ПРОДОЛЖЕНИЕ ПРОЦЕССА АНТОНИО ПЕРЕСА ДО АУТОДАФЕ

I. Для удовлетворения желания принцессы Маргариты и любознательности

жителей этой страны Перес составил два небольших произведения - первое под

заглавием Исторический отрывок о происшествии в Сарагосе арагонской 24

сентября 1591 года, а другое под заглавием Краткий рассказ о приключениях

Антонио Переса с начала его первого задержания до выезда из владений

католического короля. Эти два сочинения были напечатаны в По в 1591 году без

имени автора. Когда инквизиторы узнали о них, они подвергли их богословскому

разбору и отыскали в них новые обвинения для процесса, потому что

квалификаторы отметили несколько тезисов инквизиционной цензурой.

П. Филипп II и инквизиторы предложили амнистировать приговоренных к

смертной казни и обещали должности, деньги и почести всякому преступнику,

который лишил бы Антонио Переса жизни или вернул бы его узником в Испанию. Я

отсылаю читателя по всем подробностям этого пункта истории к труду, который

Перес опубликовал через несколько лет под заглавием Реляции и в котором он

принял имя Рафаэля Перегрино. Перес получил от короля Генриха IV разрешение

отправиться в Лондон. Королева Елизавета и ее первый министр граф Лейстер

[111] ласково приняли его. Затем он вернулся во Францию и устроился в

Париже, где провел остаток своей жизни, постоянно тоскуя по жене и детям.

Между тем 15 февраля 1592 года инквизиторы объявили Антонио Переса беглецом.

Они велели вывесить указ на стене митрополичьей церкви Сарагосы и приказали

ему явиться через месяц. Эта мера возмутительна по своей несправедливости,

так как они хорошо знали, что Перес живет в стране, находившейся тогда в

состоянии войны с Испанией, и что уставы святого трибунала дозволяли

годичную отсрочку, смотря по расстоянию, которое должен преодолеть

обвиняемый. Распоряжения указа были так противозаконны и так мало

согласовались с практикой, бывшей в ходу до этого времени, что чтение этого

документа будет предметом соблазна для всякого, кто захочет его разобрать.

III. Показания свидетелей, допрошенных в Мадриде в 1591 году, после

первого мятежа Сарагосы, и показания, полученные в этом городе после

вступления в него королевских войск, особенно усилили обвинения против

Антонио Переса, потому что его слуги Диего де Бустаманте и Антонио Аньос,

его лжедруг Хуан де Басанте и несчастный барон де Барволес (который со

многими другими лишился головы на эшафоте) обнаружили факты, которым не

придали бы ни малейшего значения, если бы речь шла о других лицах и о других

событиях. Но дело касалось Антонио Переса, и этого было вполне достаточно,

чтобы квалифицировать их богословски дерзкими, подозрительными в отношении

ереси или другими выражениями, заимствованными из инквизиционного кодекса.

Этот акт датирован 9 апреля. Я не стану останавливаться на доказательстве

его необоснованности Я передам только третий из квалифицированных тезисов.

Он составлен в следующих выражениях: "Говоря о нашем короле Филиппе II и о

Вандоме, Антонио Перес сказал, что король - тиран, а Вандом - великий

монарх, потому что он превосходный государь и управляет страной к

удовольствию всех; он радовался, когда слышал о его победах, и говорил, что

нет ереси в том, чтобы с ним встретиться и говорить". Квалификация:

"Обвиняемый показывает себя нечестивым относительно дел Божиих и святой

католической веры, пособником ереси и сильно заподозренным в ереси, так как

он живет теперь среди еретиков, которых хвалит, что доказывает, что он сам

еретик".

IV. Инквизиторы, весьма расположенные к введению в материал процесса

Антонио Переса всего, что могло бы более или менее способствовать его гибели

и этим содействовать планам двора, с преступным доверием приняли неясный

слух, который сообщил им низкий льстец из числа их чиновников, будто бы

Антонио Перес был потомком еврейской расы, потому что в местечке Ариса,

соседнем с Монреалем, откуда происходила его семья, жил некто Хуан Перес,

новохристианин, которого инквизиция сожгла как иудействующего еретика.

Инквизиторы тотчас навели справки в реестрах святого трибунала; там нашли,

что 13 ноября 1489 года некий Хуан Перес из Фарисы, пожив некоторое время в

этом городе, а затем поселившись в Калатаюде, там был предан релаксации и

сожжен как иудействующий еретик, сын и потомок евреев, и что Антонио Перес

из Фарисы, священник и брат осужденного, умер иудействующим еретиком,

согласно показаниям, полученным 7 июня и 17 августа 1488 года.

V. 16 апреля 1592 года инквизиторы поручили Паскалю Гильберту,

священнику, комиссару святого трибунала, удостовериться в кратчайший срок,

существует ли какая-либо степень родства между Антонио Пересом и осужденными

и не происходил ли Гонсало Перес, секретарь императора, отец Антонио Переса,

от этого Хуана Переса. Комиссар обратился с этой целью к одному чиновнику

инквизиции и к двум лицам из народа и написал, что выяснил, будто все лица,

носящие фамилию "Перес", происходят из той же семьи, что и Антонио. Прокурор

представил обвинительный акт 14 числа и потребовал назначения комиссии для

выслушивания свидетелей.

VI. Инквизиторы постановили произвести допрос 27 апреля. 5 мая комиссар

передал трибуналу показания шести свидетелей, наиболее уважаемых в Монреале

по своему происхождению, возрасту и достоинствам. К их числу принадлежали:

дон Антонио Палафокс, шестидесяти с лишним лет от роду, брат барона де Ариса

дона Франсиско (который был впоследствии первым маркизом де Ариса); Педро

Перес дель Куэнде и Хулиано де Торрес - члены дворянского сословия. Они

единодушно показали, что семья Гонсало и семья Антонио Переса из Фарисы

разные. Комиссар прибавил, что он расспрашивал других свидетелей почтенного

возраста, названных в его письме, между прочим двух сельских священников и

одного городского, показания коих он не желал передавать, потому что они не

отличаются от других. Некоторые из этих свидетелей восходили к предкам

Гонсало Переса и говорили, что отец его был в свое время секретарем

инквизиции Калаоры и что они знали Доминго Переса, дядю Гонсало.

VII. Инквизиторы не удовлетворились результатом этого опроса. Они

поручили комиссару собрать информацию не только в Монреале и Арисе, но и в

соседних городах. Комиссар последовал указанным ему путем и допросил трех

свидетелей. Один, восьмидесятилетний, отвечал, что он ничего по этому делу

не знает. Он знал только, что вышеупомянутый Антонио Перес из Фарисы,

иудействующий священник, имел дочь замужем за Доминго Обехой. Другой

священник, комиссар святого трибунала, семидесяти пяти лет от роду, заявил,

что он, кажется, слышал, будто Антонио Перес происходил из этой семьи.

Третий свидетель, пятидесяти одного года, сказал, что отцом Гонсало Переса

был Доминго Обеха, а матерью его сына - Мария Перес, дочь иудействующего

священника. Комиссар отослал эту информацию 15 мая и написал, что

использовал все возможности для получения показаний, но не мог добыть

других.

VIII. Это показание заслуживает мало доверия по причине явного

несоответствия: Гонсало Перес, согласно ему, носит фамилию своей матери,

дочери иудействующего священника и племянницы человека сожженного, вопреки

общему правилу, по которому сын носит фамилию отца. Я уже не говорю о

недостаточном возрасте свидетеля и о почти абсолютном молчании членов семей

других городов, у которых безуспешно наводили справки о генеалогии Переса.

IX. Прокурор инквизиции не мог этого не видеть. Но так как он зашел

далеко вперед, то поручил новому выбранному им комиссару отправиться в

Монреаль, найти там жителей, которые удостоверили бы своими показаниями, что

происхождение Переса таково, как было ему желательно. Этот агент выслушал

трех свидетелей 25 мая. Первый, родившийся в 1512 году, следовательно,

имевший восемьдесят лет от роду, сказал, что он знал Хуана Переса из Фарисы,

того самого, который был сожжен, и его брата Антонио Переса из Фарисы,

священника. Но он умер в 1488 году, за двадцать четыре года до рождения

свидетеля, а Хуан был сожжен в 1489 году, то есть за двадцать три года до

этого времени. Надо ли было еще что-нибудь, чтобы отбросить показание о том,

что священник Антонио оставил дочь, которая была замужем за Доминго

Мартинесом Обехой, и от этого брака родился Гонсало Перес! Двое других

свидетелей, семидесяти лет, сообщили об этом последнем обстоятельстве, хотя

знали о нем только понаслышке. Ни один не подписал своего показания, и

секретарь удостоверил, что они были безграмотны. Комиссар говорит в своем

докладе о труде, с которым он отыскал лиц, могущих дать нужное показание,

потому что мнение жителей противоречит тому, что они желают установить, и

даже имеющимся трем свидетелям, надо было дать время припомнить и подумать

над ответами.

X. Все, что можно точно сказать о генеалогии Антонио Переса, это то,

что он был внебрачным и единственным сыном Гонсало Переса и доньи Хуанны

д'Эсковар и был узаконен рескриптом Карла V; его дедом с отцовской стороны

был Бартоломее Перес, секретарь калаорской инквизиции, признанный дворянином

в этой местности, а бабушкой была жена Бартоломее донья Луиса Перес дель

Иерро, которая происходила из дворянской фамилии Сеговии; он был правнуком

Хуана Переса, жителя местечка Монреаля, и его жены Марии Тирадо, без связей

родства ни прямого, ни косвенного, ни непосредственного, ни отдаленного с

семьей Хуана и Антонио Пересов из Фарисы, живших одно время в Фарисе, а

затем в Калатаюде. Этот факт был вполне доказан вдовой и детьми министра,

государственного секретаря Антонио Переса, как мы увидим дальше. Мне

достаточно заметить: если бы инквизиторы хотели осведомиться об этом, они

могли это сделать, начиная в первый же день, потребовав из Мадрида копию

брачного контракта Антонио Переса с доньей Хуанной Куэльо, где сказано, что

его отец родился в Сеговии. В этом городе, в Калаоре и даже в верховном

совете они нашли бы его настоящую генеалогию. Но, не имея другой цели, кроме

зла, они отказались научиться способу творить добро [112], по выражению

пророка-царя, который будто именно их имел в виду.

XI. Однако прокурор злоупотребил тайной в обвинении, которое выставил

против Антонио Переса 6 июля, предполагая, что он происходит от евреев и

иудеиствующих еретиков, с целью подкрепить подозрение в ереси, согласно

системе и обычаю трибунала. Обвинение состояло из сорока трех статей, одна

туманнее другой, единственно основанных на тезисах, произнесенных без

размышления, в раздражении и в крайней скорби, не имеющих никакого отношения

к догмату и даже не удостоверенных двумя свидетелями, которые были бы

согласны относительно времени, места и обстоятельств. Я приведу некоторые.

XII. "Седьмая статья мотивирована похвалою, которую Антонио Перес делал

Вандому, и тем, что он сказал, что королева Англии, великий герцог

Флоренции, Венецианская республика и даже папа Сикст V содействуют Генриху и

желают, чтобы он был королем Франции, потому что он обладает качествами

хорошего государя; эта политика разумна и все государи Италии поступили бы

верно, если бы оказали ему помощь в этом предприятии, чтобы ослабить

могущество Филиппа II и усилить могущество Генриха, который достоин быть

монархом целого света. Перес своими разговорами старался воодушевить

слушателей, чтоб, когда он покинет Испанию для отъезда в Беарн, они были

готовы следовать за ним в эту страну и принять религию Вандома, который

является протестантом".

XIII. "Восемнадцатая статья основана на том, что Перес, видя, как

святой трибунал намеревается наказать его в качестве еретика, сказал: "Если

бы я присутствовал на первом собрании кортесов в Монсоне, то предложил бы

уничтожение трибунала инквизиции, поскольку это - возмутительное беззаконие,

что он наказывает как еретиков испанцев, переправляющих лошадей во Францию";

эти выражения достаточно указывают на помощь, которую Перес хотел оказать

еретикам, и нельзя не порицать их, как преступные, согласно буллам святого

престола, которые запрещают под угрозой отлучения от Церкви доставлять

помощь врагам святой католической веры".

XIV. Согласно восемнадцатой статье, Перес, раздраженный дурным

обращением со стороны Филиппа II, по-видимому, хвастал, что закажет ковры и

покрывала, где были бы изображены железные кольца и цепи, вышитые по углам,

крепости и тюрьмы на каймах и пыточная кобыла посреди, с девизом: Блаженство

в награду (gloriosa pro praernio); внизу другой девиз: Дешевое разочарование

(barato desengano), a вверху: отличия за верность (decora pro fide). "Это не

что иное, как оскорбительная сатира на короля, вопреки учению церкви,

которая учит почитать и уважать государя".

XV. Тридцатой статьей он обвинялся в желании в качестве еретика

осквернить церкви и надругаться над иконами Девы Марии и святых, так как он

говорил, что в случае бегства он пришлет сарагосской Мадонне Колонны (del

Pilar) самую большую серебряную лампаду, какой там не видали, с надписью:

"Узник по обету пожертвовал за избавление и подарит еще больше за

освобождение жены и детей от варварского народа, от гнева неправедного

короля и от власти судей ханаанского семени" ("Captivus pro euasione ex voto

reddidit, majora redditurus pro uxoris natorumque liberatione de populo

barbaro, iraque regis iniqui et de potentia judicum, semen, Ghanaan").

XVI. Единственно серьезная и действительно отвратительная статья, если

бы она была доказана (так как она основана только на показании Басанте),

была тридцать вторая. Ему вменялось в преступление, что он жаловался на то,

будто интриги маркиза д'Альменары и инквизитора Молины лишили его писца

Антонио Аньоса, красивого пятнадцатилетнего мальчика, которого послали в

Мадрид; он дал понять, что их взаимоотношения заставляли опасаться, как бы

не успели его развратить и причинить ему большое зло, потому что этот

подросток - сластолюбивый красавчик, способный вызывать чувственность

(distillabat amores). Статья гласила также, что Хуан де Басанте, услыхав

это, спросил его, состоял ли он в близких отношениях с мальчиком Аньосом; на

это Перес ответил, что все ограничивалось некоторой вольностью в обращении,

чем этот мальчик был доволен, и что педерастия была ходячей монетой при

дворе, так как зловещая звезда итальянцев простирала свое дурное влияние на

Испанию; он назвал несколько лиц, отмеченных как преданные этому пороку, и

заявил, что, если бы Басанте был священником, он рассказал бы ему вещи,

которые очень удивили бы его; он, Перес, не был ни содомитом, ни педерастом,

но он без удивления видел, что много людей были ими, несмотря на множество

прекрасных женщин, но ведь можно быть уверенным, что красивый мальчик не

обманет, тогда как влюбленный в женщину обыкновенно воображает, что берет

руку, а прикасается к свиному салу, думает поласкать лицо, а встречает

маску. Прокурор выводил из этого разговора, что Перес были виновен в

позорном преступлении и совершал его со многими лицами, в частности с

Антонио Аньосом, который в ту пору умер, судя по тому, что сказано в

процессе. Но этот пункт обвинения основан только на показании Хуана де

Басанте, и достаточно подумать минуту об этом разговоре, чтобы видеть, что

из него следует заключить противоположное тому, что прокурор хотел приписать

обвиняемому.

XVII. 14 августа прокурор потребовал, чтобы было произведено оглашение

свидетельских показаний, а 16 августа квалификаторы снова собрались для

оценки отмеченных тезисов вместе с теми, которые были напечатаны в По и

копия которых находится в процессе. Они квалифицировали шестнадцать из них

как дерзкие и ложные, некоторые, как богохульные и близкие к ереси; они

вывели заключение, что Антонио Перес подозревается в самой сильной степени,

и даже больше, как и по поводу печатных тезисов, также квалифицированных 9

апреля. Они все находятся в Реляциях Переса, где можно с ними ознакомиться и

увидеть, показали ли судьи себя справедливыми, мне же противно

останавливаться на доказательстве презрения, которого заслуживает эта

оценка.

XVIII. 18 августа прокурор потребовал, чтобы Антонио Перес был объявлен

заочно осужденным, так как он не явился для ответа на обвинение, и дал

заключение о произнесении окончательного приговора. Судьи сочли дело

достаточно расследованным и 7 сентября, пригласив епархиального

благочинного, разных советчиков богословов и юрисконсультов (среди них

находился доносчик дон Урбан Хименес де Арагуэс, регент королевского суда),

голосовали за казнь в изображении. 13 октября верховный совет утвердил это

решение, и 20 октября судьи вынесли окончательный приговор. Перес был

объявлен формальным еретиком, уличенным гугенотом, упорно нераскаивающимся,

присужденным к релаксации живьем, как только можно будет его захватить; а

пока он должен подвергнуться этой казни фигурально (в изображении), с

санбенито и митрой. Его имущество было конфисковано, и приговор обрекал на

позор его имя в детях и внуках по мужской линии, кроме других законных кар,

вытекающих из приговора, который был приведен в исполнение в тот же день. На

этом аутодафе появилось множество лиц, о которых я буду говорить в следующей

главе. 13 ноября инквизиторы объявили, что преступление ереси, за которое

Перес был присужден к конфискации имущества, было совершено в начале марта

1591 года; это показывает, что еретический смысл придали тому, что у него

вырвалось в тюрьме среди его скорбей. Какая жестокость! Однако мы увидим еще

худшие вещи.

XIX. Изображение Антонио Переса носило следующую надпись: "Антонио

Перес, секретарь короля нашего государя, родившийся в Монреале д'Ариса и

пребывающий в Сарагосе; изобличенный еретик, беглец и рецидивист". Нельзя

сомневаться, что последняя часть этой надписи лжива. Позднее это было

признано другими инквизиторами, как я отмечу дальше. Она доказывает, что

автор реляции мадридского процесса, опубликованной Вальядаресом, был

фанатик, невежда и низкий льстец. Родина Переса не была указана более точно:

он происходил из Монреаля, но родился в Мадриде.

Статья пятая

Поиск по сайту: