Новая аграрная политика

В среду 13 февраля состоялся прием Николаем II 307 депутатов III Думы. Любезные беседы царя с черносотенцами Бобринским и Челышевым относятся к комической сто­роне нового лобзания самодержавия с бандой союзников. Гораздо серьезнее заявление Николая, что Дума должна вскоре принять новые земельные законы, и что всякая мысль о принудительном отчуждении должна при этом быть исключена, ибо он, Нико­лай ІІ, никогда подобного закона не утвердит.

«На крестьян, – сообщает корреспондент «Франкфуртской Газеты», – речь царя произвела угнетающее действие».

Несомненно, агитационное значение «аграрного заявления» самого царя очень вели­ко, и мы можем только приветствовать талантливого агитатора. Но, кроме агитационного значения, эта грозная выходка против принудительного отчуждения представляет большую важность, как окончательное вступление помещичьей монархии на новый путь аграрной политики.

Знаменитые внедумские указы по 87-ой статье (9 ноября 1906 г) и следующие за ним – открыли эру этой новой аграрной политики царского правительства.

Во II Думе Столыпин подтвердил ее, правые и октябристские депутаты одобрили ее, кадеты (запуганные собранными в передних камарильи слухами о разгоне Думы) отказались от открытого осуждения ее.

Теперь, в III Думе, земельная комиссия приняла на днях основное положение закона 9-го ноября 1906 г. и пошла дальше, признала частной собственностью крестьян их участки во всех общинах, не производивших передела в течение 24 лет.

На приеме 13 февраля глава крепостнически-помещичьей России громогласно одобрил эту политику, прикрикнув, – явно для сведения беспартийных кресть­ян, – что он не утвердит никогда никакого закона о принудительном отчуждении в пользу крестьянства.

Окончательный переход правительства царя, помещиков и крупной буржуазии (октябристов) на сторону новой аграрной политики имеет огромное историческое значение. Судьбы буржуазной революции в России, – не только настоящей революции, но и возможных в дальнейшем демократических революций, – зависят больше всего от успеха или неуспеха этой политики.

Правительство контрреволюции поняло это положение – без ломки старого землевладения нельзя обеспечить хозяйственное разви­тие России. Столыпин и помещики вступили смело на революционный путь, ломая са­мым беспощадным образом старые порядки, отдавая всецело на поток и разграбление помещикам и кулакам крестьянские массы.

Великий «сдвиг», уже бесповоротно совершенный революцией, состоит в том, что черносотенное самодержавие раньше могло опираться на средневековые формы земле­владения, а теперь вынуждено с лихорадочной быстротой работать над их разрушением. Ибо оно поняло, что без ломки старых земельных порядков не может быть выхода из того противоречия, которое объясняет русскую революцию: самое отсталое землевладение, самая дикая деревня – самый передовой промышленный и финансовый капитализм!

Исторический вопрос состоит только в том, кто проведет «крутой переворот» в земельных распорядках России – помещики, руководимые царем и Столыпиным, или крестьянские массы, руководимые пролетариатом.

Три года революции выжгли при­миренческие и соглашательские иллюзии. Вопрос поставлен ясно.

Либо смелый призыв к крестьянской революции, идущей вплоть до республики, и всесторонняя идейная и организационная подготовка такой революции в союзе с пролетариатом.

Либо пустое нытье, политическое и идейное бессилие перед столыпинско-помещичьи-октябристским натиском на общину.

Выбирайте, – те, у кого осталась еще капля гражданского мужества и сочувствия к крестьянской массе!

Пролетариат уже сделал свой выбор, и теперь тверже, чем когда-нибудь, с.-д. рабочая партия будет разъяснять, пропагандировать, бросать в массы лозунг крестьянского восстания вместе с пролетариатом, как единственного возможного средства помешать столыпинскому методу «обновления» России.

Мы не скажем, что столыпинский метод невозможен, – он был испытан в Европе не раз, – но мы разъясним народу, что он осуществим лишь путем безграничных насилий меньшинства над большинством в течение десятилетий и путем мас­сового истребления передового крестьянства.

Мы не станем сосредоточивать своих забот на штопаньи революционных столыпинских проектов, на попытках поправить их, ослабить их действие и т.п.

Мы ответим усилением нашей агитации в народных мас­сах, особенно в тех слоях пролетариата, которые связаны с крестьянством.

Крестьян­ские депутаты – даже просеянные через ряд полицейских сит, даже выбранные поме­щиками, даже запуганные зубрами в Думе – обнаружили совсем недавно свои истин­ные стремления. Группа беспартийных и частью правых крестьян высказалась, как из­вестно из газет, за принудительное отчуждение земли и за выборные всем населением местные земельные учреждения![zzzzzz] Недаром один кадет в земельной комиссии сказал, что правый крестьянин левее кадетов. Да, в аграрном вопросе «правые» крестьяне во всех 3-х Думах стоят левее кадетов, доказывая этим, что монархизм мужика есть отмирающая наивность, – в отличие от монархизма либеральных дель­цов, которые монархисты по классовому расчету[aaaaaaa].

Царь крепостников крикнул беспартийным крестьянам, что он не допустит принуди­тельного отчуждения.

Пусть рабочий класс крикнет в ответ на это миллионам «беспар­тийных» крестьян, что он зовет их на массовую борьбу за низвержение царизма и за конфискацию помещичьей земли.

Поиск по сайту: