Динамика научного знания: модели роста

Проблема роста научного знания - центральная проблема фи­лософии науки. Каков механизм роста и развития научного зна­ния, как возможно новое знание? В поисках ответа на эти вопро­сы современные методологи предлагают ряд моделей. В отличие от традиционного гносеологического подхода, объясняющего рост научного знания цепочкой: вопрос—проблема—гипотеза—тео­рия—концепция—закон, в современной западной философии на­уки особенно активно проблему роста знания разрабатывали (на­чиная с 60-х гг. XX столетия) сторонники постпозитивизма, течения философско-методологической мысли XX века, пришедшего в 60-х годах на смену неопозитивизму. Если неопозитивизм основное внимание обращал на формальный анализ структуры готового на­учного знания, то постпозитивизм, исторически восходящий к ра­ботам «позднего» К. Поппера и последующих представителей «философии науки» (Т. Куна, И. Лакатоса, П. Фейерабенда, Ст. Тул-мина и др.), главной своей проблемой делает понимание роста, развития знания. Основные черты данного течения: а) отсутствие абсолютизации формальной логики и ограничение ее притязаний; б) активное обращение к истории науки как диалектическому про­цессу; переключение усилий с анализа формальной структуры «го­тового», ставшего «научного знания» на содержательное изучение динамики, изменения, развития, его противоречий; г) отказ от ка­ких бы то ни было жестких разграничений эмпирии и теории, на­уки и философии, науки и вненаучных форм знания и т. п., по­пытки гибко сочетать их; д) стремление представить общий механизм развития знания как единство количественных («нор­мальная наука») и качественных измерений (научные революции); е) анализ роли социокультурных факторов в возникновении и

развитии науки; ж) подчеркивание роли философии как одного из важных факторов научного исследования; з) замена верифика­ции фальсификацией (методологическая процедура, посредством которой устанавливается ложность гипотезы или теории в резуль­тате ее эмпирической проверки в наблюдении или эксперименте). Одной из первых концепций роста научного знания была кон­цепция К. Поппера (1902-1994), который считал, что рост знания не является кумулятивным процессом, а сводится к процессу уст­ранения ошибок, «дарвиновскому отбору», т.е. постоянному ниспровержению научных теорий и их замене лучшими и более удовлетворительными теориями. Согласно Попперу, «рост знаний идет от старых проблем к новым проблемам, посредством предпо­ложений и опровержений». При этом «основным механизмом ро­ста знаний остается именно механизм предположений и опровер­жений». Для обоснования своих логико-методологических концепций Поппер использовал идеи неодарвинизма и принцип эмерджентного (от англ. emergence — возникновение, появление нового) развития: рост научного знания рассматривается им как частный случай общих мировых эволюционных процессов. Рост научного знания осуществляется, по его мнению, методом проб и ошибок и есть не что иное, как способ выбора теории в опреде­ленной проблемной ситуации, что делает науку рациональной и обеспечивает ее прогресс. К необходимым средствам роста науки философ относит, прежде всего, взаимную критику в процессе дискуссии. «Метод науки - это критический метод», — писал он. В своей концепции Поппер формулирует три основных требова­ния к росту знания: (1) новая теория должна исходить из простой, новой, плодотворной и объединяющей идеи; (2) она должна быть независимо проверяемой, т. е. вести к представлению явлений, которые до сих пор не наблюдались. Иначе говоря, новая теория должна быть более плодотворной в качестве инструмента иссле­дования; (3) хорошая теория должна выдерживать некоторые но­вые и строгие проверки. Теорией научного знания и его роста яв­ляется эпистемология, которая в процессе своего формирования

становится теорией решения проблем, конструирования, крити­ческого обсуждения, оценки и критической проверки конкуриру­ющих гипотез и теорий. Свою модель роста научного познания Поппер изображает схемой: Р1 — ТТ — ЕЕ — Р2, где Р1 — некото­рая исходная проблема, ТТ — предположительная пробная теория, т. е. теория, с помощью которой она решается, ЕЕ — процесс ус­транения ошибок в теории путем критики и экспериментальных проверок, Р2 — новая проблема, для решения которой необхо­димо построить новую, более глубокую и информативную тео­рию. Согласно выводам Поппера, история науки - это нагромож­дение «исторических прецедентов», поэтому опорной должна быть гипотетико-дедуктивная модель роста знания, предполагающая процесс выдвижения научных гипотез с последующим их опро­вержением. Это отражено в принципе фальсификации. Опытное знание не может обеспечить полную уверенность в истинности теории, ведь достаточно одного противоречащего факта, чтобы стало возможным ее опровержение. У Поппера критерием науч­ного статуса теории является возможность ее фальсификации. Да­лекие от идеала научности, ненаучные концепции по своей сути неопровержимы. Их не может опровергнуть какой-либо факт, ибо они по большей части с фактами дела не имеют. Теории срав­ниваются по степени правдоподобия. При обнаружении контр­примеров хорошо обоснованные теории не отбрасываются сра­зу, а уступают место более продуктивным в объяснении фактов теориям. Идеал науки - в постоянном самообновлении.

Можно выделить и ряд других моделей роста научного знания: (а) конвенциальную модель А. Пуанкаре; (б) модель парадигмаль-ного анализа Т. Куна; (в) модель эволюционной эпистемологии Ст. Тулмина; (г) научно-исследовательскую программу И. Лакато-са; (д) модель тематического анализа (Дж. Холтона). Эти модели опровергают унифицирующий подход в пользу многоальтернатив­ных механизмов развития науки.

Рассмотрим некоторые из этих моделей.

Американский философ и методолог П. Фейерабенд (род. 1924) защищает приоритеты плюрализма. В основание науки положен

механизм размножения (пролиферации) несоизмеримых теорий, т.е. теорий, не связанных единым логическим основанием и ис­пользующих различные понятия и методы. Это позволяет созда­вать и разрабатывать теории, несовместимые с принятыми, даже если те общепризнанны и достаточно подтверждены. Периоды борьбы альтернатив, по Фейерабенду, самые плодотворные. Кон­цепцию Фейерабенда называли «анархистской эпистемологией», отчасти из-за отрицания единого универсального метода, отчасти из-за убеждения, что ученые руководствуются принципом «все дозволено». Следование строгому методу и исполнение всех его предписаний, по мнению ученого, несовместимо ни с реальной исследовательской практикой, ни с творческой природой позна­ния. Фейерабенд был уверен в принципиальной нерегулируемос­ти познавательного процесса, неравномерности в развитии науч­ного познания: случайному, неупорядоченному росту знания никакая методология не нужна. Поэтому теоретический анархизм более гуманен и прогрессивен, чем его догматические альтернати­вы, опирающиеся на закон и порядок. Единственным принципом, не препятствующим прогрессу знания, является принцип «допус­тимо все», считает Фейерабенд. Согласно этому принципу, можно использовать гипотезы, противоречащие хорошо подтвержденным теориям, условие же совместимости неразумно, поскольку оно со­храняет более старую, а не лучшую теорию. Единообразие в под­ходах научных исследований подвергает опасности свободное раз­витие ученого.

По мнению представителя эволюционной эпистемологии аме­риканского философа Ст. Тулмина (1922-1997), огромная роль в динамике научного знания принадлежит факторам критики и са­мокритики, которые можно сравнить по аналогии с процедурами «естественного» и «искусственного отбора». Изменения наступа­ют тогда, когда интеллектуальная среда позволяет «выжить» тем популяциям понятий, которые в наибольшей степени к ней адап­тированы. Наиболее важные изменения связаны с заменой са­мих матриц понимания. В философских основаниях необходи­мо выделить идею «интеллектуальной инициативы», управляющей

историческим развитием знания. Долгосрочные крупномасштаб­ные изменения происходят не в результате внезапных «скачков», а благодаря накоплениям мелких изменений, каждое из которых сохранилось в процессе отбора. Прежде чем новое станет реаль­ностью, оно должно быть коллективно принятым. Это предпола­гает взаимодействие с внутринаучными (интеллектуальными) и вненаучными (социальными и экономическими) факторами. Они действуют совместно, подобно двум фильтрам. Если институцио­нальные, социальные, идеологические условия неблагоприятны, то спорные проблемы долго не получают своего решения. Соци­альные факторы ограничивают возможности и побудительные мотивы интеллектуального новаторства, они необходимы, но ре­шающими становятся интеллектуальные факторы. Поэтому веду­щая роль принадлежит «научной элите», являющейся носитель­ницей научной рациональности. От нее зависят успешность «искусственного отбора» теорий, «выведение» новых продуктив­ных популяций понятий. Тулмин подчеркивает, что изменения в науке зависят от изменений установок ученых, поэтому в фило­софских основаниях необходимо выделить роль лидеров и авто­ритетов. Исторически сменяющие друг друга ученые воплощают историческую смену процедур объяснений. Содержание науки предстает в виде «передачи» совокупности интеллектуальных пред­ставлений следующему поколению в процессе обучения. Каждое новое поколение, развивая свои собственные интеллектуальные перспективы, в конечном итоге завоевывает свою специальность. «Научно-исследовательская программа» — главное понятие кон­цепции науки британского философа и историка науки И. Лакатоса. Она, по его мнению, является основной единицей развития и оцен­ки научного знания. Под научно-исследовательской программой философ понимает серию сменяющих друг друга теорий, объеди­няемых совокупностью ментальных идей и методологических принципов. Любая данная теория должна оцениваться вместе со своими гипотезами, начальными условиями и, главное, в ряду с предшествующими ей теориями. Строго говоря, объектом мето­дологического анализа оказывается не отдельная гипотеза или те-

ория, а серия теорий, т. е. некоторый тип развития. Структура ис­следовательской программы включает в себя: жесткое ядро, фун­даментальные допущения, правила «положительной» эвристики (предписывающие, какими путями прокладывать дальнейший ход исследований) и правила «отрицательной» эвристики (говорящие о запрещениях, о том, каких путей следует избегать). Фундамен­тальные допущения принимаются за условно неопровержимые. Жесткое ядро представляет собой совокупность конкретно-науч­ных и онтологических принципов, сохраняющихся без изменения во всех теориях. Поскольку правила «отрицательной» эвристики запрещают переосмысливать жесткое ядро даже в случае столкно­вения с контрпримерами, исследовательская программа обладает своего рода позитивным догматизмом, без которого ученые отка­зывались бы от теории раньше, чем поняли ее потенциал. Для со­хранения «жесткого ядра» образуется «предохранительный пояс» дополнительных гипотез, которые адаптируются к аномалиям.

Характеризуя научно-исследовательские программы, Лакатос указывает такие их особенности: а) соперничество; б) универсаль­ность — они могут быть применены, в частности, и к этике и к эс­тетике; в) предсказательная функция: каждый шаг программы дол­жен вести к увеличению содержания, к «теоретическому сдвигу проблем»; г) основными этапами в развитии программ являются прогресс и регресс, граница этих стадий — «пункт насыщения». Новая программа должна объяснить то, что не могла старая. Сме­на программ и есть научная революция. На прогрессивной стадии положительная эвристика стимулирует образование вспомогатель­ных гипотез, расширяющих эмпирическое и теоретическое содер­жание программы. По достижении «пункта насыщения» развитие исследовательской программы резко замедляется. На нее обруши­ваются парадоксы, несовместимые факты, противоречия, что является симптомами стадии вырождения теории. Вырождающи­еся теории заняты самооправданием. Научные революции как раз и предполагают вытеснение прогрессивными исследовательски­ми программами своих предшественниц, исчерпавших внутрен­ние резервы развития. Однако Лакатос подмечает уникальный

эффект - когда исследовательская программа вступает в регрес­сивную фазу, то творческий толчок в ее положительной эвристике может снова продвинуть ее в сторону прогрессивного сдвига. Ла-катос называет свой подход историческим методом оценки мето­дологических концепций, оговаривая при этом, что он никогда не претендовал на то, чтобы дать исчерпывающую теорию развития науки.

Интересную модель роста научного знания предложил амери­канский философ П. Фейерабенд, согласно которому существует множество равноправных типов знания, что и способствует росту знания. Философ солидарен с теми методологами, которые счи­тают необходимым создание такой теории науки, которая будет принимать во внимание историю. Он критикует абстрактно-ра­циональный подход к анализу роста знания и видит его ограни­ченность в том, что происходит отрыв науки от того культурно-исторического контекста, в котором она пребывает и развивается. Чисто рациональная теория развития идей, по словам Фейерабен-да, сосредоточивает внимание главным образом на тщательном изучении «понятийных структур», но не занимается исследовани­ем социокультурных детерминант развития науки. Изменение, развитие научного знания есть одновременно и изменение науч­ных методов, «методологических директив», которые Фейерабенд не отвергает, но и не ограничивает их только рациональными сред­ствами. Его методологическое кредо «все дозволено!» означало, что исследователи могут и должны использовать в своей научной ра­боте любые методы и подходы, которые представляются им заслу­живающими внимания. Философ подчеркивал, что «методологи­ческие директивы» не являются статичными, неизменными, а всегда носят конкретно-исторический характер. Наука как слож­ный, динамический процесс, насыщенный «неожиданными и не­предсказуемыми изменениями», «требует разнообразных действий и отвергает анализ, опирающийся на правила, которые установле­ны заранее без учета постоянно меняющихся условий истории». Данные истории, по Фейерабенду, играют решающую роль в спо­рах между конкурирующими методологическими концепциями.

138 '

Американский философ науки Дж. Холтон (род. 1922) прихо­дит к выводу, что именно тематизм (от слова «тема») есть одна из скрытых предпосылок динамики научного знания. По его мнению, появляющиеся в науке темы можно представить чем-то вроде оси. Тематическая ориентация ученого оказывается на удивление дол-гоживущей, отличается чертами постоянства, непрерывности. Холтон подчеркивает «древность» большинства тем в науке, исто­ки некоторых из них уходят в недра мифологического мышле­ния и являются весьма устойчивыми к революционным потря­сениям. Именно в темах, по мнению автора, собраны понятия, гипотезы, методы, предпосылки, программы и способы реше­ния проблем. В понятии «тематической оппозиции» отражается закономерность: альтернативные темы связываются в пары, на­пример, сторонники атомизма сталкиваются с защитниками темы континуума. Ученый приходит к выводу, что новые теории возни­кают на стыке конкурирующих позиций. А новые темы появля­ются в ситуации, когда невозможно сблизить существующие, как, например, тему субъекта и объекта, классической и вероятност­ной причинности. Темы предполагают индивидуальные предпоч­тения и личную оценку, регулируют воображение ученого, явля­ются источником творческой активности, ограничивают набор допустимых гипотез. «Тематические структуры» выступают в ка­честве всеобщих определений человеческого интеллекта. И в этом своем качестве они надысторичны, т. е. не зависят от конкретно-исторического развития науки. Тематизм предстает как признак, объединяющий естественнонаучное и гуманитарное знание, по­зволяет локализовать научное событие в историческом простран­стве и времени; обращает внимание на борьбу и сосуществование тем, связывает анализ науки с потребностями человечества.

Важными взаимосвязанными элементами, обусловливающи­ми динамику научного знания, по мнению выдающегося амери­канского философа науки Т. Куна, являются парадигма — модель (образец) постановки и решения научных проблем и научное сооб­щество, которое составляют исследователи со сходной научной подготовкой и профессиональными навыками, освоившие опре-

деленный круг научной литературы. Ученые видят мир сквозь при­зму принятой парадигмы. Парадигма находит свое отражение в классических работах ученых, в учебниках, определяющих на дол­гий срок круг проблем и способов обоснований. Благодаря основ­ному труду Т. Куна «Структура научных революций» (1962) поня­тие научного сообщества прочно вошло в обиход. Наука - это, прежде всего, деятельность научных сообществ. Границы изучен­ной научной литературы очерчивают круг интересов и предмет исследования научного сообщества. Представители данного сооб­щества едины в понимании целей науки и задач своей дисципли­нарной области. Для них характерен универсализм, при котором ученые в своих исследованиях и в оценке исследований своих кол­лег руководствуются общими критериями и правилами обоснова­ния и доказательности знания. «Научное сообщество» дает согла­сованную оценку результатов познавательной деятельности, фиксирует коллективный характер накопления знания, создает и поддерживает систему внутренних норм и идеалов, этос науки. Ученый может быть понят и воспринят как ученый только в его принадлежности к определенному научному сообществу. Поэто­му внутри данного сообщества высоко оценивается коммуника­ция между учеными. Все члены научного сообщества придержи­ваются определенной парадигмы, которая, как отмечает Т. Кун, управляет группой ученых-исследователей.

Парадигма, представляя совокупность убеждений, ценностей и технических средств, обеспечивает существование научной тра­диции. Структура парадигмы включает: символические обобще­ния - законы и определения наиболее употребляемых терминов; совокупность метафизических установок, задающих ту или иную онтологию универсума; совокупность общепринятых стандартов, «образцов» решения некоторых конкретных задач. Понятие «па­радигма» в дальнейшем трансформируется в понятие дисциплинар­ной матрицы, учитывающей как принадлежность ученых к опре­деленной дисциплине, так и систему правил научной деятельности. Матрицу составляют следующие компоненты: «символические обобщения», т.е. выражения, которые используются членами на-

учной группы без сомнений и разногласий; необходимые предпи­сания (или метафизические парадигмы); ценности, признанные в рамках данной дисциплины; «образцы».

Соотнесение понятий «парадигма» и «научная теория» выяв­ляет их нетождественность. Понятие парадигмы шире понятия теории и предшествует ей. В него включены социально-психоло­гические и этические правила и нормы. Формирование научной парадигмы говорит о зрелости той или иной научной сферы. Вы­бор определенной парадигмы обусловлен не только логическими критериями, как это принято в сфере строгой научной теории, но также ценностными соображениями.

Куновская модель развития науки предполагает чередование эпизодов конкурентной борьбы между различными научными со­обществами. Период господства принятой парадигмы — «нормаль­ной науки», сменялся периодом распада парадигмы, что отрази­лось в термине «научная революция». Период «нормальной науки» связан с прогрессом в количестве решенных проблем, предпола­гает расширение области применения парадигмы с повышением ее точности. Критерием «нормальной науки» является сохранение принятого концептуального основания. Кун характеризует «нор­мальную науку» как период кумулятивного накопления знания, когда ученые заняты «наведением порядка» в своих дисциплинах.

Допарадигмальный период отличался хаотичным накоплением фактов. Выход из данного периода означал установление стандар­тов научной практики, теоретических постулатов, точной картины мира, соединение теории и метода. Смена научной парадигмы, пе­реход в фазу «революционного разлома» предусматривает полное или частичное замещение элементов дисциплинарной матрицы, исследовательской техники, методов, теоретических допущений и эпистемологических ценностей.

В истории науки существует два крайних подхода к анализу раз­вития научного знания и механизмов этого развития.

Кумулятивизм (от лат. cumula — увеличение, скрепление) счи­тает, что развитие знания происходит путем постепенного добав­ления новых положений к накопленной сумме знаний. Такое по-

нимание абсолютизирует количественный момент роста, измене­ния знания, непрерывность этого процесса и исключает возмож­ность качественных изменений, момент прерывности в развитии науки, научные революции. Сторонники кумулятивизма представ­ляют развитие научного знания как простое постепенное умноже­ние числа накопленных фактов и увеличение степени общности устанавливаемых на этой основе законов. Кумулятивная модель развития науки базируется на основе обобщения практики описа­тельного естествознания. Эмпиристский кумулятивизм отождеств­ляет рост знания с увеличением его эмпирического содержания, рационалистский кумулятивизм предполагает такой способ раз­вития знания, где каждый последующий элемент включается в систему наличествующих абстрактных принципов и теоретичес­ких обобщений. В рамках кумулятивных моделей роста научного знания находит применение метод переноса абстрактных объек­тов из одной области знания в другую как своеобразный метод раз­вития научного знания. Перенос предполагает существование прочного основания для аналогий, которые указывают на отно­шения сходства между вещами. Этот достаточно широко распрос­траненный способ отождествления свойств объектов или самих объектов восходит к древнейшей герметической традиции, отзву­ком которой являются размышления пифагорейцев о числовой структуре мироздания, т.е. о соотношении числовых соответствий и космической гармонии сфер. Онтологическим основанием ме­тода аналогий является известный принцип об единстве мира, ко­торый, согласно античной традиции, интерпретируется двояко: единое есть многое и многое есть единое. Современные философы науки выделяют следующие типы аналогий: 1) аналогию нера­венства, когда разные предметы имеют одно имя (тело небесное, тело земное); 2) аналогию пропорциональности (здоровье физи­ческое — здоровье умственное); 3) аналогию атрибуции, когда оди­наковые отношения по-разному приписываются объекту (здоро­вый образ жизни — здоровый организм — здоровое общество и т. п.). Умозаключение по аналогии позволяет уподоблять одно единич­ное явление другому, уже известному явлению. Аналогия с опре-

деленной долей вероятности позволяет расширять имеющиеся знания путем включения в их сферу новых предметных областей. Примечательно, что Гегель очень высоко ценил возможности ме­тода аналогий, называя последний «инстинктом разума». В силу того, что история науки дает значительное количество примеров использования аналогии, она признана неотъемлемым средством научного и философского умопостижения. Важно отметить, что отличие аналогии от дедуктивного умозаключения состоит в том, что в аналогии имеет место уподобление единичных объектов, а не подведение отдельного случая под общее положение, как в дедукции. Как отмечает В.Н. Порус, «важную роль в становле­нии классической механики играла аналогия между движением брошенного тела и движением небесных тел; аналогия между гео­метрическими и алгебраическими объектами реализована Декар­том в аналитической геометрии; аналогия селективной работы в скотоводстве использовалась Дарвином в его теории естествен­ного отбора; аналогия между световыми, электрическими и маг­нитными явлениями оказалась плодотворной для теории элект­ромагнитного поля Максвелла. Обширный класс аналогий используется в современных научных дисциплинах: в архитекту­ре и теории градостроительства, бионике и кибернетике, фарма­кологии и медицине, логике и лингвистике и др. Известны также многочисленные примеры ложных аналогий. Таковы аналогии между движением жидкости и распространением тепла в учении о «теплороде» XVII—XVIII вв., биологические аналогии социал-дар­винистов в объяснении общественных процессов и др.».

Однако история науки свидетельствует, что развитие науки яв­ляется не только кумулятивным, но и дискретным процессом. Это отражено антикумулятивной моделью развития науки. Ее следстви­ем является тезис о несоизмеримости теорий, согласно которому сменяющие друг друга теории не связываются логически, а исполь­зуют разнообразные принципы и способы обоснований. История науки воспринимается как генофонд идей и представляет собой нелинейное развитие, богатое примерами возникновения «сумас­шедших идей», свидетельствующих о значительных открытиях,

как, например, принцип дополнительности Бора. Выбор тех или иных научных идей зависит от социальных и психологических предпочтений научного сообщества.

Поиск по сайту: