ДОКТОРА БОГОСЛОВИЯ

I. Среди докторов богословия Тридентского собора, которых инквизиция

преследовала и карала, первое место должен занять тот, чье дело кажется

наиболее удивительным. Мы имеем в виду Бенедито Ариаса Монтануса; быть

может, он является самым сведущим человеком своего века в восточных языках.

Многие города Испании (Севилья, Херес-де-Лос-Кабальерос [58] и местечко

Фрехеналь-де-ла-Сьерра) спорили о том, которому из них принадлежит честь

быть местом рождения Ариаса Монтануса, подобно тому, как несколько городов

Греции оспаривали право называться родиной Гомера. Ариас Монтанус был сведущ

в еврейском, халдейском, сирийском, арабском, греческом и латинском языках;

он знал французский, итальянский, английский, голландский и немецкий языки;

он был раздаятелем милостыни при короле, рыцарем ордена Сант-Яго и доктором

богословия в университете Алькалы. Так как в продаже больше не было

экземпляров Библии Полиглотты кардинала Хименеса де Сиснероса, знаменитый

Плантин, антверпенский печатник, представил Филиппу II соображения о пользе,

какую принесло бы новое издание этого труда с поправками и дополнениями, а

также с улучшенным печатным шрифтом. Филипп II одобрил план Плантина,

обещавшего доставить хороший шрифт, и в 1568 году поставил доктора Ариаса

Монтануса во главе этого предприятия. Этот ученый отправился во Фландрию,

чтобы исполнить намерения монарха и составить список запрещенных книг,

известный под именем Индекса герцога Альбы и изданный в 1571 году, как я

сказал, в этой Истории. Чтобы придать большому труду перепечатки Библии

Полиглотты наиболее совершенный вид, достали большое число неизданных

экземпляров Библии на всех языках, выписав их из разных христианских стран.

Это было тем легче сделать, что могущество Филиппа было весьма значительно и

что папа издал несколько бреве для содействия исполнению этого предприятия

{Кабрера. История Филиппа II. Кн. 10. Гл. 6; Родригес де Кастро. Библиотека

авторов испанских раввинов. Т. 1. Глава раввина Абраама Уске; Ногера. Жизнь

Хуана де Мариана // История Испании, опубликованная в Валенсии Монфором.}.

Этот большой труд состоял из восьми томов форматом в лист. Первые четыре

тома содержат книги Ветхого Завета на еврейском языке с латинским переводом,

или Вульгатой; греческий перевод Семидесяти; латинское введение к нему и

халдейский парафраз не только пяти книг закона (которые уже - с давних пор

были в Комплутенской Бибнии [59], но еще и остальной части Ветхого Завета,

которая не была еще напечатана. Пятый том содержит Новый Завет на греческом

языке с Вульгатой и на сирийском языке с латинским переводом, которого не

было в комплутенской Библии. Три остальные тома известны под названием

аппарата. Первый, то есть шестой, том всего труда, содержит Ветхий Завет на

еврейском языке с латинским подстрочным переводом Ксантеса Паньино, ученого

доминиканца, исправленным и более согласованным с еврейским оригиналом

Ариасом Мон-танусом, и Новый Завет на греческом языке с подстрочным

переводом, слово в слово, того же Паньино. Второй том содержит грамматики и

словари еврейского, халдейского, сирийского и греческого языков. Третий том

(последний в этом издании) составлен из различных ученых трактатов

Монтануса, необходимых для правильного понимания Священного Писания. Св. Пий

V одобрил этот труд и способ его исполнения; Григорий XIII сделал то же, и

оба изъявили свое удовлетворение особыми бреве, которые они послали своему

нунцию во Фландрию. Доктор Ариас Монтанус, отправившись в Рим, сам поднес

один экземпляр этого труда папе; его сопровождал посол Филиппа. Он обратился

к Его Святейшеству с прекрасной речью на латинском языке, доставившей

огромное удовольствие папе и кардиналам. Король подарил это издание всем

христианским государям. Оно называется Королевской Библией, потому что было

исполнено по приказанию короля; иногда также Филиппикой, по имени Филиппа

II; Антверпенской, потому что оно вышло из печатных станков Плантина;

Полиглоттой (многоязычной), потому что оно на нескольких языках; и

Монтановской, потому что руководил работой Монтанус, хотя ему помогали

несколько очень искусных ученых из университетов Парижа, Лувена и

Алькала-де-Энареса.

II. Когда Ариас Монтанус вернулся в Испанию, приобретенное им уважение

вызвало зависть, особенно среди иезуитов, потому что он не пользовался

советами и не взял в сотрудники ни Диего Лайнеса, ни Альфонсо Сальмерона

[60], ни других богословов-иезуитов Тридентского собора. У него появился и

другой враг - в лице Леона де Кастро; то был белый священник, профессор

восточных языков в Саламан-ке; он был против Монтануса, потому что не

принимал никакого участия в этой работе и потому что Монтанус не считал

нужным советоваться с первым университетом Испании. Заступничество иезуитов,

в котором он был уверен, побудило его донести на доктора Ариаса Монтануса

главной инквизиции Рима. Этот донос был на латинском языке; другой, на

испанском языке, он направил в верховный совет Мадрида. Доносчик обвинял

Монтануса в том, что он дал еврейский текст, сходный с рукописью евреев, и

сделал к нему толкование согласно мнениям раввинов, не принимая в

соображение мнений Отцов Церкви, что оставляло бездоказательном большое

число догматов христианской веры. Он обвинил автора в злонамеренности и

назвал его заподозренным в иудействе, присваивающим себе звание раввина, то

есть учителя. Это обвинение было простой клеветой, так как в тексте этой

Библии, которую я видел, в конце каждого тома стоит подпись - "талмуд"

{Здесь либо ошибка Льоренте, либо опечатка. Вместо "талмуд" следует читать

"талмид", слово, обозначающее "ученика". (Примеч. ред)}, что значит

"ученик". Выдвигались против него и другие более или менее обидные упреки и

ложные обвинения иезуитов. Говорили, что он пытался вставлять в текст как

существенную часть толкования нескольких еретиков, знание которых он

безмерно расхваливал в своих предисловиях и труды которых, использованные

без разбора, помогли ему при выполнении этой работы. Леон де Кастро, с

нетерпением ожидавший ареста и заключения Монтануса в секретную тюрьму,

написал 9 ноября 1576 года дону Фернандо де ла Веге де Фонсеке, члену

верховного совета, письмо, достойное стать известным, однако его размеры не

позволяют мне поместить его здесь. В письме он возобновляет свой донос на

Монтануса и ясно доказывает, что в нем преобладала досада на то, что его

мнимое усердие так плохо вознаграждено. Ему покровительствовали люди,

сильные при дворе, в особенности Родриго Васкес, председатель финансового

совета. Почти нельзя сомневаться в том, что Ариас был бы заключен в тюрьму

святой инквизиции, если бы не имел покровителем самого короля и если бы папа

не одобрил его труда особым бреве. Столь сильные причины все же были

недостаточны для его спокойствия, и он счел себя обязанным поехать для

оправдания в Рим.

III. Леон де Кастро распространял экземпляры своих доносов, а иезуиты

не преминули со свойственной им скрытностью делать то же. Такое поведение

возмутило брата Луиса Эстраду, цистерцианского монаха, человека очень

сведущего в восточных языках и основавшего коллегию своего ордена в

Алькала-де-Энаресе. В 1574 году он обратился к Монтанусу с письменной речью,

в которой он восставал против доноса Кастро и предсказывал его опалу. Педро

Чакон, испанский ученый того времени, опроверг в своем сочинении этот донос.

В статье он обращался к Леону де Кастро; он не ограничился уничтожением его

доводов, но еще доказывал ему значительный вред, который нанесли бы

христианской вере в случае признания, что все еврейские рукописи подделаны.

Доносчик увидел себя обязанным издать сочинение под названием Апологетик. Он

напечатал его, преодолев много затруднений, о которых говорит в предисловии,

озаглавленном Острейший конфликт ("Conflictus acerrimus").

IV. Доктор Ариас Монтанус вернулся из Рима, и, так как он мог

рассчитывать на благоволение короля, его не посмели арестовать и заставить

перенести то же обхождение, какое перенес архиепископ Толедский. Ему

определили в качестве тюрьмы город Мадрид; совет затем постановил, что ему

вручат копию с доносов, сделанных против него, - ничто не может извинить

инквизиторов, что они не приняли этой меры по отношению к Каррансе. Ариас

Монтанус ответил на все, опроверг доводы своего противника и дал понять

обиняками, что нападки на него были лишь результатом заговора иезуитов.

Между прочим он сказал: "Леон де Кастро опирается на совет и защиту

некоторых лиц, считающих себя единственно образованными и уверенных, что

одни они живут честно и что никто в такой степени, как они, не ищет

сближения с иезуитским орденом и не подражает ему; они хвастаются тем, что в

своем исповедании разразились ненавистью против меня, ничего не сделавшего,

чтобы заслужить ее; я ведь только самый малый и самый бесполезный из

учеников Иисуса. Они злоупотребляют средствами и именем тех, которыми тайно

управляют по собственному желанию, чтобы добиться своей цели. Я знаю их

коварство; между тем я не могу сказать, к какой категории они принадлежат;

воздержусь также называть их. В поведении и управлении делами они поступают

весьма скрытно и тайно, хотя те, кто действует откровенно и искренне, легко

обнаруживают их. Незамедлительно становится явной добродетель сумевшего

выявить то, что скрыто в глубине сердца и окутано мраком. Тогда каждый

найдет должную награду за свои дела" {Объяснение различных способов читать и

писать у евреев, напечатанное в Антверпене в 1584 году. Можно просмотреть

также уже названных авторов, где найдутся письма, собрание коих было бы

очень полезно издать.}.

V. Главный инквизитор в согласии с верховным советом назначил

квалификаторами по делу Ариаса различных богословов, которым вручили донос

Кастро и его апологию, ответ обвиняемого и два сочинения Эстрады и Чакона.

Главным цензором был Хуан де Мариана, иезуит, слывший за очень сведущего в

восточных языках и в богословии. Этот выбор (в котором иезуиты принимали

большое участие) заставил их думать, что Ариас не устоит. Мариана сознается,

что до своего назначения квалификатором он старательно прочел труд Ариаса,

чтобы быть в состоянии судить о нем. Тем не менее этот иезуит (твердый

характер которого никогда не изменял ему) не оправдал надежд своего ордена.

Он заявил, что антверпенская многоязычная Библия содержит погрешности и

неточности, и указал их самым подробным образом, но не мог все же удержаться

от признания, что они имеют мало значения и что ни одна не заслуживает

богословской отметки; ввиду этого он не находит достаточной причины для

запрещения этого труда; наоборот, есть основание надеяться, что чтение его

принесет большую пользу. Это суждение Марианы было причиной того, что совет

инквизиции высказался в пользу Ариаса, который скоро узнал, что выиграл

процесс и в Риме. Филипп II имел настолько благоприятное мнение о Монтанусе,

что в тот момент, когда его дело находилось в руках инквизиторов (1577 г.),

поручил ему пересмотреть и привести в порядок королевскую библиотеку в

Эскуриале, а также возобновить эту работу через два года, когда библиотека

сделает новые приобретения. Иезуиты не простили своему собрату его

непокорности и твердости, проявленных им против духа своего общества. В

дальнейшем мы увидим, что они сделали его жертвой инквизиции.

VI. Доктор дон Диего Собаньос, ректор университета в

Алькала-де-Энаресе, богослов третьего созыва Тридентского собора, не

удовольствовался подачей благоприятного мнения о катехизисе Каррансы: своим

влиянием на богословов этого университета он способствовал одобрению ими

этого труда. Его процесс начался перед инквизицией Вальядолида; выставили

его суждение о катехизисе, суждение богословов и письмо, которое он написал

архиепископу 23 марта 1559 года, найденное в бумагах прелата. Он был

присужден к денежному штрафу с предупреждением и освобожден от церковных

наказаний, которые навлек на себя (как говорили) одобрением погрешностей

катехизиса.

VII. Диего Лайнес, родом из местечка Альмасан, в епархии Сигуэнсы,

второй генерал иезуитского ордена с 1556 года, года смерти его основателя

св. Игнатия, до 1565 года, когда он сам умер, был оговорен перед

инквизицией, как заподозренный в лютеранстве и в ереси, иллюминатов. Педро

де Рибаденейра писал из Рима 1 августа 1560 года отцу Араосу, своему

товарищу, и жаловался на то, что "некоторые члены испанской святой

инквизиции, только что приехавшие в Рим и посланные главным инквизитором

Вальдесом по делу архиепископа Толедского, говорили с меньшей осторожностью,

чем подобает лицам, связанным клятвой, распуская слух, будто их генерал

поражен свирепствовавшей тогда заразой; если бы даже это обвинение было

обосновано, то осторожность ведь налагает долг молчания, потому что речь

идет о человеке, который в значительной степени участвовал в работах собора,

притом о человеке, которого папа особенно выделял и к которому относился с

большим уважением". Далее Рибаденейра указывал, что для архиепископа

Вальдеса не могло быть ни почетным, ни полезным, чтобы его подчиненные и

эмиссары говорили о таком человеке с легкомыслием, поскольку все должны были

думать, что они только повторяют слышанное ими от своего начальника. Иезуиты

не простили Вальдесу преследования их генерала и способствовали отрешению

его от должности в 1566 году. Диего Лайнесу, пребывавшему постоянно в Риме,

удалось отклонить юрисдикцию инквизиторов Испании.

VIII. Брат Хуан де Регла, иеронимит, бывший духовником Карла V,

провинциалом своего ордена в Испании и соборным богословом во время второго

созыва Тридентского собора, был арестован по приказу инквизиции Сарагосы, по

оговору иезуитов, как подозреваемый в лютеранстве. Он отрекся от

восемнадцати тезисов, был оправдан и подвергся епитимье. Вследствие этого он

питал непримиримую ненависть к иезуитам и распространял копии письма,

которое ему написал из Саламанки епископ Мельхиор Кано 21 сентября 1557

года. В нем было сказано, что "иезуиты - иллюминаты и гностики [61] XVI

века; что Карл V хорошо их знал и что Филипп II узнает их позднее". Это

последнее обстоятельство заставило брата Габриэля Паласио, монаха

реформированного цистерцианского ордена, в письме, которое он писал 16 марта

1558 года доктору Торресу, профессору в Сигуэнсе, бывшему затем епископом

Канарских островов, сказать, как он был удивлен тому, что человек,

присужденный инквизицией к наказанию и принужденный отречься от восемнадцати

тезисов {Письмо Кано поместил Сьенфуэго в Жизни св. Франсиска Борхи. Кн. 4.

Гл. 15; письма Паласио и брата Луиса Эстрады в неизданном сочинении,

составленном иезуитом Педро Рибаденейрой, озаглавленном Слава и триумф

общества Иисуса, полученные в гонениях на него ("Glorias У Triumfos de la

Compagnia de Jesus, conseguidos ensus persecuciones"); оно сделалось

собственностью дома Рамона Кабреры, испанского священника, столь же

достойного уважения своими большими познаниями, сколь враждебного

предрассудкам.}, злоупотребляет влиянием духовника Его Величества.

Не могу разделять удивления Габриэля Паласио при виде доносов, которые

брат Хуан де Регла сделал добровольно, не будучи вызван на суд инквизицией

Вальядолида, 9 и 23 декабря 1558 года против архиепископа Каррансы, потому

что эти доносы достаточно ясно доказывают, что Хуан де Регла был завистлив и

не желал разбираться в истинности фактов. С другой стороны, известно, что

Регла был человек большого таланта, но с характером, склонным к интриге, и

со времени своей опалы вдался в лицемерие и ханжество. Этим он достиг того,

что стал духовником Карла V и даже Филиппа II (по крайней мере, по жалованью

и почестям) после того, как был наказан по подозрению в лютеранстве.

IX. Брат Франсиско де Вильальба, иеронимит из Монтамарты, уроженец

Саморы, был одним из богословов второго созыва Тридентского собора и

проповедником двух государей, Карла V и Филиппа II. Толедская инквизиция

привлекла его к суду как заподозренного в лютеранстве; ему приписывали также

происхождение от евреев. Он напутствовал императора в последние минуты жизни

и произнес нагробную речь. Некоторые из его слушателей заявили, что у них

волосы встали дыбом от его слов. Филипп II часто советовался с ним и

изъявлял почтение к его советам, выраженным письменно. Другие монахи его

ордена не могли без зависти видеть расположение, которым он пользовался у

короля. Они прибегали к клевете, верному средству доносчиков, представив

несколько тезисов, которые казались лютеранскими, и приписав их Вильальбе. С

другой стороны, среди монахов его ордена пустили слух, будто он принадлежит

к еврейской расе, по крайней мере по материнской линии. Собрался капитул

ордена; был поднят вопрос о лишении его некоторых льгот, присвоенных

королевским проповедникам, и эта мера была бы предпринята, если' бы Филипп

(предуведомленный об этом) не воспретил ее. Генерал и член капитула

предприняли исследование генеалогии Вильальбы и открыли, что он происходит

от старинных христиан, без примеси крови еврейской или мавританской или лиц,

наказанных инквизицией. Протекция, публично оказанная Вильальбе королем,

привела к тому, что его враги не смогли так быстро, как желали, добыть

свидетелей, в которых они нуждались для установления достоверности факта

ереси, что не позволило инквизиторам арестовать его до более полного

осведомления. Между тем Вильальба умер в монастыре Экскуриала [62] в 1575

году, сохранив за собой среди добросовестных испанцев репутацию хорошего

монаха и безупречного католика {См.: Франсиско Сантос. История Св. Иеронима.

Ч. IV. Кн. 3. Гл. 42.}.

X. Брат Мигуэль де Медина, францисканец, был приглашен в качестве

богослова на третий созыв Тридентского собора. Уроженец Беналькасара, он был

членом коллегии Св. Петра и Павла в университете в Алькала-де-Энаресе и

настоятелем францисканского монастыря в Толедо. Он умер 1 мая 1578 года в

секретной тюрьме инквизиции этого города до рассмотрения дела по подозрению

его в исповедании учения Лютера. Это обвинение возникло из-за большого

уважения, которое Медина оказывал богословским трудам монаха своего ордена

Джованни де Феро. Некоторые из этих работ он напечатал в Алькала-де-Энаресе,

приложив к ним примечания и поправки. В их числе были: Толкование на

Евангелие от Иоанна и на его соборное Послание, Толкование на Послание св.

Павла к Римлянам, которое уже было напечатано вне Испании со множеством

ошибок, и Проблемы Священного Писания, опубликованные Франческо Джордже из

Венеции. На эти труды поступил донос в инквизицию. Верховный совет выпустил

30 октября 1567 года циркуляр, предписывавший всем трибуналам инквизиции

позаботиться об их аресте в подведомственных округах. 16 августа 1568 года

он издал новый циркуляр, предписывавший аналогичную меру относительно

Толкования на Екклезиаст того же автора. Брат Мигуэль де Медина взялся

защищать его учение и опубликовал Апологию трудов брата Джованни де Феро.

Это произведение возбудило много толков. Мигуэль, считавший нужным

разъяснить свои взгляды, высказал много подозрительного и был арестован. Он

умер в тюрьме святого трибунала после четырехлетнего заключения.

Произведения его и брата Джованни де Феро были запрещены до исправления их.

Эта мера побудила кардинала Кирогу, главного инквизитора, внести Апологию

Медины в Индекс, опубликованный им в 1583 году. Николас Антонио поместил в

своей Испанской библиотеке заметку о некоторых других трудах Медины, уверяя,

что Медине удалось оправдаться по тезисам своего учения. Это утверждение

неточно, так как Медина был объявлен заподозренным. Его виновность или

невиновность являются спорными: его произведения были осуждены, он сам

подпал бы под отречение и получил бы предупреждение, если бы смерть не

прервала начатого процесса.

XI. Брат Педро де Сото, доминиканец, духовник Карла V и первый богослов

папы Пия IV на третьем созыве Триде нт-ского собора, в 1560 году, был

привлечен к суду инквизиторами Вальядолида как заподозренный в лютеранстве.

Это подозрение было основано на показаниях, данных некоторыми сообщниками

Касальи, в частности брата Доминика де Рохаса; на благосклонном суждении

брата Педро о катехизисе Каррансы в 1558 году; на письмах, писанных им к

этому архиепископу 9 марта и 23 апреля 1553 года; на его попытках побудить

брата Доминика де Сото взять назад его первое мнение о катехизисе и одобрить

его; оно было основано также на защите этой книги и на том, что он говорил и

думал на соборных комиссиях, которым было поручено рассмотрение дела. Педро

де Сото не был арестован, потому что он умер в Триенте в 1563 году, во время

первых формальностей по его процессу. Он был уроженцем Кордовы. Филипп II

возил его в Англию для улаживания церковных дел. Николас Антонио дал заметку

о его трудах.

XII. Брат Доминик де Сото, доминиканец, профессор в Саламанке,

присутствовал в качестве богослова на двух первых созывах Тридентского

собора. Он имел большие познания в богословии, но история может осудить его

за лживый характер и за отсутствие мужества; желая угодить сразу двум

враждебным сторонам, он потерял уважение обеих. Я уже рассказал о его

поведении в Севилье по отношению к доктору Эгидию, канонику-учителю этой

церкви, избранному епископом Тортосы. Не более откровенно он поступил в деле

его товарища по учению, архиепископа Толедского. Иквизиторы Вальядолида

поручили ему рассмотреть и оценить катехизис Каррансы. Он отметил в качестве

еретических, непристойных или благоприятствующих еретикам двести тезисов

этой книги. Архиепископ, узнав об этом, написал в сентябре брату Педро де

Сото, жалуясь на брата Доминика, и просил стать на его сторону и защитить

его. Отсюда возникла переписка. Когда Карранса был арестован, в его бумагах

нашли черновики писем Доминику и Педро де Сото; были еще найдены письмо по

тому же делу к Луису де ла Крусу, мнение брата Доминика в пользу катехизиса

и разные письма этого богослова от 14 и 30 октября, 8 и 20 ноября 1558 года,

от 25 февраля и 23 июля 1559 года. Одно из них заслуживает особенного

внимания - именно письмо от 20 ноября. В нем брат Доминик говорит об

испытаниях, которые он претерпел от вальядолидских инквизиторов, и о

насилии, учиненном над ним, чтобы принудить дать дурной отзыв о катехизисе

Каррансы, хотя он признал его хорошим и согласным с здравым учением. Эти

факты дали повод к его процессу; достоверно, что он был бы арестован и

посажен в секретную тюрьму, но он умер 17 декабря 1560 года, когда его дело

принимало серьезный оборот. Он догадывался об ожидавшей его участи, потому

что его уже не приглашали в качестве квалификатора в процессах обвиняемых.

XIII. Брат Хуан де Луденья, доминиканец, уроженец Мадрида, настоятель

монастыря Св. Павла в Вальядолиде, автор нескольких полемических сочинений

против лютеран (которые упоминает Николас Антонио в своей Библиотеке), был

привлечен к суду вальядолидской инквизицией в 1559 году по подозрению в

лютеранстве, поскольку одобрил катехизис Каррансы. Он не увидал тюрьмы

святого трибунала, однако был приведен на заседание трибунала для

заслушивания обвинений. Он оправдался, заявив, что наспех прочел это

произведение, по доверию к учености и добродетели автора, и не открыл в нем

никакого заблуждения в отношении догматики. Он был присужден к тайной

епитимье, не имевшей в себе ничего унизительного. Эта предосторожность,

скрывшая от общества весть о процессе, позволила ему участвовать в третьем

созыве Тридентского собора в качестве заместителя епископа Сигуэнсы и

проповедовать перед отцами этого знаменитого собрания в первое воскресенье

рождественского поста 1563 года. Если бы Луденья имел безрассудство защищать

свой отзыв, он неминуемо был бы присужден к суровому наказанию.

Статья третья

Поиск по сайту: