уступку за уступкой под напором рабочих, но в то же время начинали саботировать (портить) производство и подготов­ливать его остановку, выжидая для этого удобный момент.

Но организация передовых рабочих и крестьян в Советах неуклонно шла вперед. Лучшие люди угнетенных классов чувствовали, что правительство, несмотря на его соглашение с Петроградским Советом, несмотря на велеречивость Керенского, несмотря на «контактную комиссию», остается врагом народа, врагом революции.

Массы чувствовали, что если не сломить сопротивление капиталистов, то дело мира, дело свободы, дело революции будет неизбежно проиграно.

В массах нарастало нетерпение и озлоб­ление.

Оно прорвалось 20-21 апреля. Движение вспыхнуло стихийно, никем не подготовленное. Движение было настолько резко направлено против правительства, что один полк выступил даже вооруженным и явился к Мариинскому дворцу, чтобы арестовать министров.

Всем стало до очевидности ясно, что правительство держаться не может. Советы могли (и должны были) взять власть в свои руки без ма­лейшего сопротивления с чьей бы то ни было стороны. Вместо этого эсеры и меньше­вики поддержали падающее правительство капиталистов, запутали себя еще больше соглашательством с ним, сделали еще более роковые, ведущие к гибели революции, шаги.

Революция учит все классы с быстротой и основательностью, невиданными в обычное, мирное время. Капиталисты, наилучше организованные, наиболее опытные в делах классовой борьбы и политики, научились быстрее других. Видя, что положение прави­тельства неудержимо, они прибегли к приему, который в течение целого ряда десятиле­тий после 1848 года практиковался капиталистами разных стран для одурачения, разде­ления и обессиления рабочих. Этот прием – так называемое «коалиционное», т.е. со­единенное, составленное из буржуазии и перебежчиков социализма, общее министерство.

В тех странах, где дольше всего существует свобода и демократия наряду с революционным рабочим движением, в Англии и во Франции, капиталисты много раз и с большим успехом употребляли этот прием. «Социалистические» вожди, входя в министерство буржуазии, непременно оказывались подставными фигурами, куклами, шир­мой для капиталистов, орудием обмана рабочих. «Демократические и республиканские» капиталисты России пустили в ход этот самый прием. Эсеры и меньшевики сразу дали себя одурачить, и 6-го мая «коалиционное» министерство с участием Чернова, Церетели и К⁰ стало фактом.

Дурачки эсеровской и меньшевистской партий ликовали, купаясь самовлюбленно в лучах министерской славы их вождей. Капиталисты потирали руки от удовольствия, получив себе помощников против народа в лице «вождей Советов», получив обещание от них поддерживать «наступательные действия на фронте», т.е. возобновление приостановившейся было империалистической, грабительской войны. Капиталисты знали все надутое бессилие этих вождей, знали, что обещания со стороны буржуазии – насчет контроля и даже организации производства, насчет политики мира и т.п. – никогда не будут исполнены.

Так и оказалось. Вторая полоса в развитии революции, с 6 мая по 9 или по 18 июня, вполне подтвердила расчет капиталистов на легкость одурачения эсеров и меньшеви­ков.

Пока Пешехонов и Скобелев обманывали себя и народ пышными фразами, что с капиталистов возьмут 100% прибыли, что их «сопротивление сломлено» и т.п., – капиталисты продолжали укрепляться. Ничего, ровнехонько ничего на деле не было за это время предпринято для обуздания капиталистов. Министры из перебежчиков социа­лизма оказывались говорильными машинами для отвода глаз угнетенным классам, а весь аппарат государственного управления оставался на деле в руках бюрократии (чиновничества) и буржуазии[bbbbbbbbbbbbb]. Министры болтали – все оставалось по-старому.

Министр Церетели в особенности был употребляем буржуазией для борьбы против революции. Его посылали «успокаивать» Кронштадт[202], когда тамошние революционеры дошли до такой предерзости, что посмели сместить назначенного комиссара.

Буржуа­зия открыла в своих газетах неимоверно шумную, злостную, бешеную кампанию лжи, клеветы и травли против Кронштадта, обвиняя его в желании «отложиться от России», повторяя эту и подобные нелепости на тысячу ладов, запугивая мелкую буржуазию и филистеров. Типичнейший представитель тупого, запуганного филистерства, Церетели всех «добросовестнее» попадался на удочку буржуазной травли, всех усерднее «громил и усмирял» Кронштадт, не понимая своей роли лакея контрреволюционной буржуазии[ccccccccccccc].

Там, где не мог бы появиться министр-буржуа с защитой правительства, перед революционными рабочими или в Советах, там появлялся (вернее: туда посылался буржуа­зией) «социалистический» министр Скобелев, Церетели, Чернов и т.п. и добросовестно выполнял буржуазное дело, лез из кожи, защищая министерство, обелял капиталистов, одурачивал народ повторением обещаний, обещаний и обещаний, советами погодить, погодить и погодить.

Министр Чернов был занят торговлей со своими буржуазными коллегами: до самого июля месяца, и открывшегося тогда (после движения 3-4 июля) нового «кризиса власти», до ухода кадетов из министерства, министр Чернов все время занят был полезным, интересным, глубоконародным делом «уговаривания» своих бур­жуазных коллег, усовещивания их согласиться хотя бы на запрещение земельных сде­лок купли-продажи.

Это запрещение было торжественнейшим образом обещано кре­стьянам на Всероссийском съезде (совете) крестьянских депутатов в Питере. Но обе­щание так и осталось обещанием. Чернов так и не мог выполнить его ни в мае, ни в июне, до тех самых нор, пока революционная волна стихийного взрыва 3-4 июля, совпавшая с уходом кадетов из министерства, не дала возможность провести этой ме­ры. Но и тогда эта мера оказалась одинокой, бессильной внести серьезные улучшения в дело борьбы крестьянства против помещиков за землю.

На фронте в это время ту контрреволюционную, империалистическую задачу возобновления империалистической, грабительской войны, ту задачу, которую не мог выполнить ненавистный народу Гучков, с успехом и блеском выполнял «революционный демократ» Керенский, новоиспеченный член партии социалистов-революционеров. Он упивался собственным красноречием, ему курили фимиам империалисты, игравшие им, как пешкой, ему льстили, его боготворили – за то, что он верой и правдой служил капиталистам, убеждая «революционные войска» согласиться на возобновление войны, ведущейся во исполнение договоров царя Нико­лая II с капиталистами Англии и Франции, войны ради получения русскими капитали­стами Константинополя и Львова, Эрзерума и Трапезунда.

Так прошла вторая полоса русской революции с 6 мая по 9 июня. Контрреволюционная буржуазия усилилась, укрепилась под прикрытием и под защитой «социалисти­ческих» министров, подготовив наступление и против внешнего врага и против внут­реннего, т.е. революционных рабочих.

9-го июня партия революционных рабочих, большевиков, подготовляла демонстрацию в Питере, чтобы дать организованное выражение неудержимо нараставшему недо­вольству и возмущению масс. Запутавшиеся в соглашениях с буржуазией, связанные империалистской политикой наступления, эсеровские и меньшевистские вожди при­шли в ужас, чувствуя потерю своего влияния в массах. Поднялся всеобщий вой против демонстрации, вой, объединивший на этот раз контрреволюционных кадетов с эсерами и меньшевиками. Под их руководством, в результате их политики соглашательства с капиталистами, поворот мелкобуржуазных масс к союзу с контрреволюционной бур­жуазией определился вполне, обрисовался с поразительной наглядностью. В этом исто­рическое значение, в этом классовый смысл кризиса 9 июня.

Большевики отменили демонстрацию, вовсе не желая вести рабочих на отчаянный бой, в данный момент, против объединенных кадетов, эсеров и меньшевиков. Но эти последние, чтобы сохранить хоть какой-нибудь остаточек доверия масс, вынуждены были назначить общую демонстрацию на 18-ое июня. Буржуазия была вне себя от яро­сти, справедливо видя в этом колебание мелкобуржуазной демократии на сторону про­летариата и решая наступлением на фронте парализовать действие демократии.

Действительно, 18-ое июня дало замечательно внушительную победу лозунгов рево­люционного пролетариата, лозунгов большевизма, среди петербургских масс, а 19-го июня было торжественно объявлено буржуазией и бонапартистом[ddddddddddddd] Керенским о начавшемся именно 18-го июня наступлении на фронте.

Наступление означало фактически возобновление грабительской войны в интересах капиталистов, вопреки воле громадного большинства трудящихся. Поэтому с наступлением неизбежно было связано, с одной стороны, гигантское усиление шовинизма и переход военной (а следовательно, и государственной) власти к военной шайке бонапартистов, а с другой стороны, переход к насилию над массами, к преследованию интернационалистов, к отмене свободы агитации, к арестам и расстрелам тех, кто против войны.

Если 6-ое мая привязало эсеров и меньшевиков к победной колеснице буржуазии ка­натом, то 19-ое июня приковало их, как слуг капиталистов, цепью.

Озлобление масс, вследствие возобновившейся грабительской войны, естественно возросло еще быстрее и сильнее. 3-4 июля последовал взрыв их возмущения, взрыв, который большевики пытались сдержать и которому они, разумеется, должны были постараться придать наиболее организованную форму.

Эсеры и меньшевики, как рабы буржуазии согласились на все: и на привод реакционных войск в Питер, и на восстановление смертной казни, и на разоружение рабочих и революционных войск, и на аресты, преследования, закры­тие газет без суда. Власть, которую не могла взять целиком буржуазия в правительстве, которую не хотели взять Советы, власть скатилась в руки военной клики, бонапартистов, целиком поддержанной, разумеется, кадетами и черносотенцами, по­мещиками и капиталистами.

Со ступеньки на ступеньку. Раз вступив на наклонную плоскость соглашательства с буржуазией, эсеры и меньшевики покатились неудержимо вниз и докатились до дна.

28-го февраля они обещали в Петроградском Совете условную поддержку буржуазному правительству.

6-го мая они спасли его от краха и дали превратить себя в слуг и защит­ников его, согласившись на наступление.

9-го июня они соединились с контрреволю­ционной буржуазией в походе бешеной злобы, лжи и клеветы против революционного пролетариата.

19-го июня они одобрили начавшееся возобновление грабительской вой­ны.

3-го июля они согласились на вызов реакционных войск: начало окончательной сдачи власти бонапартистам. Со ступеньки на ступеньку.

Такой позорный финал партий эсеров и меньшевиков не случайность, а подтвержденный много раз опытом Европы результат экономического положения мелких хозя­ев, мелкой буржуазии.

Всякий наблюдал, конечно, как мелкие хозяйчики выбиваются из сил, тянутся «вый­ти в люди», попасть в настоящие хозяева, подняться до положения «крепкого» хозяина, до положения буржуазии.

Пока господствует капитализм иного выхода мелким хозяе­вам нет: либо перейти самим на положение капиталистов (а это возможно в лучшем случае для одного мелкого хозяйчика из сотни), либо перейти в положение разоренного хозяйчика, полупролетария, а затем и пролетария.

Так и в политике: мелкобуржуазная демократия, особенно в лице ее вождей, тянется за буржуазией. Вожди мелкобуржуаз­ной демократии утешают свои массы обещаниями и уверениями насчет возможности соглашения с крупными капиталистами, – в лучшем случае, на самое короткое время они получают от капиталистов уступочки для небольшого верхнего слоя трудящихся масс, а во всем решающем, во всем важном мелкобуржуазная демократия всегда оказывалась в хвосте буржуазии, бессильным придатком, послушным орудием в руках финансовых королей. Опыт Англии и Франции много раз подтверждал это.

Опыт русской революции, когда события, особенно под влиянием империалистской войны и созданного ею глубочайшего кризиса, развивались с необычайной быстротой, этот опыт с февраля по июль 1917 года подтвердил старую марксистскую истину о неустойчивости положения мелкой буржуазии замечательно ярко, наглядно.

Урок русской революции: трудящимся массам нет спасения от железных тисков войны, голода, порабощения помещикам и капиталистам, иначе как в полном разрыве с партиями эсеров и меньшевиков, в ясном сознании их предательской роли, в отказе от каких бы то ни было соглашательств с буржуазией, в решительном переходе на сторону революционных рабочих.

Революционные рабочие, если их поддержат беднейшие крестьяне, одни только в состоянии сломить сопротивление капиталистов, повести народ к завоеванию земли без выкупа, к полной свободе, к победе над голодом, к победе над войной, к справедливому и прочному миру.

Политическое положение

1. Контрреволюция организовалась, укрепилась и фактически взяла власть в государстве в свои руки.

Вот три главные сил контрреволюции:

1) партия кадетов – настоящий вождь организованной буржуазии, уйдя из министерства, они расчистили поле для свержения этого министерства контрре­волюцией;

2) генеральный штаб и командные верхи армии которые с помощью Керенского захватили в руки фактическую государственную власть, перейдя к расстрелу революционных частей войска на фронте[203], к разоружению революционных войск и ра­бочих в Питере и в Москве, к подавлению и усмирению в Нижнем, к арестам больше­виков и закрытию их газет не только без суда, но и без постановления правительства.

Фактически основная государственная власть в России теперь – военная диктатура.

3) Черносотенно-монархистская и бур­жуазная пресса, перейдя от бешеной травли большевиков к травле Советов, яснее ясного показала, что настоящая суть политики военной диктатуры, царящей ныне и поддерживаемой кадетами и монархистами, состоит в под­готовке разгона Советов.

Министерство Керенского, несомненно, есть министерство первых шагов бонапартизма.

Перед нами налицо основной исторический признак бонапартизма – лавирование опирающейся на военщину (на худшие элементы войска) государственной власти меж­ду двумя враждебными классами и силами, более или менее уравновешивающими друг друга.

Классовая борьба между буржуазией и пролетариатом обострена до крайних пределов: и 20-21 апреля и 3-5 июля страна была на волосок от гражданской войны.

Буржуазия рвет и мечет против Советов, но она еще бессильна сразу разогнать их, а они уже бессильны, проституированные господами Церетели, Черновыми и К^о, оказать серьезное сопротивление буржуазии.

Помещики и крестьянство тоже живут в обстановке кануна гражданской войны – кре­стьяне требуют земли и воли, их может (если может) сдержать только бонапартистское правительство, способное раздавать самые беспардонные обещания всем клас­сам и ни одного обещания не выполняющее.

Добавьте к этому вызванные авантюрой наступления, военные поражений, когда особенно ходки фразы о спасении родины (прикрывающие желание спасти империалистическую программу буржуазии) – и вы увидите перед собой самую полную картину социально-политической обстановки бонапартизма.

Пусть партия ясно и громко скажет народу правду без урезок, что мы переживаем начало бонапартизма; что «новое» правительство Керенского, Авксентьева и К^о есть лишь ширма для прикрытия контрреволюционных кадетов и военной клики, имеющей власть в руках; что народ не получит мира, крестьяне не получат земли, рабочие не по­лучат 8-часового рабочего дня, голодные не получат хлеба без полной ликвидации контрреволюции, – пусть партия скажет это, и каждый шаг в развитии событий будет подтверждать ее правоту.

Кадеты в 1906 году проституировали первое собрание народных представителей в России, сведя его к жалкой говорильне, перед лицом крепнущей царистской контрреволюции.

Эсеры и меньшевики в 1917 году проституировали Советы, сведя их к жалкой говорильне перед лицом крепнущей бонапартистской контрреволюции.

Вожди Советов и партий социалистов-революционеров и меньшевиков, с Церетели и Черновым во главе, окончательно предали дело революции, отдав его в руки контрреволюционерам и превратив себя и свои партии и Советы в фиговый листок контрреволюции.

Этот факт доказан тем, что социалисты-революционеры и меньшевики трусливо выдали большевиков и молча утвердили разгром их газет, не посмев даже прямо и открыто ска­зать народу о том, почему они это делают.

Узаконив разоружения рабочих и революционных полков, они отняли у себя всякую реальную власть. Они стали пустейшими говорунами, помогающими реакции «занять» внимание народа, пока она докончит свои последние приготовления к разгону Советов.

Соглашательство мелкобуржуазных партий эсеров и меньшевиков с контрреволюционными кадетами привело к тому, что обе эти мелкобуржуазные партии оказались фактическими участ­никами и пособниками контрреволюционного палачества. Несознательная доверчи­вость мелких буржуа к капиталистам довела их до сознательной поддержки контрреволюционеров.

Цикл развития партийных отношений закончился.

27 февраля все классы оказались вместе против монархии.

По­сле 4 июля контрреволюционная буржуазия, об руку с монархистами и черной сотней, присоединила к себе мелкобуржуазных эсеров и меньшевиков, и от­дала государственную власть в руки Кавеньяков, в руки военной шайки, расстреливающей неповинующихся на фронте, разгромляющих большевиков в Питере.

Всякие надежды на мирное развитие русской революции исчезли окончательно. Объективное положение:

либо победа военной диктатуры,

либо победа вооруженного восстания рабочих, возможная лишь при совпадении его с глубоким массовым подъемом против правительства и против буржуазии на почве экономической разрухи и затягивания войны.

Слишком часто бывало, что, когда история делает крутой поворот, даже передовые партии более или менее долгое время не могут освоиться с новым положением, повто­ряют лозунги, бывшие правильными вчера, но потерявшие всякий смысл сегодня, по­терявшие смысл «внезапно» настолько же, насколько «внезапен» был крутой поворот истории.

Тогда, в тот миновавший период революции, в государстве существовало «двоевластие», власть находилась в колеблющемся состоянии. Ее делили, по добровольному соглашению между собой, Временное правительство и Советы.

Советы представляли из себя делегации от массы свободных, т.е. никакому насилию извне не подвергающихся, и вооруженных рабочих и солдат.

Оружие в руках народа, отсутствие насилия извне над народом – вот в чем была суть дела. Вот что открывало и обеспечивало мирный путь развития революции.

Лозунг: «переход всей власти к Советам» был лозунгом бли­жайшего, непосредственно осуществимого шага на этом мирном пути развития.

Сове­ты, по своему классовому составу, были гото­вой формой диктатуры рабочих и крестьян.

Будь у них полнота власти, главный недостаток мелкобур­жуазных слоев, главный грех их – доверчивость к капиталистам, изжился бы на практи­ке, на опыте их собственных мероприятий.

Смена классов и партий, имеющих власть, в Советах могла ид­ти мирно; связь всех советских партий с массами могла бы оставаться прочной и неос­лабленной.

Переход власти к Советам не изменил бы сам по себе (и не мог бы изменить) соотношения классов (он ничего не изменил бы в мелкобуржуазно­сти крестьянства), но он своевременно сделал бы крупный шаг к отрыву крестьян от буржуазии, к сближению, а затем и к соединению их с рабочими.

Так могло бы быть, если бы власть своевременно перешла к Советам.

Так было бы всего легче, всего выгоднее для народа.

Такой путь был бы самый безболезненный, и потому за него надо было всего энергичнее бороться.

Но теперь эта борьба, борьба за своевременный переход власти к Советам, окончилась. Мирный путь развития сделан невозможным. Начался немирный, наиболее болезненный путь.

Суть дела состоит в том, что власть нельзя уже сейчас мирно взять.

Ее можно получить, только победив в решительной борьбе действительных обладателей власти в данный момент – военную шайку, опирающуюся на привезенные в Питер реакционные войска, на кадетов и на монархистов.

Суть дела в том, что победить этих новых обладателей государственной власти мо­гут только революционные массы народа, условием движения которых является не только то, чтобы они были руководимы пролетариатом, но и то, чтобы они отвернулись от предавших дело революции партий эсеров и меньшевиков.

Лозунг перехода всей власти к Советам был лозунгом мирного развития революции, возможного в апреле, мае, июне, до 5-9 июля, т.е. до перехода фактической власти в руки военной диктатуры.

Перелом 4 июля именно в том и состоит, что после него объективное положение круто изменилось. Колеблющееся состояние власти прекратилось, власть перешла в руки контрреволюции.

Государство есть прежде всего отряды вооруженных людей с материальными привесками вроде тюрем. Теперь это – юнкера, реакционные казаки, специально свезенные в Питер; это те, кто держит в тюрьме Каменева и других; кто закрыл газету «Правда»; кто разоружил рабочих и революционных солдат; кто расстреливает революционные войска в армии.

Вот эти палачи – реальная власть.

Церетели и Черновы – министры без власти, министры-куклы, вожди партий, поддерживающих палачество. Это – факт. И этот факт не меняется от того, что ни Церетели, ни Чернов лично, наверное, «не одобряют» палачество, что их газеты робко отговариваются от него: такое видоизменение политического наряда не меняет сути дела.

Закрытие органа 150 000 петроградских избирателей, убийство юнкерами рабочего Воинова (6 июля) за вынос из типографии «Листка Правды» – разве это не палачество?

Ни правительство, ни Советы «не виноваты» в этом, – скажут нам.

Тем хуже для правительства и для Советов, – ответим мы, – ибо тогда, значит, они – ноли; они марионетки, реальная власть не у них.

Народ должен прежде всего знать правду – знать, в чьих же руках на деле государственная власть.

Надо говорить народу всю правду – власть в руках во­енной клики Кавеньяков (Керенского, генералов, офицеров и т.д.), которых под­держивает буржуазия, как класс, с партией к.-д. во главе, и со всеми монархистами.

Эту власть надо свергнуть. Без этого все фразы о борьбе с контрреволюцией пустые фразы, «самообман и обман народа».

Всю агитацию в народе надо перестроить так, чтобы она учитывала конкретный опыт июльских дней, чтобы она ясно указывала настоящего врага народа – военную клику, кадетов и черносотенцев, чтобы она определенно разоблачала мелкобуржуазные партии эсеров и меньшевиков, которые играют роль пособников палачества.

Цикл развития классовой и партийной борьбы в России с 27 февраля по 4 июля закончился. Начинается новый цикл, в который входят не старые классы, не старые партии, не старые Советы, а обновленные огнем борьбы, закаленные, обученные, пересозданные ходом борьбы.

Не авантюры, не бунты, не сопротивления по частям, не безнадеж­ные попытки по частям противостать реакции могут помочь делу, а только ясное соз­нание положения, выдержка и стойкость рабочего авангарда, подготовка сил к воору­женному восстанию, условия победы которого теперь страшно трудны, но возможны.

Никаких конститу­ционных и республиканских иллюзий,

никаких иллюзий мирного пути,

ника­ких разрозненных действий, не поддаваться провокации черных сотен и казаков, а собрать силы, переорганизовать их и стойко готовить к вооруженному восстанию, если ход кризиса позволит применить его в действительно массовом, общенарод­ном размере.

Целью вооруженного восстания может быть лишь переход власти в руки пролетариа­та, поддержанного беднейшим крестьянством, для осуществления программы нашей партии.

Партия рабочего класса, не бросая легальности, но и ни на минуту не преувеличивая ее, должна соединитъ легальную работу с нелегальной, как в 1912-1914 годах.

Ни единого часа легальной работы не бросать. Но ни на йоту и конституционным и «мирным» иллюзиям не верить. Тотчас всюду и во всем основать нелегальные органи­зации или ячейки для издания листков и пр. Переорганизоваться тотчас, выдержанно, стойко, по всей линии.

Действовать так, как в 1912-1914 гг., когда мы умели говорить о свержении царизма революцией и вооруженным восстанием, не теряя легальной базы ни в Государственной думе, ни в страховых кассах, ни в профессиональных союзах и т.д.

Россия с замечательной быстротой пережила целую эпоху, когда большинство народа доверилось мелкобуржуазным партиям эсеров и меньшевиков. И теперь уже начинается жестокая расплата большинства трудящихся масс за эту доверчивость.

Все признаки указывают на то, что ход событий продолжает идти самым ускоренным темпом, и страна приближается к следующей эпохе, когда большинство трудя­щихся вынуждено будет доверить свою судьбу революционному пролетариату.

Революционный пролетариат возьмет власть, начнет социалистическую революцию, привлечет к ней – несмотря на все трудности и возможные зигзаги развития – пролетариев всех передовых стран, и победит и войну и капитализм.

Вопросы и ответы

Нижеследующее представляет опыт формулировки вопросов и ответов, характеризующих современное по­литическое положение России и оценку его разными партиями.

ВОПРОСЫ:

1) КАКОВЫ ГЛАВНЫЕ ГРУППЫ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ В РОССИИ?

ОТВЕТЫ:

A, (правее к.-д.). Партии и группы правее кадетов.

Б, (к.-д.). Партия конституционно-демократическая (кадеты, партия народной свобо­ды) и близкие к ней группы.

B, (с.-д. и с.-р.). Социал-демократы, социалисты-революционеры и близкие к ним группы.

Г, («большевики»). Партия, которой следовало бы называться коммунистической партией и которая ныне зовется «Российская социал-демократическая рабочая партия, объединенная Центральным Комитетом», а в просторечии «большевиками».

2) КАКОЙ КЛАСС ПРЕДСТАВЛЯЮТ ЭТИ ПАРТИИ? ТОЧКУ ЗРЕНИЯ КАКОГО КЛАССА ОНИ ВЫРАЖАЮТ?

А, (правее к.-д.). Крепостников-помещиков и самых отсталых слоев буржуазии (капиталистов).

Б, (к.-д.). Всей буржуазии, т.е. класса капиталистов, и обуржуазившихся, т.е. ставших капиталистами, помещиков.

В, (с.-д. и с.-р.). Мелких хозяев, мелких и средних крестьян, мелкой буржуазии, а также части поддавшихся влиянию буржуазии рабочих.

Г, («большевики»). Сознательных пролетариев, наемных рабочих и примыкающей к ним беднейшей части крестьян (полупролетариев).

3) КАК ОТНОСЯТСЯ К СОЦИАЛИЗМУ?

A, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Безусловно враждебно, ибо он грозит прибылям капиталистов и помещиков.

B, (с.-д. и с.-р.). За социализм, но думать о нем и немедленно делать практические шаги к его осуществлению рано.

Г, («большевики»). За социализм. Необходимо, чтобы Советы рабочих и пр. депута­тов тотчас делали практически возможные шаги к осуществлению социализма.

4) КАКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УСТРОЙСТВА ХОТЯТ В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ?

A, (правее к.-д.). Конституционной монархии, всевластия чиновников и полиции.

Б, (к.-д.). Буржуазной парламентарной республики, т.е. упрочения господства капиталистов при сохранении старого чиновничества и полиции.

B, (с,-д. и с-р.). Буржуазной парламентарной республики с реформами для рабочих и крестьян.

Г, («большевики»). Республики Советов рабочих, солдатских, крестьянских и пр. де­путатов. Уничтожения постоянной армии и полиции; замены их поголовно вооруженным народом; не только выборности, но и сменяемости чиновников, платы им не выше платы хорошему рабочему.

5) КАК ОТНОСЯТСЯ К ВОССТАНОВЛЕНИЮ МОНАРХИИ РОМАНОВЫХ?

A, (правее к.-д.). За, но действуют тайком и осторожно, боясь народа.

Б, (к.-д.). Когда Гучковы казались силой, кадеты были за то, чтобы посадить на трон брата или сына Николая, а когда народ стал казаться силой, кадеты против.

B, (с.-д. и с.-р.), Г, («большевики»). Безусловно против какого бы то ни было восста­новления монархии.

6) КАК ОТНОСЯТСЯ К ЗАХВАТУ ВЛАСТИ? ЧТО НАЗЫВАЮТ ПОРЯДКОМ, ЧТО АНАРХИЕЙ?

A, (правее к.-д.). Если царь или бравый генерал захватит власть, то это от бога, это порядок. Остальное – анархия.

Б, (к.-д.). Если капиталисты захватят власть, хоть бы насилием, то это порядок. Захватить власть против капиталистов было бы анархией.

B, (с.-д. и с.-р.). Если Советы рабочих, солдатских и пр. депутатов одни возьмут всю власть, то это грозит анархией. Пусть пока у капиталистов будет власть, а у Советов Р.и С. Д. – «контактная комиссия».

Г, («большевики»). Вся власть должна быть только у Советов рабочих и солдатских, крестьянских, батрацких и др. депутатов. Всю пропаганду, агитацию и организацию миллионов и миллионов людей надо тотчас направить к этой цели.

7) НАДО ЛИ ПОДДЕРЖИВАТЬ ВРЕМЕННОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО?

A, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Безусловно надо, ибо оно есть единственно возможное в данный момент для охраны интересов капиталистов.

B, (с.-д. и с.-р.). Надо, но с условием, чтобы оно выполняло соглашение с Советом рабочих и солдатских депутатов и посещало «контактную комиссию».

Г, («большевики»). Не надо; пусть его капиталисты поддерживают. Нам надо готовить весь народ к всевластию и единовластию Советов рабочих, солдатских и др. депутатов.

Анархией называется отрицание всякой государственной власти, а Совет рабочих и солдатских де­путатов есть тоже государственная власть.

8) ЗА ЕДИНОВЛАСТИЕ ИЛИ ЗА ДВОЕВЛАСТИЕ?

A, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). За единовластие капиталистов и помещиков.

B, (с.-д. и с.-р.). За двоевластие: «контроль» Советов Р. и С. Д. за Временным правительством. – Думать о том, действителен ли контроль без власти, вредно.

Г, («большевики»). За единовластие Советов рабочих, солдатских, крестьянских и т.д. депутатов, снизу доверху, во всей стране.

9) НАДО ЛИ СОЗЫВАТЬ УЧРЕДИТЕЛЬНОЕ СОБРАНИЕ?

A, (правее к.-д.). Не надо, ибо оно может повредить помещикам. Неровен час, кре­стьяне в Учредительном собрании решат, что все земли следует отобрать у помещиков.

Б, (к.-д.). Надо, но срока не назначать. Подольше обсудить с профессорами-юристами, ибо, во-1-х, еще Бебель сказал, что юристы самые реакционные люди на свете; а, во-2-х, опыт всех революций учит, что дело народной свободы гибнет, когда его вверяют профессорам.

B, (с.-д. и с.-р.). Надо и поскорее. Надо назначить срок, мы уже 200 раз говорили об этом в «контактной комиссии» и завтра же поговорим в 201 раз окончательно.

Г, («большевики»). Надо и поскорее. Но гарантия его успеха и созыва одна: увеличение числа и укрепление силы Советов рабочих, солдатских, крестьянских и пр. депутатов; организация и вооружение рабочих масс – единственная гарантия.

10) НУЖНЫ ЛИ ГОСУДАРСТВУ ПОЛИЦИЯ ОБЫЧНОГО ТИПА И ПОСТОЯННАЯ АРМИЯ?

A, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Необходимо и безусловно нужны, ибо это – единственно прочная гарантия господства капиталистов, а в случае надобности, как учит опыт всех стран, это очень облегчает обратный переход от республики к монархии.

B, (с.-д. и с.-р.). С одной стороны, пожалуй, не нужны. С другой стороны, не преждевременны ли коренные изменения? Впрочем, мы поговорим в «контактной комиссии».

Г, («большевики»). Безусловно не нужны. Тотчас и безусловно всюду проводить по­головное вооружение народа, слияние его с милицией и армией: капиталисты должны платить рабочим за дни службы в милиции.

11) НУЖНО ЛИ ГОСУДАРСТВУ ЧИНОВНИЧЕСТВО ОБЫЧНОГО ТИПА?

A, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Безусловно да. Это – на девять десятых сынки и братья помещиков и капиталистов. Они должны остаться привилегированной, на деле несме­няемой группой лиц.

B, (с,-д. и с.-р.). Едва ли уместно сразу ставить вопрос, поставленный практически Парижской Коммуной.

Г, («большевики»). Безусловно не нужно. Необходима не только выборность, но сменяемость в любое время всех чиновников и всех и всяких депутатов. Плата им не выше платы хорошему рабочему. Замена их (постепенно) всенародной милицией и ее отрядами.

12) НАДО ЛИ, ЧТОБЫ ОФИЦЕРЫ ВЫБИРАЛИСЬ СОЛДАТАМИ?

A, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Нет. Это вредно помещикам и капиталистам. Если нельзя иначе сладить с солдатами, надо на время обещать им эту реформу, а потом поскорее отобрать.

B,(с.-д. и с.-р.). Надо.

Г, («большевики»). Не только надо выбирать, но каждый шаг офицера и генерала должны проверять особые выборные от солдат.

13) ПОЛЕЗНО ЛИ САМОЧИННОЕ СМЕЩЕНИЕ НАЧАЛЬСТВА СОЛДАТАМИ?

A, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Безусловно вредно. Гучков уже запретил это. Он уже пригрозил насилием. Надо поддержать Гучкова.

B, (с.-д. и с.-р.). Полезно, но остается неясным, сначала ли надо сместить, а потом пойти в «контактную комиссию», или наоборот.

Г, («большевики»). Полезно я необходимо во всех отношениях. Только выборных властей солдаты слушаются, только их они уважают.

14) ЗА ДАННУЮ ВОЙНУ ИЛИ ПРОТИВ НЕЕ?

A, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Безусловно за, ибо она несет неслыханно большие прибы­ли капиталистам и обещает упрочить их господство благодаря разъединению рабочих и натравливанью их друг на друга. Рабочих будем надувать, называя войну оборонитель­ной и направленной собственно к свержению Вильгельма.

B, (с.-д. и с.-р.). Мы вообще против империалистической войны, но готовы дать себя обмануть и назвать «революционным оборончеством» поддержку империалистической войны, ведомой империалистическим правительством Гучкова-Милюкова и К.

Г, («большевики»). Безусловно против империалистической войны вообще; против всех буржуазных правительств, ведущих ее; против нашего Временного правительст­ва в том числе; безусловно против «революционного оборончества» в России.

15) ЗА ГРАБИТЕЛЬСКИЕ МЕЖДУНАРОДНЫЕ ДОГОВОРЫ (ОБ УДУШЕНИИ ПЕРСИИ, ДЕЛЕЖЕ КИТАЯ, ТУРЦИИ, АВСТРИИ И ПРОЧ.), ЗАКЛЮЧЕННЫЕ ЦАРЕМ С АНГЛИЕЙ, ФРАНЦИЕЙ И ПРОЧ., ИЛИ ПРОТИВ?

A, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Всецело и безусловно за. При этом публиковать договоры нельзя как потому, что англо-французский империалистический капитал и его правительства не позволят этого, так и потому, что русский капитал не может открыть всей публике своих грязных проделок.

B, (с.-д. и с.-р.). Против, но мы еще надеемся, что «контактной комиссией» и рядом «кампаний» в массах можно «повлиять» на правительство капиталистов.

Г, («большевики»). Против. Вся задача – разъяснять массам полнейшую безнадежность ждать чего-либо в этом отношении от капиталистических правительств и необхо­димость перехода власти к пролетариату и беднейшим крестьянам.

16) ЗА АННЕКСИИ ИЛИ ПРОТИВ?

A, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Если аннексии совершены германскими капиталистами и их разбойничьим вождем, Вильгельмом, то мы против. Если английскими, то мы не против, ибо они – «наши» союзники. Если нашими капиталистами, насильно удерживающими в границах России народы, кои порабощал царь, то мы за, мы не называем это аннексиями.

B, (с.-д. и с.-р.). Против аннексий, но мы еще надеемся, что можно и от правительст­ва капиталистов добиться «обещания» отказаться от них.

Г, («большевики»). Против аннексий. Все обещания капиталистических правительств отказаться от аннексий – сплошной обман. Чтобы разоблачить его, есть одно средство – требовать освобождения народов, угнетенных своими капиталистами.

17) ЗА «ЗАЕМ СВОБОДЫ» ИЛИ ПРОТИВ?

A, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Безусловно за, ибо он облегчает ведение империалистиче­ской войны, т.е. войны из-за того, какой группе капиталистов господствовать над ми­ром.

B, (с.-д. и с.-р.). За, ибо неправильная позиция «революционного оборончества» осуждает нас на это явное отступление от интернационализма.

Г, («большевики»). Против, ибо война остается империалистической, ведут ее капи­талисты в союзе с капиталистами, в интересах капиталистов.

18) ЗА ТО, ЧТОБЫ КАПИТАЛИСТИЧЕСКИЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА ВЫЯВЛЯЛИ ВОЛЮ НАРОДОВ К МИРУ ИЛИ ПРОТИВ?

A, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). За, ибо опыт французских республиканских социал-шовинистов лучше всего показал возможность обмануть этим народ: сказать можно, что угодно, а на деле мы удержим добычу, награбленную нами у немцев (колонии их), но отнимем у немцев ту добычу, которую награбили эти разбойники.

B, (с.-д. и с.-р.). За, ибо мы еще не потеряли вообще многих неосновательных надежд, возлагаемых мелкой буржуазией на капиталистов.

Г, («большевики»). Против, ибо сознательные рабочие не питают никаких надежд насчет капиталистов, и паша задача – разъяснять массам неосновательность этих на­дежд.

19) НАДО ЛИ СВЕРГАТЬ ВООБЩЕ ВСЕХ МОНАРХОВ?

A, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Нет, английского, итальянского и союзных вообще свергать не надо, а только германского, австрийского, турецкого, болгарского, ибо победа над ними удесятерит наши прибыли.

B, (с.-д. и с.-р.). Надо установить «очередь» и начать непременно со свержения Виль­гельма; с союзными монархами, пожалуй, можно погодить.

Г, («большевики»). Очереди для революции установить нельзя. Надо помогать толь­ко революционерам на деле и во всех без исключения странах свергать всех монархов.

20) НАДО ЛИ КРЕСТЬЯНАМ ТОТЧАС БРАТЬ ВСЕ ПОМЕЩИЧЬИ ЗЕМЛИ?

A, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Ни в каком случае. Надо ждать Учредительного собрания.
Шингарев уже разъяснил, что если капиталисты захватывают власть у царя, то это есть
великая и славная революция, а если крестьяне отбирают земли у помещиков, то это
есть самоуправство. Нужны примирительные комиссии, в которых помещиков и крестьян будет поровну, а председатели будут из чиновников, т.е. из тех же капиталистов и помещиков.

B, (с.-д. и с.-р.). Лучше, чтобы крестьяне подождали Учредительного собрания.

Г, («большевики»). Надо брать всю землю тотчас; устанавливать строжайший порядок через Советы крестьянских депутатов. Производство хлеба и мяса должно увеличиться: солдаты должны питаться лучше. Портить скот, орудия и пр. безусловно недо­пустимо.

21) МОЖНО ЛИ ОГРАНИЧИТЬСЯ ОДНИМИ СОВЕТАМИ КРЕСТЬЯНСКИХ ДЕПУТАТОВ ДЛЯ РАСПОРЯЖЕНИЯ ЗЕМЛЕЙ И ВСЕМИ ДЕРЕВЕНСКИМИ ДЕЛАМИ ВООБЩЕ?

A, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Помещики и капиталисты вообще против единовластия и всевластия Советов крестьянских депутатов в деревнях. Но если уже нельзя избежать этих Советов, то, конечно, лучше ограничиться ими, ибо богатые крестьяне – те же капиталисты.

B, (с.-д. и с.-р.). Пока, пожалуй, можно и ограничиться, хотя с.-д. «в принципе» не отрицают необходимости особой организации сельскохозяйственных наемных рабочих.

Г, («большевики»). Невозможно ограничиться одними общими Советами крестьянских депутатов, ибо богатые крестьяне те же капиталисты, которые всегда будут склонны обидеть или обмануть батраков, поденщиков и беднейших крестьян. Необхо­димо создавать тотчас же особые организации и внутри Советов крестьянских депутатов и в виде особых Советов депута­тов от сельскохозяйственных рабочих.

22) СЛЕДУЕТ ЛИ НАРОДУ ВЗЯТЬ В СВОИ РУКИ САМЫЕ КРУПНЫЕ И САМЫЕ СИЛЬНЫЕ МОНОПОЛИСТИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ КАПИТАЛИСТОВ, БАНКИ, СИНДИКАТЫ ЗАВОДЧИКОВ И Т.П.?

A, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Ни в каком случае не следует, ибо это может повредить помещикам и капиталистам.

B, (с.-д. и с.-р.). Вообще говоря, мы за переход таких организаций в руки всего наро­да, но сейчас об этом думать и это готовить рано.

Г, («большевики»). Немедленно следует готовить Советы рабочих депутатов, Советы депутатов банковских служащих и т.п. к тому, чтобы начать практически возможные и вполне осуществимые шаги сначала к слиянию всех банков в один национальный, потом к контролю Советов рабочих депутатов за банками и синдикатами, за­тем к национализации их, т.е. передаче в собственность всего народа.

23) КАКОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЙ ИНТЕРНАЦИОНАЛ, ПРОВОДЯЩИЙ И ОСУЩЕСТВЛЯЮЩИЙ БРАТСКИЙ СОЮЗ МЕЖДУ РАБОЧИМИ ВСЕХ СТРАН, НУЖЕН СЕЙЧАС НАРОДАМ?

A, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Вообще говоря, для капиталистов и помещиков вреден и опасен всякий социалистический Интернационал, но если немецкий Плеханов, т.е. Шейдеман, сойдется и согласится с русским Шейдеманом, то, пожалуй, нам, капитали­стам, следует приветствовать такой Интернационал таких социалистов, которые становятся на сторону своих правительств.

B, (с.-д. и с.-р.). Нужен социалистический Интернационал, объединяющий всех:и Шейдеманов и Плехановых, и людей «центра», т.е. колеблющихся между социал-шовинизмом и интернационализмом. Чем больше каша, тем больше «единство»: да здравствует великое социалистическое единство!

Г, («большевики»). Народам нужен только такой Интернационал, который объединяет действительно революционных рабочих, способных положить конец ужасной и преступной бойне народов, способный избавить человечество от ига капитала. Только такие люди (группы, партии и т.п.), как немецкий социалист Карл Либкнехт, сидящий в каторжной тюрьме, только люди, борющиеся беззаветно и со своим правительст­вом, и со своей буржуазией, и со своими социал-шовинистами, и со своим «цен­тром», могут и должны немедленно составить необходимый народам Интернационал.

24) НЕОБХОДИМО ЛИ ПООЩРЯТЬ БРАТАНЬЕ НА ФРОНТЕ МЕЖДУ СОЛДАТАМИ ВОЮЮЩИХ СТРАН?

A, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Нет. Это вредно для интересов помещиков и капиталистов, ибо может ускорить освобождение человечества из-под их гнета.

B, (с.-д. и с.-р.). Да. Это полезно. Но мы не все твердо убеждены в том, что за такое поощрение братания надо браться немедленно во всех воюющих странах.

Г, («большевики»). Да. Это полезно и необходимо. Безусловно необходимо немедленно во всех воюющих странах поощрять попытки братанья между солдатами обеих воюющих групп.

27) КАКОГО ЦВЕТА ЗНАМЯ СООТВЕТСТВОВАЛО БЫ ПРИРОДЕ И ХАРАКТЕРУ РАЗЛИЧНЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ?

A, (правее к.-д.). Черное, ибо это настоящие черносотенцы.

Б, (к.-д.). Желтое, ибо это международное знамя рабочих, служащих капиталу не за страх, а за совесть.

B, (с.-д. и с.-р.). Розовое, ибо вся их политика есть политика розовой водицы.

Г, («большевики»). Красное, ибо это есть знамя всемирной пролетарской революции.

Благодарность князю Г.Е. Львову

Бывший глава Временного правительства князь Г. Е. Львов в прощальной беседе с представителями комитета журналистов при Временном правительстве сделал ценные признания:

«Особенно укрепляют мой оптимизм, – сказал Львов, – события последних дней внутри страны. Наш «глубокий прорыв» на фронте Ленина имеет, по моему убеждению, несравненно большее значение для России, чем прорыв немцев на нашем юго-западном фронте».

Как же рабочим не быть благодарным князю за эту трезвость в оценке классовой борьбы? Рабочие не только будут благодарны, они будут учиться у Львова.

Князь Львов оценивает внутреннее положение России как гражданскую войну. Буржуазия, стоя во главе контрреволюции, глубоко прорвала фронт революционных рабочих, – вот к чему сводится ничтожная правда признаний князя.

Внутренняя классовая борьба даже во время войны гораздо важнее, чем борьба с внешним врагом – какой только дикой брани ни изрыгали на большевиков представи­тели крупной и мелкой буржуазии за признание этой истины!

«Прорыв на фронте» внутренней войны состоял на этот раз, во-первых, в том, что буржуазия облила своих классовых врагов, большевиков, морями вони и клеветы, про­явив в этом гнуснейшем и грязнейшем деле оклеветания политических противников неслыханное упорство. Это была, с позволения сказать, «идейная подготовка» «проры­ва на фронте классовой борьбы».

Во-вторых, «прорыв» состоял в аресте представителей политических враждебных течений, в объявлении их вне закона, в убийстве их на улице без суда, в закрытии их газет, в разоружении рабочих и революционных солдат.

Вот что такое «прорыв на фронте войны с классовым врагом».

Пусть же рабочие хорошенечко вдумаются в это, чтобы суметь применять, когда назреет время – к буржуазии.

Никогда пролетариат не прибегнет к клеветам. Он закроет газеты буржуазии, прямо заявляя, в законе, в распоряжении от имени правительства, что врагами народа являют­ся капиталисты и их защитники.

Буржуазия, в лице нашего врага – правительства, и мелкая буржуазия, в лице Советов, боится сказать хоть слово прямо и открыто о за­прещении «Правды», о причинах ее закрытия. Пролетариат будет действовать не клеве­тами, а словом истины. Он скажет крестьянам и всему народу правду про буржуазные газеты и про необходимость закрывать их.

В отличие от болтунов мелкой буржуазии, эсеров и меньшевиков, пролетариат будет твердо знать, в чем состоит на деле «прорыв на фронте» классовой борьбы

– обезврежение врага, обезврежение эксплуататоров.

Князь Львов помог пролетариату познать эту истину. Поблагодарим князя Львова.

О конституционных иллюзиях

Конституционные иллюзии – это политическая ошибка, когда люди принимают существующий в государстве порядок за нормальный, правовой, законный, короче «конституционный», хотя в действительности он не такой.

Может показаться, на первый взгляд, что в современной России (июль 1917 г.) когда конституции никакой еще не выработано, не может быть и речи о возникновении конституционных иллюзий. Но это – глубокая ошибка. На самом деле гвоздь современного политического положения в России состоит в том, что чрезвычайно широкие массы населения проникнуты конституционными иллюзиями.

Нельзя ровно ничего понять в современном политическом положении России, не поняв этого.

Поиск по сайту: