|
|||||||
АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция |
Анкета об организациях крупного капиталаПромышленно-экономический отдел Имп. русского технического общества произвел анкету об «общественных организациях торгово-промышленного класса в России» – вернее, об организациях крупного капитала. Результаты этой анкеты изложены теперь в книге г. Гушки: «Представительные организации торгово-промышленного класса в России» (СПБ. 1912)[bbbbbbbbb]. И материал, имеющийся здесь заслуживают большого внимания. Анкета Технического общества посвящена «представительным» организациям капиталистов – биржевым комитетам, советам съездов и т.д., которые составляют около 80% организаций (около 15% приходится на долю картелей, трестов, синдикатов, и около 5% на долю союзов работодателей). Их задача – воздействие на органы власти. «Союзы работодателей ведут, – пишет г. Гушки – «непосредственную» классовую борьбу с наемными рабочими, а представительные организации – борьбу с другими классами посредством давления на государственную власть и общественное мнение». Общее число «представительных» организаций крупного капитала в России в 1910 году определено в 143. Из них 71 – биржевые общества с их комитетами. Затем 14 комитетов торговли и мануфактур, 3 купеческих управы, 51 организация «соединенной» группы (съезды, их советы, совещательные конторы и пр.) и 4 организации неопределенной группы. На анкету ответили всего 62 организации, т.е. менее половины. Характерны данные о времени возникновения организаций. Из 32 биржевых комитетов, ответивших на анкету: с 1800 до 1900 года (за сто лет) возникли 9 комитетов; с 1901–1904 (за четыре года) – 5; за два года революции – 1905-1906 – 9; и 9 – с 1907 по 1910 г. «Тут с полной ясностью, – пишет г. Гушка, – сказывается тот толчок, который был дан общественным движением бурного 1905 года процессу самоорганизации представителей капитала». Из 22-х организаций соединенной группы только 7 возникло с 1870 по 1900 г.; 2 – с 1901 по 1904; 8 в два года революции, 1905-1906; и 5 – с 1907 по 1910 г. Все эти «советы съездов» представителей промышленности вообще, горнопромышленников, нефтепромышленников и т.д., и т.п. – продукт главным образом революционной и контрреволюционной эпохи.
По отраслям промышленности организации различаются следующим образом. Из групп биржевых комитетов преобладают смешанные отрасли; эти комитеты объединяют обыкновенно все отрасли промышленности и торговли данной местности. В группе комитетов торговли и мануфактур выделяется на первый план текстильное дело. В главнейшей – соединенной группе почти половина организаций падает на промышленность, а не на торговлю, именно на горное дело и металлургию. «Эта группа отраслей (горнозаводская и металлическая промышленности) и составляет экономический базис организаций современной промышленной «гвардии» России», – пишет г. Гушка, который имеет маленькую страстишку говорить о предмете своего исследования «высоким стилем». Ясно, что речь идет именно об организациях крупного капитала и даже, вернее, крупнейшего. Г-н Гушка вполне отчетливо указывает, что в члены биржевых комитетов и комитетов торговли и мануфактур попадают лишь крупные и самые крупные торговцы и промышленники, – что организация съездов представителей промышленности и торговли состоит из «крупнейших» капиталистических предприятий. Интересно отметить некоторые данные анкеты о деятельности представительных организаций крупнейшего капитала. Автор дает, например, сводку сведений об их бюджетах. Бюджет 22-х организаций соединенной группы дает 3 950 000 рублей дохода, а общий итог прихода всех организаций – 7 ¼ миллионов рублей. «Этот 7 ¼-миллионный годовой бюджет наших 56 организаций, – пишет г. Гушка, – вероятно, увеличился бы в 1,5-2 раза, если бы ввести финансовые отчеты других организаций, не вошедших в нашу анкету».
«Третьему элементу», т.е. служащей союзам капиталистов интеллигенции, автор посвящает 9-ю главу своей книжки. Оказалось, что в 29 биржевых комитетах служило 77 представителей 3-го элемента; в 22 организациях соединенной группы оказалось 180 таких служащих. Преобладают показания о 2-4 представителях интеллигенции на организацию. Ввиду нередкого преуменьшения союзами капиталистов этого рода данных автор считает вероятным заключение, «что на службе у представительных организаций капитала, в ответственных должностях, находится армия (!!) интеллигенции численностью не менее тысячи человек», секретарей, бухгалтеров, статистиков, юрисконсультов и т.п. «Центр тяжести деятельности рассматриваемых организаций, – пишет г. Гушка, – посвященных представительству интересов промышленно-торгового класса, естественно лежит в области формулировки позиции представителей этого класса по различным вопросам, затрагивающим его интересы, и защите этой позиции различными способами».
В анкетных листках много внимания уделено тому, какие вопросы обсуждались организациями капиталистов и какие ходатайства они возбуждали: а) страхование рабочих, праздничный отдых и т.п.; b) подоходный налог, промысловое обложение и т.д.; с) таможенная политика; d) пути сообщения; е) акционерные компании, кредит и пр.; f) заграничные консульства, статистика, организация горного ведомства; g) участие купечества в земских учреждениях, в Гос. совете, в предварительном рассмотрении правительственных законопроектов и т.п[ccccccccc]. Г-н Гушка впадает прямо-таки в хвалебный тон. «Энергичное и настойчивое давление на органы власти», – пишет он – организации крупного капитала фактически, больше влияют на законодательство, чем Гос. дума – тем более (покушается острить автор) что к капиталистическому парламенту не применяется ст. 87-ая, и организации капитала ни разу еще не были нарочито распущены на 3 дня...». Острота эта наглядно свидетельствует о беспредельности самодовольного узколобия господ промышленных тузов и их хвалителя Гушки. Г-н Гушка доходит до того, что приводит слова уфимского биржевого комитета из отчета за 1905-1906 годы: «само правительство рядом коренных реформирований биржевых учреждений намечает... достойных себе помощников», и называет эти слова «правильными», пишет их курсивом, говорит о «живом и активном сотрудничестве с правительством». Но все же в главе XV о результатах ходатайств организаций, которую он озаглавил «Проигрышные позиции» мы читаем: «Нельзя отрицать того, что есть несколько областей, в которых ходатайства и требования представителей капитала, действительно, встречают противодействие со стороны правительства». Следуют примеры в таком порядке: 1) область казенных лесов; казна – сама лесопромышленник; 2) область железнодорожных тарифов; казна – сама предприниматель; 3) вопрос о земском представительстве и 4) вопрос о представительстве в Государственной думе и Государственном совете. «В обоих случаях, – говорит автор про два последние, – сказывается, конечно, интимная близость бюрократии к другому господствующему классу – поместно-землевладельческому». «Но если оставить в стороне немногие указанные вопросы, – продолжает довольный г. Гушка, – то приходится сказать, что во всех остальных областях... данные нашей анкеты рисуют позицию торгово-промышленного класса, как позицию выигрышную...»
Классовая природа русской государственной власти потерпела серьезное изменение после 1905 года. Это изменение – в сторону буржуазную. Третья Дума, «веховский» либерализм, ряд других признаков свидетельствуют о новом «шаге по пути превращения в буржуазную монархию» нашей старой власти. Но, делая еще один шаг на этом новом пути, она остается старой, и сумма политических противоречий от этого увеличивается.
Разрабатывая материалы анкеты, г. Гушка затронул еще один громадной важности вопрос, на котором следует остановиться. Это – вопрос о «роли 1905 года», как гласит название одного из подотделов XIII главы в книге г. Гушки. 41-й вопрос анкетного бланка, о числе заседаний исполнительного органа организации за каждые из последних 5 лет, должен был выяснить степень усиления деятельности организаций в 1905 году. Полученный анкетой материал «не обнаружил, – по словам г. Гушки, – в жизни наших организаций заметного усиления деятельности». «Да оно и понятно», – замечает г. Гушка: «... Часто собираться, чтобы формулировать свое отношение к волновавшим тогда всю страну общественно-политическим вопросам, организации капитала не чувствовали склонности: оттертые на задний план широкой волной народного движения, они предпочитали до поры до времени выжидать результатов кипевшей вокруг них борьбы; а под конец, когда «начальство» недвусмысленно обнаружило склонность снова «прийти» на свое место, – организации торгово-промышленного класса постепенно стали возвращаться к обычной форме и степени интенсивности своей представительской деятельности». И крупный торгово-промышленный капитал, и русский буржуазный либерализм не только «выжидали» в 1905 году, но и занимали весьма определенную контрреволюционную позицию. Факты, свидетельствующие об этом, слишком общеизвестны. Но не подлежит сомнению, что по сравнению с силами абсолютизма и помещичьего класса крупнейший капитал был до известной степени «оттерт на задний план». Как же это могло случиться, что в буржуазной революции наибольший подъем «волны народного движения» больше всего оттер на задний план буржуазию? Это могло случиться, потому что только полное извращение понятия «буржуазная революция» приводит к взгляду, будто революция ослабевает, когда отшатывается буржуазия. Буржуазия отшатывается потому, что главной движущей силой буржуазной революции в России являются пролетариат и крестьянство. Буржуазия, политически порабощена помещиками и абсолютизмом, но занимает контрреволюционное положение при усилении рабочего движения. Она и против старого порядка и за него. Она готова помогать ему против рабочих, но она вполне способна «устроиться» и даже усилить и расширить свое господство без всяких помещиков и без всяких остатков старого политического режима. Отсюда понятно, почему наибольший подъем «широкой волны народного движения» и наибольшее ослабление старой власти способно вызвать усиленное отступление «на задний план» торгово-промышленной буржуазии. Это – именно тот класс, который может быть нейтрализован в борьбе нового со старым, демократии с средневековьем, ибо, чувствуя себя привычнее, спокойнее, удобнее рядом со старым, этот класс может господствовать и при самой полной победе нового. Поиск по сайту: |
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.009 сек.) |