Царство как сложившийся дар

Задаваясь вопросом о содержании этой новой сферы (realm) благословения, мы видим, что basileia означает не только динамическое царствование Бога и сферу спасения, но и используется для того, чтобы обозначить дар жизни и само спасение. В этом проявляется еще один самобытный аспект учения Иисуса. «Царство Божье» выступает как всеобъемлющий термин для всего, что вбирает в себя это мессианское спасение ⁹. Согласно Далману в учении Иисуса Царство может быть «благом, которое предполагает стремление к нему, наделение им, обладание им и его принятие» ¹⁰.

В эсхатологическом завершении Царство представляет собой нечто, свободно наследуемое праведниками (Мф. 25:34). Здесь это слово обозначает не царствование Бога, не грядущий век, а благо жизни, которое есть дар Божьего правления в грядущем веке (Мф. 24:46). Отвечая богатому юноше на вопрос, что ему делать, чтобы наследовать вечную жизнь (Мк. 10:17), Иисус говорит о вхождении в Царство (10:23-24) и принятии вечной жизни (10:30) как об одном и том же. Царство — это дар, который Отцу угодно даровать малому стаду Иисусовых учеников (Лк. 12:32).

Но если Царство Божье является даром жизни, которым Бог наделяет Свой народ во время Своего правления в эсхатологической славе, если Царство Божье предстает как Божье правление, вторгающееся в историю перед эсхатологическим завершением, тогда мы вправе ожидать, что Его правление в нынешнем веке принесет предварительное благословение Его народу. И так оно и есть. Царство — это не только эсхатологический дар, принадлежащий грядущему веку, но и дар, получаемый в ветхом эоне.

Эта мысль отражена во многих высказываниях. Царство подобно сокровищу или драгоценной жемчужине, владение которыми превыше владения всеми другими богатствами (Мф. 13:44-46). Оно есть нечто такое, что надо искать здесь и теперь (Мф. 6:33) и что надо принимать так, как принимают дар дети (Мк. 10:15 = Лк. 18:16-17). В этом высказывании Царство — это правление Божье, но оно же включает в себя и дар Его правления. Божественное царствование — не грозная сила, перед которой люди должны преклоняться, а дар. Примером доверия и восприимчивости, которыми должны обладать «сыны Царства», служат дети. Царство принадлежит им, но не потому что их смирение обусловило эту возможность, а потому, что они ответили на его призыв. «Царство принадлежит таким (людям), потому что они принимают его, как дар. … (Оно) — дар божественного правления» ¹¹. В 19-й главе Евангелия от Матфея (Мф. 19:14) слышится эхо той же самой мысли, согласно которой Царство Божье — это то, чем можно обладать уже теперь, уподобившись ребенку. В этом контексте надо понимать и обещание, согласно которому просящий получит и ищущий найдет (Мф. 7:7) «Надо искать Царство Божье, которое, будучи найденным, удовлетворит все прочие потребности. (см. Лк. 12:31). Дверь, в которую надо стучать, — это дверь, ведущая в Божье Царство» ¹².

В заповедях блаженства Царство тоже предстает как дар. Его получают нищие духом и изгнанные за правду (Мф. 5:3, 10). Нелегко решить, идет ли здесь речь о будущем или настоящем Царстве. В заповедях блаженства, несомненно, слышится эсхатологическое звучание. Слова о наследовании земли, помиловании (в день суда), о возможности узреть Бога, — все это в первую очередь эсхатологично по своей сути, однако основная цель заповедей — не столько дать обетование об эсхатологическом блаженстве, сколько научить блаженству уже сейчас ¹³. Утешение для тех, кто страждет от своей духовной нищеты, — это утешение и в будущем, и в настоящем (равно как и «насыщение» алчущим и жаждущим) ¹⁴ (Мф. 5:4, 6). Дважды упомянутое Царство, по-видимому, включает в себя как настоящее, так и будущее. В данных заповедях речь идет как об эсхатологическом спасении, так и о настоящем, уже сейчас возможном блаженстве.

Дар спасения

Идею Царства Божья как дара можно пояснить и анализом слова «спасение». В Евангелиях слова «спасать», «спасение» относятся как к эсхатологическому блаженству, так и к настоящему.

Спасение — это прежде всего эсхатологический дар. В ответе Иисуса на вопрос богатого юноши о том, что ему делать, чтобы наследовать вечную жизнь, «спасение», «вечная жизнь» и «вхождение в Царствие Божье» выступают как синонимы (Мк. 10:17-30). В другом месте это эсхатологическое спасение описывается как спасение (истинной) души (жизни) в противовес потере физической жизни (Мк. 8:35; Мф. 10:39; Лк. 17:33). Кроме того, эсхатологическое спасение может описываться просто как вхождение в (вечную) жизнь (Мк. 9:43; Мф. 25:46) или в радость Господа (Мф. 25:21, 23).

Будущее спасение предполагает два момента: освобождение от смерти и более совершенные отношения с Богом. В Евангелиях не много говорится о воскресении, однако на основании одного высказывания из Луки (Лк. 20:34-36) (ср. мк. 12:24-27) можно говорить о том, что эсхатологическое спасение включает в себя всего человека. Жизнь после воскресения будет в чем-то похожа на жизнь ангелов (а именно в том, что люди станут такими же бессмертными). Бессмертная жизнь после воскресения — это жизнь грядущего века (Лк. 20:35). Физические немощи, болезни и смерть будут поглощены жизнью Божьего Царства (Мф. 25:34, 46).

Эсхатологическое спасение означает не только искупление тела, но и восстановление связи между Богом и людьми, разорванной грехом. Чистые сердцем узрят Бога (Мф. 5:8) и войдут в радость своего Господа (Мф. 25:21, 23). Обычно для описания этого эсхатологического завершения используются картины из повседневной жизни. Созреет урожай, и пшеница будет собрана в житницу (Мф. 13:30, 39; Мк. 4:29; ср. Мф. 3:12; Откр. 14:15). Наиболее часто используется образ пира или братской трапезы. Иисус снова будет пить вино со Своими учениками в Царстве (Мк. 14:25), они будут есть и пить с Ним за Его трапезой (Лк. 22:30). Со всех сторон земли соберутся люди, чтобы «возлечь» вместе с ветхозаветными святыми (Мф. 8:11-12; Лк. 13:29). Эсхатологическое завершение уподобляется брачному пиру (Мф. 22:1-14; 25:1-12) и празднеству (Лк. 14:16-24). Перечисленные метафоры рисуют восстановление той связи между Богом и людьми, которая была разорвана грехом ¹⁵.

В религиозном измерении эсхатологическое спасение резко противостоит тому, что значит быть погибшим. Одно греческое слово (apollymi) имеет два значения: «уничтожать», «убивать» и «терять» (в пассиве «быть потерянным», «теряться», «умирать» или «погибать»). Оба значения («быть уничтоженным» и «погибать») используются в смысле эсхатологической гибели (apoleia, Мф. 7:13). Не спастись значит потерять свою жизнь (Мк. 8:35; ср. Мф. 10:39; 16:25; Лк. 9:24; 17:33)., а потеря жизни равнозначно потере вообще всего (Мк. 8:36), так как в таком случае человек теряет себя самого (Лк. 9:25). Следовательно, потерять жизнь значит погибнуть. Бог властен уничтожить не только тело, но и душу, и эта гибель описывается в образах огня геенны (Мф. 10:28; Мк. 9:42-48), вечного огня (Мф. 18:8; 25:41) и тьмы (Мф. 8:12; 22:13; 25:30). Поскольку «огонь» и «тьма» — разные понятия, речь идет не столько о форме этой окончательной гибели, сколько о ее религиозном значении. Это видно, например, из следующих слов: «Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие» (Мф. 7:23; Лк. 13:27). Здесь показана сама суть гибели: лишение радости и веселья, получаемых от переживания присутствия с Богом в Его Царстве.

Миссия Иисуса, направленная на спасение погибших овец дома Израилева (Мф. 10:6; 15:24) предполагает этот эсхатологический фон. Их «заблудшесть» («потерянность») имеет отношение как к настоящему, так и к будущему, поскольку они отошли от Бога и лишились жизни. Поскольку теперь они сбились с пути, над ними нависла угроза вечной гибели. Заблудший сын считался мертвым, и его «спасение» или возвращение в дом отца означало возвращение к жизни (Лк. 15:24).

Миссия Иисуса, направленная на спасение заблудших, обращена как к настоящему, так и к будущему. Он ищет грешников не только для того, чтобы спасти их от их грядущей участи, но и для того, чтобы спасти их уже сейчас. Покаявшемуся Закхею Иисус сказал: «Ныне пришло спасение дому сему… ибо Сын человеческий пришел взыскать и спасти заблудшее (погибшее)» (Лк. 19:9-10). Учитывая смысловой фон слова «заблудший» («потерявшийся»), можно с одобрением отнестись к решению Арндта, Гингриха и Данкера, которые вслед за Бауэром осмыслили слово «заблудшее», содержащемся в данном отрывке, как «погибающее», «умирающее» ¹⁶. Заблудший не только сбился с пути, но и находится под угрозой гибели, пока не будет спасен. Бог дал обетование через Иезекииля, сказав: «Потерявшуюся отыщу… Я спасу овец Моих» (Иез. 34:16, 22). Иисус говорит, что это уже происходит. Спасение, принесенное Закхею, было в настоящем, хотя его благословения простираются в будущее.

Притчи о потерянной овце, потерянной монете, блудном сыне — не эсхатологичны, но описывают настоящее спасение (Лк. 15). Возвращение блудного сына в радость отчего дома показывает блаженство уже теперь совершающегося спасения, которое Иисус принес Закхею и тем мытарям и грешникам, которые приняли Его. Старший брат олицетворяет фарисеев и книжников. Как они утверждали, что представляют собой истинный Израиль, единственный, который послушен Божьему закону, так и старший брат пребывал под одной кровлей с отцом. Однако он тоже заблудился, так как не знал ни подлинной дружбы со своим отцом, ни радости отчего дома.

Дар уже теперь совершающейся дружбы в предвосхищение эсхатологического завершения — таков мотив, выраженный в притче о дружественной трапезе, участниками которой являются Сам Иисус и Его ученики. Книжники были оскорблены тем, что Иисус принял участие в трапезе вместе с мытарями и грешниками (Мк. 2:15-17), причем это был не обычное принятие пищи, а праздничный стол. Надо сказать, что во время обычного принятие пищи евреи в отличие от язычников не «возлегали», а просто сидели за столом. Только в особых случаях (праздничные вечера, свадебные празднества или царские пиры) они тоже «возлегали» ¹⁷. Образ празднества — типичный иудейский образ эсхатологического спасения ¹⁸, и дружественные отношения Иисуса со Своими учениками, а также с теми, кто последовал за ними, надо понимать как предвосхищение радости и единства, которые наступят в эсхатологическом Царстве. Духовное значение такой трапезы отражено с словах Иисуса, сказавшего: «Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию» (Мк. 2:17). Итак, собирая вокруг Себя грешников, Он исполнял Свое мессианское предназначение.

Этот пример не единичен, о чем говорят два другие высказывания. У Луки мы читаем, что одна из существенных причин, вызывавших критическое отношение к Иисусу книжников и фарисеев, состояла в том, что Он принимал грешников и ел с ними (Лк. 15:1-2). В трех последующих притчах подчеркивается радость от обретения заблудших грешников. Основная мотив — радость на небесах «об одном грешнике кающемся» (Лк. 15:7), однако это та радость, которая уже предвосхищается на земле в акте совместной трапезы Иисуса и кающихся грешников.

Для служения Иисуса это радостное содружество было столь типично, что Его критики обвиняли Его в обжорстве и пьянстве (Мф. 11:18). Та же нота мессианской радости слышится и в Его ответе на упрек в том, что ни Он, ни Его ученики не следуют примеру фарисеев в соблюдении поста. Пост не относится ко времени брачного пира. Присутствие жениха вызывает радость, а не желание поститься (Мк. 2:18-19). Несмотря на то, что у нас нет данных, на основании которых можно было бы утверждать, что в иудаизме образ жениха применялся к Мессии, можно сказать, что брачный пир воспринимался как символ Царства Божья ¹⁹. Семь дней, отпущенных на свадебные празднества, друзья и гости жениха могли не соблюдать многие серьезные религиозные обязанности, чтобы иметь возможность принять участие в торжествах. Свое присутствие посреди учеников Иисус описывает с помощью мессианского символа свадьбы. День спасения пришел, зазвучали свадебные песнопения, — и нет места для скорби, ибо вокруг одна лишь радость. Именно поэтому ученики Иисуса не могли поститься ²⁰.

Совершение мессианского спасения видно и в чудесах исцеления, для которых использовано греческое слово, означающее «спасать». Присутствие Царства Божья в Иисусе означало исцеление от кровотечения (Мк. 5:34), слепоты (Мк. 10:52), одержимости злым духом (Лк. 8:36) и даже освобождение от самой смерти (Мк. 5:32). Иисус говорил, что эти исцеления свидетельствуют о совершении мессианского спасения (Мф. 11:4-5). Это залог жизни эсхатологического Царства, который в конечном счете будет означать бессмертие для тела. Царство Божье предполагает спасение не только человеческой души, но и всего человека.

Ограниченный характер этих исцелений показывает природу уже наступившего Царства в противоположность его будущим проявлениям. В эсхатологическом Царстве «сподобившиеся достигнуть того века» (Лк. 20:35) будут спасены от болезней и смерти в бессмертной жизни воскресения. Что касается уже наступившего Царства, то сейчас его спасительная сила достигает лишь немногих. Не все больные и увечные исцелены, не все воскресли. В Евангелиях описаны только три случая возвращения к жизни. Чтобы исцелиться, надо войти в непосредственное общение с Иисусом и Его учениками (Мк. 6:56). Пока спасительная сила Царства не стала всеобъемлющей в своем действии. Она присуща только Иисусу и тем, кому Он поручает продолжать Свое дело. (Мф. 10:8; Лк. 10:9).

Однако даже не все, кто лично общался с Иисусом, пережили опыт исцеляющей жизни Царства; физическое спасение требует ответа верой. Оно не действует по принципу ex opere operato. «Вера твоя спасла тебя», — говорит Иисус (Мк. 5:34; 10:52). Для того, чтобы получить физическое исцеление, необходимо дать духовный ответ. Несмотря на всю их важность, чудеса исцеления не были самодостаточной целью. Они не составляли высшего блага мессианского спасения. Этот факт находит свое отражение в той расстановке фраз, которую мы встречаем в 11-й главе Евангелия от Матфея (Мф. 11:4-5). Благовествование нищим стоит выше, чем исцеление слепого и увечного, прокаженного и глухого, и даже выше, чем воскресение из мертвых ²¹. Таким «благовестованием» было само присутствие Иисуса, а также та радость и содружество, которое Он принес бедным.

Исцеление от физической болезни — лишь внешний аспект духовного исцеления, и это выражено в словах об изгнании бесов. Несмотря на то, что это чудо являлось одним из наиболее убедительных свидетельств присутствия Царства (Мф. 12:28), оно лишь первый шаг, после которого Бог должен овладеть тем человеком, которым прежде владел дьявол. Иначе такой человек уподобляется чистому и прибранному, но пустому дому (Мф. 12:44 = Лк. 11:25). Если сила Божья не овладеет им, нечистый дух может возвратиться вместе с семью другими духами, и тогда человеку станет еще хуже, чем было. Исцеления и изгнание духов — это негативный аспект спасения; позитивный же заключается во вхождении Божьей силы и жизни.

Связь между физическим спасением и его духовным аспектом показана в исцелении десяти прокаженных. Все десять были «очищены» и «исцелены» (Лк. 17:14-15). Одному из них, самарянину, вернувшемуся, чтобы выразить свою благодарность, Иисус сказал: «Вера твоя спасла тебя» (Лк. 17:19). Те же самые слова Он говорил и во время других случаев исцеления. Можем ли мы предположить, что девять остальных на самом деле не исцелились? Многие комментаторы сходятся на том, что в этом тексте что-то не так, однако, принимая во внимание, что те же самые слова были сказаны и в случае чисто «духовного» исцеления (Лк. 7:50), мы соглашаемся с теми комментаторами, которые считают, что самарянину было даровано большее, нежели остальным, духовное благословение. Его «спасение» или обретение цельности стало чем-то большим, нежели физическое исцеление. Оно предполагало здоровое духовное состояние ²².

Тот факт, что совершающееся «спасение» является не только физическим, но и духовным, подтверждается случаем с грешной женщиной, произошедшим в доме Симона. Ее слезы и выражение любви к Иисусу свидетельствовали о ее покаянии. «Вера твоя спасла тебя; иди с миром», — сказал ей Иисус (Лк. 7:50). По сути дела никакого исцеления не было. Ее болезнь была всецело нравственной и духовной, и смысл ее «спасения» выражен с словах: «Прощаются тебе грехи» (Лк. 7:48).

Дар прощения

Упоминание о прощении указывает на более глубокий смысл мессианского спасения. Согласно Марку противоборство между Иисусом и книжниками началось тогда, когда Иисус сказал, что может прощать грехи. Такое утверждение было не чем иным, как богохульством, потому что только Бог имеет право прощать их (Мк. 2:7). Фарисеи по-своему были правы (Пс. 102:3; Ис. 43:25). С точки зрения пророков прощение — это одно из благословений, характерное для мессианского века. Господь, который есть Судия, Правитель и Царь, спасет Свой народ, чтобы впредь не было ни одного больного, ибо именно Господь простит все беззакония (Ис. 33:24). Спасенный остаток будет прощен, и их грехи будут «ввергнуты в пучину морскую» (Мих. 7:18-20). Бог заключит новый завет и напишет закон в сердцах, даруя прощение грехов и полноту отношений с Собой (Иер. 31:31-34); см. также Иез. 18:31; 36:22-28). Согласно пророку Захарии дому Давида откроется источник, в котором народ Божий сможет омыть себя от всех грехов (Зах. 13:1).

Итак, возможность прощать присуща Богу, но за одним исключением ²³. Одно из пророчеств говорит о Господнем рабе, который понесет на себе все беззакония народа и отдаст себя в жертву за грех (Ис. 53:11-12), однако вплоть до 3-го века и далее иудаизм не соотносил это пророчество с Мессией ²⁴. Мы не знаем ни одного источника, в котором говорилось бы, что Мессия обещает простит грехи силою своего авторитета. Более того, хотя и считается, что Бог может прощать грехи, в иудаизме остается нерешенной проблема напряженного соотношения между Божьей справедливостью и милосердием ²⁵. Праведник — это не тот, кого свободно простил Бог, а тот, чьи заслуги превышают долг. Праведность — это божественное освобождение от долга в день суда, однако это эсхатологическое освобождение обусловлено теорией заслуг. Судьба человека, представшего пред Богом, определяется соотношением между его добрыми делами и прегрешениями. Если первые перевесят, тогда он оправдается.

Учитывая все сказанное, легко понять то изумление и испуг, который почувствовали книжники, когда Иисус, полагаясь на Свой авторитет, возвестил о свободном прощении грехов. Если Иоанн Креститель обещал прощение (Мк. 1:4), то Иисус исполнил это обещание. Исцеление расслабленного стало внешним доказательством того, что «Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи» (Мк. 2:10). Как известно, «Сын Человеческий» — это небесный образ из Книги пророка Даниила (Дан. 7:13), который представляет святых Всевышнего и который придет на облаках небесных, чтобы утвердить Царство Божье и судить людей. В этом высказывании Иисус утверждал, что Он и есть этот небесный судия, но что Он пришел на землю по исполнение божественной прерогативы прощать грехи. Это было знамением свершения мессианского спасения.

Идея прощения грехов занимает центральное место в концепции Царства Божья, и это показано в притче о прощении (Мф. 18:23-35). В ней излагается связь между божественным и человеческим прощением в Божьем Царстве. Божественное прощение предшествует человеческому и обуславливает его. Хотя Иеремиас и подчеркивает эсхатологический элемент суда, он в то же время признает, что данная притча в первую очередь учит о Божьем милосердии, так как эсхатологический суд будет основываться на предшествующем ему опыте дара божественного прощения ²⁷. Свободный дар Божьего прощения требует от людей иметь в себе такой же прощающий дух.

Иисус не выдвинул какое-то новое учение о прощении; Он просто донес до заблудших грешников его новый опыт. Сидя в доме Симона, Он не говорил той женщине, что Бог прощает ее грехи и не объяснял, как она может обрести спасение; Он просто сказал, что ее грехи прощены (Лк. 7:48). Это было ее «спасение». Иисус делал то, о чем возвещал. Присутствие на земле Божьего Царства — это не новое учение о Боге, но новая деятельность Бога в лице Иисуса, делающего уже сейчас актуальным то, исполнение чего пророки обещали в эсхатологическом Царстве ²⁸.

Поиск по сайту: