Глава 8. Февральская революция и Временное правительство. 1917 (до 7 ноября). (т. 30-33)

Временное правительство [173]

НАБРОСОК ТЕЗИСОВ 4 (17) МАРТА 1917 ГОДА

Сведения, имеющиеся в данный момент, 17. III. 1917, в Цюрихе из России так скудны, и события в нашей стране сейчас так быстро развиваются, что судить о положении дела можно лишь с большой осторожностью.

Вчера телеграммы изображали дело так, что царь уже отрекся и новое октябристско-кадетское правительство уже заключило соглашение с другими представителями ди­настии Романовых.

Сегодня есть известие из Англии, что царь еще не отрекся и что он неизвестно где находится!

Значит, царь делает попытки оказать сопротивление, органи­зовать партию и, может быть, войско для реставрации. Возможно, если царю удастся бежать из России или получить часть военных сил на свою сторону, он выступит с манифестом о немедленном сепаратном мире, подписанном с Германией, чтобы обмануть наро­д.

При таком положении дела задача пролетариата довольно сложная. Нет сомнения, что он должен сорганизоваться как можно лучше, собрать свои силы, вооружиться, укрепить и развить свой союз со всеми слоями трудящейся массы в городе и деревне, чтобы оказать беспощадное сопротивление царской реакции и раздавить до конца царскую монархию.

Новое правительство, захватившее власть в Петербурге или, вернее, вырвавшее ее из рук победившего в геройской кровавой борьбе пролетариата, состоит из либеральных буржуа и помещиков, на поводу которых идет представитель демократического крестьянства и, возможно, части увлеченных на буржуазный путь, забывших интернационализм рабочих, Керен­ский.

Новое правительство, правительство октябристов и кадетов, Гучковых и Милюковых, не может, – даже если бы оно искренне хотело этого (об искренности Гучкова и Львова могут думать лишь младенцы) не может дать народам России (и тем нациям, с которыми связала нас война) ни мира, ни хлеба, ни полной свободы, и потому рабочий класс дол­жен продолжить свою борьбу за социализм и за мир, должен использовать для этого новое положение и разъяснить его для самых широких народных масс.

Гучков, Львов, Милюков, наши теперешние министры, – не случайные люди. Они – представители и вожди всего класса помещиков и капиталистов. Гучков-Милюков с К⁰ связаны англофранцузским капиталом. Они на чужие деньги вели и ведут войну. Они обещали за занятые миллиарды платить ежегод­но процентов сотни миллионов и выколачивать эту дань с русских рабочих и русских крестьян.

Капиталисты не могут отказаться от своих интересов, как не может человек сам себя поднять за волосы.

Вот – настоящая правда, прикрытая всяческой буржуазной ложью насчет «освободительной», «национальной» войны, «войны за право и справедливость» и тому подоб­ными побрякушками, которыми капиталисты всегда одурачивают простой народ.

Обращаться к этому правительству с предложением заключить демократический мир – все равно, что обращаться к содержателям публичных домов с проповедью добродетели.

Новое правительство не может дать народу хлеба потому, что это правительство буржуазное. В лучшем случае оно даст на­роду, как дала Германия, «гениально организованный голод».

Но народ не пожелает терпеть голода. Народ узнает что хлеб есть и может быть получен, но не иначе, как путем мер, не преклоняющихся перед святостью капитала и землевладения. Никакая свобода не удовлетво­рит массы, терпящие голод от недостатка припасов, от дурного распределения их, а главное от захвата их помещиками и капиталистами.

Чтобы дать народам хлеб, необхо­димы революционные меры против помещиков и капиталистов, а эти меры в состоянии осуществить лишь рабочее правительство.

Новое правительство, наконец, не в состоянии дать народу и полной свободы.

Это правительство раздает самые пышные обещания направо и налево. Оно сулит русскому народу самую полную свободу. Оно обещает созвать всенародное Учредительное собрание, которое установило бы форму правления в России. Керенский и кадетские вожди объявляют себя сторонниками демократической республики. По части театральной революцион­ности Гучковы-Милюковы недосягаемы. Реклама работает вовсю. А каковы дела их?

Обещая свободы, новое правительство на деле повело переговоры с царской семьей, с династией, о восстановлении монархии[ooooooooooo]. Оно предложило Михаилу Романову стать регентом, т.е. временным царем.

Правительство оставило бывшего царя на свободе. Рабочие заставили арестовать его.

Правительство хотело отдать все командование армией Николаю Николаевичу Романову. Рабочие заставили сместить его.

Ясно, что помещики Львовы-Гучковы завтра же спелись бы с Романовым или с другим помещиком, не будь Совета рабочих и солдатских депутатов[174].

Новое правительство сулит в своем манифесте всяческие свободы, но не исполняет своего прямого и безусловного долга немедленно осуществить эти свободы, провести выбор офицеров и т.д. солдатами, назначить выборы в городскую думу Петербурга, Москвы и пр. на основе действительно всеобщего, а не только мужского, голосования, открыть все казенные и общественные здания под народные собрания, назначить выборы во все местные учреждения и земства[ppppppppppp] на основе такого же действительно всеобщего голосования, отменить все стеснения прав местно­го самоуправления, отменить всех чиновников, назначаемых сверху для надзора за местным самоуправлением, осуществить не только свободу вероисповедания, но и свобо­ду от религии, отделить тотчас школу от церкви и освободить ее от чиновничьей опеки и т.д.

В то же время правительство Гучковых и Милюковых прямым насилием подавляет всякие попытки русских рабочих столковаться с своими братьями, рабочими других стран: ни газету «Правду», которая опять стала выходить в Петербурге после револю­ции, ни изданного в Питере Манифеста Центрального Комитета нашей партии, Россий­ской социал-демократической рабочей партии, ни воззваний депутата Чхеидзе и его группы правительство не выпускает из России!

Рабочие и крестьяне! Вы можете быть спокойны: вам обещали свободу – свободу для мертвых, погибших от голода и перебитых на войне!!

Ни о земле для крестьян ни о повышении платы для рабочих новое правительство в своих программах не сказало ни слова. Новое правительство не говорит в своей программе ни слова ни о 8-часовом рабочем дне и других экономических улучшениях положения рабочих, ни о земле для крестьян, о передаче крестьянам без выкупа всех помещичьих земель, обнаруживая молчанием об этих насущных вопросах свою капиталистическую и помещичью природу.

Никакого срока для созыва Учредительного со­брания до сих пор не установлено. Никаких выборов в Петербургскую городскую думу не назначено. Народную милицию ставят под начало земств и городских самоуправле­ний, выбранных по столыпинскому закону только капиталистами и богатейшими по­мещиками. Губернаторов назначают из помещиков – вот вам и «свобода»!

Весь манифест нового правительства от 17. III. внушает самое полное недоверие, ибо он состоит только из обещаний и не вводит в жизнь немедленно ни одной из самых на­сущных мер, которые вполне можно и должно бы осуществить тотчас.

Революцию совершил пролетариат, он проявил героизм, он проливал кровь, он увлек за собой самые широкие массы трудящегося и беднейшего населения, он требует хлеба, мира и свободы, он требует республики, он сочувствует социализму.

А горстка помещиков и капиталистов, с Гучковыми и Милюковыми во главе, хочет обмануть волю и стремление громадного большинства, заключить сдел­ку с падающей монархией, поддержать, спасти ее: назначьте Львова и Гучкова, ваше величество, и мы будем с монархией против народа. Вот весь смысл, вся суть политики нового правительства!

ТЕЛЕГРАММА БОЛЬШЕВИКАМ, ОТЪЕЗЖАЮЩИМ В РОССИЮ

Наша тактика: полное недоверие, никакой поддержки новому правительству; Керен­ского особенно подозреваем; вооружение пролетариата – единственная гарантия; не­медленные выборы в Петроградскую думу; никакого сближения с другими партиями. Телеграфируйте это в Петроград.

Первый этап первой революции

Первая революция, порожденная всемирной империалистской войной, разразилась. Эта первая революция не будет последней.

Первый этап этой первой русской революции 1 марта 1917 года, судя по скудным данным в Швейцарии, закончился.

Как могло случиться такое «чудо», что всего в 8 дней, – срок, указанный г. Милюковым в его хвастливой телеграмме всем представителям России за границей, – разва­лилась монархия, державшаяся веками, удержавшаяся, несмотря ни на что, и в течение 3 лет величайших всенародных классовых битв 1905-1907 годов?

Чудес в природе и в истории не бывает, для того чтобы царская монархия могла развалиться в несколько дней, необходимо было сочетание целого ряда условий всемирно-исторической важности. Укажем глав­ные из них.

Без трех лет величайших классовых битв и революционной энергии русского проле­тариата 1905-1907 годов была бы невозможна столь быстрая вторая революция. Первая (1905 г.) глубоко взрыла почву, выкорчевала вековые предрассудки, пробудила к политической жизни и к политической борьбе миллионы рабочих и десятки миллионов крестьян, по­казала друг другу и всему миру все классы (и все главные партии) русского общества в их действительной природе, в действительном соотношении их интересов, их сил, их способов действия, их ближайших и дальнейших целей.

Первая революция и следующая за ней контрреволюционная эпоха (1907-1914) обнаружила всю суть царской мо­нархии, довела ее до «последней черты», раскрыла всю ее гнилость, гнусность, весь цинизм и разврат царской шайки с чудовищным Распутиным во главе ее, все зверство семьи Романовых – этих погромщиков, заливших Россию кровью рабочих, революционеров, крестьян; этих «первых среди равных» помещиков, обладающих миллионами де­сятин земли и идущих на все зверства, на все преступления, на разорение и удушение любого числа граждан ради сохранения этой своей и своего класса «священной собст­венности».

Без революции 1905-1907 годов, без контрреволюции 1907-1914 годов невозмож­но было бы такое точное «самоопределение» всех классов, определение отношения этих классов друг к другу и к царской монархии, которое проявило себя в 8 дней февральско-мартовской революции 1917 го­да.[qqqqqqqqqqq]

Но кроме этого необходим был еще великий, могучий, всесильный «ре­жиссер», который смог ускорить течение всемирной истории, породив невиданной силы всемирные кри­зисы – экономические, политические, национальные и интернациональные. Кроме необыкновенного ускорения всемирной истории нужны были особо крутые повороты ее, чтобы на одном из таких поворотов залитая кровью и грязью телега романовской монархии могла опрокинуться сразу. Этим всесильным «режиссером», этим могучим ускорителем явилась всемирная им­периалистическая война.

Империалистическая война с объективной неизбежностью должна была чрезвычайно ускорить и невиданно обострить классовую борьбу пролетариата против буржуазии, должна была превратиться в гражданскую войну между враждебными классами.

Война связала воюющие державы, воюющие группы капиталистов, «хозяев» капиталистического строя, рабовладельцев капиталистического рабства, железными цепями друг с другом.

Один кровавый комок – вот что такое общественно-политическая жизнь переживаемого нами исторического момента.

Естественно, что в царской России, где дезорганизация была самая чудовищная и где пролетариат самый революционный (не благодаря особым его качествам, а благодаря живым традициям «пятого года»), – революционный кризис разразился раньше всего.

Этот кризис был ускорен рядом самых тяжелых поражений, которые были нанесены России и ее союзникам. Поражения расшатали весь старый правительственный меха­низм и весь старый порядок, озлобили против него все классы населения, ожесточили армию, истребили в громадных размерах ее старый командующий состав, заскорузло-дворянского и особенно гнилого чиновничьего характера, заменили его молодым, све­жим, преимущественно буржуазным, разночинским, мелкобуржуазным.

Если революция победила так скоро и так (на первый поверхност­ный взгляд) радикально, то лишь потому, что в силу чрезвычайно оригинальной ис­торической ситуации замечательно «дружно» слились совершенно различные потоки, совершенно разнородные классовые интересы, совершенно проти­воположные политические и социальные стремления. Именно: заговор англо­французских империалистов, толкавших Милюкова и Гучкова с К⁰ к захвату власти в интересах продолжения империалистской войны. [rrrrrrrrrrr] С другой стороны – глубокое пролетарское и массовое народное (все беднейшее население городов и деревень) движение революционного характера за хлеб, за мир, за настоящую свободу.

Первый этап Февральско-мартовской революци 1917 года, показал нам совместный удар по царизму, нанесенный двумя силами: всей буржуазной и помещичьей Россией со всеми ее бессознательными прихвостнями и со всеми ее сознательными руководителями в лице англо-французских послов и капиталистов, с одной стороны, и Советом рабочих депутатов, начавшим привлекать к себе солдат­ских и крестьянских депутатов, с другой.

Эти три политических лагеря, три основные политические силы:

1) царская монархия, глава крепостников-помещиков, глава старого чиновничества и генералитета;

2) буржуазная и помещичье-октябристско-кадетская Россия, за которой плелась мелкая буржуазия (главные представители ее Керенский и Чхеидзе);[sssssssssss]

3) Совет рабочих депута­тов, ищущий себе союзников во всем пролетариате и во всей массе беднейшего населе­ния,

– эти три основные политические силы с полнейшей ясностью обнаружили себя в 8 дней «первого этапа».

Рабочие всей России, самоотверженно боролись против царской монархии, за свободу, за землю для крестьян, за мир, против империалистской бойни.

Англо-французский империалистский капитал, в интересах продолжения и усиления этой бойни, ковал дворцовые интриги, устраивал заговор с гвардейскими офицерами, подстрекал и обнадеживал Гучковых и Милюковых, подстраивал совсем готовое новое правительство [175], которое и захватило власть после первых же ударов пролетар­ской борьбы, нанесенных царизму[ttttttttttt].

Было бы просто глупо говорить о «поддержке» революционным пролетариатом Рос­сии кадетско-октябристского империализма, оплаченного английскими денежками и столь же омерзи­тельного, как и царский.[uuuuuuuuuuu]

Это новое правительство, в котором октябристы и «мирнообновленцы», вчерашние пособники Столыпина-Вешателя, Львов и Гучков, занимают действительно важ­ные решающие посты, армию, чиновничество, кадеты сидят для украшения, а «трудовик» Керенский играет роль балалайки для обмана рабочих и крестьян, – это правительство не случайное сборище лиц.

Это – представители нового класса капиталистических помещиков и буржуазии, которая давно правит нашей стра­ной экономически и которая за время революции 1905-1907 годов, за время контрреволюции 1907-1914 годов, и особенно за время войны 1914-1917 годов чрезвычайно быстро организовалась политиче­ски, забирая в свои руки и местное самоуправление, и народное образование, и съезды разных видов, и Думу, и военно-промышленные комитеты¹³ и т.д. Этот новый класс «почти совсем» уже был у власти к 1917 году, поэтому и достаточно было первых ударов царизму, взял власть.

Империалистская война, требуя неимоверного напряжения сил, так ускорила ход развития отсталой России, что мы «сразу» (на деле как будто бы сразу) догнали Италию, Англию, почти Францию, получили «коалиционное», «национальное» (т.е. приспособленное для ведения империалистической бойни и для надувания народа) «парламентское» правительство[176].

Рядом с этим правительством (в сущности простым приказчиком миллиардных «фирм»: «Англия и Франция») возникло главное, неофициальное, неразвитое еще, сравнительно слабое рабочее правительство, выра­жающее интересы пролетариата и всей беднейшей части городского и сельского насе­ления.

Это – Совет рабочих депутатов в Питере, ищущий связей с солдатами и крестьянами, а также с сельскохозяйственными рабочими (и с ними больше чем с крестьянами).

Своеобразие текущего момента в России состоит в переходе от первого этапа революции, давшего власть буржуазии в силу недостаточной сознательности и организованности пролетариата, – ко второму этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства.

Этот переход характеризуется, с одной стороны, максимумом легальности (Россия сейчас самая свободная страна в мире из всех воюющих стран), отсутствием насилия над массами, но, с другой стороны, доверчиво-бессознательным отношением масс к правительству капиталистов, худших врагов мира и социализма.

Даже наши большевики обнару­живают доверчивость к правительству. Объяснить это можно только угаром револю­ции. Это – гибель социализма.

Это своеобразие требует от нас умения приспособиться к особым условиям партийной работы в среде неслыханно широких, только что проснувшихся к политической жизни, масс пролетариата.

Никакой поддержки Временному правительству, разъяснение полной лживости всех его обещаний, особенно относительно отказа от аннексий. Разоблачение, вместо недопустимого, сеющего иллюзии «требования», чтобы это правительство, правительство капиталистов, перестало быть империалистским.

Кто говорит, что рабочие должны поддерживать новое правительство в интересах борьбы с реакцией царизма тот изменник рабочих, измен­ник делу пролетариата, делу мира и свободы.

Ибо единственная гарантия свободы и разрушения царизма до конца – вооружение пролетариата, укрепление, расширение, развитие роли, значения, силы Совета рабочих депутатов. Все остальное – фраза и ложь, самообман политиканов либерального и радикально­го лагеря, мошенническая проделка.

Помогите вооружению рабочих или хоть не мешайте этому делу – и свобода в Рос­сии будет непобедима, монархия невосстановима, республика обеспечена.

Иначе Гучковы и Милюковы восстановят монархию и не выполнят ничего, ровнехонько ничего из обещанных ими «свобод». Обещаниями «кормили» народ и одурачи­вали рабочих все буржуазные политиканы во всех буржуазных революциях.

Наша революция буржуазная, – поэтому рабочие должны поддерживать буржуазию, – говорят Потресовы, Гвоздевы, Чхеидзе, как вчера говорил Плеханов.

Наша революция буржуазная, – говорим мы, марксисты, – поэтому рабочие должны раскрывать глаза народу на обман буржуазных политиканов, учить его не верить словам, полагаться только на свои силы, на свою организацию, на свое объедине­ние, на свое вооружение.

Мы не шарла­таны. Мы должны базироваться только на сознательности масс. Если даже придется остаться в меньшинстве, – пусть. Стоит отказаться на время от руководящего положе­ния, не надо бояться остаться в меньшинстве.

Анализируя классовую борьбу и соотношение классовых сил на данном этапе революции, мы должны поставить вопрос: каковы союзники пролета­риата в данной революции?

У него два союзника:

во-1-х, широкая, много десятков миллионов насчитывающая, громадное большинство населения составляющая масса полупролетарского и частью мелкокрестьянского населения в России.

Этой массе необходим мир, хлеб, свобода, земля.

Эта масса неизбежно будет находиться под известным влиянием буржуазии и особенно мелкой буржуазии, к которой она всего ближе подходит по своим жизненным условиям, колеблясь между буржуази­ей и пролетариатом.

Жестокие уроки войны, которые будут тем более жестокими, чем энергичнее поведут войну Гучков, Львов, Милюков и К⁰, неизбежно будут толкать эту массу к пролетариату, вынуждая ее идти за ним.

Эту массу мы должны теперь, пользуясь относительной свободой нового порядка и Советами рабочих депутатов, стараться просветить и организовать прежде всего и больше всего.

Советы крестьянских депу­татов, Советы сельскохозяйственных рабочих – вот одна из серьезнейших задач. Наши стремления состоят в том, чтобы неимущие и беднейшие крестьяне ор­ганизовались отдельно от зажиточных крестьян.

Во-2-х, союзник русского пролетариата – пролетариат всех стран.

Он в значительной степени придавлен войной, и от его имени слишком часто говорят перешедшие на сторону буржуазии социал-шовинисты. Но освобождение пролетариата из-под их влияния шло вперед с каждым месяцем империалистической войны, а русская рево­люция неизбежно ускорит этот процесс в громадных размерах.

С этими двумя союзниками пролетариат может пойти и пойдет, используя особенно­сти теперешнего переходного момента, к завоеванию сначала демократической рес­публики и полной победы крестьян над помещиками вместо гучковско-милюковской полумонархии, а затем к социализму, который один даст измученным войной народам мир, хлеб и свободу.

ТОВАРИЩАМ, ТОМЯЩИМСЯ В ПЛЕНУ

Товарищи! В России произошла революция.

Предвидение тех социалистов, которые остались верны социализму и не поддались угару дикого, зверского военного настроения, оправдалось. Первая революция, порожденная всемирной разбойничьей войной между капиталистами разных стран, разрази­лась.

Империалистская война, то есть война из-за дележа награбленной добычи между капиталистами, из-за удушения слабых народов, начала превращаться в гражданскую войну, то есть войну рабочих против капиталистов, войну трудящихся и угнетенных против своих угнетателей, против царей и королей, против помещиков и капиталистов, войну за полное освобождение человечества от войн, от нищеты масс, от угнетения человека человеком!

Русским рабочим выпала на долю честь и счастье первым начать революцию, то есть великую, единственно законную и справедливую, войну угнетенных против угнетателей.

Рабочие Петрограда и Москвы снова выступили застрельщиками великого освободительного движения. Они объявили политическую забастовку. Они вышли на улицу с красными знаменами. Они дрались, как львы, убитых и ране­ных в одном Петрограде насчитывают более 2 000 человек. Своею кровью русские ра­бочие купили свободу нашей стране.

Начав безоружными восстание против пулеметов, рабочие привлекли на свою сторону большую часть солдат петербургского и московского гарнизонов. Рабочие и крестьяне в солдатских мундирах братски подали руку рабочим и крестьянам без мундиров. Лучшая часть офицерства примкнула к револю­ции.

Офицеров, пожелавших идти против народа, солдаты расстреляли.

Петербургские рабочие победили царскую монархию.

Покинутый своими войсками, царь должен был сдаться: он подписал отречение от престола и за себя и за своего сына. Он предложил передать престол своему брату Михаилу. Монархия была бы уже восстановлена в России, если бы Гучковым и Милюковым не помешали рабочие, которые устраивали шествия в Пи­тере и писали на знаменах: «Земли и воли! Смерть тиранам!» – которые вместе с кавалерийскими войсками собирались на площади перед Думой и развертывали знамена с надписью:

«Да здравствует социалистическая республика во всех странах!».

Союзник Гучковых-Милюковых, Михаил Романов, догадался, что при таком положении дела благоразумнее отказаться, пока его не выберет на трон Учредительное собрание, и Рос­сия осталась – временно – республикой.

Требования рабочих были: хлеба, свободы, мира.

Хлеба – потому что народ в России голодает, как и во всех почти странах, участвующих в нынешней грабительской войне.

Свободы – потому что царское правительство, пользуясь войной, окончательно превратило всю Россию в одну сплошную тюрьму.

Мира – потому что рабочие России, как и более сознательные рабочие других стран, не хотят больше умирать за интересы кучки богачей, не хотят более вести преступную войну, начатую коронованными и некоронованными разбойниками.

Революцию сделали рабочие и солдаты. Но власть, как это бывало и в других революциях, на первых порах захватила буржуазия.

Благодаря громадной быстроте переворота, благодаря прямой помощи англо­французских капиталистов, благодаря тому что русские помещики и капиталисты были хорошо подготовлены и организованы, а вся рабочая и народная масса в Петербурге недостаточна сознательна, Гучкову, Милюкову и К^о удалось отнять победу у рабочего народа.

Рабочие сразу поняли, что для борьбы за мир, за хлеб и за свободу трудящиеся классы, рабочие, солдаты и крестьяне, должны организоваться, сплотиться, объединиться отдельно от капиталистов и против них.

И петербургские рабочие, победив царскую монархию, тотчас создали свою органи­зацию, Совет рабочих депутатов, тотчас принялись укреплять и расширять ее, создавать самостоятельные Советы солдатских и крестьянских депутатов.

Уже через несколько дней после революции Петербургский Совет рабочих и солдатских депутатов насчитывал свыше 1500 депутатов от рабочих и от крестьян, одетых в солдатские мундиры. Этот Совет пользовался таким доверием железнодорожных служащих и всей массы трудящегося населения, что он стал превращаться в настоящее народное правительство.

И даже самые верные друзья и покровители Гучкова-Милюкова, самые верные сторожевые псы англо-французского разбойничьего капитала, Роберт Вильтон, сотрудник богатейшей газеты английских капиталистов «The Times», и Шарль Ривэ, сотрудник богатейшей газеты французских капиталистов «Le Temps», даже они, осыпая бешеной бранью Совет рабочих депутатов, все-таки вынуждены были признать, что в России два правителъства.

Одно – признанное всеми богатыми людьми правительство помещиков и капиталистов, Гучковых и Милюковых.

Другое – «никем» из богатых классов не признанное, пра­вительство рабочих и крестьян – Петербургский Совет рабочих и солдатских депутатов, стремящийся во всей России учредить Советы рабочих и Советы крестьянских депута­тов.

Совет этот может на первых порах сделать те или иные ошибки. Но он неминуемо приходит к тому, что требует громко и властно: мира, хлеба, демократической республики.

Совет рабочих и солдатских депутатов добивается немедленного созыва Учредительного собрания, участия солдат в выборах и в решении вопроса войны или мира.

Совет добивается передачи царских и помещичьих земель в руки крестьянства.

Совет добивается республики и не хочет и слышать о назначении нового «доброго» царя.

Со­вет требует права всеобщего и равного голосования для всех мужчин и для всех жен­щин.

Совет добился ареста царя и царицы.

Совет хочет создать наблюдательный коми­тет, который проверял бы каждый шаг нового правительства и который на деле сам стал бы правительством.

Совет добивается союза с рабочими всех других стран, чтобы дружно ударить против капиталистов.

Рабочие-революционеры в большом количестве отправились на фронт, чтобы, пользуясь свобо­дой, сговориться с солдатами, как действовать сообща, как кончить войну, как обеспе­чить права народа, как укрепить свободу в России. В Петрограде вновь выходит соци­ал-демократическая газета «Правда», которая помогает рабочим выполнить все эти великие задачи.

Таково положение вещей сейчас, товарищи.

Вы, томящиеся в плену, не можете остаться безучастны. Вы должны быть готовы к тому, что и на вашу долю, быть может, уже скоро выпадет важная задача.

Враги российской свободы иногда рассчитывают на вас. Они говорят: в плену нахо­дится около 2 миллионов солдат; если они, вернувшись на родину, перейдут на сторону царя, мы можем еще опять посадить на трон Николая или его «возлюбленного» братца. В истории бывало и так, что вчерашний неприятель, помирившись с низвергнутым ца­рем, отдает ему его пленных солдат, чтобы они помогли ему бороться против собственного народа...

Товарищи! Всюду, где у вас есть к тому возможность, обсуждайте великие события, происходящие на нашей родине. Заявите громко, что вы, вместе со всей лучшей частью русских солдат, не хотите царя, что вы требуете свободной республики, безвозмездной передачи помещичьих земель крестьянам, 8-часового рабочего дня, немедленного со­зыва Учредительного собрания.

Заявите, что вы стоите на стороне Петроградского Со­вета рабочих и солдатских депутатов, что, вернувшись в Россию, вы встанете не за ца­ря, а против царя, не за помещиков и богачей, а против них.

Всюду, где есть к тому возможность, организуйтесь, разъясняйте отсталым товарищам, какое великое событие произошло в нашей стране.

Достаточно горя натерпелись вы до войны и во время войны и в плену. Теперь мы идем навстречу лучшим дням. Заря свободы занялась.

Вернитесь в Россию, как армия революции, как армия народа, а не как армия царя. И в 1905 году пленные, вернувшиеся из Японии, стали лучшими борцами за свободу.

Вернувшись на родину, вы рассыплетесь по всей стране. Несите же в каждый отдаленный уголок, в каждую русскую деревню, исстрадавшуюся от голода, поборов и по­руганий, – весть о свободе. Просвещайте братьев-крестьян: изгоняйте тьму из дерев­ни, зовите крестьянскую бедноту поддержать городских и сельских рабочих в их слав­ной борьбе.

Завоевавши республику, рабочие России соединятся с рабочими всех других стран и смело поведут все человечество к социализму, к такому порядку, когда не будет ни богатых, ни бедных, когда кучка богачей не сможет миллионы людей превращать в своих наемных рабов.

Товарищи! Как только нам удастся, мы поспешим уехать в Россию, чтобы там присоединиться к борьбе наших братьев рабочих и солдат. Но и там мы не забудем о вас. Мы постараемся присылать вам из свободной России книги, газеты и вести о том, что происходит в нашей стране. Мы потребуем, чтобы вам посылались деньги и хлеб в достаточном количестве. И мы скажем восставшим рабочим и солдатам: на ваших братьев, томящихся сейчас в плену, вы можете положиться. Они сыны народа, и они пойдут вместе с нами в бой за свободу, в бой за республику, против царя

Проезд русских революционеров через Германию[177]

С первых же минут, как только пришла весть о Февральской революции, Ильич стал рваться в Россию.

Англия и Франция ни за что бы не пропустили в Россию большевиков.

Надо ехать нелегально, легальных путей нет. Но как? Сон пропал у Ильича с того момента, когда пришли вести о революции, и вот по ночам строились самые невероятные планы. Можно перелететь на аэроплане. Но об этом можно было думать только в ночном полубреду. Стоило это сказать вслух, как ясно становилась неосуществимость, нереальность этого плана. Надо достать паспорт какого-нибудь иностранца из нейтральной страны, лучше всего шведа: швед вызовет меньше всего подозрений. Паспорт шведа можно достать через шведских товарищей, но мешает незнание языка. Пусть швед будет немым? Но легко проговориться. «Заснешь, увидишь во сне меньшевиков и станешь ругаться: сволочи, сволочи! Вот и пропадет конспирация» – смеялась я…

19 марта состоялось совещание различных политических групп русских эмигрантов-интернационалистов о том, как пробраться в Россию. Мартов выдвинул проект – добиться пропуска мигрантов через Германию в обмен на интернированных в России германских и шведских пленных.

А. В. Луначарский, присутствовавший на заседании высказал опасение, не скомпрометирует ли эмигрантов возвращение в Россию через Германию. Владимир Ильич с усмешкой в лице, уверенный, спокойный и холодный сказал: «Вы хотите уверить меня, что рабочие не поймут моих доводов использовать какую угодно дорогу для того, чтобы попасть в Россию и принять участие в революции. Вы хотите уверить меня, что каким-нибудь клеветникам удастся сбить с толку рабочих и уверить их, будто мы, старые, испытанные революционеры, действуем в угоду герман­ского империализма. Да это курам смех»[vvvvvvvvvvv].

К СОЛДАТАМ И МАТРОСАМ

Товарищи солдаты! Товарищи матросы!

Газеты капиталистов, начиная от «Речи» и кончая «Русской Волей», ведут самую бесстыдную кампанию лжи и клеветы по поводу проезда через Германию.

Газеты капиталистов бесстыдно лгут, утверждая или намекая, будто мы пользовались какими-либо недопустимыми или необычными подачками от германского прави­тельства, которое мы считаем столь же разбойничьим, столь же преступным, как и все капиталистические правительства, ведущие нынешнюю войну.

Капиталисты лгут, пуская слухи, что мы за отдельный (сепаратный) мир с немцами, что мы совещались или хотели совещаться в Стокгольме с такими германскими социа­листами, которые стоят на стороне своего правительства.

Это – ложь и клевета. Ни в каких совещаниях с подобными социалистами мы не участвовали и не будем участвовать. Мы считаем социалистов всех стран, помогающих своим капиталистам вести эту преступную войну, изменниками социализма.

Наши друзья только такие социалисты, которые подобно Карлу Либкнехту, осужденному на каторгу разбойничьим немецким правительством, восстают против своих капиталистов.

Мы хотим не отдельного, не сепаратного мира с Германией, мы хотим мира всех на­родов, мы хотим победы рабочих всех стран над капиталистами всех стран.

Капиталисты России лгут и клевещут на нас, как клевещут немецкие капиталисты на Либкнехта. Капиталисты лгут, будто мы хотим розни и вражды рабочих и солдат.

Неправда! Мы хотим единения рабочих и солдат. Мы хотим разъяснять членам Советов рабочих и солдатских депутатов, что в руках этих Советов должна находиться вся государственная власть.

Всякий рабочий и всякий солдат знает свой Совет рабочих и солдатских депутатов. Исполнительному комитету[178] этого Совета сделали мы свой доклад на другой же день после приезда.[wwwwwwwwwww]

Солдаты и матросы! Не верьте лжи и клевете капиталистов! Разоблачайте обманщи­ков, умалчивающих о правде, опубликованной в «Известиях»!

Дело переезда находилось в руках швейцарского социалиста-интернационалиста Фрица Платтена. Он заключил точное письменное условие с германским послом в Швейцарии. Текст условий мы опубликуем:

1) Едут все эмигранты без разли­чия взглядов на войну.

2) Вагон, в котором следуют эмигранты, пользуется правом экс­территориальности, никто не имеет права входить в вагон без разрешения Платтена. Никакого контроля ни паспортов, ни багажа.

3) Едущие обязуются агитировать в Рос­сии за обмен пропущенных эмигрантов на соответствующее число австро-германских интернированных.

Все попытки германского социал-демократического большинства вступить в общение с едущими последние решительно отклонили. Вагон всю дорогу сопровождался Платтеном. Все переговоры велись при участии и в полной солидарности с рядом иностранных социалистов-интернационалистов. Протокол о поездке подписан двумя французскими социалиста­ми: Лорио и Гильбо и социалистом из группы Либкнехта (Гартштейн), швейцарским социалистом Платтеном, польским социал-демократом Бронским, шведскими социал-демократическими депутатами Линдхагеном, Карльсоном, Стрёмом, Туре Нерманом и другими.

«Если бы Карл Либкнехт был сейчас в России, Милюковы охотно выпустили бы его в Германию; Бетман-Гольвеги выпускают вас, русских интернационалистов, в Россию. Ваше дело – ехать в Россию и бороться там и с германским и с русским империализмом» – Так сказали нам товарищи-интернационалисты, мы думаем, что они были правы.

Доклад о поездке мы сделаем Исполнительному комитету Совета рабочих и солдатских депутатов. Мы надеемся, что он добьется освобождения соответствующе­го числа интернированных, в первую очередь видного австрийского социалиста Отто Бауэра, и что он добьется пропуска в Россию всех эмигрантов, а не только социал-патриотов. Мы надеемся, что Исполнительный комитет положит конец и тому неслы­ханному положению вещей, когда никакие газеты левее «Речи» не пропускаются за границу и когда даже манифест Совета рабочих и солдатских депутатов к рабочим всех стран не пропускается в заграничную печать.

Оценка момента

Марксизм требует от нас самого точного, проверенного действительностью учета отноше­ний классов и конкретных особенностей каждого исторического момента. Мы, больше­вики, всегда старались быть верными этому требованию. «Наше учение не догма, а руководство для действия» – так говорили всегда Маркс и Энгельс.

Какими же точно установленными, объективными фактами должна партия револю­ционного пролетариата руководиться теперь для определения задач и форм своего дей­ствия?

Коренной вопрос всякой революции есть вопрос о власти в государстве. Без уяснения этого вопроса не может быть и речи ни о каком сознательном участии в революции, не говоря уже о руководстве ею.

Переживаемый исторический момент в России характеризуется следующими основ­ными чертами:

1. Старая царская власть, представлявшая только кучку крепостников-помещиков, командующую всей государственной машиной (армией, полицией, чиновничеством), разбита и устранена, но не добита. Монархия не уничтожена формально. Шайка Романовых продолжает монархические интриги. Гигантское землевладение крепостников-помещиков не ликвидировано.

2. Государственная власть в России перешла в руки нового класса, именно: буржуазии и обуржуазившихся помещиков.

До февральско-мартовской революции 1917 года государственная власть в России была в руках одного крепостнически-дворянски-помещичьего класса, возглавляемого Николаем.

После этой революции власть в руках другого, нового, класса – буржуазии. Постольку буржуазная или буржуазно-демократическая революция в России закон­чена [xxxxxxxxxxx].

3. «Революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства» – «Совет рабочих и солдатских депутатов».

Рядом с Временным правительством, прави­тельством буржуазии, которое имеет в своих руках все органы власти,сложилось еще слабое, зачаточное, но все-таки несомненно существующее на деле и растущее другое правительство – Советы рабочих и солдатских депутатов, которое не имеет в своих руках органов государственной власти, но опирается непосредственно на заведомо безусловное большинство народа, на вооруженных рабо­чих и солдат.

Это чрезвычайно своеобразное, невиданное в истории переплетение двух диктатур: диктатуры буржуазии и диктатуры пролетариата и крестьянства (Совет рабочих и солдатских депутатов).[yyyyyyyyyyy]

Не подлежит ни малейшему сомнению, что долго продержаться такой «переплет» не в состоянии. Двух властей в государстве быть не может. Одна из них должна сойти на нет, и вся буржуазия российская уже работает изо всех сил, всяческими способами повсюду над устранением и обессилением, сведением на нет Советов солдатских и рабочих депутатов, над созданием единовластия буржуазии.

Двоевластие выражает лишь переходный момент в развитии революции, когда она зашла дальше обычной буржуазно-демократической революции, но не дошла еще до «чистой» диктатуры пролетариата и крестьянства [zzzzzzzzzzz].

Каков классовый состав правительства диктатуры пролетариата и крестьянства? Пролетариат и крестьянство (одетое в солдатские мундиры).

Каков политический характер этого правительства? Это – революционная диктатура. Это – власть совсем не того рода, какого вообще бывает власть в парламентарной буржуазно-демократической республике обычного до сих пор, господствующего в передовых странах Европы и Америки, типа. Эта власть – власть того же типа, какого была Парижская Коммуна 1871 года.

Основные признаки власти этого типа:

1) источник власти – не закон, предварительно обсужденный и проведенный парламентом, а прямой почин народных масс снизу и на местах, прямой «захват»;

2) замена полиции и армии прямым вооружением всего народа; госу­дарственный порядок при такой власти охраняют сами вооруженные рабочие и кресть­яне, сам вооруженный народ;

3) чиновничество, бюрократия заменяются непосредственной властью самого народа, превращаются в выборных и сменяемых по первому требованию народа, из привилеги­рованного слоя с высокой, буржуазной, оплатой «местечек» превращаются в рабочих оплачиваемых не выше обычной платы хорошего рабочего.

В этом и только в этом суть Парижской Коммуны, как особого типа государства.[aaaaaaaaaaaa]

Обычно возражают: русский народ еще не подготовлен к «введению» Коммуны. Это – довод крепостников, говоривших о неподготовленности крестьян к свободе.

Ника­ких преобразований, не назревших и в экономической действительности и в сознании подавляющего большинства народа, Коммуна, т.е. Советы рабочих и крестьянских депутатов, не «вводит», не предполагает «вводить» и не должна вводить.

Чем сильнее экономический крах и порождаемый вой­ной кризис, тем настоятельнее необходимость в наиболее совершенной политической форме, облегчающей излечение ужасных ран, нанесенных человечеству войной.

Чем меньше у русского народа организационного опыта, тем решительнее надо приступать к организационному строительству самого народа.

Если мы сорганизуемся и умело поведем свою пропаганду, не только пролетарии, но и девять десятых крестьянства будут против восстановления полиции, против несменяемого и привилегированного чиновничества, против отделенной от народа армии. А только в этом и состоит новый тип государства.

Чем скорее мы сбросим с себя старые предрассудки, чем усерднее мы примемся помогать народу строить тот­час и повсюду Советы рабочих и крестьянских депутатов, брать в их руки всю жизнь, – тем легче будет народу сделать выбор в пользу Республики Советов рабочих и крестьянских депутатов (через посредство Учредительного собрания или поми­мо него, если Львов не созовет его очень долго).

Ошибки в новом организационном строительстве самого народа неизбежны, но лучше ошибаться и идти вперед, чем ждать, ко­гда созываемые г. Львовым профессора-юристы напишут законы о созыве Учредитель­ного собрания и об увековечении парламентарной буржуазной республики, об удуше­нии Советов рабочих и крестьянских депутатов.

Но, спрашивается, что должны делать Советы рабочих депутатов?

Они должны рассматриваться, как органы восстания, как органы революционной власти.

Это теоретическое положение, выведенное из опыта Коммуны и русской революции 1905 года, должно быть пояснено и конкретнее развито на основе практических указаний именно данного этапа именно данной революции в России.

Нам нужна революционная власть, нам нужно (на известный переходный период) государство. Этим мы отличаемся от анархистов.

Разница между революционными марксистами и анархистами состоит не только в том, что первые стоят за централизованное, крупное, коммунистическое производство, а вторые за раздробленное, мелкое. Нет, разница именно по вопросу о власти, о государстве состоит в том, что мы за ре­волюционное использование революционных форм государства для борьбы за социализм, а анархисты – против.

Нам нужно государство. Но нам нужно не такое государство, каким создала его буржуазия повсюду, начиная от конституционных монархий и кончая самыми демократическими республиками.

И в этом состоит наше отличие от оппортунистов и каутски­анцев.

Нам нужно государство, но не такое, какое нужно буржуазии, с отделенными от народа и противопоставляемыми народу органами власти в виде полиции, армии, бюрократии (чиновничества).

Все буржуазные революции только усовершенствовали эту государственную машину, только передавали ее из рук одной партии в руки другой партии.

Пролетариат, если он хочет отстоять завоевания революции и пойти дальше, завоевать мир, хлеб и свободу, должен «разбить» эту государственную машину и заменить ее новой, сливая полицию, ар­мию и бюрократию с поголовно вооруженным народом.

Идя по пути, указанному опы­том Парижской Коммуны 1871 года и русской революции 1905 года, пролетариат дол­жен организовать и вооружить все беднейшие, эксплуатируемые части населения, что­бы они сами взяли непосредственно в свои руки органы государственной власти, сами составили учреждения этой власти.

И рабочие России уже во время первого этапа первой революции, в феврале – марте 1917 года, вступили на этот путь.

Вся задача теперь в том, чтобы ясно понять, каков этот новый путь, – в том, чтобы смело, твердо и упорно идти по нему дальше.

Англо-французские и русские капиталисты хотели «только» сместить или даже «по­пугать» Николая II, оставив неприкосновенною старую государственную машину, полицию, армию, чиновничество.

Рабочие пошли дальше и разбили ее.

И теперь не только англо-французские, но и немецкие капиталисты воют от злобы и ужаса, видя, например, как русские солдаты расстреливали своих офицеров.

Отсюда должно уже быть ясно, почему так много ошибок делают и наши товарищи, ставя «просто» вопрос: надо ли тотчас свергнуть Временное правительство?

Отвечаю:

1) его надо свергнуть – ибо оно олигархическое, буржуазное, а не обще­народное, оно не может дать ни мира, ни хлеба, ни полной свободы;

2) его нельзя сей­час свергнуть, ибо оно держится прямым и косвенным, формальным и фактическим со­глашением с Советами рабочих депутатов и главным Питерским Советом;

3) его вообще нельзя «свергнуть» обычным способом, ибо оно опирается на «поддержку» буржуазии вторым правительством, Советом рабочих депутатов, а это прави­тельство есть единственно возможное революционное правительство, прямо выражающее сознание и волю большинства рабочих и крестьян.

Выше, лучше такого типа правительства, как Советы рабочих, батрацких, крестьянских, солдатских депутатов, человечество не выработало и мы до сих пор не знаем.

Чтобы стать властью, сознательные рабочие должны завоевать большинство на свою сторону: пока нет насилия над массами, нет иного пути к власти.

Мы не бланкисты, не сторонники захвата власти меньшинством.

Мы – марксисты, сторонники пролетар­ской классовой борьбы против мелкобуржуазного угара, шовинизма-оборончества, фразы, зависимости от буржуазии.

Создадим пролетарскую коммунистическую партию, сплотимся для пролетарской классовой работы, и из пролетариев, из бедней­ших крестьян на нашу сторону будет становиться все большее и большее число, ибо жизнь будет ежедневно разбивать мелкобуржуазные иллюзии.

Буржуазия за единовластие буржуазии.

Сознательные рабочие за единовластие Советов рабочих, батрацких, крестьянских и солдатских депутатов – за единовластие, подготовленное прояснением пролетарского сознания, освобождением его от влияния буржуазии, а не авантюрами.

Мелкая буржуазия («социал-демократы», с.-р. и пр.) колеблется, мешая этому прояснению, этому освобождению.

Вот фактическое, классовое, соотношение сил, определяющее наши задачи.

Классовое значение (и классовое объяснение) этого переходного неустойчивого положения состоит в следующем: как и всякая революция, наша революция потребовала величайшего героизма, самопожертвования массы для борьбы с царизмом, а также сра­зу втянула в движение неслыханно громадное количество обывателей, переходящих к активному, самостоятельному, действенному уча­стию в политической жизни, в устройстве государства.

Россия сейчас кипит. Миллионы и десятки миллионов, политически спавшие десять лет, политически забитые ужасным гнетом царизма и каторжной рабо­той на помещиков и фабрикантов, проснулись и потянулись к политике. А кто такие эти миллионы и десятки миллионов? Большей частью мелкие хозяйчики, мелкие буржуа, люди, стоящие посредине между капиталистами и наемными рабочими. Россия наиболее мелкобуржуазная страна из всех европейских стран.

Гигантская мелкобуржуазная волна захлестнула все, подавила сознательный пролетариат не только своей численностью, но и идейно, т.е. заразила, захватила очень ши­рокие круги рабочих мелкобуржуазными взглядами на политику.

Мелкая буржуазия в жизни зависит от буржуазии, живя сама по-хозяйски, а не по-пролетарски (в смысле места в общественном производстве), она и в образе мыслей идет за буржуазией.

Доверчиво-бессознательное отношение к капиталистам, худшим врагам мира и социализма, – вот что характеризует современную политику масс в России, вот что выросло с революционной быстротой на социально-экономической почве наиболее мелкобуржуазной из всех европейских стран.

Вот классовая основа «соглашения» (подчер­киваю, что имею в виду не столько формальное соглашение, сколько фактическую поддержку, молчаливое соглашение, доверчиво-бессознательную уступку власти) меж­ду Временным правительством и Советом рабочих и солдатских депутатов, – согла­шения, давшего Гучковым жирный кусок, настоящую власть, а Совету – посулы, по­чет (до поры, до времени), лесть, фразы, уверения, расшаркивания Керенских.

Недостаточная численность пролетариата в России, недостаточная сознательность и организованность его – вот другая сторона той же медали.

Это своеобразие выдвигает на первый план «вливание уксуса и желчи в сладенькую водицу революционно-демократических фраз».

Работа критики, разъяснение ошибок мелкобуржуазных партий, подготовка и сплочение элемен­тов сознателъно-пролетарской, коммунистической партии, высвобождение пролета­риата от «общего» мелкобуржуазного угара.

Это кажется «только» пропагандистской работой. На деле это – самая практическая революционная работа, ибо нельзя двигать вперед революцию, которая останови­лась, захлебнулась фразой, проделывает «шаг на месте» не из-за внешних помех, не из-за насилия со стороны буржуазии (Гучков только еще грозится пока применить насилие против солдатской массы), а из-за доверчивой бессознательности масс.

Только борясь с этой доверчивой бессознательностью (а бороться с ней можно и должно исключительно идейно, товарищеским убеждением, указанием на опыт жизни), мы можем высвобождаться из-под царящего разгула революционной фразы и действительно толкать вперед как пролетарское сознание, так и сознание масс, так и смелую решительную инициативу их на местах, самочинное осуществление, развитие и укрепление свобод, демократии, принципа общенародного владения всей землей.

И с каждым днем доверчивая бессознательность и бессознательная доверчивость бу­дут отпадать, особенно со стороны пролетариев и беднейших крестьян, которых жизнь (общественно-экономическое положение их) учит не верить капиталистам.

Вожди мелкой буржуазии «должны» учить народ доверию к буржуазии. Пролетарии должны учить его недоверию.

Революционное оборончество и его классовое значение

Самым крупным, самым ярким проявлением мелкобуржуазной волны, захлестнувшей «почти все», надо признать революционное оборончество. Именно оно – злейший враг дальнейшего движения и успеха русской революции.

Кто поддался в этом пункте и не сумел высвободиться, – тот погиб для революции.

Революционное оборончество есть, с одной стороны, плод обмана масс буржуазией, плод доверчивой бессознательности крестьян и части рабочих, а с другой – выражение интересов и точки зрения мелкого хозяйчика, который заинтересован до известной сте­пени в аннексиях и банковых прибылях и который «свято» хранит традиции царизма, развращавшего великороссов палачеством над другими народами.

Буржуазия обманывает народ, играя на благородной гордости революцией и изобра­жая дело так, будто социально-политический характер войны со стороны России изме­нился от замены царской монархии гучково-милюковской почти республикой. И народ поверил (на время) благодаря, в значительной степе­ни, предрассудкам старины, заставляющим видеть в других народах России, кроме ве­ликорусского, нечто вроде собственности или вотчины великорусов. Подлое развраще­ние великорусского народа царизмом, приучавшим видеть в других народах нечто низшее, нечто «по праву» принадлежащее Великороссии, не могло рассеяться сразу.

Какую революцию мы сделали? Мы сбросили Николая.

Революция не была очень трудной по сравнению с революцией, которая бы свергла весь класс поме­щиков и капиталистов.

Кто оказался у власти после нашей революции? – Помещики и капиталисты, – те самые, которые в Европе давно у власти. Там произошли такие революции сто лет тому назад, там давно у власти стоят Терещенки, Милюковы и Коноваловы, и никакой роли не играет, платят ли они цивильный лист своему царьку или обходятся без этого предмета роскоши. Банк все равно остается банком, прибыль остается прибылью, все равно, в республике или в монархии.

Если какая-либо дикая страна смеет не слушаться нашего цивилизованного капитала, который устраивает такие прекрасные банки в колониях, если какие-либо дикие народы не слушают нашего цивилизованного банка, то мы по­сылаем войска, и они водворяют культуру, порядок и цивилизацию, как это делал Ля­хов в Персии, как это делали французские «республиканские» войска, с таким же звер­ством истреблявшие народы в Африке.

В России в правительстве сидят лучшие люди своего класса, но от этого в характере ми­ровой войны ровно ничего не изменилось. Новое «революционное оборончество» есть только прикрытие великим понятием революции грязной и кровавой войны из-за гряз­ных и отвратительных договоров.

Войны не изменила русская революция, но она создала организации, которых ни в одной стране нет и не было.

Большинство рево­люций ограничивалось тем, что выходило новое правительство вроде наших Терещенок и Коноваловых, а страна пребывала в пассивности и дезорганизации.

Русская рево­люция пошла дальше – кроме правительства «почти социалистических» минист­ров, правительства империалистской войны, правительства наступления, правительст­ва, связанного с англо-французским капиталом – и независимо от него, мы имеем по всей России сеть Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

Вот та революция, которая не сказала еще своего последнего слова.

Вот революция, которой в Западной Европе не было.

Вот организации тех классов, которым действительно аннексии не нужны, которые в банки миллионов не положили, которые не заинтересованы в том, правильно ли поделили Персию русский полковник Ляхов и английский либеральный посол.

Залог того, что эта революция мо­жет пойти дальше, в том, что классы, действительно в аннексиях не заинтересованные, несмотря на всю их чрезмерную доверчивость к правительству капиталистов, несмотря на эту страшную путаницу, страшный обман, который в самом понятии «революцион­ного оборончества» заключается, несмотря на то, что они поддерживают заем, поддер­живают правительство империалистской войны, – несмотря на все это, они сумели создать организации, в которых представлены массы угнетенных классов – Сове­ты рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, которые в очень многих местностях России пошли в своей революционной работе гораздо дальше, чем в Петрограде.

Массовый представитель оборончества смотрит на дело попросту, по-обывательски: «я не хочу аннексий, на меня «прет» немец, значит, я защищаю правое дело, а вовсе не какие-то империалистские интересы».

Такому человеку надо разъяснять и разъяснять, что дело не в его личных желаниях, а в отношениях и условиях массовых, классовых, политических, в связи войны с интересами капитала и с международной сетью банков и т.д.

От нас требуется умение разъяснить массам, что социально-политический характер войны определяется не «доброй волей» лиц и групп, даже народов, а положением клас­са, ведущего войну, политикой класса, продолжением которой война является, связями капитала, как господствующей экономической силы в современном обществе, империалистским характером международного капитала, зависимостью (финансовой, банковой, дипломатической) Рос­сии от Англии и Франции и т.д.

Умело, понятно для масс объяснить это не легко, без ошибок никто из нас этого не сумел бы сразу сделать. Но содержание нашей пропаганды должно быть такое и только такое. [bbbbbbbbbbbb]

Малейшая уступка революционному оборончеству есть измена социализ­му, полный отказ от интернационализма, какими бы красивыми фразами, какими бы «практическими» соображениями это ни оправдывалось.

Только такая борьба с оборончеством серьезна и обещает успех – может быть, не очень быстрый, но верный и прочный.

Третьеиюньские зубры за немедленное наступление

Господа третьеиюньцы[179], те, которые помогали Николаю Романову после 1905 года залить кровью нашу страну, душить революционеров, восстановлять всевла­стие помещиков и капиталистов, собрались на свои совещания одновременно с съездом Советов¹¹³.

В то время как Церетели, попав в положение пленника буржуазии, тысячами уверток пытался замять насущность, важность, злободневность политического во­проса о немедленном наступлении, третьеиюньские зубры, соратники Николая Кровавого и Столыпина-Вешателя, помещики и капиталисты, не побоялись поста­вить вопрос прямо, открыто. Вот последняя и самая существенная принятая ими единогласно резолюция о наступлении:

«Государственная дума (??) признает, что только в немедленном наступлении, в тесном общении с союзниками, кроется залог скорого достижения окончания войны и закрепления навсегда завое­ванных народом свобод».

«Я очень боюсь, – сказал Милюков, – что то, что налажено нашим (верно! нашим, т.е. находя­щимся в руках капиталистов!) военным министром, будет опять разлаживаться и что мы упус­тим последнее время, когда на вопрос наших союзников, выступаем мы или нет, мы еще можем (за­метьте «еще»!) дать ответ удовлетворительный и для нас и для них».

«И для нас и для них» – и для русских и для англофранцузских и прочих империалистов! Наступление «еще может» «удовлетворить» их, т.е. помочь додушить Персию, Албанию, Грецию, Месопотамию, обеспечить сохранение всей награбленной у немцев добычи и отнятие добычи, награбленной немецкими разбойниками.

Вот в чем суть.

Вот – классовая правда про политическое значение наступления. Удовлетворить аппетиты империалистов России, Англии и проч., затянуть империалистскую, захватную войну, пойти по дороге не мира без аннексий (эта дорога возможна только при продолжении революции), а войны ради аннексий.

Такова суть наступления с точки зрения внешней политики. А Маклаков в приведенной выше исторической фразе определил эту суть с точки зрения внутренней поли­тики. «Полное оздоровление России» в устах Маклакова означает полную победу контрреволюции. Кто не забыл прекрасных речей Маклакова об эпохе 1905 года и 1907-1913 годов, тот из каждой почти его речи получал подтверждение такой оценки.

Вести войну, «как мы ее вели раньше», – «мы», т. е. капиталисты с царем во главе! – вести эту войну империалистов значит «оздоровить» Россию, т.е. обеспечить побе­ду капиталистов и помещиков.

Это – классовая правда.

Вот это – политики, люди дела, верные слуги своего класса, помещиков и капиталистов.

А как служат своему классу Церетели, Чернов и К^о? Они отделываются добренькими пожеланиями на словах, поддержкой капиталистов на деле.

Церетели уверял, что вопроса о немедленном наступлении нельзя даже ставить, ибо знай он, министр Церетели, о «немедленном» наступлении, он, министр, никому не сказал бы об этом. Говоря это, Церетели не подозревал (о наивность!), что его опровергли третьеиюньские зубры, опровергли делом, ибо нисколько не побоялись даже в резолюции, во всеуслышание, сказать не о наступлении вообще, а именно о немед­ленном наступлении. И они были правы, ибо это вопрос политический, вопрос су­деб всей нашей революции.

Тут середины нет: «немедленное наступление» – за или против; тут воздер­жаться нельзя; тут уклоняться ссылками или намеками на военную тайну прямо было бы недостойно ответственного политика.

За немедленное наступление – это значит за продолжение империалистской войны, за избиение русских рабочих и крестьян в интересах удушения Персии, Греции, Галиции, балканских народов и прочее, за оживление и укрепление контр­революции, за окончательное сведение на нет фраз о «мире без аннексий», за войну ради аннексий.

Против немедленного наступления – это значит за переход всей власти к Сове­там, за пробуждение революционного почина угнетенных классов, за немедленное предложение угнетенными классами всех стран «мира без аннексий», мира на точ­ных условиях свержения ига капитала и освобождения всех без изъятия колоний, всех без изъятия угнетенных или неполноправных народностей.

Первый путь – вместе с капиталистами, в интересах капиталистов, ради достижения целей капиталистов, путь доверия капиталистам, третий год обещающим все на свете и многое сверх того, под условием «продолжения» войны «до победы».

Второй путь – путь разрыва с капиталистами, недоверия к ним, обуздания их грязной корысти и наживы сотен миллионов на поставках, путь доверия к угнетен­ным классам и прежде всего к рабочим всех стран, путь доверия к международной рабочей революции против капитала, путь всемерной поддержки ее.

Выбор есть только между этими двумя путями. В этом пункте среднего быть не может, и, если Церетели, Чернов и К⁰ будут колебать­ся или отделываться фразами, они окончательно скатятся к роли орудия в руках контрреволюционной буржуазии.

Есть ли путь к справедливому миру?

Есть ли путь к миру без обмена аннексий (захватов), без дележа добычи капиталистами-разбойниками?

Есть – через рабочую революцию против капиталистов всех стран.

Россия сейчас ближе всех к началу такой революции.

Только в России возможен переход власти к готовым учреждениям, к Советам сразу, мирно, без восстания, ибо сопротивляться Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов капиталисты не смогут.

При таком переходе власти можно было бы обуздать капиталистов, наживающих миллиарды на поставках, раскрыть все их проделки, арестовать казнокрадов-миллионеров, сломить их всевластие.

Только после перехода власти к угнетенным классам Россия могла бы обратиться к угнетенным классам других стран не с пустыми словами, не с голыми воззваниями, а с указанием на свой пример и с немедленным, точным предложением ясных условий всеобщего мира.

Товарищи рабочие и трудящиеся всех стран! – говорилось бы в этом предложении немедленного мира. Довольно крови. Мир возможен. Мир справедливый есть мир без аннексий, без захватов. Пусть знают разбойники-капиталисты немецкие с их коронованным разбойником Вильгельмом, что мы не будем договариваться с ними, что захва­том их мы считаем не только то, что заграбили они после войны, но и Эльзас и Лотарингию, и датские и польские земли Пруссии.

Захватом русских царей и капиталистов мы считаем и Польшу, и Финляндию, и Украину, и прочие невеликорусские земли.

Захватом английских, французских и прочих кап

Поиск по сайту: