Глава 24. Требования предъявлены

Требования предъявлены.

Когда, затолкав директора в мастерскую, все, отпыхиваясь, вернулись в диспетчерскую, Халома, сказал:

– Ну. Борис. Пора.

– Придется на время свет включить. – ответил Борис.

– Ну что ж, включай на полчасика. После опять выключишь.

У них все было обговорено: Они решили использовать местный радиоузел. Это было просто сделать. Радиоузел помещался в одном доме с почтой, довольно близко от МТМ. Ключ, конечно, был у Бориса. Проблема была только в том, как добраться до радиоузла и как уйти оттуда. Первый раздавшийся выстрел наводил на размышления.

– Ну, Вячеслав, оставляю тебя за старшего. Береги чемодан, за него отвечаешь головой. – дал Халома последний наказ, и они с Борисом отправились.

В это время парторг и следовавшие за ним пассажиры автобуса подходили к Ёлышеву. Они тоже увидели, что в деревне нет света, и дальний костер у ферм. Хотя многим хотелось домой, к теплу, к ужину, большинство последовало за парторгом к костру: он решил, что где костер, там и люди, там скорее можно разобраться, что происходит. И не ошибся.

У крайней избы их окликнули:

– Стой! Кто идет?

Что говорить, про такие оклики только в книжках читали, но остановились, замолчали, и у многих тревожно забились сердца. Парторг тоже почувствовал противную слабость в ногах, но шагнул вперед и сказал твердо:

– Парторг. И рабочие.

Еремеев вышел из-за стога с ружьем.

– Дело такое. Пахнет керосином, – сказал он. Приходится в оба глядеть. Давеча тут какой-то подозрительный крался, пришлось пугнуть, убежал. А там Байдалинов с народом, скот поят. Свету-то нету.

В это время со стороны фермы донеслось громкое ура. Видимо, закончили. И правда, на дороге показались женщины, а замыкал шествие Байдалинов.

Встреча была радостной: вернулись мужья, защитники. На них обрушились сбивчивые рассказы о событиях, и минут десять царила ужасная неразбериха. Катя выспрашивала, был ли Эдуард Иваныч в больнице, но никто его там не видел, и она совсем приуныла.

Раиса Морозова тоже искала Степана и очень удивилась, что он так крепко заболел. Она еще утром догадывалась, что он притворяется.

– А где директор? Спохватился кто –то. Оказалось, что директора не видели. Это было странно.

Наконец, обстановка немного прояснилось. Стало ясно, сколько человек в «банде» и даже кто именно. Неясно было, чего они хотят и вооружены ли, а также неясна была судьба Федора Егорыча и Петра Ярышева.

– Охрану снимать нельзя, – высказался Байдалинов. – Они ведь не будут там безвыходно сидеть, постараются что-нибудь устроить. Могут и сенобазу поджечь.

– Сменить надо ребят, устали, замерзли, – вставил Еремеев.

Начали на ходу формировать вооруженную охрану. Тревожная обстановка, темнота, возбужденная толпа женщин, мокрых, усталых, но удовлетворенных, создавали какой-то более высокий, чем обычно, настрой.

Трое вызвались сходить домой за ружьями. Валерка Пелевин наказал жене принести ему валенки – он в ботинках – и заявил, что остается, чтобы сменить кого-нибудь. Еще несколько человек, молодых, недавно отслуживших, последовали его примеру.

– В конюховке тепло, там телятницы обрат грели, набросьте в подтопок и обогревайтесь, – советовал Байдалино. – Я и трактор там рядом поставил. Да я еще приду, с вами тут буду всю ночь находиться. Так ведь, товарищ парторг?

– Наверное, так, – ответил парторг – Посмотрим.

Раиса Морозова вызвалась сходить домой, принести в конюховку чайник, хлеба и картошки, подкармливать охрану. Еремеев передал свой пост Валерке Пелевину и пошел сменять остальных. Народ двинулся в деревню. Толпа понемногу таяла, каждый устремился к своему дому.

– Коммунисты, не расходиться! – скомандовал парторг.

– А беспартийные?

– Беспартийные по желанию, но лучше тоже остаться.

Формула «по желанию» для многих оказалась нелегкой. То один, то другой замедляли шаг в виду своего дома и кто с виноватым видом, кто с явной фальшью в голосе говорили:

– Я сейчас, вот зайду на минутку… Пойду валенки переобую…

Но кое-кто и решительно заявил:

– Стар я, братцы, в таких переделках участвовать…

В числе отставших оказался и замдиректора, мечтавший, как он залезет на печку, а жена натрет ему поясницу.

Внезапно в деревне вспыхнул свет. Все обрадовались. А когда подошли к памятнику, в установленном на столбе репродукторе послышался треск.

– Внимание, внимание! Говорит местный радиоузел… Говорит местный радиоузел…

Все остановились. Опять щелкнуло, и другой голос заговорил:

– Товарищи ёлышевские граждане! Слушайте заявление свободного профсоюза «Единство»! Слушайте заявление свободного профсоюза «Единство»!

Профсоюз «Единство» создан для защиты интересов рабочего класса. У нас в совхозе интересы рабочего класса, то есть права рабочих часто нарушаются. Низкая заработная плата и вообще всякие несправедливости. Путевки в санатории дают в первую очередь коммунистам…

– Прямо! – сказал кто -то в толпе.

– У директора есть шоферы – любимчики, которые получают лучшие машины. Некоторые начальники позволяют себе пускать в ход кулаки, например, коммунист казах Байдалинов и даже сам директор.

Так дальше не может продолжаться. Профсоюз «Единство» объявил сегодня забастовку, и призвал всех рабочих поддержать ее. В наших руках МТМ, кочегарка, все машины и трактора. Сейчас мы отключим свет, воду и отопление. Мы понимаем, что вам, дорогие односельчане, это тяжело, но придется потерпеть, пока администрация не согласится на наши требования. Наши требования следующие…

Халома зачитал выработанные забастовщиками требования.

– Мы призываем всех граждан соблюдать порядок, на улицу не выходить, улицы будут патрулироваться.

А сейчас послушайте интервью с бывшим коммунистом Иваном Игнатьевичем Устиновым. Он добровольно вступил в профсоюз «Единство» и участвует в забастовке.

В репродукторе опять затрещало, и вдруг раздался голос Ивана Игнатьевича. Это был его утренний разговор с Халомой, записанный Славкой на магнитофон.

Хоть и разные люди стояли под репродуктором, но чувство неловкости, когда они слушали заискивающий голос Ивана Игнатьевича, наверное, было одинаковым. А у парторга прямо все переворачивалось в душе от отвращения, от мысли, что несколько лет жил с человеком рядом, в парткоме вместе сидели, а не знал, чего он стоит.

Нелегко было и Байдалинову. Ему казалось, что все видят, как он изменился в лице. Мелькнула дерзкая мысль: бежать всем к радиоузлу, захватить там Халому с Борисом, обезглавить профсоюз «Единство». Но, как будто угадывая эти мысли, радио сказало:

– Сейчас мы покидаем радиоузел. Предупреждаю, что мы вооружены. Если кто-нибудь попытается нам помешать, пострадает директор совхоза, который находится в наших руках.

И Байдалинов крутнулся на месте, как будто наткнулся на невидимое препятствие.

Поиск по сайту: