ПРОЦЕСС, ВОЗБУЖДЕННЫЙ ПРОТИВ ДОНА МАРИАНО ЛУИСА ДЕ УРКИХО, ПЕРВОГО

МИНИСТРА И ГОСУДАРСТВЕННОГО СЕКРЕТАРЯ

I. Дон Мариано Луис де Уркихо, первый министр и государственный

секретарь Карла IV, был также предметом преследования святого трибунала. При

врожденной необычайной силе духа тщательное образование помогло ему усвоить

познания своего века и возвысило его над заблуждениями эпохи. С ранней

юности он получил известность благодаря переводу Смерти Цезаря (трагедии

Вольтера), опубликованному им вслед за Предварительным рассуждением о

возникновении испанского театра и его влиянии на нравы. Это произведение,

обнаруживавшее только благородное желание славы и пламенную гениальность его

автора, возбудило внимание святого трибунала. Тайные розыски были направлены

относительно религиозных убеждений кавалера Уркихо, в глазах которого одна

внешняя практика не заменяла добродетели. Трибунал удостоверился, что он

обнаруживает большую независимость мыслей и, имея решительную склонность к

философии, всецело предается изучению этой науки, которую инквизиция

квалифицировала как учение неверующих. Вследствие этого намеревались

заключить его в тюрьму, когда граф д'Аранда, первый министр и

государственный секретарь, убедившись в его способностях и заметив его имя в

списке выдающихся молодых людей, предназначенных к дипломатии графом

Флорида-Бланкой, его предшественником, предложил королю приобщить его к

государственным делам. Карл IV назначил его в 1792 году чиновником первого

государственного секретариата.

II. Инквизиторы изменили ход ведения дела, видя возвышение человека,

которого они наметили своей жертвой. Их политика в эту эпоху внушала им к

министерству уважение, которого они не имели в предшествующие века.

Постановление о заключении в тюрьму они обратили в другое, названное

слушанием улик, по которому кавалер Уркихо должен был тайно являться в

трибунал придворной инквизиции по каждому вызову. Приговор свелся к

объявлению его слегка заподозренным в разделении заблуждений новых

неверующих философов. Он был условно освобожден от церковных наказаний, и на

него наложили некоторые духЪвные епитимьи, которые он мог отбыть тайно.

Трибунал потребовал его согласия на запрещение переведенной им трагедии и

составленного им предварительного рассуждения. Как на замечательное

свидетельство уважения, надо указать на то, что он не был назван в указе ни

как автор, ни как переводчик. Не захотели довести о нем до сведения толпы,

которая вообще мало сохраняет почтения к заслуженным людям, чьи произведения

запрещены святым трибуналом.

III. Если сличить процесс кавалера Уркихо с процессом архиепископа

Каррансы, не без удивления устанавливаешь политическую осмотрительность

новых инквизиторов и суеверную варварскую тиранию, которую прежние

инквизиторы развили против достопочтенного примаса испанской Церкви. Правда,

инквизиторы нашего времени редко обнаруживают такую сдержанность, какую они

проявили в 1792 году, и надо сознаться, что боязнь оскорбить графа д'Аранду

(который ненавидел инквизицию) была тайным мотивом их поступков в этом

случае.

IV. Достойный ученик графа д'Аранды, кавалер Уркихо в царствование

Карла IV дошел постепенно до звания первого министра в тридцатилетнем

возрасте. Одаренный искусством оценивать эпоху и распознавать людей, полный

достоинства и властности, способный повелевать людьми, он приложил все

усилия к искоренению всякого рода злоупотреблений и к уничтожению

заблуждений, противодействующих прогрессу просвещения и благополучию родины.

Гордый, деятельный, непреклонный в отстаивании прав своего народа, он

проявлял неустанную заботу о внутреннем порядке: злоупотреблениям некуда

было укрыться. Везде он поощрял промышленность и искусство. Мир обязан ему

бессмертным трудом барона Гумбольдта [202]. Наперекор всем испанским

обычаям, он открыл этому знаменитому путешественнику в 1799 году доступ в

Америку и дал ему могущественную поддержку первого министра, увлекающегося

науками и искусством. С помощью своего друга адмирала Масарредо он поднял

флот. Он первый в Европе составил проект уничтожения рабства. Он ввел в

обычай - принцип обмена военнопленных с маврами действующим поныне

трактатом, заключенным между королем Испании и султаном Марокко. В 1800

году, когда, по-видимому, судьба покровительствовала французским армиям и

французское правительство преследовало династию Бурбонов, он устроил

королевский престол в Этрурии [203] для принца этой знаменитой фамилии,

женатого на дочери Карла IV, и подписал в Сан-Ильдефонсе трактат с генералом

Бертье [204], который после стал принцем Ваграмским.

V. Смерть папы Пия VI послужила для него благоприятным случаем ослабить

в некоторой степени зависимость Испании от Ватикана. Благодаря ему король

подписал 5 сентября 1799 года декрет, возвращавший епископам пользование

правами, узурпированными римской курией вопреки канонам. Этот декрет

освобождал испанский народ от ежегодной траты многих миллионов на получение

брачных льгот в близких степенях родства и других булл и бреве.

VI. Этот смелый шаг должен был привести к преобразованию инквизиции,

этого бича человечества, которая своим устарелым и чудовищным устройством

противоречила духу Евангелия и принципам Церкви и противодействовала

государственному благу и благополучию народа. Министр хотел было упразднить

ее совершенно и ее имущество отдать на учреждения благотворительности и

общественной пользы. Он заготовил декрет и представил его к подписи Карла

IV. Если это великое дело и не было тогда совершено, то министру, по крайней

мере, удалось убедить монарха в необходимости урегулировать власть святого

трибунала по принципам, более согласным с правосудием, запретив этому

трибуналу арестовывать кого бы то ни было без королевского соизволения и

разрешив узникам после судебного допроса получать всякое сообщение и

предъявление всех документов их процесса и свидетельских показаний, как это

бывает в других судах.

VII. В числе многочисленных мудрых решений, внушаемых кавалером Уркихо

королю, есть одно, которое нельзя опустить в этой Истории. Это решение было

опубликовано 11 октября 1799 года в форме указа о свободе и независимости

всех книг, бумаг и вещей иностранных консулов, поселившихся в приморских

портах и торговых городах испанских владений. Указ был издан по случаю

опрометчивого обыска, произведенного комиссарами инквизиции Аликанте в доме

Леонгарда Стука, покойного голландского консула, и в Барселоне у

французского консула.

VIII. Эти счастливые мероприятия испанского двора прервались с падением

министра, который был их инициатором. Жертва интриги, он испытал судьбу,

выпадающую на долю великих людей, которым не удалось уничтожить заблуждения

и предрассудки, против которых они боролись. Своекорыстие, тщеславие, низкие

страсти, задетые разоблачением и подавлением злоупотреблений, ничего не

прощают тому, кто поднял завесу, а еще менее тому, кто, никогда не произнося

слов предательства или лжи, встречает их ухищрения с откровенностью и

мужеством безупречной души. Кавалер Уркихо был заключен и постоянно

содержался в строжайшей тайне в сыром застенке Памплонской крепости.

Лишенный всего, не имея возможности добыть книги, чернила, бумагу, огонь,

свет, он претерпел в долгом заточении беззаконное обращение.

IX. Фердинанд VII при своем вступлении на престол объявил

несправедливым и незаконным все сделанное относительно его в минувшее

царствование. Кавалер Уркихо, забыв ужасы восьмилетнего гонения, благословил

в Фердинанде государя, который желал необходимых реформ и добровольным актом

положил предел испытанному им ужасному обращению. Он отправился в Витторию,

когда государь, направляясь в Байонну, остановился в этом городе. Он все

пустил в ход, чтобы отвратить короля от этого гибельного путешествия.

Письма, написанные им по этому поводу его другу генералу Куэсте от 13

апреля, 8 мая и 5 июня 1808 года (вечный памятник проницательности и глубины

взглядов этого действительно государственного человека), содержат точное

предсказание всех несчастий, постигших Испанию, и указывают средства,

которые могли бы их предупредить {Эти письма находятся во втором томе

Мемуаров по истории испанской революции дона Хуана Нельерто, под э 34, 59 и

67. (Под Нельерто следует разуметь того же Льоренте. - Ред.)}. Личные

советники Фердинанда отвергли эти мудрые предостережения, предохранившие бы

монархию от бедствий, которые навлек этот неосторожный шаг.

X. Полный привязанности к испанской королевской фамилии, кавалер Уркихо

отказался явиться в Байонну, вопреки троекратному приказу Наполеона, пока не

появились акты отречения Карла IV, Фердинанда VII и принцев его семьи.

Только после того, как все эти королевские особы покинули этот город,

он прибыл туда. Он любил свою родину; он ничего не упустил, чтобы убедить

Наполеона не приводить в исполнение его планов в отношении Испании, но его

энергичная логика не имела успеха.

XI. Избранный секретарем хунты испанских нотаблей, собравшихся в

Байонне, и вслед за тем назначенный министром и государственным секретарем,

Уркихо принял эту должность. На его благородных намерениях незачем долго

останавливаться: они известны всем. Он видел, что монархия низвергнута и

погружена в анархию. Тогда, уступая насилию, воспламеняясь надеждой с

пользой послужить нации, он отдал ей свое просвещение и пожертвовал своим

покоем. Он всячески старался отвратить бедствия, которые готовы были

обрушиться на нее. Он хотел предупредить народные восстания, осквернение

храмов, разрушение городов, пожары домов, разорение семей - одним словом,

вырвать страну из бедствия гражданской и международной войн, удержать

целость ее границ и сохранить за ней то высокое положение, которого

требовала национальная честь.

XII. Находясь на этом высоком посту, в каждом несчастном он видел

своего брата, и среди бед, каких Испания не испытывала никогда, этот министр

(в чьем характере было чувство презрения ко всему бесчестному и неразумному

и в котором серьезное отношение к своим обязанностям и любовь к

общественному благу горит пожирающим пламенем, подавляющим другие страсти

или соединяющим их в одно чувство) стал не менее известен своими

дарованиями, которые развил размышлением и трудом, чем своей прежней крайней

филантропией. Наконец, он имел счастие видеть во время своего министерства

появление декрета, упразднявшего страшный трибунал святой инквизиции и

объявлявшего его посягающим на государственную власть.

XIII. Похвала этому великому человеку только что сделана энергичным и

откровенным пером. Публика прочтет ее с удовольствием и интересом. Я

ограничусь тем, что скажу, что в течение четырех лет кавалер Уркихо жил в

Париже среди знаменитых друзей, которых он очаровал, судя по их сожалениям в

связи с его смертью. Смерть прервала его жизненную карьеру после

шестидневной болезни. Он умер, как жил, полный мужества и необыкновенной

безмятежности, философии и глубокого чувства добродетели, которые

свойственны честному и мудрому человеку. Его тело было похоронено 4 мая 1817

года на восточном кладбище Пер-Лашез, где поставили из белого каррарского

мрамора великолепный памятник в виде круглого храма, украшенного восемью

колоннами. В центре над могилой стоит кенотафий [205] со следующими

надписями.

На южном фасаде главная надпись по-французски:

"Ici repose

Marianno Louis de Urquijo,

Ancien ministre

Et premier secretaire d'Etat

D'Espagne,

Decede a Paris le 3 Mai 1817,

Age de quarante neuf ans,.

Vrai philosophe chretien;

Modeste dans la prosperite,

Fort dans l'adversite,

Politique eclaire,

Savant,

Protecteur des sciences et des arts,

Bon fils,

Fidele a l'amitie

Compatissant pour les malheureux.

Ses amis,

La famille desolee,

L'humanite entiere,

Particulierement l'Espagne,

Sa bien-aimee patrie,

Le regretteront toujours.

Terre, sois lui legere".

На северном фасаде та же надпись по-испански:

"Aqui Descansa

Don Marianno Luis de Urquijo,

Antiguo ministro

Y Primer secretario de estate

De Espana.

Fallecio en Paris as 3 de мауо 1817,

De e dad de 49 anos.

Verdadero filosofo cristiano;

Modesto en la prosperidad,

Tuerte en la adversi dad,

Politico illustrado,

Sabio, Protector de ciencias у artes,

Buen hijo,

Fiel a la amistad,

Compasivo con los infelices.

Sus amigos,

Su familia descon solada,

La humanidad entera,

Particularmente Espana,

Su mui amada patria,

Sentiran siempre su falta.

I tierra, sele ligera!"

To есть: "Здесь покоится Мариано Луис де Уркихо, бывший министр и

первый государственный секретарь Испании, умерший в Париже 3 мая 1817 года,

сорока девяти лет от роду. Истинный христианский философ; скромный в

благополучии, твердый в злополучии, просвещенный политик, ученый,

покровитель наук и искусств, добрый сын, верный друг, сострадательный к

несчастным. Его друзья, его безутешная семья, все человечество, особенно

Испания, его любимая родина, будут всегда сожалеть о нем. Да будет ему легка

земля".

На восточном фасаде:

"A la memoire

Du chevalier de Urquijo",

то есть: "Памяти кавалера Уркихо".

На западном фасаде:

"Il fallait un temple a la vertu, un asile a la douleur",

то есть: "Нужен был храм для добродетели, убежище для скорби".

На карнизе:

"Concession a perpetuite,

XVI Metres, l'an MDCCCXVII",

то есть: "Уступленное навеки место, 16 метров, 1817 год".

Статья третья

Поиск по сайту: