Глава 26. Само собой, я не имела в виду «правду, только правду и ничего кроме правды»

Само собой, я не имела в виду «правду, только правду и ничего кроме правды». Скорее, это должна быть сокращенная версия а‑ля Красный код – наша, шпионская правда.

Да, я учусь в Академии Галлахер.

Да, я лгала тебе.

Да, ты не должен верить ничему из того, что я говорила или делала.

А шпионская правда особая: иногда ее недостаточно для достижения цели. Иногда требуется гораздо большее. Мне очень не хотелось это делать. Видимо, действительно отношения, начавшиеся со лжи, должны ею и закончиться.

Нет, я никогда не любила тебя по‑настоящему.

Нет, меня не волнует, что тебе больно.

Нет, я не желаю тебя больше видеть.

Наш особняк казался особенно тихим в этот вечер. Мои шаги эхом разносились по пустынным залам и коридорам, но меня это не пугало. Впереди потайной ход, Джош и – конец мечтам.

Но прежде я должна кое‑что сделать. В кармане анкета, и мне не хотелось бы тащить ее с собой.

Кабинет мистера Соломона довольно близко. Я достала листок с анкетой, которую он раздал нам. Все, кроме меня, давным‑давно сдали их обратно. Листок был сложен несколько раз и весь измят – я таскала его все это время, так и не подписав.

Еще двадцать четыре часа назад я боялась даже взглянуть на него. Но за такой отрезок времени в жизни шпиона может произойти очень многое – кто‑то может избежать смертельной опасности, дружба может родиться и умереть, любовь – раствориться, как бумага, на которой писались любовные послания. Двадцать четыре часа назад я сидела на стене, а сейчас поняла, с какой стороны этой стены должна находиться.

В конце страницы было два квадратика, словно развилка дороги, по которой я уже устала тащиться. За нашей стеной был парень, которому я могла только причинить боль, а внутри – люди, которым я могла помочь. Возможно, это было самое трудное решение в моей жизни, и я сделала его, поставив крестик в одном из квадратов. Это одно из золотых правил секропов: не надо лишний раз усложнять.

И это правильно: все и так слишком сложно.

«Привет, Джош. Привет, Дилан», – в который раз репетировала я, шагая по темному тротуару. Я не думала о том, что мне придется сделать. Просто ждала, а еще прикидывала, как бы так ненароком ударить Дилана по башке – больно.

Бип. Бип бип. Бипбипбип.

Красная точка на циферблате постепенно приближалась, и маячок перешел уже на постоянное бииип‑бииип‑бииииииииип.

Я временно отключила его, услышав голос Дилана:

– Говорю тебе, все будет…

– Привет, ребята. – Так, мой талант хамелеона мне не изменил, поскольку мое появление стало для парней полной неожиданностью. Дилан даже выронил веревку.

Только слабак лезет на трехметровую стену с веревкой. Я такие препятствия преодолеваю без всяких подручных средств со второго класса!

Я застукала их с поличным, но это ничуть не убавило спеси у Дилана.

– Так‑так‑так. – Он подошел ко мне. – Вот и она. Как прошла учеба сегодня? – спросил он, словно собирался хитростью вывести на чистую воду.

– Прекрасно. – Я сглотнула. Мне не хотелось глядеть на Джоша. Я боялась, что, если посмотрю на него, выдержка мне изменит. Очень хотелось, чтобы Дилан затеял драку. Я могла бы орать на Дилана, визжать – в общем, могла бы оправдывать закрепившуюся за нами репутацию. Но Джош – совсем другое дело.

– А мы шли повидать тебя, – сказал Дилан, придвинувшись ближе.

– Правда? – Я подпустила в голос немного нервозности. – Но… – Я переводила взгляд с одного на другого. – Вы же не знаете, где я живу.

– Ну как это не знаем? Я видел тебя в субботу, когда ты шла обратно в школу. Со своими подругами.

– Но… я учусь дома. – Приз академии за лучшую женскую роль в подростковой драме присуждается Камы Морган! – Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Уличный фонарь у нас над головой мигал, и в краткий миг темноты Дилан шагнул еще ближе.

– Да брось ты, богачка. Я тебя ВИДЕЛ!

У него за спиной Джош прошептал:

– Дилан…

– Да! Этот город не твой, знаешь ли! И мне плевать, кто у тебя отец…

– Дилан! – уже громче одернул его Джош. Я больше не могла избегать взгляда Джоша – я не могла от него оторваться.

– Прости, – прошептала я. Это было признание вины, которого так ждал Дилан. Вот только он не знал, за какое преступление. – Прости, мне так жаль, так…

– Ками? – Джош словно пытался разглядеть во мне прежнюю Ками. – Ками, это…

Видишь! – вскричал Дилан. – Я же тебе говорил!

– Дилан! – оборвал его Джош. – Уйди отсюда.

– Но… – начал было Дилан, но Джош шагнул ко мне, оттеснив его. Он хотел заслонить меня от Дилана, но на самом деле лишил меня единственного шанса выцарапать маленькому сопляку глаза. (Вообще‑то, выцарапывание глаз будет у нас на экзамене по НАСА.)

– Дилан, уйди, – повторил Джош, отпихивая приятеля. Это, правда, не помешало тому нагло ухмыльнуться и сказать:

– Жду тебя.

Мне хотелось ударить его, пнуть, заставить испытать сильную боль. Но я подумала, что никакая подготовка НАСА не поможет мне причинить ему такую боль, какую испытывала я. Даже в Академии Галлахер вас не научат разбивать сердца.

Дилан зашагал прочь, а я тем временем перебирала в уме всю ту ложь, которую собиралась выдать Джошу. На секунду мне даже показалось, что я не смогу этого сделать – не смогу причинить ему боль никогда. Но как только Дилан скрылся из виду, Джош прокричал:

– Так это правда?

– Джош, я…

– Ты одна из них? – Голос его стал жестче.

Одна из них?

– Джош…

– Девочка Галлахер. – Я привыкла, что этот термин произносился с почтением, даже с преклонением, но в устах Джоша он прозвучал хуже оскорбления. И в тот же миг из парня моей мечты он превратился в одного из дилановских хулиганов в аптеке. Он стал тем, кто нападал на Анну. Он осуждал меня, и я взорвалась:

– А что, если и так?

– Пф! – Джош покачал головой и невидящим взглядом уставился в темноту. – Надо было сразу догадаться. – Он пнул камешек, как делал, наверное, сотни раз, а когда заговорил, обращался больше к себе: – Домашнее обучение, как же! – Он посмотрел на меня. – А кем был я? Игрушкой? У вас там что, конкурс проходил «Кто сделает идиота из местного?» Это…

– Джош…

– Нет, я хочу знать. У вас там неделя благотворительности была? Или месячник флирта с курьерами? Или…

– Джош!

– Или тебе просто стало скучно?

– ДА! – наконец не выдержала я. – Хорошо! Да, мне стало скучно. Да, я решила посмотреть, что из этого получится.

Мистер Соломон прав: худшая из пыток – видеть, как твоему любимому причиняют боль.

Джош отшатнулся и едва прошептал:

– Понятно.

Мы оба зашли слишком далеко – наговорили много лишнего, но мы оба знали, что есть причины, по которым девушки из академии не могут встречаться с парнями из Розевиля. Правда, он не знал, что эти причины строго засекречены.

– Послушай, я завтра уезжаю. – Я не могла допустить, чтобы Джош лез на стену – сегодня или когда‑либо. – И хотела попрощаться. – Я вынула из кармана серьги. Они сверкали в моей ладони, как упавшие звезды. – Наверное, тебе лучше забрать их.

Джош отмахнулся.

– Нет, они твои.

– Нет. – Я силой впихнула их ему в руку. – Подари их ДиДи. – У него застыло лицо. – Думаю, они ей понравятся.

– Ладно. – Он сунул серьги в карман и с трудом выдавил улыбку.

– Береги себя, ладно? – Я шагнула прочь, но потом вспомнила, как он жаловался на то, что прикован к своей жизни. – Помнишь свободу воли?

– Ну? – Он удивился, что я вспомнила об этом.

– Желаю успехов в этом.

Свобода воли. Свою я проявила, шагнув назад – к жизни, для которой была создана, к жизни, которую выбрала для себя. Прочь от парня, который показал мне, от чего именно я отрекаюсь. Я надеялась, что он не смотрит мне вслед, что он уже свернул за угол – немного ненавидя меня, и это должно было помочь нему справиться с горем. Я шагала сквозь тьму, не оборачиваясь.

Если бы я обернулась, то, наверное, заметила бы фургон.

Поиск по сайту: