СЧАСТЛИВЫЕ ПЕРЕМЕНЫ ВО ВЗГЛЯДАХ И ИДЕЯХ

I. Умирая, Филипп V оставил корону Фердинанду VI, своему сыну от

первого брака с Габриэллой Савойской. Этот государь царствовал с 9 июля 1746

года до 10 августа 1759 года, когда он умер бездетным. Преемником его был

Карл III, король Неаполя, сын Филиппа V и Изабеллы Фарнезе, его второй жены.

Когда Фердинанд вступил на престол, инквизиция королевства имела своим

главой дома Франсиско Переса дель Прадо, епископа города Теруэля. По смерти

этого прелата в должности главного инквизитора выступил дом Мануэль Кинтано

Бонифас, архиепископ Фарсала, который оставался на этом посту до смерти

Фердинанда VI.

II. Хороший вкус в литературе в Испанском королевстве, подготовленный

при Филиппе V, особенно распространяется с царствования Фердинанда VI. На

этом основании установился взгляд, что восшествие Бурбонов на престол

Испании произвело переворот в системе святого трибунала. Однако эти государи

не издали никакого нового закона об инквизиции; они не внесли никаких

изменений в ее старинный кодекс и, следовательно, не препятствовали

жертвоприношениям многочисленных аутодафе, которые имели место в их

царствование. Но Филипп V создал в Мадриде королевские академии испанской

истории и испанского языка по образцу парижских и покровительствовал

дружеским и литературным сношениям нескольких испанских ученых, известных

хорошим вкусом, с теми, которыми обладала Франция со времени возрождения

наук и искусств в царствование Людовика XIV.

III. Дон Хуан де Феррерас, дон Хуан де Сантандер, дон Хуан д'Ириарте,

дон Франсиско Перес Байер - главные библиотекари короля; дон Грегорио

Майянс, дон Луис де Саласар, дон Бенито Фейхоо, дон Феликс Масонес де Лима,

герцог Сотомайор, посол в Лиссабоне, а затем председатель королевского

совета военных орденов, его брат дон Хаиме, граф де Монтальво, посол в

Париже, главный директор инженерной части и многие другие великие люди,

которые блистали, покровительствуемые Фердинандом VI, получили образование

при его предшественнике Филиппе V. Майянс и Фейхоо наметили путь хорошего

вкуса, который другие должны были расширить, выравнять и осветить; на их

примере сформировалось великое множество ученых критиков, которые сделали

честь царствованию Карла III.

IV. Конкордат, подписанный в 1737 году с римской курией относительно

контрибуций, наложенных на имущество духовенства, и относительно некоторых

пунктов дисциплины, сделал более редкими случаи обращения в Рим. Стали

считаться разумными очень многие мысли, которые невежество и суеверие, с

одной стороны, и недоброжелательство - с другой, представляли до сих пор как

мало религиозные и благоприятствующие неверию. Учреждение еженедельных

листков познакомило с иностранными трудами, прежде никому не известными, а

также с решениями многих католических государей по вопросам, относящимся к

духовенству, которые несколько раньше народ счел бы за покушение против

религии и ее служителей, как мы видели это, когда говорили о случае с

произведениями Маканаса, Барклая и Талона. Публикация периодического

издания, известного под названием Дневника литераторов ("Diario de los

literates") и редактируемого доном Хуаном Мартинесом де Салафранкой и двумя

другими учеными в царствование Филиппа V, открыла глаза великому множеству

людей, которые до этой счастливой эпохи не имели никакой возможности

ознакомиться с хорошими книгами и обладать достойными руководствами для

суждения о подобных книгах.

V. Все эти обстоятельства, а равно и другие причины, имевшие место в

царствование Филиппа V, подготовили интересный переворот, совершившийся в

испанской литературе при Фердинанде VI. Как хорошо растущее дерево, хотя еще

слабое, она на глазах у всех выросла, приобрела силы, расширилась и

расправила свои ветви с 1753 года, с эпохи, когда новый конкордат с римской

курией особенно ослабил принцип юридических уступок в пользу церковной

власти, предоставляя монарху распоряжение всеми церковными доходами.

Благодаря этому многие юрисконсульты усвоили учение, противоположное

ультрамонтанским принципам и благоприятствующее правам монарха, учение,

которое сто лет тому назад не поколебались бы назвать еретическим. Тогда

увидали, что в Риме поддерживается мнение Галилея [160], преданное вместе с

его автором анафеме инквизицией столетием раньше, подобно тому, как теперь

можно увидеть, что сам св. Августин допускает существование антиподов [161]

со времени открытия Америки без боязни нарушить уважение к Священному

Писанию.

VI. Эти счастливые перемены были великим благом для человечества,

потому что инквизиторы, а следовательно, и все второстепенные служащие

святого трибунала начали замечать, что чрезмерная ревность к чистоте

католической религии рискует принять ошибочные мнения за истинные. Уже

учение Маканаса перестало быть предметом соблазна для умов; уже спокойно

выслушивали все написанное по поводу жалоб на насилие, без опасения анафемы,

ежегодно выпускаемой папою в булле На вечери Господней ("In coena Domini");

уже не устрашали толки о том, что скоро в Испании будут пользоваться правом

апелляции против злоупотреблений, правом, которое, как было известно,

действовало во Франции, потому что оно почти не отличалось от того права,

которым пользовались испанцы против насилия посредством действия от имени

церковных судей. Этот быстрый поворот, запечатлевшийся во взглядах, не

замедлил показать, как несправедливо и жестоко было осуждение Мура, Сесо

Себальоса, Сальгадо, Рамоса дель Мансано и стольких других испанских

юрисконсультов прошлого столетия, и внушил больше осмотрительности

инквизиторам в подобных случаях, если бы таковые представились; они

заставляли бы их опасаться немилости двора, который назначал пребенды и

бенефиции. Я признаюсь, однако, что, несмотря на все это, на дона Бенито де

Фейхоо поступил донос в святой трибунал как на подозреваемого в неверии, как

я рассказывал об этом в главе XXV, в статье об этом знаменитом испанце.

VII. Действие новых идей и совершившихся перемен в мнениях особенно

дает себя знать в уменьшении числа процессов по делу об иудаизме и,

следовательно, числа аутодафе, так как во все царствование Фердинанда VI не

только не было ни одного общего аутодафе, но и частные казни этого рода

стали очень редки. Большое количество евреев, которые были переданы в руки

светской власти или подверглись епитимьям при Филиппе V, после казней,

совершенных над представителями этой нации в царствования Филиппа III,

Филиппа IV, Карла II и Филиппа V, явилось причиной того, что впоследствии не

было открыто почти ни одного иудея. На протяжении пяти или шести лет едва

справляли одно публичное аутодафе, да и на нем появлялись только

богохульники, двоеженцы и мнимые чародеи.

VIII. Факты, о которых я только что говорил, совершившийся переворот в

идеях, который постепенно приобрел новые силы, знания, накоплявшиеся

вследствие указанных обстоятельств людьми, призванными к должности

инквизиторов, имели столь любопытный результат, что число жертв при

Фердинанде VI нисколько не соразмерно с числом людей, осужденных в течение

предшествующего царствования. Я не думаю, чтобы при этом государе было более

тридцати четырех аутодафе, более десяти сожженных живьем и более ста

семидесяти епитимийцев. Первые принадлежали к иудействующим рецидивистам, а

остальные были подвергнуты епитимьям за проступки того свойства, о которых я

говорил несколько выше; среди этих жертв я не нахожу ни одной, история

которой могла бы заинтересовать читателя.

IX. Янсенизм и франкмасонство занимали инквизиторов в царствование

Фердинанда VI, иезуиты обозначили именем янсенистов тех, которые не

следовали мнению Молины относительно благодати и свободной воли, и даже

канонистов, которые ставили каноны и соборы первых восьми веков Церкви выше

папских булл. Между тем их противники дали им и их приверженцам имя

пелагиан. Ненависть, которую питали друг к другу обе эти партии, доводила их

до взаимного обвинения в защите тезисов ошибочных, ложных, неприличных,

ведущих к заблуждению, благоприятствующих ереси и даже еретических. Но

иезуитская партия торжествовала в Испании, потому что духовниками Филиппа V

и Фердинанда VI были иезуиты и доверие к ним было очень велико у этих двух

монархов. Немногие испанцы осмелились бы принять учение, противное учению

господствующей партии, потому что пришлось бы отказаться от всякой

общественной должности и от церковных санов. Это сделало доносы на

молинистов крайне редкими, тогда как их противников было легко преследовать.

Однако малое число последних и их безупречное поведение устранили

преследование. Естественно, что иезуиты заставили осудить все книги, учение

коих было противно учению Молины. Отсюда те скандальные происшествия,

которые возникли в 1748 году и в следующих годах между доминиканцами и

верховным советом. Речь шла: 1) о включении, которое иезуиты Карраско и

Касани сделали украдкой и собственной властью, нескольких католических

трудов (как отмеченных янсенизмом) в Индекс, опубликованный главным

инквизитором Прадо в 1747 году; они притом злоупотребляли поручением,

которое было им дано, а именно - редактировать каталог книг, запрещенных

предыдущими указами; 2) о запрещении трудов кардинала Нориса, на которое

августинские монахи жаловались папе Бенедикту XIV (последствия этого

выступления см. в главе XIII); 3) о такой же мере, употребленной против

сочинений достопочтенного Палафокса, которую инквизиторы принуждены были

отменить, когда папа объявил, что они - католические и не должны служить

препятствием к канонизации их автора.

Статья вторая

Поиск по сайту: