МЯТЕЖИ В САРАГОСЕ И ОТЪЕЗД АНТОНИО ПЕРЕСА ВО ФРАНЦИЮ

I. 24 мая инквизиторы выдали главному альгвасилу святого трибунала

приказ об аресте двух обвиняемых. Привратник тюрьмы королевства сказал, что

он не может их выдать без приказа верховного судьи Арагона или одного из его

помощников. Когда инквизиторы узнали об этом, они написали в тот же день

помощникам верховного судьи и приказали им под угрозой отлучения, штрафа в

тысячу дукатов и многих других кар выдать через три часа обоих узников,

причем фуэро манифестации не должно этому препятствовать, так как применение

его не может иметь места в процессах по преступлению ереси; инквизиторы по

этой причине должны его отменить или аннулировать, они фактически отменяют и

аннулируют такое толкование фуэро, как препятствующее свободному отправлению

службы святого трибунала. Секретарь представил это письмо верховному судье

дону Хуану де ла Нуса на публичном заседании, в присутствии пяти судей,

составлявших совет, и всех служащих трибунала. Верховный судья решил

подчиниться требованию инквизиторов и отдал приказ о выдаче узников. Они

были отвезены в инквизицию, каждый в отдельной карете. Впоследствии узнали,

что курьер, привезший в Сарагосу приказ из Мадрида, передал также письма

графа де Чинчона маркизу д'Альменару; последний имел тайный разговор с

верховным судьей, чтобы убедить его не применять закона королевства в пользу

обвиняемых, а два письма инквизиторов были написаны в ту же ночь, хотя и

помечены 24-м числом, потому что они узнали от маркиза д'Альменары о том,

что должно произойти.

II. Антонио Перес, предвидевший беду, сообщил свои опасения графу

Аранде и другим кавалерам, которые приняли твердое решение воспротивиться

этой мере как нарушению драгоценнейшего права королевства. Если допустить,

рассуждали они, один раз, чтобы во время спора о деле - которое довело

человека до того, что он укрылся под гарантию манифестации, - подсудимый был

взят для перевода в другую тюрьму по приказу власти, не зависящей от

верховного судьи, то привилегия королевства станет иллюзорной и никто не

станет взывать к ней.

III. Перес рассказывает по этому поводу в своих печатных Реляциях, что

граф д'Аранда, отец того, который жил в его время, боясь попасть в руки

инквизиции, явился, как узник, в трибунал верховного судьи, призывая фуэро

манифестации; ему назначили город Сарагоссу вместо тюрьмы; когда через

некоторое время инквизиторы потребовали его явки в зал заседаний, он

отказался повиноваться, ссылаясь на свой арест и говоря, что замок

Альхаферия (где пребывала инквизиция) находится вне города. Немного раньше

дон Бернарде де Кастро, выдающийся арагонский дворянин, был присужден к

релаксации святым трибуналом; его друзья и родственники поставили его под

охрану манифестации, когда уже светский суд захватил его для того, чтобы

подвергнуть смертной казни. Этой меры было достаточно, чтобы приостановить

исполнение приговора до тех пор, пока трибунал верховного судьи решит, не

противоречит ли поведение инквизиторов привилегиям королевства. Осужденный

был казнен только после того, как было объявлено, что их поведение не

представляло никакого беззакония. В то же время депутация королевства

жаловалась в Риме на злоупотребления цензурами, к которым прибегал святой

трибунал в подобном деле против Антонио Гамира.

IV. Этот испанец был в тюрьме манифестированных. Инквизиторы

потребовали его выдачи. Но заместитель верховного судьи, который должен был

разбирать еще не законченное дело, отказался, в согласии с другими членами

трибунала, уступить требованию святого трибунала. Инквизиторы отлучили от

Церкви заместителя. Постоянная депутация королевства, принявшая на себя

защиту судьи как связанную с защитой своих привилегий, была подвергнута той

же анафеме. Она обратилась к папе, который отказался выслушать ее

посланников и велел ей обратиться к главному инквизитору. Между тем папа

умер; а когда его преемник Григорий XIII вступил на престол первосвященника,

депутаты возобновили свои настояния.

В 1572 году верховный первосвященник послал главному инквизитору

специальное бреве. Анафема, выпущенная два года тому назад против депутатов,

не была снята. Так как заместитель главного судьи умер в этот промежуток,

инквизиторы строго запретили дать ему церковное погребение. Депутаты велели

забальзамировать его тело и сохранили его в этом состоянии, пока добивались

в Риме исхода своего дела, которое уже стоило им более ста шестидесяти тысяч

франков. Наконец они получили декларацию, которая разрешала им оказать

покойному почесть христианского погребения. Эта церемония произошла в 1573

году с большой торжественностью, между тем как принципиальный вопрос

оставался отложенным до генерального собрания кортесов, которое должно было

происходить под председательством Филиппа II в городе Монсоне в 1585 году.

Депутаты нации жаловались королю на злоупотребления инквизиции властью,

случившиеся при них и происшедшие раньше, о которых они помнят. Было

постановлено, что до истечения шести месяцев будут назначены арбитры со

стороны инквизиции и депутации для прекращения разногласий; если инквизиторы

не захотят войти таким путем в соглашение, депутаты обратятся к главному

инквизитору; они пошлют ему изложение своих жалоб, и если он тоже откажется

их удовлетворить, то они обратятся к самому папе. Дело на том и

остановилось. Когда поднялся вопрос о посылке комиссаров в Рим, инквизиторы

использовали все средства, чтобы провалить этот план.

V. Антонио Перес сообщил обо всем этом графу д'Аранде и другим лицам,

чтобы они позаботились о средствах воспрепятствовать нарушению прав, которое

им угрожает. Дон Диего Фернандес де Эредиа, барон де Барволес (брат и

предполагаемый наследник графа де ла Фуэнтеса, гранда Испании), который был

тесно связан дружбой с этими людьми, показал впоследствии (в уголовном деле,

которое привело его к эшафоту), что граф и Перес условились убить маркиза

д'Альменара, потому что король и граф де Чинчон в случае убийства маркиза

д'Альменара откажутся от плана посылать в Арагон вице-королем кастильца,

который не преминет уничтожить одну за другой все наиболее важные привилегии

королевства.

VI. Когда Антонио Перес вышел из тюрьмы королевства для того, чтобы

быть перевезенным в тюрьму святого трибунала, он поручил двум своим слугам

уведомить об этом дона Диего Фернандеса де Эредиа и многих других дворян.

При этом известии арагонцы возбудили население Сарагосы к мятежу криками:

"Измена, измена! Да здравствуют привилегии! Смерть изменникам!" Меньше чем

через час более тысячи вооруженных людей отправились к маркизу д'Альменару и

были так свирепо настроены, что убили бы его совсем, если бы он не был

отведен поспешно в королевскую тюрьму, где умер на четырнадцатый день

вследствие нанесенных ему ран. Повстанцы угрожали также архиепископу, обещая

лишить его жизни и поджечь его дом, если он не добьется от инквизиторов

возвращения Переса и Майорини в тюрьму королевства. Тем же они угрожали

вице-королю, епископу Теруэля. Собравшись в числе более трех тысяч, они

стали поджигать замок Альхаферию (старинный дворец мавританских королей

Сарагосы), крича, что следует бросить в огонь инквизиторов, если они не

отдадут узников. В тот день произошло много значительных событий в городе,

потому что дом Альфонсо Молина де Медрано упорно старался обуздать

мятежников, несмотря на дважды возобновленные настояния архиепископа,

епископа вице-короля, графов д'Аранды и де Мораты и некоторых других дворян

из высшей знати Арагона. Однако, видя, наконец, что народное брожение и

опасность быстро увеличиваются, он, по-видимому, уступил и объявил, что не

позволит вернуть свободу узникам, но заменяет им тюрьму святого трибунала

тюрьмою королевства и поручил епископу вице-королю и графу д'Аранде

перевести их туда, что и было исполнено в тот же день, то есть 24 мая.

VII. Инквизиторы уведомили обо всем этом верховный совет. Многие из их

сторонников, опасавшиеся за свою жизнь в Сарагосе, прибыли в Мадрид. Они

помогали маркизу д'Альменаре в его интригах и в усилиях к приведению в

исполнение намерений короля вопреки фуэросам королевства. В их числе

находились секретарь этого агента короля, его мажордом и его конюший,

доставившие ему свидетелей против Переса и постаравшиеся подкупить его слуг,

чтобы заставить их дать показания против него, как Перес доказал это

впоследствии перед коррехидором Сарагосы.

VIII. Инквизиторы, считая свое положение тем более критическим, что они

не могли никого арестовать, написали несколько писем комиссарам святого

трибунала Арагона. К некоторым письмам было приложено специальное извещение

комиссии, поручение, переданное помощникам верховного судьи, а также декрет

последнего для доказательства того, что они не врывались в тюрьму

королевства, а удовлетворились принятием лиц, выданных им верховным судьей.

Другие письма сопровождались буллою св. Пия V от 1 апреля 1569 года

относительно противящихся отправлению службы святого трибунала и повелевали,

чтобы те, кто навлек на себя церковные кары, добровольно явились с просьбой

об отпущении и объявили себя виновными, а также сообщили о других лицах,

которые находятся под угрозой того же отлучения. Они предполагали

обнародовать указ, чтобы объявить отлученными поименно некоторых лиц, уже

отмеченных в реестрах святого трибунала, как препятствовавших исполнению

приказов, данных инквизиторами, но архиепископ отсоветовал это делать. Между

тем в Мадриде выслушали как свидетелей лиц, прибывших из Сарагосы и

известных своей преданностью делу короля. Из их показаний вытекало, что

графы д'Аранда и де Мората, бароны де Барволес, де Бьескас де Пурой, де ла

Лагуна и некоторые другие из числа местной знати с самого начала побуждали

народ к мятежу и разжигали смуту, убеждая, что король посягает на фуэросы

Арагона.

IX. Постоянная депутация королевства, в круг обязанностей которой

входила защита политической конституции, полагала, что ее могут обвинить, по

крайнее мере, в пренебрежении своими обязанностями. Поэтому она попыталась

заранее оправдаться, заявляя, что не представляет собою ни вооруженной

организации, ни судебной власти, ее обязанности ограничиваются

представительством нации и по этой причине она не имела возможности пресечь

народный мятеж. Депутация сочла нужным объявить через комиссию

юрисконсультов, что те, которые выдали инквизиторам содержавшихся в тюрьме

королевства обвиняемых, нарушили ее привилегии. В самом деле, нашлись

юрисконсульты, которые это утверждали: 1) потому что одно из прав

манифестации для того, кто искал ее покровительства, состояло в избавлении

его от пытки, тогда как, переходя под закон другой власти, он подвергался

опасности быть подвергнутым пытке; 2) потому что другое право королевства

даровало узникам свободу на основании их клятвенного ручательства, после

ответа на обвинения, и эта привилегия была нарушена выдачей узников в руки

постороннего судьи; 3) потому что третье право требовало, чтобы процессы

были окончены без отсрочек, что было бы невозможно, если бы обвиняемые были

переведены в тюрьму святого трибунала; кроме того нельзя гарантировать

истину, если инквизиторы выдадут обвиняемых в руки светской власти.

X. Однако тайные интриги инквизиторов, архиепископа, вице-короля и

верховного судьи велись весьма искусно, и некоторые члены депутации

заметили, что не хватит четырех адвокатов, чтобы заняться делом, в котором

ставится вопрос о правах короля и святого трибунала. Это наблюдение привело

к тому, что назначили девять других юрисконсультов, и было постановлено, что

они могут принять решение большинством в три голоса. Они объявили, что

инквизиторы превысили свои полномочия, заставив аннулировать манифестацию

подсудимого, потому что нет власти на земле, которая имела бы право это

сделать, кроме короля и депутатов, собравшихся в кортесы; если бы

инквизиторы потребовали от верховного судьи, чтобы узники были выданы и

действие привилегии манифестации было приостановлено, пока инквизиция будет

вести и окончит этот процесс, то можно было бы предоставить узников в их

распоряжение, потому что эта мера не представляет ничего противоречащего

правам королевства. В изложении этого решения имеется только вторая часть

консультации, потому что первая была поддержана лишь шестью голосами против

семи. Эти дебаты, занимавшие депутацию и юрисконсультов много дней,

расшевелили продажных придворных интриганов, которые и одержали верх. Другая

партия, менее могущественная, но многочисленная и готовая на все, наводнила

улицы и площади памфлетами, в которых раскрывались тайные уловки,

изобличались планы их виновников и опасность, которой они подвергались.

Антонио Перес написал депутации, представляя ей, что его дело является делом

всех арагонцев. Некоторые из его друзей взяли на себя труд доказать, что

приостановка не менее нарушает привилегию, чем аннулирование, так как узник

может быть подвергнут пытке, лишен права сохранить свободу под клятвенным

поручительством и подвергнуться несчастию нескончаемого процесса. Эти

попытки остались безуспешны. Было тайно решено, что инквизиторы вторично

потребуют выдачи узников; их требование не должно содержать ни приказов, ни

угроз, но ограничиться одной целью - приостановить действие привилегии.

Королю дали понять, что будет полезно, чтобы Его Величество написал герцогу

де Вильяэрмосу, графам д'Аранде, де Морате и де Састаго, чтобы призвать их

оказать вооруженную помощь вице-королю Арагона при посредстве их

родственников и друзей и помочь установленным властям, если эта помощь будет

необходима. Филипп II последовал этому совету, и письма, написанные им этим

вельможам, были так любезны и льстивы, как будто он не знал об участии,

которое графы д'Аранда и де Мората принимали в последних событиях.

XI. Перес видел спасение только в бегстве. Он все устроил, чтобы

вырваться из тюрьмы. Успех увенчал бы его усилия, если бы вероломный Хуан де

Басанте, его лжедруг и сообщник, не выдал его за несколько часов до

исполнения плана отцу Роману, иезуиту, который разрушил все, известив еще

три других лица.

XII. Выдачу Переса подготовили на 24 сентября. Она должна была

произойти при участии инквизиции, вице-короля, архиепископа, депутации

королевства, муниципалитета и двух губернаторов, гражданского и военного.

Инквизиторы вызвали в Сарагосу множество чиновников инквизиции, взятых из

соседних городов. Военный губернатор дом Рамон Сердан выставил три тысячи

вооруженных солдат. Это мероприятие должно было произвести так, чтобы жители

ничего об этом не знали. Но бароны де Барволес, де Пурой и де Бьескас и

некоторые другие частные лица проведали об этом. В момент, когда узники

готовы были выйти из тюрьмы в присутствии властей города, а улицы и площади,

по которым они должны были следовать, были наполнены солдатами, яростная

толпа мятежников прорвала ряды, убила множество людей, рассеяла остальных,

устрашила и обратила в бегство власти и овладела тюрьмой королевства, откуда

вывела Антонио Переса и Джо-ванни Франческо Майорини. Она с торжеством несла

их по улицам с криками: "Да здравствует свобода! Да здравствуют привилегии

Арагона!" Антонио Перес и Майорини были приняты в доме барона де Барволеса.

Когда они немного отдохнули, их вывели из города. Отправившись разными

дорогами, они заботились только о том, чтобы уехать подальше.

XIII. Антонио Перес прибыл в Таусту, решив переправиться через Пиренеи

Ронкальской долиной; однако, так как границы хорошо охранялись, он решил

вернуться в Сарагосу. Он вошел в нее переодетым 2 октября и скрывался в доме

барона де Бьескаса до 10 ноября. Тогда он решил, что для него опасно

оставаться дольше в городе, потому что дон Альфонсо де Варгас приближался с

армией для взятия города и наказания мятежников. Это событие передано во

многих отдельных историях весьма неточно.

XIV. О присутствии Переса в Сарагосе, хотя оно было тайным, начали,

однако, подозревать вследствие нескольких писем из Мадрида, которые Басанте

видел и о которых сообщил; о некоторых других он рассказал еще раньше.

Инквизиторы произвели самый тщательный обыск у барона де Барволеса и в

других домах. Дом Антонио Морехон, второй инквизитор, более ловкий, чем

Молина {Дом Альфонсо Молина де Медрано был уже в Мадриде, где его

вознаградили, дав ему должность в совете военных орденов. Его место в

Сарагосе занял дом Педро де Самора.}, заподозрил, что барон де Бьескас знает

убежище Переса, и понуждал открыть его, обещая хорошо обойтись с ним, если

Перес явится добровольно. Перес несколько раз заявлял устно и письменно, что

он не побоялся бы стать узником святого трибунала, если бы почти наверняка

его не перевели в Мадрид, где его процесс перед инквизицией быстро

закончится и он будет передан в распоряжение правительства, которое не

преминет исполнить приговор 1 июля 1590 года, присудивший его к смертной

казни, причем его даже не захотят выслушать. Попытка Морехона осталась

безуспешной, и Перес 11 ноября отправился в Сальен в Пиренеях, на земли,

находящиеся во владении барона Бьескаса.

XV. 18 ноября он написал принцессе Беарнской Маргарите Бурбон, прося у

нее убежища во владениях короля Генриха IV, ее брата, или, по крайней мере,

позволения проехать через них, чтобы удалиться в какую-либо другую страну.

Текст этого письма и другого, написанного им 9 декабря Генриху IV, в то

время как он был в Париже, доказывает ошибку или обман Антонио Аньоса, его

слуги, который рассказал в Мадриде, что Перес показывал ему три письма,

писанные этим государем, чтобы убедить множеством обещаний присоединиться к

нему. Если бы дело было так, он не писал бы в таких выражениях, в каких он

это сделал, прося убежища. Письмо, написанное Пересом принцессе, было

передано ей Хилем де Мессой, арагонским дворянином, старинным и верным

другом Переса, который постоянно разделял его судьбу, приняв деятельное

участие в его бегстве из Мадрида и Сарагосы. XVI. Маргарита приняла Переса в

государстве своего брата 24 ноября, в то время как барон де Конкас дон

Антонио де Бардахи и барон де ла Пинилья дон Родриго де Мур прибыли в Сальен

с тремястами человек для его захвата. Они предложили инквизиторам выдать

Переса, и те обещали им амнистию. Первый должен был судиться инквизицией как

виновный в контрабанде лошадей через этот пункт границы, а второй должен был

быть казнен за мятеж при попытке такого же рода. Инквизиторы, знавшие о

прибытии Переса в Сальен, выдали новый приказ об аресте, подписав с Родриго

де Муром вышеупомянутое соглашение.

XVII. Принцесса Беарнская благородно ответила, что Перес и его свита

будут хорошо приняты в государствах ее брата. Это побудило Переса

направиться в По, куда он прибыл 26 ноября. Во время его пребывания в этом

городе инквизитор Морехон снова обратился к барону де Бьескас-и-Сальену дону

Мартину де ла Нуса, чтобы он убедил Антонио Переса отдать себя в руки

инквизиции. Перес отвечал, что он готов это сделать, если ему обещают судить

его в Сарагосе, а не посылать в Мадрид; что относительно первого пункта он

просил бы, как предварительного акта справедливости, способного дать ему

надежду на получение других, освобождения его жены и детей, которых лишили

свободы, несмотря на их невиновность. Инквизиторы обратились тогда к Томасу

Пересу де Руэде, дворянину Таусты, который содействовал первому бегству

Антонио и по этой причине находился в тюрьме трибунала. Они поручили ему

написать и убедить Переса, как полезно для самых дорогих ему интересов

вступить в соглашение. Ответ Переса от 6 января 1592 года был такой же,

какой он дал барону де Бьескасу.

Статья четвертая

Поиск по сайту: