Глава 19. Джош должен был встретить меня у входа в бельведер, но его там не оказалось

Джош должен был встретить меня у входа в бельведер, но его там не оказалось. На улице вообще никого не было. Я глянула в сторону кинотеатра – никого. Ни в одном магазине не горели огни, и только ветер гнал клочок оранжевой бумаги по пустынной площади. Все это напоминало мне сцену из фильмов про апокалипсис (и как минимум три серии «Баффи»).

Мне стало немного не по себе.

Оперативник осмотрел территорию, оценил возможные источники опасности и пути отступления, а также шансы, что классный кошелек из витрины магазина кожаных аксессуаров когда‑нибудь выставят на распродажу.

На улицу вывернул мини‑вэн. Я так увлеклась разглядыванием бампера с надписью «Мой ребенок – отличник розевильской начальной школы», что не сразу заметила водителя. За рулем был Джош, но я поняла это, только когда он выскочил из кабины с букетом на манжете в руках.

Все верно. Вы правильно поняли – это были цветы на резинке.

Он медленно шел ко мне. Я сказала:

– Это же цветочная манжета.

– Да. – Он покраснел. – Сегодня особый случай.

– Это шутка, или тебя мама заставила купить?

Он наклонился поцеловать меня, но при этих словах замер.

– Хочешь знать правду?

– Да.

Я почувствовала легкое прикосновение губ к щеке, и он ответил:

– И то и другое.

Приблизительно в 18.07 Объект подарил Оперативнику важнейшее (цветочное) свидетельство. Позднее Макей МакГенри оценила этот жест в восемь баллов по шкале нелепости. Оперативник, однако, счел это очень милым и даже забавным и решил с гордостью носить его.

– Отлично выглядишь, – сказал Джош, но это было далеко не так. Может, я и выглядела достойно для кино или боулинга, но уж никак не для цветочной манжеты.

– Ну так что за особый случай сегодня? – Я поправила юбку.

Он засмеялся:

– Ты думала, я не вспомню, да?

Не вспомнишь что? – кричала во мне девушка, но оперативник во мне заставил улыбнуться и сказать:

– Ну, конечно, я знала, что ты не забудешь. – Полное вранье!

– Ну, – Джош направился открыть для меня дверь. – Поехали?

Согласно протоколу, Оперативник не должен позволять увозить себя на другую локацию. Однако, учитывая историю взаимоотношений с Объектом и то, что однажды Оперативник завалил Объекта, как мешок с картошкой, Оперативник счел, что это будет вполне безопасно.

Никогда раньше не ездила в фургончике. Поездка стала моим очередным уроком жизни в маленьком городе. Здесь были даже подставки для стаканчиков. Спросите у любого, кто интересуется всевозможными приспособлениями – как любитель или на профессиональном уровне, – и вам скажут, что современные шпионские технологии ничто по сравнению с ребятами из «Дженерал моторс», когда дело доходит до дизайна подставок для стаканов.

– Мне нравится твой фургончик.

– Я коплю на машину, – ответил Джош, решив, что я иронизирую.

– Нет, правда. Здесь так… просторно. И есть эти штуки… вот… Мне нравится.

Может, манжета с цветами перекрывает поступление крови в мозг? Может, именно этим объясняется то, что многие девушки так глупо ведут себя на выпускных вечерах? Надо непременно это проверить. Я увидела отражение Джоша в приборной доске – как же он красив! Волосы чуть‑чуть отросли, на щеке тени от длинных ресниц. Чем дольше я находилась рядом с ним, тем больше замечала всяких мелочей – например, маленький шрам на подбородке, который остался после удара ножом в драке (как он утверждает), а на самом деле (согласно записям в его медицинской карте) – от падения с велосипеда в семь лет.

У меня, конечно, тоже есть шрамы. Но Джошу ни в коем случае нельзя знать, откуда они взялись.

– Джош, – сказала я, и он посмотрел на меня. Мы уже почти выехали из города, и деревья теперь гуще смыкались над головой.

– Что? – мягко откликнулся он. Похоже, он немного боялся, что меня что‑то не устраивает. Он свернул с шоссе на проселок.

– Спасибо.

– За что?

– За все.

Я знаю наверняка два факта о жителях Розевиля. Первое: они искренне не догадываются о том, что происходите Академии Галлахер. Можно было бы предположить, что по городу ходят две‑три версии о секретных правительственных проектах или тайных организациях, обосновавшихся за увитыми плющом стенами. Но я не слышала ничего подобного (а уж я бы такого не пропустила).

Второе: розевильцы всерьез воспринимают статус своего маленького городка. Городской карнавал и бельведер вполне убедили меня в этом, но окончательно меня добило другое. Как только Джош выехал на поле, я увидела полицейского в светоотражающей куртке с фонарем в руке. Постовой регулировщик на поле – ключ к пониманию жизни в маленьком городке.

Мы остановились в конце длинной вереницы машин.

– Что здесь такое?

– Увидишь. – Джош обошел машину и открыл мне дверцу. (По‑моему, это так галантно!)

Мы пошли на звуки музыки и на свет, просачивавшийся в щели между реек и распашные двери огромного старого амбара.

– Эй! – вскричала я. – Да это похоже на наш амбар… – Джош удивленно уставился на меня. – …В Монголии.

– Здесь проводится праздник сбора урожая, – объяснил Джош. – Это розевильская традиция еще с тех времен, когда почти все занимались фермерством. А сейчас просто повод повеселиться и потанцевать. – Он остановился и посмотрел на меня. – Когда я узнал, что будет праздник, я подумал, что тебе захочется побывать здесь. Но если захочешь поехать куда‑нибудь в другое место. Мы могли бы…

Я остановила его поцелуем (базовый прием, которым, как мне говорили, с успехом пользуются даже нешпионки).

– Давай потанцуем.

Нужно ли говорить, что изучение танго с мадам Дабни нисколько не подготовило меня к тому, что такое настоящие танцы? Если когда‑нибудь мне придется проникнуть на посольский прием, я, наверное, порадуюсь, что изучала культуру и ассимиляцию. Но как только мы вошли в амбар, я сразу поняла, что к такому совсем не готова.

На потолочных балках были развешаны ленты и вымпелы. Мерцающий свет создавал впечатление большого купола. У стены стоял грузовичок с открытым бортом, на котором какая‑то группа играла старую песню в стиле кантри, а в центре помещения танцевали, похоже, все жители Розевиля. В дальнем конце над танцующими нависал сеновал, но там, где стояли мы, были только балки и огоньки. Старушки сидели на тюках соломы и хлопали, задавая ритм, а заместитель шефа полиции (я помнила его с карнавала, когда меня облили водой) взял скрипку и заиграл. Маленькие девчушки танцевали, стоя на папиных ногах.

Джош подвел меня к раскладному столику, застеленному гофрированной бумагой.

– А, привет, дорогой, – добродушно поприветствовала его женщина, сидевшая за столиком.

– Привет, Ширли, – ответил Джош, доставая бумажник. – Два, пожалуйста.

– Э, милый, твоя мама уже обо всем позаботилась, – сказала она.

Джош глянул на меня – его глаза наполнились ужасом, а у меня застыла кровь в жилах.

– Они уже здесь? – И не успела Ширли ответить, как я услышала радостный крик:

– Джош! Ками!

Заместитель шефа полиции опустил скрипку, и все захлопали, потому что паренек, работавший билетером в кинотеатре, взялся за саксофон. На танцполе все подхватили заданный ритм. Стройная красивая женщина неслась к нам с распростертыми объятиями.

– Джош! Ками! – Цвета слоновой кости свитер и светлые брюки так и просились заляпаться в амбарной пыли, но ей, похоже, было все равно – она решительно прокладывала себе путь среди танцующих пар, а высокий худощавый мужчина послушно плелся за ней.

– Прости, – шепнул Джош, отводя меня от Ширли навстречу этой парочке. – Прости, я так виноват! Нужно только поздороваться с ними. Я думал, успею тебя предупредить…

– Ками, дорогая! – вскричала женщина. – Ой, ну какая же ты миленькая! – И она обняла меня. Да‑да, совершенно незнакомая женщина обняла меня – в Академии Галлахер меня к такому не готовили. Она ухватила меня за плечи и заглянула в глаза. – Я – миссис Абрамс. Я так рада наконец познакомиться с тобой!

И она снова меня обняла!

Оказавшись глубоко на территории врага, Оперативник столкнулся с высокопоставленными руководителями организации. Она НЕ БЫЛА готова к такому развитию событий, но любая другая тактика могла поставить под угрозу всю операцию!

– Ты надела манжету! – воскликнула миссис и потрогала цветы. – Правда, они чудесные?

Я посмотрела на Джоша в тщательно отутюженных брюках цвета хаки и застегнутой на все пуговицы рубашке. И вдруг поняла, отчего он всегда одевался не как старшеклассник, а как… фармацевт.

– Приветствую, юная леди, – сказал мужчина, когда его жена наконец выпустила меня из объятий. – Я – отец Джошуа, мистер Абрамс. Как тебе нравится наш скромный городок?

А вот это уже плохо, подумала я. Меня окружили. Я здесь чужая, и родителям Джоша понадобится не так много времени, чтобы понять это.

Я перебрала в голове варианты: а) симулировать недомогание и уносить отсюда ноги, б) выхватить у Ширли ручку, которой она выписывала чеки, и попытаться нанести как можно больший урон, прежде чем меня сметет толпа добропорядочных горожан, или в) считать происходящее своей самой секретной операцией и постараться выдоить из ситуации все, что можно.

– Красивый город, – сказала я, протягивая руку. – Очень приятно с вами познакомиться, мистер Абрамс.

Высокий, с такой же, как у Джоша, роскошной кудрявой шевелюрой, в очках в тонкой оправе, он радостно махал рукой проходившим мимо и постоянно что‑то говорил: «Привет, Карл, привет, Бетти», «Мне привезли твои любимые мозольные пластыри, Пат»…

– Наша семья управляет аптекой в городе с 1938 года, – с гордостью сообщила миссис Абрамс.

А мистер Абрамс спросил:

– Джош еще не рассказывал тебе о нашем маленьком семейном бизнесе?

– Рассказывал, – ответила я.

– Здесь нет ни одного человека, которого бы я не лечил, – заявил мистер Абрамс, а я услышала, как Джош охнул от тычка в бок, которым наградила его мать.

– Это… – я с трудом подыскивала слова, – впечатляет. Он хлопнул сына по плечу.

– И в один прекрасный день все это перейдет вот к этому молодому человеку.

– Джекоб, – одернула его миссис Абрамс, – не наседай так на бедного ребенка. – В этом пыльном амбаре над ней буквально витало облако совершенства. Пожалуй, она в жизни не посадила ни единого пятнышка, на ее одежде никогда не было ни единой морщинки, и она ни разу не вышла из дома без соответствующих наряду аксессуаров.

Я невольно одернула юбку и поправила на руке манжету. А еще пожалела, что не надела мамины жемчуга. (Даже то ожерелье без встроенного считывателя микрофильмов пришлось бы сейчас кстати.) Мне хотелось задать ей кучу вопросов, например: «Как вам удается быть такой аккуратной?» или «А это отбеливающая жевательная резинка действительно помогает?», но ничего подобного говорить было нельзя, поэтому я просто стояла и глупо улыбалась.

– А твои родители тоже здесь, дорогая? – спросила она, оглядывая толпу.

– Нет, – поспешно ответила я, – они… заняты.

– Ой, какой позор, – она покачала головой. И не дав мне ответить, брякнула: – Ками, я хочу, чтобы ты у нас чувствовала себя как дома.

Я тут же представила, какую разведку можно было бы провести, имея такой уровень доступа, но вслух выдавила только:

– О… э‑м‑м… спасибо.

Группа заиграла другую песню. Миссис Абрамс наклонилась ко мне и, с трудом перекрывая шум, прокричала:

– Какой у тебя любимый бульон?

Я не расслышала, что она сказала, и едва не крикнула: «Я не шпион!» – но тут заметила Дилана. Он стоял на тюке соломы и энергично махал нам.

Джош посмотрел на мать, но ему не пришлось ничего говорить, потому что она сама заявила:

– Ладно, дети, идите веселитесь! – И снова меня обняла. ТРИЖДЫ ЗА СЕГОДНЯ! Это уже пугало.

– Ками, дорогая, приходи к нам в любое время, хорошо? И дай наш номер телефона своим родителям – может, они захотят вступить в наш карточный клуб.

Последний раз мои родители имели дело с картами где‑то в провинции Гансу в Китае. Там еще фигурировал динамит в большом количестве и один разъяренный як. Но я лишь улыбнулась и сказала:

– Спасибо!

Джош тянул меня прочь, а я оглянулась на его родителей. Мистер Абрамс стоял, приобняв жену за плечи, а миссис Абрамс махнула нам рукой. В этом жесте было столько печали, словно она прощалась с Джошем навсегда. Так вот какие они, нормальные родители. Я посмотрела на Джоша. Он мечтал жить в Монголии, а ему не позволяли выходить из дома в несвежей рубашке. Еще один кусок мозаики встал на место, и я на шаг приблизилась к разгадке кода по имени Джош.

Я направилась в сторону Дилана, вокруг которого собралась стайка подростков нашего возраста (если уж внедряться глубоко в ряды противника, то делать это до конца), но Джош потянул меня за руку.

– Да ну их, пойдем лучше потанцуем.

– Но, – я показала на толпу подростков, – разве это не твои друзья?

– Да, это ребята из моей школы.

– Если тебе хочется подойти поздороваться или еще что…

– Дай‑ка подумать, – поддразнил он меня. – Я могу потанцевать с самой красивой девушкой на этой вечеринке или пойти потусоваться с кучкой идиотов, которых я и так вижу каждый день. Что думаешь?

Он набрал много дополнительных баллов за эту его «самую красивую девушку на вечеринке», вот что я думала. Но это не помешало мне взглянуть на него по‑новому, пока он тянул меня в противоположную сторону, подальше от родителей и друзей. Впервые мне пришло в голову, что я здесь не единственная, действующая под прикрытием.

Мы довольно долго танцевали. Потом Джош сказал:

– Спасибо, что познакомилась с моими родителями. Для них это было важно.

– Они у тебя очень милые.

– Ненормальные, – поправил он меня. – Ты слышала, что отец говорил про аптеку? Он искренне считает, что все в городе умерли бы, если бы не он. – Он покачал головой. – Тебе очень повезло, что никого не волнует, чем ты занимаешься. Ты можешь стать кем угодно. Никто не ждет от тебя, что ты станешь какой‑то избранной.

– Да, наверное, так, – сказала я. Вранье – абсолютное, полное, законченное вранье!

Он притянул меня к себе и крепко обнял, и это было хорошо по двум причинам: а) это мешало ему увидеть слезы, выступившие у меня на глазах. Похоже, мне представится возможность проверить водостойкость новой туши Макей; б) это давало мне отличное прикрытие, которое, похоже, мне сейчас понадобится как никогда. На самом деле, ни одному шпиону в мире никогда еще не требовалось прикрытие так, как мне в тот момент.

– О черт! – охнула я и пригнулась, пряча голову за плечом Джоша.

– Что? – спросил он.

– Я ударила палец, – солгала я, потому что вряд ли сейчас было бы уместно сказать: «Да, кстати, о родителях, Джош, МОЯ МАМ А ТОЛЬКО ЧТО ЗАШЛА СЮДА В КОМПАНИИ МОЕГО ПРЕПОДАВАТЕЛЯ ПО СЕКРЕТНЫМ ОПЕРАЦИЯМ!»

На другой стороне танцпола мистер Соломон танцевал с моей мамой. Они оба заливисто смеялись. Он крутил и вертел ее, а волосы у нее развевались, как в рекламном ролике про шампунь. Правда. Она выглядела так прекрасно, что могла бы продать бальзам‑ополаскиватель даже лысому.

Мне пришлось отступить в тень, а это было далеко от главного входа. Я на все лады кляла себя за то, что не заприметила все выходы заранее. ДУРА. ДУРА. ДУРА.

– Пожалуй, немного посижу. – Я нашла темный уголок у дальней стены амбара, под сеновалом – далеко от мамы и мистера Соломона.

– Хочешь пунша? – предложил Джош.

– ДА! Пунш – это то, что нужно!

Джош исчез в толпе, и паника немного отпустила меня, уступив место совершенно другому чувству: я растерялась. И дело было не просто в нервах. Земля ушла у меня из‑под ног. В буквальном смысле.

Поиск по сайту: