Основные концепции современной философии науки

Выделять концепции современной философии науки можно двумя способами.

1. Исходить из установки, согласно которой философия на­уки совпадет с общефилософскими направлениями в исследо­вании науки. Тогда основными концепциями философии науки будут выступать позитивизм, неопозитивизм, постпозитивизм.

2. Анализировать, как решаются три тесно связанные пробле­мы — научности, рациональности, истинности, концентрирующи­еся вокруг главного вопроса «что значит знать?».

Рассмотрим основные этапы и идеи философии науки, счи­тая, что они совпадают с этапами развития позитивизма, неопо­зитивизма, постпозитивизма.

Позитивизм как философия науки.

Основоположник позитивизма О. Конт выдвинул ряд инте­ресных идей в области философии науки. Анализ роли современ­ной мыслителю науки привел его к убеждению в том, что наука перестала быть делом одиночек или небольших групп исследова­телей. Роль науки изменилась, наука не просто сила, а сила про­изводства, наука определяет производство и сама выступает как производящая сила и социальный институт. Для более точного определения, что есть наука, О. Конт жестко связывает научное знание с опытом и с экспериментом. Только опытное, экспери-

ментальное знание способно дать нечто новое. Такое знание мо­жет быть названо положительным, «позитивным» в отличие от «спекулятивного» знания, которое опирается не на эксперимент, а на мысленные конструкции, оторванные от реального опыта, -«спекуляции». Наука направлена только на реально существую­щие объекты действительности. Такие же теоретические и толь­ко теоретические «объекты», как, например, «первоначала бы­тия», изучает философия. Но, во-первых, никто и никогда в опыте с нимц/н<квстречался. Познать их средствами эксперименталь­ной науки невозможно, а если бы и было возможно, то такое зна­ние ни к чему полезному бы не привело. Отсюда для Конта фи­лософия (как и религия, искусство, мифология) наукой не является. Это не значит, что Конт отрицал важность и даже необ­ходимость религии, философии, искусства в обществе. Просто эти формы знания людей не являются наукой. Критерии научно­сти таковы: (а) наука познает факты, явления, процессы, кото­рые «улавливаются» в опыте человечества; (б) наука связана с практикой, знание ценно только тогда, когда мы его можем ис­пользовать практически. Истина — это придаток практики, прак­тика - критерий истины. Следовательно, если мы не можем ис­пользовать знание в практических целях (например, знание о первоначалах бытия), то оно не научное; (в) однако не любое зна­ние, используемое в практике, автоматически становится науч­ным. Например, обыденное знание людей, несомненно, носит практическую ценность и характер, но не является научным. На­учное знание содержит гипотезу, теорию, оно способно объяс­нять мир, а главное, предвидеть явления действительности. На­учное знание имеет свой собственный (отличный от других видов знания) понятийный аппарат, свои методы познания действи­тельности. Например, индуктивный, дедуктивный и пр.; (г) на­стоящая наука не может ничего сказать о причинах существова­ния космоса или человека. Она может говорить «как» устроен космос, «как» устроен человек и прочее, но не «почему» суще­ствуют космос и человек. Наука должна отвечать на вопрос «как», а не «почему». Такой подход исключает фанатизм, домыслы, спе-

кулятивные построения, характерные для ненаучного знания. Что касается не опытных видов знания, то они объявляются Контом «низшими», но признаются необходимыми в обществе. Постро­енная им новая классификация наук в труде «Общий обзор по­зитивизма» в число наук включает математику, астрономию, фи­зику, химию, физиологию и призванные заменить философию — социальную физику (позже названную социологией) и мораль. Кстати, возможно и существование новой «позитивной филосо­фии», которая бы создала систему всех наук и знаний человече­ства, т.е. выступила бы в роли «систематизатора» всех наук. Сама же новая «позитивная философия» никаких законов и явлений действительности не открывает, а только использует данные по­зитивных наук.

К. Маркс и Ф. Энгельс, восприняв идеи О. Конта и существен­но переосмыслив их с позиций диалектики Гегеля и материалис­тической философии Л. Фейербаха, сумели значительно продви­нуться в понимании сущности и содержания научного знания. Проблемы философии науки Маркс и Энгельс специально по­чти не ставили. Однако Маркс обосновал идею о том, что при капитализме наука не только применена к процессу производ­ства, не только стала производительной силой труда (об этом го­ворили и позитивисты XIX века Конт, Милль, Спенсер, Дьюи). Наука стала условием для развития всех других производитель­ных сил общества, она стала силой капитала, она обогащает ка­питалиста, который смог поставить ее себе на службу, и укрепляет могущество буржуазии. Маркс и Энгельс показали, что наука -достояние всего человечества, а не только европейцев, плод уси­лий всего человечества, выступает как сумма человеческого зна­ния, ее продукты принадлежат всему человечеству. В терминах марксизма наука - «всеобщий духовный продукт общественного развития» и «каждое открытие - есть труд всеобщий». Наука вы­ступает как особый вид общественной деятельности, как форма об­щественного сознания. Для пояснения того, чем отличается наука от других форм общественного сознания, Маркс и Энгельс ут­верждают следующее: (а) наука - знание объективное, логичес-

ки систематизированное, выступающее как система знаний о за­конах общества природы и мышления; (б) наука опирается на об­щественную практику, и практика выступает как критерий исти­ны научного знания; (в) наука сложилась исторически в обществе, она есть часть общества и вне общественного развития его этапов, которые специфичны, не понятна; (г) материальное производство ставит науке те или иные цели, определяет главную проблемати­ку науки. Однако наука не только определяется производством, она способна идти впереди запросов производства и в значитель­ной степени определяет производство. Наука определяется куль­турой общества, степенью развития экономики, техники, мора­ли; но она же (наука) способна изменить культуру общества, его технику, экономику, мораль и пр. Идеи Маркса и Энгельса ока­зались весьма продуктивными для современной философии на­уки. Известно, что опыты по клонированию живых организмов первоначально диктовались потребностью медицины в донорс­ких органах. К концу XX века проблема клонирования приобре­ла общечеловеческий характер и вышла далеко за рамки перво­начальных запросов медицины. Можно привести и другие примеры из области биологии и особенно из области исследова­ния энергетических проблем в XX-XXI веках.

Развивая идеи позитивизма XIX века в области философии науки, Маркс и Энгельс в своей философии позитивистами не были. В целом, система философии марксизма кардинально от­личалась от позитивизма. Ряд исследователей тем не менее под­черкивают сродство идей позитивистов и марксизма в понима­нии науки (Р. Арон; Б. Рассел и др.).

Неопозитивистские концепции философии науки.

Учения о философии науки выдающихся мыслителей XX века Л. Витгенштейна и К. Поппера относятся к третьему этапу фило­софии позитивизма, который называют «лингвистическим по­зитивизмом», или «неопозитивизмом».

Л. Витгенштейн написал немного работ, но они имели огром­ное значение для философии науки: «Логико-философский трак­тат» (1921); «Философские исследования» (опубликованы по-

смертно в 1953 г.); «О достоверности» (опубликованы посмертно в 1969 г.) и др. Главные идеи мыслителя в области философии науки таковы: (а) наука нуждается в очищении своего языка. Это необходимо потому, что в современной науке очень много сведе­ний, связанных с употреблением обыденного языка. Обыденный язык людей слишком многозначен, а потому его проникновение в язык науки губительно для последнего. Научное знание долж­но быть общезначимо, что достижимо при помощи особого язы­ка - языка науки. Например, «языка математики», «языка фило­логических дисциплин», физики и пр. Язык выражает мысль. Витгенштейн полагал, что «логика языка» определяет границу вы­ражения мысли. То, что не выразимо в слове, не существует в мире. Таким образом, для мыслителя границы языка совпадают с границами бытия. Язык науки тесно связан с опытом. Знания в науке тоже могут быть только из опыта. Только те высказывания могут иметь ценность для науки, которые связаны с опытом (или настоящим, или прошедшим, или непосредственным, или опос­редованным). Тогда истины науки — это совпадение высказываний с опытом человека или человечества. Л.Витгенштейн выдвинул принцип «верификации», согласно которому любое высказыва­ние в науке верифицируемо, т.е. подлежит опытной проверке на истинность.

Однако сам мыслитель понимал, что некоторые высказывания не могут быть верифицируемы. Например, обобщающие высказы­вания типа «все люди смертны», некоторые исторические сведения и пр. Кроме того, принцип верификации затруднял выдвижение гипотез, которые, как правило, опытом не подтверждены. А что это за научная теория без гипотезы? Эти мысли посещали и про­тивников идеи верификации, в частности К. Поппера (о чем мы скажем далее). Витгенштейн привлек внимание исследователей к проблемам языка науки, к анализу языка науки, связи науки со структурами и схемами математической и формальной логи­ки. Отныне эти проблемы прочно входят в философию науки XX и XXI веков.

К. Поппер в ходе исследования сущности науки, ее законов и методов пришел к идеям, несовместимым с принципом верифи-

кации. В своих трудах «Логика научного открытия» (1959), «Пред­положения и опровержения» (1937) и др. он выдвигает идею о невозможности сведения содержания науки, ее законов только к утверждениям, основанным на опыте, т.е. к наблюдению, эк­сперименту и т.д. Наука не может сводиться к верифицируемым высказываниям, как это считал Л. Витгенштейн. Принцип ве­рификации «асимметричен»: доказательства ряда положений до­бываются огромным трудом, а опровергаются одним фактом. На­пример, чтобы доказать, что «все деревья теряют листву зимой» нужно осмотреть необозримое число деревьев (на практике это невозможно). А опровергается это предложение одним приме­ром. Это и есть асимметрия между подтверждением и опровер­жением опытного знания, что указывает на шаткость принципа верификации.

Логическая непротиворечивость также не всегда доказывает истинность знания. Большинство богословских схоластических трактатов выполнены с точки зрения логики непротиворечиво, но это знание, конечно, ненаучное. «Непротиворечивость» — это принцип, работающий в математике, математической логике, формальной логике, но уж никак не во всех современных науках.

Опыт и факты тоже не всегда в науке ведут к истине. Напри­мер, в социальном, политическом, экономическом знании, пси­хологии опыт и факты имеют относительную ценность. Факты, например, рассматриваются в контексте статистики и пр. В на­уке, считает К. Поппер, легко и просто прийти ко лжи, но гораз­до труднее и тяжелее - к истине.

Первый признак ложности теории как раз в том и состоит, что все факты объясняются в рамках одной теории. Те факты, ко­торые необъяснимы в теории, либо замалчиваются, либо «под­гоняются», искажаются. Вот это и есть ненастоящая наука. Яр­кий пример такой науки фрейдизм в психологии (и сталинизм в философии). Настоящая наука какие-то факты и явления объяс­няет, а какие-то нет. Например, теория Эйнштейна. Выводы К. Поппера следующие: наука тогда настоящая наука, когда ее прин­ципы могут быть опровергаемы некоторыми фактами. В этом и со­стоит смысл нового принципа фальсификации (искажения), кото-

рый выдвинул К. Поппер вместо принципа «верификации» Л. Вит­генштейна. Принцип «фальсификации» - главный критерий для отделения подлинно научных теорий от ненаучных. Знание научно, когда оно фальсифицируемо.

Научное знание, считал мыслитель, выступает в виде набора догадок о законах мира, его строении и пр. При этом истинность догадок установить очень трудно, а ложные догадки доказыва­ются легко. Например, то, что Земля плоская и Солнце ходит над Землей, понять легко, а то, что Земля круглая и вращается вокруг Солнца, устанавливалось крайне тяжело, в борьбе с церковью и с рядом ученых эпохи Ренессанса.

Методы науки — всегда методы проб и ошибок. Научные тео­рии первоначально обычно выступают в виде необоснованных догадок, которые проверяются людьми и через некоторое время сменяются на другие догадки, не похожие на предыдущие. Мы всегда недовольны теориями, потому что они не способны все и вся объяснить, но это — ситуация естественная для существова­ния науки. Сам К.Поппер приводит очень яркий пример. Он пи­шет, что мы недовольны теориями, так же как недовольны своей одеждой. Очень трудно одеться по погоде. Или жарко, или хо­лодно, мы чувствуем себя комфортно очень короткое время. Раз­рабатывая проблемы философии науки, К. Поппер выдвигает идею трех миров. Физическая природа и психика человека - это два первых мира. Третий мир — продукт взаимодействия первых двух, т.е. продукт деятельности людей. Этот третий мир и есть мир науки. Мир науки, существуя в языке, «оседает» в библиоте­ках в виде книг, журналов и пр. Поскольку мир науки существует в языке, он подчиняется законам языка, коррелируется закона­ми языка. В некотором смысле мир науки не зависит от живуще­го поколения людей, так как создан не одним этим поколением. И законы науки сложились достаточно давно не в рамках жизни живущих ныне людей. Наука, следовательно, имеет элементы от­носительной самостоятельности от человека. Эти построения при­вели К. Поппера к идее возможности гносеологии (теории познания) без познающего субъекта. Объясняя смысл этой идеи, К. Поппер

говорит о том, что личность отдельного ученого может исказить результаты научного знания, его объективность. Человек слиш­ком много вносит в научное знание эмоций и предубеждений. Поэтому чем больше личности в науке, тем меньше в ней истин­ности, объективности, и наоборот. Особенно подвержены влия­нию личности теории морали, политики, экономики и другие виды социально-гуманитарного знания. Научное знание должно стремиться к элиминации субъекта из процесса познания, т.е. к устранению всего, что относится к эмоционально-психологичес­кой стороне процесса научного знания.

Постпозитивистская философия науки XX века представлена работами Т. Куна, И. Лакатоса, П. Фейерабенда, М. Ломани, в ко­торых прослеживается общая установка на анализ роли социо­культурных факторов в динамике науки.

Т. Кун - профессор университета в г. Принстоне (США). Ав­тор нашумевшего труда «Структура научных революций». Глав­ные идеи его труда были связаны с объяснением смены научных концепций в науке, механизма перехода от одной группы теорий к другой. Особое внимание Т. Кун уделяет истории науки, спра­ведливо полагая, что вне своей истории наука не понятна. С этих позиций Т. Кун критикует К. Поппера. Наука, конечно, разви­вается по своим законам, законам познания. Но наука сегодня - это коллективная профессиональная деятельность, в ней дей­ствует человек-ученый. Поэтому есть правила общения ученых между собой, а также неписаные правила отношений ученых и общества. Например, кодексы научной честности ученых, невоз­можность привлекать к решению научных споров власть, и т. д. Научная, академическая жизнь имеет свои ценности, отличные от ценностей массовых. Не то чтобы люди науки не любили власть, деньги или секс, признанные главными ценностями масс. Но ни власть, ни деньги, ни выдающиеся физиологические данные не делают человека ученым-мыслителем. Т. Кун выдвигает концеп­цию «парадигм» (см. раздел I, гл.6). «Парадигма» (образец) — это признаваемая большинством ученых совокупность теорий, на­учных достижений, которые служат для сообщества ученых моде-

лью постановки научных проблем и их решения. «Парадигма» выс­тупает и как общепринятый в науке способ видения проблем, спо­соб мышления соответствующего научного сообщества, общепри­нятая система понятий и категорий. Например, парадигма классической науки.

Термин «парадигма» у Т. Куна совпадает с понятием «нормаль­ная наука». «Нормальная наука» — это эволюционная фаза в раз­витии науки, характеризующаяся наличием совокупности теорий, подтвержденных фактами. Большинство ученых принимают эти теории за истину. Когда появляются факты, необъяснимые в рам­ках «нормальной науки», и этих фактов накапливается достаточ­ное количество для понимания слабости общепризнанных теорий, начинается революционная фаза в развитии науки. Начинается «на­учная революция», которая первоначально приводит к состоянию «допарадигмальной науки», т.е. к существованию множества аль­тернативных старой парадигме гипотез и теорий, дающих различ­ную интерпретацию научным аномалиям. Впоследствии научное сообщество выбирает наиболее приемлемый вариант теории, объясняющей область действительности или всю действитель­ность. Эта теория понимается как образец решения проблем дан­ной науки и составляет теоретическое и методологическое осно­вание новой «парадигмы». Начинается развитие следующего этапа «нормальной науки». Выбор образцовой теории зависит не только от того, что эта теория более удачно, чем другие, объясня­ет мир, но и от факторов культурных, экономических, полити­ческих и др. Новая парадигма может включать в себя старую как фрагмент, частный случай новой парадигмы. Например, теория Эйнштейна не отрицает полезности и истинности теории Нью­тона. Однако новая парадигма всегда формирует принципиаль­но иную систему мировидения, иные принципы, образы, поня­тия и т.д.

Т. Куну удалось преодолеть некоторые недостатки, присущие позитивистским взглядам на науку. В науке нет непрерывного прогресса и кумуляции знания. Каждая парадигма формирует уникальное понимание мира и не имеет особых преимуществ

перед другой парадигмой. Научный прогресс лучше понимать как научную эволюцию - прирост знания внутри парадигмы. Наука всегда социокультурно обусловлена. Чтобы понять науку, необ­ходим новый историко-эволюционный подход. Истины науки до­статочно релятивны, действуют в рамках парадигмы. Эти идеи оказали влияние на современную философию науки.

И. Лакатос (1922—1974) — венгерско-британский философ, ме­тодолог науки, профессор Кембриджского университета, ученик и последователь К. Поппера. В своих основных трудах «Доказа­тельства и опровержения» (1964); «Фальсификация и методоло­гия научно-исследовательских программ» (1970); «Изменяющаяся логика научного открытия» (1973) и др. Лакатос работает в русле концепций К. Поппера, модернизируя принцип фальсификации в «утонченный фальсификационизм» (термин Лакатоса). И. Ла­катос учел критику Поппера в концепции Т. Куна и большое вни­мание уделил истории науки.

Суть идей И. Лакатоса заключается в следующем. Наука выгля­дит как поле борьбы, соперничества идей, что ведет к смене «на­учно-исследовательских программ» и «кодексов научной честно­сти». Что же такое научно-исследовательские программы? Это совокупность теорий, связанных генетически и методологически. Существуют принципы и правила, которые запрещают те или иные проблемы, методы, пути исследования. Лакатос называет их «отрицательная эвристика». (Например, поиски «вечного дви­гателя» и богословские методы экзегетики запрещены в совре­менном естествознании.) Есть правила, определяющие выбор проблем, методов и путей их решения и применения. Это «по­зитивная эвристика». В научно-исследовательских программах мы можем различать «твердое» или «жесткое» ядро - основную те­орию, главную общепринятую концепцию и «защитный пояс» — «вспомогательные теории», которые вытекают из главной тео­рии, базируются на ее основе. Научно-исследовательская про­грамма тогда прогрессивна, когда ее «защитный пояс» растет, когда предсказываются новые явления, объясняются не только известные, но и новые факты. Такая научно-исследовательская

программа называется прогрессивной. Главное здесь - способ­ность предвосхищения новых фактов. Если необъяснимых фак­тов больше, чем объяснимых, если теория не способна более предвидеть новые явления, то она регрессивна. В этом случае ста­рую программу заменяет новая научно-исследовательская про­грамма, которая больше явлений объясняет и больше явлений предсказывает. Интересно, что Лакатос подчеркивает, что сме­на старой научно-исследовательской программы на новую про­исходит не вследствие того, что старая программа чего-либо не объясняет, а вследствие появления новой, более сильной, луч­ше объясняющей факты теории. Например: ньютоновская ме­ханика отошла в прошлое тогда, когда появилась теория Эйнш­тейна. В отличие от теории Т. Куна, Лакатос считал, что научное знание мало зависит от психологических, политических, эко­номических и т.п. факторов. Изменения научного знания про­исходят в сфере самого этого знания, эти изменения измеряют­ся внутренними интеллектуальными критериями гораздо больше, чем внешними социальными условиями. В целом, на­ука - это бесконечное противоречие между старыми теориями и вновь возникшими фактами.

Что касается кодексов научной честности, то они тоже ме­няются вместе с научно-исследовательскими программами. Например, сложившийся кодекс научной честности в науке XX века выглядит так: ученый скромен, упорен в своем исследо­вании, не отмахивается от успехов своих соперников, напро­тив, учитывает достижения других ученых, защищает свою те­орию до конца, не способен к фальсификации фактов и т.д.

П. Фейерабенд (1924-1996), американский философ науки, профессор Калифорнийского университета (Беркли). В своих трудах «Против метода. Очерк анархистской теории познания» (1975); «Наука в свободном обществе» (1978) и др. опирался как на идеи К. Поппера, так и на идеи Т. Куна и частично на идеи К. Маркса.

Фейерабенд выдвинул идею «пролиферации» (размножения) теорий и идею эпистемологического анархизма. Суть дела в том,

считает мыслитель, что настоящий ученый всегда стремится со­здать свою научную теорию, т.е. новую оригинальную теорию, не­совместимую с теми, которые уже есть в наличии (разумеется, речь идет не о любом заурядном функционере от науки, а о дей­ствительно творческих, интеллектуально мощных деятелях). От­сюда постоянное и хаотичное увеличение числа научных теорий, конкурирующих друг с другом. Несмотря на взаимную критику, борьба теорий полезна для науки, способствует ее развитию, обо­гащает научный инструментарий и т.д. Но тогда не может быть единого «языка науки», единой общепризнанной теории. Пре­емственность научного знания и способность кумуляции на­учных достижений также играют слабую роль в развитии на­уки. Что же остается? Полный научный и мировоззренческий плюрализм, где наблюдается хаотическое нагромождение теорий, смена которых рационально часто необъяснима. В теории позна­ния (эпистемологии, гносеологии), в философии науки господ­ствует анархизм. Это не политический анархизм, а именно «эпис­темологический анархизм», который отрицает любые догмы в науке, признает ценность любой научной теории, любого кате­гориального аппарата, отрицает возможность объективной исти­ны, отрицает единые методологические стандарты и т.д. В сво­бодном обществе все научные традиции равны, и научный релятивизм — нормальное явление. Следует обратить внимание, считал Фейерабенд, на иррациональные моменты в деятельнос­ти ученых. В сфере науки идет ожесточенная борьба не столько за истину, сколько за власть, славу, положение в обществе, день­ги и т.д. Именно этим и объясняется непостижимое упорство уче­ных, отстаивающих «свою» теорию и не обращающих внимания на критику. Новая теория сменяет старую не потому, что она бо­лее истинна, а потому, что она лучше пропагандируется, лучше организована автором, поддерживается властью, или капиталом, или средствами информации (чаще всего — всеми сразу). Наука гораздо ближе к мифу, чем это обычно считают. Наука выступает как одна из форм идеологии в обществе. При этом наука вовсе не лучшая форма идеологии, в сравнении, например, с религией или

мифом. Наука шумная, назойливая и нескромная, проникнута мировоззренческими предпочтениями исследователей, идеоло­гически нагруженная и т.д. В целом, науку следует отделить от государства, что даст обществу возможность избавиться от на­глого диктата науки. Научное знание желательно соизмерять с человеческими способностями и потребностями, чего, к сожа­лению, в XX веке не произошло. Люди не способны соизмерять свои энергетические возможности с уровнем своей разумности и моральности, что привело к возникновению глобальных проблем человечества, поставивших мир на грань выживания.

М. Полани (1891-1976), британский философ, профессор Манчестерского университета в своих основных сочинениях «Личностное знание. На пути к посткритической философии» (1958), «Неявное знание» (1962) выступает как критик К. Поппе-ра и его школы. Полани выдвигает концепцию «личностного зна­ния в науке». Суть этой концепции прекрасно описана самим уче­ным. «Я показал, что в каждом акте познания присутствует страстный вклад познающей личности и что это не добавка, не свидетельство несовершенства, но насущно необходимый эле­мент знания». Он делил знание на «явное», «центральное» и «неяв­ное», «периферическое», «скрытое», «имплицитное». Суть дела в том, что в процессе познания целого есть не только сущность это­го целого, но и элементы целого, которые суть целого не отража­ют. Однако эти элементы также важны для понимания целого. Например, отдельные факты, удачные выражения, верные срав­нения и т.д., которые тоже характеризуют изучаемый объект. Вот эти элементы Полани считает важными для постижения сущно­сти целого и называет «неявным знанием». Если до Полани гос­подствовала идея о том, что ученый полностью осознает свои ощущения, восприятия в процессе научного творчества, то Пола­ни пишет, что человек всегда знает больше, чем он может сказать. Информация, которая идет через органы чувств, шире, чем то, что проходит через сознание. Мыслитель утверждает, что личность ученого играет огромную роль в процессе познания и то, что вре­мя одиночек в науке прошло, вовсе не снимает факта личного про-

никновения ученого в исследовательскую задачу. Да, ученый в XX веке в основном работает в коллективе. Но коллектив этот может успешно работать только тогда, когда его сотрудники имеют об­щий интеллектуальный навык — общие приемы исследования, методы, специфику понимания исследуемого явления и пр. Пола-ни справедливо полагал, что ничем нельзя заменить искусство и талант ученого. Необходимы личность, способности. Нельзя лю­бого человека «с улицы» сделать ученым, необходимы особые ка­чества интеллекта. Наука не продвигается вперед одними метода­ми, без личности исследователя, без общения творческих личностей, непосредственного обучения учителем ученика и т.д.

Теория тогда принимается ученым, когда он в нее верит. А уж потом начинается критическое осмысление теории, сопоставле­ние ее с другими теориями. В теорию надо «вживаться». Здесь очень нужна «научная вера». Если исследователь разделяет науч­ные убеждения, верит в «свою» теорию, он ее не променяет на другую, даже лучше обоснованную и аргументированную. Пере­ход от одной теории к другой так же мучителен, как переход из одной веры в другую. Итак: вера, доверие — есть условие научно­го познания (подробно см. раздел II, гл. 5); другое условие - не­обходимый уровень развития способностей личности.

Если философию науки рассматривать в связи не с общефи­лософскими направлениями, а с решением проблем научности, рациональности, истинности, то можно дать иную ее классифи­кацию: релятивизм, фаллибилизм, конструктивный эмпиризм, эволюционная эпистемология и т.д. Рассмотрим некоторые на­правления в рамках этой классификации.

Релятивизм (от лат. relativus — относительный) в философии науки утверждает условность, ситуативность научного знания, отказывается от теоретических его дефиниций. Научные истоки релятивизма в философии науки: (а) создание геометрий, альтер­нативных евклидовой. Во второй половине XIX века Н.И. Лоба­чевский построил геометрию, в которой евклидов постулат о па­раллельных был заменен положением: «если на плоскости точка А не лежит на прямой В, то существует более чем одна прямая, про­ходящая через А и параллельная В», Б. Риман обосновал возмож-

ность многих неевклидовых геометрий, а Ф. Клейн доказал, что геометрия Лобачевского непротиворечива в той же мере, что и евклидова. Обе геометрии стали иметь одинаковые права на ха­рактеристику реальности. «Никакая геометрия, — писал А. Пу­анкаре в 1902 г., — не является более истинной, чем другая; та или иная геометрия может быть только более удобной». Выбор той или иной геометрии становится конвенциональным. Д. Гиль­берт обосновал возможность абстрактного аксиоматического конструирования многомерного пространства, что порывало с классической трактовкой аксиом как «очевидных» положений. Появились варианты предположений о возможности альтерна­тивных механических теорий.

Философские истоки релятивизма в философии науки: (а) фи­лософия прагматизма (Ч. Пирс, Дж. Дьюи, В. Джемс). Так, соглас­но американскому философу и психологу Джемсу (1842-1910), мышление оказывается истинным, если оно «завязывает» с опы­том выгодные, идущие нам во благо, связи (производственные, бытовые, научные, религиозные); (б) аналитическая философия, сочетающая эпистемологию с психологией и лингвистикой. Так, американский философ и логик У. Куайн (род. 1908) поставил пре­делы онтологическим притязаниям теорий, т.е. притязаниям на полное соответствие реальной действительности, ограничил кон­структивные возможности дискуссий между сторонниками раз­личных теорий.

К релятивизму можно отнести философию науки Т. Куна.

Фаллибилизм (отангл. погрешимый), или «критический раци­онализм».

Основателем фаллибилизма признан представитель фило­софии прагматизма американец Ч. Пирс (1839-1914), который считал, что знание всегда гипотетично, вероятностно. К. Поппер сделал фаллибилизм артикулированной философской доктриной, радикальная позиция которой такова: «нельзя ошибиться только в том, что все теории ошибочны». Отсюда неклассический взгляд на научное исследование: теории выдвигаются для их опроверже­ния. Поппер ограничил логический инструментарий филосо­фии науки только дедукцией, считая, что природе науки чужд

2. Философия науки 33

поиск знания, обеспечиваемого индуктивными умозаключе­ниями. Научные положения в принципе ошибочны, какие бы строгие проверки они ни проходили. С фаллибилизмом кон­цепции Поппера связано и введенное им понятие «фальсифи­кация». Фаллибилизм допускает существование под покровом эмпирических данных реальности, по отношению к которой строятся теории с надеждой на истинность, т.е. соответствие реальности. Но реальность ускользает от познания, а потому все теории оказываются ложными.

К фаллибилизму можно отнести концепцию науки И. Лакатоса.

Эволюционная эпистемология.

Направление сформировалось в 40-е гг. XX века и его осново­положники - австрийский биолог и философ К. Лоренц (1903— 1989) и немецкий естествоиспытатель и философ Г. Фоллмер (род. 1943). Эволюционная эпистемология ставит задачу — объяснить биологические предпосылки человеческого познания, его сущ­ность на основе современной синтетической теории эволюции. Идея такова: люди, как все живые существа, являются продукта­ми естественных эволюционных изменений, и в силу этого фор­мирование их когнитивных и ментальных способностей (вклю­чая их наиболее утонченные аспекты) направляется, в конечном счете, механизмами органической эволюции, понимаемой в дар­виновском смысле. В центре «эволюционной теории познания» не просто эволюция человеческого познания, а эволюция орга­нов познания и познавательных способностей. Лоренц и Фол­лмер обосновывают с помощью достижений биологии, этоло­гии, психологии, нейрофизиологии, антропологии и т.д. тот факт, что в ходе эволюции формируются и закрепляются некие «априорные когнитивные структуры», способствующие выжи­ванию живых существ в их приспособлении к окружающему миру. Классические гносеологические вопросы - почему мы по­знаем именно так и именно это; насколько надежно наше по­знание; на чем основана надежность познания и др., они реша­ют, опираясь на естественные науки. Так, К. Лоренц пытался объяснить кантовское учение о трансцендентальном априори с помощью современной биологии.

Существует две исследовательские программы: одна изуча­ет, как в ходе биологической эволюции формировались носите­ли когнитивных процессов (нервная система, органы чувств и т.д.) (К. Лоренц, Г. Фоллмер); другая пытается объяснить возникно­вение научных идей, гипотез и теорий в контексте биологичес­кой эволюции (К. Поппер, Т. Кун и др.)

Литература

1. Вернадский В.И. Философские мысли натуралиста. — М., 1988.

2. КойреА. Очерки истории философской мысли. — М., 1985.

3. Конт О. Дух позитивной философии. — Ростов н/Д, 2003.

4. Куайн У. Референция и модальность //Новое в зарубежной лингвистике. — М., 1982.

5. Кун Т. Структура научных революций. — М., 1975.

6. Лакатос И. Фальсификация и методология научно-иссле­довательских программ. — М., 1995.

7. Маркс К. Капитал. Т.1 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд.Т. 23.

8. Микешина Л.А. Философия науки как учебная дисциплина: принципы построения курса //Эпистемология. Философия на­уки. Т. III. № l.M.,2005.

9. Полани М. Личностное знание. — М., 1985

10. Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983.

11. Современная философия науки. — М.,1996.

12. Степин B.C. Теоретическое знание. Структура, историчес­кая эволюция. М., 2000.

13. Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. — М.,1986.

14. Философия науки //Новая философская энциклопедия. Т. IV. -М., 2001.

15. Фоллмер Г. Эволюционная теория познания. — М., 1998.

Поиск по сайту: