ПОПЫТКИ СВЯТОГО ТРИБУНАЛА ВОЗБУДИТЬ ДЕЛО ПРОТИВ ДОНА ХУАНА АВСТРИЙСКОГО

И ДРУГИХ КНЯЗЕЙ

I. Кардинал Кирога и совет инквизиции поступили недостаточно осторожно

в отношении того, кто больше всех заслуживал их уважения и покорности: я

имею в виду римского первосвятителя Сикста V, их главу, от которого они

получили власть. Этот папа издал перевод Библии на итальянском языке;

изданию предшествовала булла, в которой он советовал прочесть библейский

перевод и заявлял, что это принесет большую пользу правоверным. Такое

поведение папы противоречило всему, что постановляли буллы и декреты его

предшественников со времен Льва X, когда появилось большое количество

переводов Библии, сделанных Мартином Лютером и другими протестантами. Все

догматические сочинения на национальных языках уже пятьдесят лет назад были

запрещены правилами так называемого соборного Индекса [34] и инквизицей Рима

и Мадрида; последнее постановление в этом отношении было сделано в 1583

году. Кардинал Кирога в Испании и кардинал Толедо в Риме, а также некоторые

другие лица делали представление Филиппу II о том, что они предвидят великие

бедствия для религии, если он не употребит своего влияния на папу, чтобы

убедить его отказаться от своего намерения. Государь поручил графу

Оливаресу, своему послу в Риме, сделать очень серьезные представления папе

по этому поводу; граф повиновался, но едва сам не стал жертвой этого. Сикст

V, взбешенный словами Оливареса, готов был лишить его жизни, не считаясь с

международным правом и прерогативами посла. 25 августа 1592 года грозный

первосвятитель скончался, что породило сильные подозрения в отношении

Филиппа; утверждали, что он поручил кому-то дать папе медленно действующий

яд, сокративший его жизнь. Неужели мы поверим, что это делалось для вящей

славы Божией и для блага человечества? Тогда-то испанская инквизиция по

получении свидетельских показаний, установивших, что непогрешимый оракул

веры в действительности является преступным пособником еретиков, осудила

Библию Сикста подобно тому, как она осудила Библии Кассиодора де Рейна и

некоторых других. Я не буду останавливаться на вопросе о том, был ли Сикст V

более достоин такого обхождения за издание перевода Библии, чем за другие

поступки; отсылаю к истории этого папы и к тому, что о нем говорит Григорий

Лети в Жизни Филиппа II.

II. Не стану также повторять басню об епитимье, наложенной на Филиппа

III за то, что он проявил жалость к одному осужденному во время аутодафе. Я

слишком осторожен, чтобы принимать на веру рассказы, выдуманные некоторыми

путешественниками, и анекдоты, которые они опубликовали, чтобы потешить

читателей.

III. Не таково предварительное следствие, начатое против дона Хуана

Австрийского [35], побочного сына Филиппа IV и брата Карла II, отложенное по

приказу короля. Дон Хуан имел смертельного врага в лице Иоганна Эбергарда

Нитгарда [36], иезуита, главного инквизитора и духовника королевы-матери.

Интриги этого священника оказались действенными и нашлись подлые люди,

постаравшиеся в ноябре 1668 года угодить ему доносом на брата короля как на

подозреваемого в лютеранстве, врага духовного сословия и духовных

учреждений, в особенности иезуитов. Следствие вызвало лишь общие смутные

предположения, не дававшие никакого повода к нареканию; но глава святой

инквизиции прибавил к этому копию письма от 21 октября того же года,

написанного принцем королеве-матери. Несколько фраз из этого письма он дал

для определения богословам; они были изложены в следующем порядке: 1) "Я

должен был бы убить отца Нитгарда для блага государства и для моего

благополучия". 2) "Такой совет дали многие почтенные богословы, торопившие

меня совершить это как действие дозволенное". 3) "Я не хотел совершить это,

чтобы не участвовать в осуждении его на вечные муки, так как вероятно, что

иезуит был бы тогда в состоянии смертного греха". Цензоры, которым главный

инквизитор поручил это дело, объявили первую фразу ложной и еретической;

вторую - необдуманной и оскорбительной, а суждение, которое она выражает,

ложным и еретическим; третью - безрассудной, позорной и обидной для набожных

ушей. Тайна соблюдалась плохо, в результате несколько иезуитов обнаглели до

того, что с кафедры горячо говорили об опасностях, "которым подвергалось

королевство из-за позорного и еретического поведения принца, жестокосердного

настолько, чтобы преследовать католическую веру в лице ее служителей".

Политические события монархического государства (повествование о которых

чуждо моей теме) заставили королеву-мать приказать отцу Нитгарду подать в

марте 1669 года в отставку и уехать в Рим. В 1672 году он был назначен в

столице христианского мира кардиналом и титулярным архиепископом Эдесы [37].

После его отъезда король назначил главным инквизитором дома Диего Сармиенто

Вальядареса, епископа Овиедо и председателя совета Кастилии, который велел

тотчас прекратить дело, начатое против дона Хуана Австрийского.

IV. Эта глава посвящена тому, чтобы обратить внимание на смелость

инквизиторов в преследовании принцев. Думаю, что мне разрешат включить в их

число испанских грандов, так как Карл V объявил их принцами, равными в

почестях владетельным государям Германии, имеющим право садиться и надевать

шляпу на собраниях, на которых присутствовал монарх, например во время

коронации императора. Независимо от этого существует несколько грандов

Испании, которые действительно являются владетельными государями в своих

владениях в Италии, Неаполе и Германии; таковы, например, герцоги де

Мединасели, д'Альба, де л'Инфантадо, д'Альтамира и некоторые другие. Многие

из них происходят из королевских домов Арагона и Кастилии по женской линии:

таковы графы де Виамануэль, по мужской линии через инфанта Кастилии дона

Мануэля, законного сына Фердинанда III, короля Кастилии и Леона.

V. Итак, я должен включить в список принцев, униженных инквизицией,

маркиза де Приэго; графа де Кабра {См. гл. X.}, великого магистра военного

ордена де Монтеса {См. гл. XXIV.}, герцога де Гандина, св. Франсиска де

Борха; блаженного Хуана де Риберу и достопочтенного дома Хуана де Палафокса

{См. гл. XXIX.}. Были и другие, которых в 1559 году преследовали в

Вальядолиде и в Севилье по обвинению в лютеранстве вследствие показаний,

данных в тюрьмах разными узниками, в особенности Доминго де Рохасом и Педро

Касальей. В эту эпоху преследовали многих других грандов Испании, о которых

я говорил в главе ХХIV. Участь знатных особ, о которых идет речь, разделили:

графиня де Монтеррей и вдовствующая маркиза д'Алканисес, донья Эльвира де

Рохас; замужняя маркиза д'Алканисес, донья Хуанна Борха, сестра св.

Франсиско Борха; донья Анна Энрикес, дочь маркиза д'Алканисеса, супруга дона

Хуана Альфонса де Фонсека Мехиа, барона де Сантофимиан; дон Антонио Манрике

де Лара, герцог де Нахера, который умер; дон Фад-рике Энрикес де Рибера,

брат маркиза де Тарифы, впоследствии герцога д'Алькалы, и дяди блаженного

Хуана де Риберы; дон Бернардин де Мендоса из дома герцогов де л'Инфантадо,

главного командира испанских галер; дон Альваро де Мендоса и донья Мария де

Мендоса из той же семьи. Правда, почти ни один их этих судебных процессов не

повлек за собой для жертв ни ареста, ни лишения связи с внешним миром;

ограничились серьезным предостережением каждому оговоренному, за исключением

вдовствующей маркизы д'Алканисес: по ее собственной просьбе местом

заключения ей был назначен монастырь Св. Екатерины в Вальядолиде, где две ее

дочери были монахинями. Она имела причины бояться заключения и избежала

этого несчастья с помощью хорошего заступничества, которое сумела

приобрести. Все эти лица ни в чем не повинны; подозрения, имевшиеся против

них, были основаны лишь на том, что они были довольно тесно связаны с

докторами Агостино и Педро Касалья, Домиником де Рохасом и доном Педро

Сармиенто де Рохасом, братом доньи Эльвиры; их обвиняли также в том, что они

слышали разговоры об оправдании (верою) и не донесли о них. Но могли ли они

донести, если не знали, что эта доктрина еретическая?

Глава XXVIII

Поиск по сайту: