Предсказания страданий

В Евангелиях мы видим, что Иисус недвусмысленно предсказывает Свои грядущие страдания. Исповедание Иисусовой мессианской миссии, сделанное Петром в Кесарии Филипповой, становится поворотным пунктом в земном служении Христа. После Кесарии в учении Иисуса зазвучала новая нота: «И начал учить их, что Сыну Человеческому много должно пострадать, быть отверженному старейшинами, первосвященниками и книжниками, и быть убиту, и в третий день воскреснуть» (Мк. 8:31). Наставление о Своей скорой кончине становится важным элементом и в учении последующих дней (Мк.9:12,31;10:33; Мф.17:12;20:18-19; Лк. 17:25).

Как объяснить это новое звучание? Согласно представителям старой школы критицизма, Кесария Филиппова знаменовала два этапа в земном служении нашего Господа: первый был успешным и счастливым, тогда как второй заключал в себе разочарование и крах. ²

На первом этапе весть Иисуса получила широкое распространение, и Он был уверен в успехе, однако, среди книжников и фарисеев росла ненависть, и скоро стало ясно, что Его смерть неизбежна. Кесария Филиппова знаменует поворотный пункт в истолковании Иисусом Своего собственного служения. Надо, однако, сказать, что сегодня такое истолкование не находит широкого признания. Борнкам, например, пишет: «По-видимому, с большим основанием можно говорить о том, что Евангелия не отступают от исторической точности, сообщая, что успех и неудача, популярность и неприязнь с самого начала были неотъемлемой частью жизни Иисуса Христа.» ³

Нередко историческая достоверность предсказаний, в которых Иисус говорит о своей будущей смерти, подвергается сомнению на том основании, что они настолько точны, что, по-видимому, их можно квалифицировать как «предсказания из события» (порождения ранней церкви в свете уже свершившихся воскресения и смерти Иисуса). Даже если верно, что храня предание, Церковь каким-то образом наложила свой отпечаток на эти высказывания, два момента производят глубокое впечатление. О страдающем Сыне Божьем говорит только Иисус. Мы видели, что нет ясных указаний на то, что иудаизм усвоил ветхозаветные концепции Сына Человеческого и Страдающего Раба; равным образом и раннехристианская церковь не именовала Иисуса «Сыном Человеческим». ⁴ Применив критерий несходства, мы вынуждены заключить, что смысловое ядро этих высказываний восходит к Самому Иисусу. Более того, если бы Иисус не оставил хоть каких-то истолкований Своей смерти, было бы трудно объяснить, почему в ранней церкви развилось богословие искупления. Уже много лет назад Швейцер критиковал упомянутую нами теорию Вреде, подчеркивая, что в сознании церкви сам факт воскресения никогда бы не сделал Иисуса Мессией, ⁵ и надо сказать, что до сих пор этот довод имеет силу. ⁶ Вера в воскресение Иисуса тоже бы не стала причиной, на основании которой церковь придала Его смерти искупительную значимость. Таким образом, своими корнями теология Иисусовой смерти восходит к Самому Иисусу.

Поиск по сайту: