НОВЫЕ СВИДЕТЕЛИ

I. После ареста толедского архиепископа произошло два инцидента в его

процессе. До начала рассказа мне кажется целесообразным представить картину

новых свидетельских показаний, добытых врагами Каррансы с намерением

оправдать свое поведение. Их побуждали к этому не только мотивы, породившие

преследование, но также чисто личные интересы. Вальдес и его помощники

основательно боялись восстановить против себя общественное мнение, если бы

при вынесении окончательного приговора не была доказана всей Европе

действительная виновность архиепископа.

II. Для достижения своей цели инквизиторы допросили девяносто шесть

свидетелей. Но, к несчастию для них, большинство показаний не прибавило

ничего к добытым уликам. Большинство удостоверили чистоту католического

исповедания Каррансы. Некоторые свидетели, враждебно настроенные к нему,

дали показания в отношении других лиц, которые не подтвердили их или даже

опровергли. Следует отметить, что большинство свидетелей, говоривших в

пользу архиепископа, сделало свои показания, находясь в застенках

инквизиции, под пыткой или после пытки, когда они могли опасаться

возобновления ее и возможности стать жертвами самого жестокого обращения со

стороны судей, планы которых они расстраивали. В то время как эти несчастные

обнаружили такое мужество, епископы, архиепископы и другие богословы,

стремившиеся к епископскому сану, вели себя трусливо и без колебаний брали

обратно свое первое истинное мнение и объявляли сильно заподозренным в

лютеранстве того человека, которого сами называли почти что апостолом в

отношении одного и того же произведения, и это только вследствие процесса

против него. Если бы мое звание историка не обязывало меня напомнить факты,

столь нелестные для репутации прелатов, поведение которых, в других

обстоятельствах, достойно уважения, я полагал бы, что у меня есть достаточно

мотивов, чтобы обойти молчанием их поведение в этом деле.

III. 30 августа 1559 года Мартин Гутьерес, иезуит, показал по

собственному побуждению и без запроса, будто слышал от брата Луиса де ла

Круса, что в юности он однажды помогал дому Бартоломео служить обедню.

Последний, держа святую гостию пальцами, спросил его: "Хочешь съесть этот

хлеб?" Брат Луис отвечал, что он не исповедался, на что Карранса сказал ему:

"Ты слишком мнителен" и дал ему причастие.

IV. Брат Луис на вопрос об этом факте показал 26 июня 1560 года, что

правда только то, что дом Бартоломео однажды, беседуя с ним о духовных дарах

евхаристии, сказал: "Когда я буду потреблять гостию, я хотел бы пригласить

вас к святой трапезе". На это свидетель ответил: "Дай Бог, чтобы я был готов

к этому, как вы". Тот же свидетель повторил это показание 2 июля.

V. Антонио Лопес, врач из Торо, на допросе 4 сентября показал, что семь

или восемь лет тому назад слышал, как архиепископ в проповеди, сказанной в

церкви Св. Севастиана в этом городе, высказал приблизительно следующее:

"Есть столь испорченные люди, что сохраняют за собой в течение нескольких

лет звание публичных грешников. Христиане ли такие люди? Неизвестно даже,

веруют ли они. Предположим, что они веруют" и проч. Этот свидетель был

единственным, давшим такое показание. Поднимался, однако, вопрос о публично

сказанной проповеди.

VI. 19 сентября лиценциат Агостино Сурухано показал, будто слышал от

Фавиана Сальвадора рассказ о том, как архиепископ Толедский в проповеди в

Лондоне говорил, что люди не совершают никакого греха, не посещая мессы, не

исповедуясь и не причащаясь. Свидетель добавил, что Фавиан Сальвадор

говорил, как Франсиско Монтеро (который вместе с ним присутствовал при

проповеди) был возмущен, слыша от проповедника подобные выражения.

VII. Этот Фавиан Сальвадор не был допрошен. Франсиско Монтеро, пехотный

капитан, отвечал, что он не помнит об этом. Его энергично побуждали

припомнить факт, но безуспешно: он упорно стоял на своем. Определение

смертный или тяжелый при слове грех, не расслышанное свидетелем, было

достаточно для того, чтобы это место проповеди считать правоверным; если бы

оно не было произнесено, тезис, несомненно, был бы оговорен многими другими

лицами из слушателей.

VIII. Блаженный Хуан де Рибера, тридцати лет от роду, вызванный 27

сентября для дачи показания в севильский святой трибунал, в присутствии

епископа Тарасовы, заместителя главного инквизитора, сказал, что он читал в

Саламанке сочинение под заглавием Мнение касательно переводчиков Писания,

относительно которого ему был сделан запрос; он заметил три тезиса, которые

не показались ему католическими. Первый: не следует опираться на мнения

святых отцов для понимания Священного Писания. Второй: мы можем быть уверены

в нашем оправдании. Третий: оправдание достигается горячей верой в страдания

и смерть нашего Спасителя. Свидетель прибавил к своему показанию, что он

слышал в то время, будто это сочинение принадлежит дому Бартоломео Каррансе,

но потом узнал, что оно составлено другим автором.

IX. Брат Луис де ла Крус (который хорошо знал все дела архиепископа),

несколько раз допрашиваемый об этом предмете, до последней минуты заявлял,

что Мнение представляет часть письма, которое Вальдес (задолго до того

времени, когда он был признан еретиком) писал архиепископу, бывшему тогда

профессором богословия в коллегии Св. Григория в Вальядолиде. Он прибавил,

что потом узнал, будто этот труд сначала был напечатан в Христианских

наставлениях Таулера; что он (а не дом Бартоломео) списал из письма Вальдеса

и включил в труд Каррансы, озаглавленный Толкование на Послание св. Павла к

Филиппийцам, копии которого передал в разные руки; что он прибавил по

собственному побуждению и чистосердечно прилагательное благочестивое к

существительному мнение; это должно быть приписано его молодости и

недостатку познаний, которые он приобрел лишь в более зрелом возрасте,

продолжив изучение. Это сочинение находится, быть может, в Толковании (хотя

оно не составляет его части), потому что дом Бартоломео обычно имел его

перед глазами, когда объяснял некоторые пункты из этого произведения. Он

никогда не давал этого Мнения ученикам в виде урока; никогда не читал его

содержания с кафедры таким образом, как читают письма или книгу, но делал

дополнения, изменения и исправления, внушаемые ему познаниями; он не

старался удаляться от толкований, данных святыми отцами насчет истинного

смысла Священного Писания, и изъяснял его, следуя тому, что находил у св.

Августина, св. Иеронима и других; наконец, он в своей коллегии заставлял по

этому предмету вести публичные диспуты, один из которых содержал следующий

тезис: в Священном Писании существуют некоторые темные и трудные для

понимания места, поэтому надо прибегать к толкованию их, данному учителями и

Отцами Церкви.

X. 28 сентября допрашивали дона Диего Уртадо де Мендосу, бывшего послом

на Тридентском соборе и при римской курии, члена государственного совета и

королевского камергера, исполнявшего эту обязанность во время путешествия

короля в Англию и Фландрию. От него потребовали показать, что он заметил

относительно веры толедского архиепископа. Этот допрос произошел после того,

как главный инквизитор удостоверился, каким образом и в каком духе будет

отвечать Мендоса. Он писал Мендосе 2 сентября, и дон Диего в своем ответе

останавливался на важности, которую он придавал (во время его пребывания в

Венеции при подготовке Тридентского собора) тесному единению, связывавшему

Каррансу с Маттео Приоли, епископом Брешиа [92], донато Рулло Кадавересом,

неаполитанцем, Антонио Фламинио и М. Карнесекой, кардиналами Поло и Мороной,

Атаназио Колонной и другими, с которыми он имел тайные совещания. Дон Диего

в своем письме говорил, что этих людей не в чем упрекать и с внешней стороны

они не давали повода ни к какому подозрению, но они шли путем, проложенным

только для очень небольшого числа лиц. Главный инквизитор знал, что все эти

люди были отмечены как еретики, некоторые из них подверглись преследованию и

были осуждены. Он имел на этот счет частные разговоры с доном Диего де

Мендоса и вынудил его потом дать об этом показание под присягой. Тот

повторил переданные мною выше слова и прибавил, что это обстоятельство

заставляло его сомневаться в чистоте веры архиепископа Толедского; что не

одобрял его катехизиса, так как он не отвечает на некоторые аргументы

еретиков; правда, опровергает другие, но слабыми доводами; между тем он

представлял доводы противников во всей их силе и трудности, как он уже

говорил королю во Фландрии. Этот свидетель подтвердил свое показание 20

октября. Он также сказал, что до запрещения катехизиса советовал герцогу

д'Аркосу и дону Фернандо Карильо де Мендосе не читать его, потому что

катехизис не является правоверным, что принц Эволи имел одно дело, которое

должно было разбираться архиепископом Толедским, и он, свидетель, писал

Лосилье, секретарю принца, чтобы поспешили выполнить это как можно скорее;

он это сделал потому, что предвидел арест прелата.

XI. Доктор Хулиано де Перниа, другой свидетель, был согласен со всем

сказанным. Он показал 15 октября, что слышал от дона Фернандо Карильо де

Мендосы старшего сына маркиза де Приэго, будто бы дон Диего де Мендоса во

Фландрии предсказал арест архиепископа как заподозренного в лютеровой ереси.

XII. Брат Бернарде Альварадо де Фреснеда, францисканец, пятидесяти лет

от роду, духовник короля (потом член государственного совета,

главноуполномоченный крестового похода, епископ Кордовы и архиепископ

Сарагосы), в тот же день сообщил о дружеских отношениях Каррансы с

кардиналом Поло, кардиналом Морона, архиепископом Кентерберийским, епископом

Приоли, которые потом все были объявлены еретиками, а также с доктором

Мурильо из провинции Арагон, который согласно показанию брата Хулиана де

Туделы говорил: если правда, что он стал еретиком, то виновником этого

является Карранса.

XIII. Брат Хулиано не был допрошен. Но брат Хуан де Вильягарсия в ответ

на обращенный к нему в тюрьме запрос о характере отношений, существовавших

между Каррансой и еретиками, упомянутыми Мендосой, и о содержании некоторых

писем этих лиц, найденных в бумагах Каррансы, дал простые и ясные

объяснения. Он сказал, что они не только не допускали малейшего подозрения в

ереси, но, наоборот, Доказывали, что архиепископ прилагал величайшие усилия

и обнаруживал огромное усердие к убеждению еретиков и к погашению ереси или,

по крайней мере, к прекращению ее распространения в Англии, в Оксфордском

университете и других школах этого королевства, соглашаясь с еретиками лишь

в отношении того, что не затрагивало определенного догмата; делалось это с

тем, чтобы различие в мнениях казалось менее значительным и таким образом

легче было бы вернуть еретиков к единству католической веры.

XIV. Мы не должны забывать, что дон Диего де Мендоса был единственным

сообщившим этот факт и свидетелем, которого склонили дать показания, потому

что не было ни одного конкретного случая, который мог бы мотивировать его

показания.

XV. 15 ноября доктор Акоста показал, что однажды в октябре он обедал у

принца Эволи, у которого в ту пору были принцесса, граф де Лерма, епископ

Куэнсы, его брат дон Родриго де Кастро и другие лица. Иезуит Тавларес во

всеуслышание заявил: "Вскоре увидят, еретик ли архиепископ Толедский; но

легко заметить, что у него много соперников".

XVI. Эти слова, сказанные в присутствии дома Педро и дона Родриго де

Кастро, глубоко обидели их, как и инквизиторов, допрашивавших доктора

Акосту.

XVII. 29 ноября Диего де Дуранго, слуга графа де Миранды, показал, что

он слышал в проповеди, произнесенной, как он думает, домом Бартоломео

Каррансой, следующий тезис: "Какую пользу можно извлечь из сотни Богородиц и

даже из трехсот? Не так следует беседовать с Богом". Среди допрошенных не

было других свидетелей в подкрепление этого показания.

XVIII. Доктор Савино Бернарде Астете, каноник Саморы, был допрошен 6

декабря относительно веры и поступков Каррансы. Знали, что он переписал

несколько неизданных произведений и проповедей этого прелата. Он показал в

этот день и 12 декабря, передавая список известных ему произведений, что он

считает архиепископа настоящим католиком; что в продолжение многолетней

дружбы он не слыхал от него ни одного тезиса, который нельзя было бы или не

следовало бы объяснить в католическом смысле. Это было не то, чего

добивались инквизиторы.

XIX. 10 июня 1560 года дон Хуан де Вильяреаль, командор военного ордена

Сант-Яго, показал, будто он слышал, как архиепископ Толедский в проповеди,

сказанной в Лондоне в присутствии короля, выставил тезис, что повеления об

исповеди и причастии не были известны в таком виде, как их обыкновенно

понимают в наши дни, до времени собора, который он назвал. Свидетель

добавил, что он был этим возмущен и сказал графу де Чинчон и дону Хуану

Маусино, жителю Бургоса, что король должен был бы приказать проповеднику

сойти с кафедры; свидетель говорил также, что, прибыв в 1558 году в

Вальядолид, он обедал однажды с архиепископом у дона Бернардино Пиментеля,

маркиза де Тавара; на этом обеде присутствовали отец Франсиско де Борха,

бывший герцог Гандиа, и дом Диего де Рохас, толедский каноник; за обеденным

столом архиепископ рассказывал разные анекдоты о еретиках, наказанных в

Англии, а именно - об одном, который казался более закоренелым, чем другие;

этот еретик, стоя у костра, просил, чтобы его не привязывали, потому что он

останется посреди пламени нетронутым; и на самом деле он казался

неподвижным, как будто не был сожжен. Свидетель добавил, что этот рассказ

показался ему неосторожным, и он говорил об этом канонику Рохасу.

XX. Этот дворянин показал в первом случае, что он невежда, а во втором

- что у него мало сообразительности. Архиепископ не говорил вовсе, что

еретик не был тронут огнем; он говорил только, что он казался неподвижным.

Свидетель должен был знать, что фанатизм также имеет своих героев.

XXI. Дом Педро д'Агостино, епископ Уэски, прислал 19 октября 1560 года

помеченное тем же днем письмо, в котором он показывал, что слышал в Триденте

от дома Бартоломео Каррансы (во время бесед по делам собора), что следует к

литаниям [93], которые поются обыкновенно за мессой Святому Духу в начале

каждой сессии, прибавить следующее прошение: "Избави нас [94], Господи, от

собора нашего времени" ("A concilio hujus temporis libera nos, Domine").

Основанием этого было то, что на соборе не допускалось подобающей свободы

голосования, по мнению многих благочестивых и ученых людей, так как папа,

легаты и государи стремились порабощать мнения в своих личных целях; отсюда

проистекали скандальные сцены между кардиналами и епископами.

XXII. Свидетель не был так щепетилен во время описываемых событий и,

несомненно, смотрел на это так же, как и Карранса. Взгляд его переменился с

тех пор, как архиепископ потерял благосклонность государя и свободу.

Прочтите письма Франсиско де Варгаса, и вы найдете там более резкие истины,

которые противоречат не сущности догматов, а лишь тем пунктам дисциплины,

где интересы папы, епископов и королей вступали в противоречие друг с

другом. ДЬм Педро был братом бессмертного дома Антонио д'Агостино,

архиепископа Таррагоны, светоча Испании по достоинству его трудов; но, к

несчастью, проникся завистью вследствие того, что не был назначен на

толедскую кафедру и даже не попал в число кандидатов, предложенных государю

Каррансой. Может быть, он был достойнее других; но его достоинство не

извиняет такого поведения. Далее мы увидим другие следствия его

мстительности; здесь я замечу только, что его брат был небезупречен в этой

системе дискредитирования архиепископа в известных пунктах, которые, как он

отлично понимал, содержали не ересь, а только тезисы, способные особенно

повредить Каррансе, когда бы бумаги его процесса ни были посланы в Рим.

XXIII. 20 декабря 1560 года брат Херонимо де Порас, францисканец,

показал в святом трибунале Калаоры перед инквизитором Ибаре, братом

квалификатора трудов архиепископа, что слышал от одного человека (имени

которого он не помнил), как дом Бартолемео, возвращаясь с собора в 1552

году, произнес проповедь в Тафалле, не обращая к Святой Деве приветствия:

"Прииди, Создатель Дух" [95], и это, по-видимому, показывало, что он не

верит ни в заслуги, ни в заступничество святых.

XXIV. 4 января 1561 года брат Франсиско д'Ирибарен, настоятель

францисканского монастыря в Тарасоне, сказал, что рассказанный случай

произошел, когда он был настоятелем в Тафалле; хотя он не присутствовал при

проповеди, но от многих слышал, что Карранса проповедовал, как святой;

правда, один человек выразил неудовольствие, что не было сказано приветствия

Деве Марии, но он, свидетель, на вопрос о причине этого новшества получил

ответ: Карранса следовал в этом обычаю собора.

XXV. Ни один из этих двух свидетелей не показал того, что он видел или

слышал сам. Предполагая факт достоверным, настоятель не дает ему злостного

толкования, придуманного другим монахом.

Статья вторая

Поиск по сайту: