ПРОЕКТ РЕЗОЛЮЦИИ ПО ВОПРОСУ ОБ УЧАСТИИ В ВЫБОРАХ В III ГОСУДАРСТВЕННУЮ ДУМУ

Принимая во внимание,

1. что активный бойкот, как показал опыт русской революции, является правильной тактикой социал-демократии лишь в обстановке широкого, всеобщего и быстрого революционного подъема, переходящего в вооруженное восстание, и лишь в связи с идейной задачей борьбы против конституционных иллюзий при созыве старой властью пер­вого представительного собрания;

2. что при отсутствии этих условий правильная тактика революционной социал-демократии требует даже при наличности всех условий революционной эпохи участия в выборах, как это и было при II Думе;

3. что социал-демократия, всегда указывавшая на октябристскую сущность партии кадетов и на непрочность кадетского избирательного закона при существовании самодержавия, не имеет никаких оснований менять свою тактику вследствие
замены его октябристским избирательным законом;

4. что развивающееся в настоящее время стачечное движение в центральной промышленной области России, являясь крупнейшим залогом возможного в близком будущем революционного подъема, требует в то же время упорной работы над превращением пока только профессионального движения в политическое и в непосредственно-революционное, связанное с вооруженным восстанием, конференция постановляет:

а) принять участие в выборах и в III Думе;

б) разъяснять массам связь государственного переворота 3. VI. 1907 с поражением декабрьского восстания 1905 г. и с изменами либеральной буржуазии, доказывая в то же время недостаточность одной профессиональной борьбы и стремясь превратить профессиональное стачечное движение в политическое и в непосредственную революционную борьбу масс за свержение царского правительства путем восстания;

в) разъяснять массам, что бойкот Думы сам по себе не в состоянии поднять рабочее движение и революционную борьбу на высшую ступень и что тактика бойкота могла бы стать уместной только при условии успеха наших усилий превратить профессиональный подъем в революционный натиск.

Третья Дума[147]

1-го ноября 1907 г. открылась третья Государственная дума, собранная на основании того избирательного закона, который издан царем после разгона II Думы 3-го ию­ня 1907 года.

И старый избирательный закон, изданный 11 декабря 1905 года, был да­лек от всеобщего, прямого, равного и тайного избирательного права, делал из Думы уродливое выражение «воли народа», – особенно после сенатских «разъясне­ний» этого закона.

3-го июня царь отнял у рабочих, крестьян и городской бедноты даже те жалкие избирательные права, которыми они пользо­вались. Самодержавие совершило еще одно гнусное преступ­ление против народа, отдав Думу во владение помещикам и капиталистам, этим опорам царского самовластия, вековым угнетателям народа.

Правительство реализует плоды совершенного им 3-го июня гнусного преступления против народа – уродливый избирательный закон, совершенно извращающий во­лю не только всего народа, но даже пользующегося избирательными правами меньшинства в угоду горсти помещиков и капиталистов, дал царизму вожделенные плоды. По приблизительному подсчету оказывает­ся, что социал-демократов выбрано 18[148], других левых 13, кадетов 46, членов групп к ним близких 55, октябристов 92, членов групп, родственных им по направлению, 21, правых всякого рода 171, в том числе 32 члена «Союза русского народа», беспартийных 16.

Таким образом, не считая незначительного числа беспартийных, всех остальных депутатов можно разделить на 4 группы:

крайнюю левую, составляющую всего несколько более 7%,

левый (кадетский) центр – 23%,

правый (октябристский) центр – 25,1%

правые – 40%;

беспартийные составляют несколько менее 4%.

Ни одна из этих групп, взятая в отдельности, не представляет собою абсолютного большинства.

Является ли для вдохновителей и составителей нового избирательного закона такой результат вполне соответствующим их желаниям и ожиданиям?

На этот вопрос надо ответить положитель­но и новый русский «парламент» с точки зрения правящих групп, является в полном смысле слова удовлетворительным.

Дело в том, что у нас, как и во всякой стране с самодержавным или полу-самодержавным режимом, существует собственно два правительства: одно официальное – ка­бинет министров, другое закулисное – придворная камарилья.

Эта закулисное банда всегда опирается на самые реакционные слои общества – на феодальное (черносотенное) дворянство – крупных зем­левладельцев и крепостников.

Изнеженная, развра­щенная, выродившаяся – эта общественная группа являет собою яркий образец самого гнусного паразитизма.

Огромная масса «правых» в III Думе будет защищать интересы именно этой общественной плесени и ржавчины завещанных нам темным прошлым.

Сохране­ние крепостнического хозяйства, дворянских привилегий и самодержавно-дворянского режима – вопрос жизни и смерти для этих мастодонтов и ихтиозавров, ибо «зубры» – для них слишком почетное название[wwwwww].

Мастодонты и ихтиозавры выбиваются из всех сил, чтобы, пользуясь своим придворным всемогуществом, захватить в свое полное и безраздельное владение и официальное правительство – кабинет министроов, быкновенно и состоит из их ставленников.

Однако сплошь и рядом большинство кабинета по своему составу не вполне соответствует требованиям кама­рильи.

Конкуренцию хищнику крепостнической эпохи, состав­ляет хищник эпохи первоначального накопления, – тоже грубый, жадный, паразитический, и главное – с жела­нием также ухватить добрый кусок казенного пирога в виде гарантий, субсидий, кон­цессий, покровительственных тарифов и т.д.

Этот слой землевладельческой и про­мышленной буржуазии, типичной для эпохи первоначального накопления, находит се­бе выражение в октябризме и примыкающих к нему течениях.

У него много интересов, общих с черносотенцами – хозяйственный паразитизм и привилегии, квасной патриотизм с октябристской точки зрения так же необходимы, как и с черносо­тенной.

Октябристы – тоже отчасти помещики, – главным образом, те, которые ведут большую торговлю хлебом из своих имений и нуждаются в покровительстве самодержавия для того, чтобы заграницей брали не слишком большие пошлины с этого хлеба, подешевле стоила бы перевозка хлеба за границу по русским железным дорогам, подо­роже покупала бы казна для винной монополии спирт, выкуриваемый из картофеля и хлеба многими помещиками на своих винокуренных заводах.

Но, кроме этих хищных и алчных помещиков, среди октябристов не мало не менее хищных и алчных капитали­стов-фабрикантов, заводчиков, банкиров. Они нуждаются также в покровительстве правительства, – в том, чтобы с иностранных товаров брались высокие пошлины, так чтобы можно было продавать русские товары втридорога, чтобы казна давала выгод­ные для капиталистов заказы на их заводы и так далее. Им необходимо, чтобы полиция и войско делали рабочих такими же их рабами, какими являются крестьяне по отноше­нию к помещикам-крепостникам.

Понятно, как близки октябристы к черносотенцам. Зайдет ли в Думе речь о государ­ственных доходах и расходах, – те и другие сообща будут заботиться о том, чтобы по­дати всею тяжестью ложились на крестьян, рабочих, городскую бедноту, а доходы шли в руки капиталистов, помещиков и крупных чиновников.

Заговорят ли о наделении крестьян землей или об улучшении положения рабочих, – черносотенцы и октябристы дружно будут действовать так, чтобы втридорога сбыть только те земли, которые им не нужны, обобрав при этом до нитки и без того нищее крестьянство; они будут стараться скрутить по рукам и по ногам рабочих, изны­вающих под тяжестью капиталистической эксплуатации.

И, конечно, и черносотенцы и октябристы все усилия напрягут к тому, чтобы было побольше полиции и войска для защиты их «драгоценной» жизни и «священной» собственности: ведь они, как огня, бо­ятся революции, могучего натиска рабочих и крестьян, поднявших великую борьбу за свободу и землю.

Вместе октябристы и черносотенцы составят в третьей Думе ог­ромное большинство – 306 человек из 439-ти. Что захочет это большинство, – то и сделает. Оно – против революции – оно контррево­люционно.

Это – твердыня, обеспечивающая правительству возможность в аграрной политике помочь разорившимся помещикам выгодно ликвидировать свои земли, обобрав при этом до нитки малоземельных крестьян, из рабочего законодательства создать орудие самой грубой эксплуатации пролетариата капиталом, в финансовой политике обеспе­чить сохранение главной тяжести налогов на плечах народных масс.

Это – твердыня протекционизма и милитаризма. Контрреволюционный характер октябристско-черносотенного большинства не оспаривается никем.

Но у октябристов могут быть вопросы, по которым они разойдутся с большинством черносотенцев.

Черносотенцы доходят уж до крайней наглости. Они верят в то, что од­ним полицейским кулаком, нагайкой, пулеметом и штыком можно уничтожить всякую революцию, всякое стремление народа к свету и свободе. Они хотят, опираясь на самодержавие, распоряжаться по своей воле и в свою пользу казной, забирать в свои руки все доходные места, хозяйничать в государстве как в своем имении.

Октябристы пом­нят, что помещики и чиновники до сих пор остав­ляли капиталистам слишком мало, все забирали себе.

Два хищника – черносотенец и октябрист – ссорятся из-за одного жирного куска, спорят из-за того, кому больше достанется.

От­дать все или даже большую часть черносотенцам октябристы не хотят: их недавно проучила японская война, показавшая, что черносотенцы так бестолково хозяйничают, что даже себе причиняют убытки, а капиталистам и купцам и того больше. И потому октябристы хотят часть власти в государстве взять в свои руки. Притом октябристы хотят обмануть народ разными законами, по внешности как будто вводящими реформы, улучшения в жизнь государства и народа, на деле же служащими интересам богачей. Они, подобно черносотенцам, готовы, конечно, опе­реться на пулемет, штык и нагайку против революции, но вместе с тем не прочь для большей верности замазать глаза народным массам обманными реформами.

Черносотенцы – надежный союзник октябристов, подобно тому, как придворная ка­марилья – союзник кабинета министров в деле защиты царизма. Но как придворная камарилья проявляет органическое влечение не столько к союзу с кабинетом министров, сколько к господству над ним, так и черносотенцы жаждут диктатуры над октяб­ристами, помыкают ими, стремятся подмять их под себя.

Интересы капитализма, хотя бы и грубо хищнического, паразитического, не мирятся с безраздельным господством крепостнического землевладения.

Обе родственные меж­ду собою социальные группы стремятся отхватить себе кусок пирога побольше и пожирнее, – и отсюда неизбежное их расхождение в вопросах местного самоуправления и центральной организации государственной власти.

Для черносотенцев в земстве и городской Думе не нужно ничего другого кроме того, что есть, а в центре – «долой проклятую конституцию».

Для октябристов и в земстве и в Думе надо усилить свое влияние, а в центре необходима «конституция», хотя и очень куцая, фиктивная для масс. Недаром «Русское Знамя» поносит «октябрей», а «Голос Москвы» в свою очередь находит, что в III Думе правых больше, чем нужно.

Для всего этого октябристам нужны другие союзники, не черносотенцы. Правда, и в этих вопросах они надеются оторвать часть правых от крайних черносотенцев из «Сою­за русского народа», но этого мало. И потому приходится искать других союзников, также врагов революции, но и врагов черносотенцев, сторонников обманных или мел­ких реформ, сторонников конституции в интересах крупной и, пожалуй, отчасти сред­ней буржуазии.

Таких союзников октябристам легко найти в Думе: это – кадеты, партия той части помещиков, крупной и средней буржуазии, которая совсем приспособилась вести настоящее, хорошее капиталистическое хозяйство, похожее на то, которое ведется в западноевропейских странах, основанное также на эксплуатации, на притеснении рабочих, крестьян, городской бедноты, но на эксплуатации умной, тонкой, искусной, кото­рую не всякий сразу поймет и раскусит, как следует.

В кадетской партии много поме­щиков, ведущих настоящее капиталистическое хозяйство, фабриканты и банкиры, много адвокатов, профессоров и докторов с хорошим заработком, получае­мым ими от богачей.

Правда, кадеты в своей программе многое наобещали народу: и всеобщее избирательное право, и все свободы, и восьмичасовой рабочий день, и землю крестьянам. Но все это было сделано только для привлечения народных масс, а на деле всеобщего избирательного права они и в первых двух Думах прямо не предлагали; законы о свободах, предлагавшиеся ими, на деле были направлены к тому, чтобы возможно меньше свободы дать народу; вместо восьмичасового дня они предложили во второй Думе 10-часовой, а землю готовы были отдать крестьянам только такую, которая не нужна для капитали­стического хозяйства, притом за выкуп и в таком количестве, что, получив ее, крестья­не все равно должны были бы работать по найму в соседних помещичьих имениях. Все это был хитрый обман, на который не пошли совсем рабочие, очень мало поддались крестьяне, и отчасти поверила кадетам только городская беднота.

А теперь, после раз­гона двух Дум, кадеты совсем присмирели и начали подлизываться к октябристам: объ­явили, что революционеров и особенно социал-демократов они считают своими врага­ми, заявили, что верят в конституционность октябристов, голосовали за октябриста при выборе председателя Думы.

Сделка готова. Правда, министр Столыпин, по-видимому, не хочет прочной сделки, хочет держать кадетов в черном теле и в этом смысле влияет на октябристов, но на деле все равно составится второе большинство в Думе – из октябристов и кадетов.

Вместе их 212 человек, немного меньше половины, но за них будут еще беспартийные, которых 8 человек, так что большинство составится; да и из правых некоторые могут все-таки голосовать по некоторым вопросам с октябристами и кадетами.

Конечно, и это второе большинство будет контрреволюционно, будет бо­роться с революцией; оно только будет прикрываться жалкими или негодными для на­рода реформами.

Можно ли ждать от черносотенно-октябристского большинства, от диких помещиков в союзе с капиталистами-хищниками сколько-нибудь сносного решения аграрного вопроса и облегчения положения рабочих?

В ответ на этот вопрос можно только посмеяться горьким смехом. Положение ясно: осуществить хотя бы в самом уродливом виде объективные зада­чи революции наша «легальная оппозиция» не в состоянии

Она не может хотя бы отчасти залечить зияющие раны, нанесенные России старым строем – она может только при­крыть эти раны жалкими, кислыми, фиктивными реформами.

Результаты выборов лишний раз подтверждают наше твердое убеждение:

Россия не может выйти из переживаемого ею кризиса мирным путем.

В Думе правительство, стоящее за октябристами, и кадеты хотят хотят обмануть народ и задушить революцию.

Могут ли эти два большинства в третьей Думе победить революцию?

Великая русская революция не может прекратиться, пока крестьяне не получат землю в сколько-нибудь достаточном количестве и пока народные массы не получат главного влияния на управление государством.

Могут ли все это дать оба думских большинства?

Смешно и задавать такой вопрос: разве крепостники-помещики и капиталисты-хищники дадут землю крестьянам и уступят главную власть народу? Нет! они бро­сят кусок голодному крестьянину, обобрав его до последней нитки, помогут хорошо устроиться только кулакам и мироедам и власть всю возьмут себе, оставив народ в угнетении и подчинении.

Понятно, что социал-демократы должны сделать все для того, чтобы продолжать ве­ликое дело народа, – революцию, борьбу за свободу и землю.

Социал-демократы, последовательные и верные борцы за всенародное освобождение, сорвут маску с лицемеров и обманщиков. В Думе, как и вне Ду­мы, они разоблачат насилия черносотенных помещиков и правительства и кадетские обманы. Они поймут, они должны понять, что теперь не только надо вести беспощад­ную борьбу с правительством, но и нельзя ни прямо, ни косвенно поддерживать каде­тов.

И прежде всего и громче всего должен грозно прозвучать обличительный голос социал-демократов против гнусного царского преступления, совершенного 3-го июня 1907 года.

Пусть представители пролетариата в Думе выяснят народу, что третья Дума не может служить его интересам, не может исполнить его требования, и что это может сделать только полновластное учредительное собрание, выбранное всеобщей, прямой, равной и тайной подачей голосов.

Правительство будет предлагать новые законы. То же будут делать октябристы, кадеты, черносотенцы.

Во всех этих законах будет наглый обман народа, будет грубое нарушение его прав и интересов, издевательство над его требованиями, надругательст­во над кровью, пролитой народом в борьбе за свободу.

Во всех этих законах будет за­щита интересов помещиков и капиталистов.

Каждый из этих законов будет новым зве­ном в тех цепях рабства, которые готовят насильники и паразиты рабочим, крестьянам, городской бедноте.

Не все это сразу поймут. Но социал-демократы знают и понимают это и потому социал-демократы в Думе обязаны до конца разоблачать классовую подкладку как правительственных, так и либеральных мер и предложений, кото­рые будут проводиться в Думе, причем особенное внимание необходимо обратить на те меры которые касаются экономических интересов широких народных масс: сюда относятся рабочий и аграр­ный вопросы, вопрос о бюджете и т.д.

Эти вопросы – самый чувствительный нерв народной жизни и вместе с тем самое больное место правительства и тех социальных групп, на которые опираются оба думских большинства.

Обличая насилие и обман крепостников и капиталистов, соци­ал-демократы обязаны разъяснять всему народу свои требования: полное народо­властие (демократическая республики), неограниченная свобода и равенство, восьми­часовой рабочий дня и облегчение условий труда рабочих, конфискация крупных имений и передача земли крестьянам.

Они должны указывать и на великую цель, кото­рую ставит себе пролетариат всех стран – социализм, полное уничтожение наемно­го рабства.

Рядом с социал-демократами в Думе есть небольшая кучка левых, главным образом, трудовиков.

Их социал-демократы должны призывать следовать за собой. Особенно необходимо это тогда, когда придется выступать с запросами правительству, которое свирепствует в России, как дикий зверь.

Цепные псы царизма – полицейские, жандар­мы, да и высшие власти – министры и губернаторы – позволяют себе каждый день ряд грубых насилий и беззаконий. Обличить и заклеймить их необходимо. И это долж­ны сделать социал-демократы. Но для запроса требуется подпись 30-ти членов Думы, а социал-демократов будет едва ли больше восемнадцати. Вместе с другими левыми их 32^[xxxxxx]. Социал-демократы должны составить запрос и призвать левых присоединиться к ним^[yyyyyy]. Если левым действительно дорого великое дело свободы, они должны присоеди­ниться. И тогда будет нанесен правительству тяжелый удар, подобный тем, какие нано­сила ему своими запросами социал-демократия во второй Думе.

Таковы главные задачи социал-демократов в третьей Государственной думе.

Тяжелый труд предстоит там нашим товарищам. Они будут там среди врагов, злобных и не­примиримых.

Им будут зажимать рот, их будут осыпать оскорблениями, их, может быть, будут исключать из Думы, предавать суду, заключать в тюрьмы, ссылать.

Они должны быть тверды, несмотря на все преследования, они должны высоко держать красное знамя пролетариата, до конца остаться верными делу великой борьбы за всенародное освобождение.

Но и мы все, товарищи рабочие, долж­ны дружно, сообща поддержать их, должны чутко прислушиваться к каждому их слову, отзываться на него, обсуждать их действия на митингах и собраниях, подкреплять сво­им сочувствием и одобрением каждый их правильный шаг, помогать им всеми силами и средствами в борьбе за дело революции.

Пусть будет един рабочий класс в поддержке своих представителей и пусть укрепит он этим свое единство, необходимое ему для его великой борьбы, – для того времени, когда «будет последний, решительный бой».

При таких условиях являются совершенно ясными те задачи, которые стоят в настоящий момент на ближайшей очереди перед социал-демократией.

Ставя своей конечной целью торжество социализма, будучи убеждена, что для достижения этой цели необходима политическая свобода, зная, что в настоящее время невозможно осуществить эту свободу мирным путем, без открытых массовых выступлений, – социал-демократия обязана в первую очередь поставить демократические и революционные задачи, разумеется, ни на минуту не отка­зываясь, ни от пропаганды социализма, ни от защиты пролетарских классо­вых интересов в узком смысле слова.

Будучи представительницей наиболее передового, наиболее революционного класса современного общества, – пролетариата, на деле до­казавшего в русской революции свою способность к роли вождя в массовой борьбе, – социал-демократия обязана всеми мерами содействовать тому, чтобы эта роль осталась за пролетариатом и в той новой стадии революционной борьбы, которая наступает, – в стадии, характеризующейся гораздо большим, чем прежде, перевесом сознательности над стихийностью.

С этою целью социал-демократия обязана всеми силами стремить­ся к гегемонии над демократической массой и к развитию в этой массе революционной энергии.

Такое стремление приводит партию пролетариата к резкому столкновению с другими классовыми политическими организациями, для которых демократическая революция является ненавистной и опас­ной не только сама по себе, но и из-за гегемонии в ней пролетариата, что чревато социали­стической опасностью.

Таковы основные цели, которые должна поставить себе социал-демократия в III Государственной думе. Совершенно очевидно, что эти цели – те же, которые стояли перед партией пролетариата во второй Думе.

«Непосредственно политическими задачами социал-демократии в Думе являются:

а) выяснение народу полной непригодности Думы, как средства осуществить требо­вания пролетариата и революционной мелкой буржуазии, в особенности крестьянства;

б) выяснение народу невозможности осуществить политическую свободу парламент­ским путем, пока реальная власть остается в руках царского правительства, и выясне­ние неизбежности открытой борьбы народных масс с вооруженной силой абсолютизма, борьбы, имеющей целью обеспечение полноты победы – переход власти в руки на­родных масс и созыв учредительного собрания на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования».

Общий характер думской борьбы должен быть подчинен всей внедумской борьбе пролетариата, причем особенно важно использование массовой экономической борьбы и служение ее интересам.

Мирная законодательная работа социал-демократов в третьей Думе при новом подъеме массовых движений, явилась бы не только нецелесообразной, не только смешным донкихотством, но и прямой изменой пролетар­ским интересам. Она неизбежно привела бы социал-демократию к «принижению ее ло­зунгов, способному лишь дискредитировать в глазах массы социал-демократию и ото­рвать ее от революционной борьбы пролетариата».

Большего преступления предста­вители пролетариата в Думе не могли бы совершить.

Поиск по сайту: