Категории время, пространство, хронотоп в социальном и гуманитарном познании и знании

Объективное и субъективное время.

Человек в своей повседневности воспринимает мир на чувствен­но-созерцательном уровне, где телесная материя, движение, про­странство и время не отделены друг от друга. Никто и никогда не воспринимал ни «чистого» пространства, ни «чистого» времени, ни материальных тел вне пространства и времени. Но философия на протяжении своей истории пыталась понять, что есть время и пространство как таковые.

Аристотель, отождествляя время и движение, писал, что как в движении, так и во времени всегда есть некоторое «прежде» и не­которое отличное от него «после». Именно в силу движения мы распознаем различные, не совпадающие друг с другом «теперь». Время — последовательность этих «теперь», их смена, перечисле­ние. Оно является «числом движения в связи предыдущего и пос­ледующего».

И. Ньютон говорил об абсолютном времени, которое «само по себе и по своей сущности, без всякого отношения к чему-либо внешнему, протекает равномерно и иначе называется длительно­стью», и «абсолютном пространстве, как «вместилище» тел». Ис­торически сложилось так, что на протяжении XVIII—XIX веков концепция абсолютного времени и абсолютного пространства (которую иногда называют субстанциональной) стала ведущей как в философии, так и в естествознании. Эта концепция была ме­тафизична (здесь термин «метафизика» употребляется в его част­ном значении как противоположность диалектике), ибо разрывала связь движущейся материи, пространства и времени: получалась, что могло существовать «чистое» пространство вне материи или «чистое» время, абсолютно не связанное с материальными про­цессами. Тем не менее эти метафизические представления о про­странстве и времени имели под собой определенные эмпиричес­кие основания. В макромире, который является основной средой обитания человека, чувственно не наблюдается непосредствен­ная связь между пространством, временем и движущимся пред-

метом. Объект может быть удален из определенного места, но после его удаления пространственный топос (от греч. topos — ме­сто) не изменится и не исчезнет. Аналогичным образом воспри­нимается и время как безразличное к объектам.

Эти представления подверглись критике Гегелем, причем в то время, когда наука еще была метафизической и механистической. «Мы не можем, — писал он — обнаружить никакого пространства, которое было бы самостоятельным пространством; оно всегда есть наполненное пространство и нигде не отличается от своего напол­нения» и «не во времени все возникает и преходит, а само время есть это становление, есть возникновение и прехождение». То есть задолго до А. Эйнштейна Гегель, опираясь на метод диалектики, пришел к выводу о тесной связи материи, пространства и време­ни. Естественнонаучные аргументы, опровергающие матафизичес-кие представления о природе пространства и времени, стали скла­дываться лишь к концу XIX века.

В специальной теории относительности (1905) А. Эйнштейн ус­тановил, что геометрические свойства пространства и времени за­висят от распределения в них гравитационных масс: вблизи тяже­лых объектов геометрические свойства пространства и времени начинают отклоняться от евклидовых, а временная темпоральность замедляется. Общая теория относительности (ОТО), которая была завершена Эйнштейном в 1916 г., показала зависимость про­странственно-временных свойств от скорости движения и вза­имодействия материальных систем: при приближении скорости движения тел к скорости света их масса увеличивается, а времен­ные процессы замедляются. Сам Эйнштейн, разъясняя суть ОТО, писал: «Суть такова: раньше считали, что если каким-нибудь чу­дом все материальные вещи исчезли бы вдруг, то пространство и время остались бы. Согласно же теории относительности вместе с вещами исчезли бы и пространство и время».

Объективное время — это форма бытия материи, характеризу­ющая длительность существования всех объектов, последователь­ную смену их состояний, т.е. изменение и развитие. Время образует не только временной порядок, но и выражает каузальный (при-

чинный) строй Вселенной. Всеобщность времени означает, что оно присуще всем структурам универсума, но на каждом уровне орга­низации материи проявляет себя специфично. В связи с этим го­ворят о времени микро-, макро- и мегамира, живой (биологичес­кое и психологическое время) и социально организованной материи (социальное время). Объективность времени означает, что время пронизывает все структуры универсума, независимо от воз­можности восприятия или отсутствия таковой.

Ученые выделяют метрические и топологические свойства вре­мени. Основными метрическими характеристиками времени яв­ляются длительность и мгновение. Мгновение — это далее не рас-членимый квант длительности. Длительность понимается как совокупность мгновений, заключенная в границы между началь­ным и конечным мгновением существования того или иного объек­та. Длительность — это продолжительность, в течение которой со­храняется существование объекта. Миг и длительность есть неразрывные, друг друга обусловливающие и друг друга отрицаю­щие характеристики времени.

К топологическим свойствам времени относят однонаправлен­ность (векторность), одномерность, необратимость. Эти свойства, кстати, до сих пор не получили достаточного обоснования. Здесь уместно вспомнить о парадоксе времени, который был сформули­рован еще Аристотелем и дополнен Августином Блаженным. Ари­стотель рассуждал: «Прошлое не существует уже, будущее не су­ществует еще, следовательно, актуально существует лишь настоящее». Если предположить, что само настоящее стягивает­ся в лишенное длительности мгновение, то тогда правомерен вы­вод Бл. Августина о том, что настоящее тоже не существует. Таким образом, оказывается, что время вообще не обладает реальностью. Этот ложный вывод об исчезновении времени вытекает из пред­положения, что время существует вне материальных объектов.

Время - одно из уникальных явлений, для которого существу­ют два способа описания: (а) прошлое-настоящее-будущее; (б) рань­ше-одновременно-позже. Эти виды описания обусловлены тем фактом, что в осмыслении времени присутствуют как эталонный

количественный аспект, так субъективная, психологическая окраска переживания временного потока, мировоззренческая оценка тече­ния времени. В тех случаях, когда фиксируются количественные характеристики времени, предпочтение отдается второму описа­нию. Так, говорят, например, на 4 минуты раньше, на 5 минут поз­же и т.п. (Структура нашего языка не позволяет строить предло­жения типа: 4 часа «прошедшее», 5 минут «будущее»). Связка понятий «прошлое - настоящее - будущее» более пригодна для передачи психологического, качественно содержательного опи­сания времени. Эти два временных языка были выделены и раз­граничены в 1908 г. Дж. Мак-Таггартом, что позволило уточнить различия объективного и субъективного времени. События, су­ществующие в прошлом, настоящем и будущем, непрерывно ме­няют временную определенность: прошлые события становятся все более прошлыми, будущие - все менее будущими.

Время как метризованная длительность имеет огромное зна­чение в жизни человека. Индивид включен во временные процессы и как наблюдатель, и как участник, а ход и течение событий стано­вятся во многом зависимы от него. Понятие субъективного време­ни отражает эту зависимость. Если над физическим временем че­ловек не властен, то организация собственной жизнедеятельности, ее ритмика зависят от человека. Человек раскрывается во време­ни, стремится использовать время с пользой, эффективно, рацио­нально. С точки зрения ретроспективного анализа все события выстраиваются в цепочку линейной зависимости, где жестко и однозначно прослеживается связь между прошлым, настоящим и будущим, но стоит только обратить свои взоры в будущее, стано­вится ясно, что будущее не является наперед заданным состояни­ем, оно зависит от человеческой деятельности, от его выбора. На будущее можно влиять, его можно строить и изменять. Немецкий философ науки Ганс Рейхенбах отмечал в этой связи, что мы не можем изменить прошлое, но мы можем изменить будущее. Мы можем иметь протоколы прошлого, но не будущего.

Важно отметить, что существование человека как (а) сложной макросистемы, (б) живого организма и (в) социального существа про­текает как бы в разных временных масштабах с разными относи-

тельно друг друга скоростями при наличии единого эталонного физи­ческого времени.

Субъективное время — это качественно отличная от объектив­ного времени метризованная длительность, которая отражает в нашем сознании на основании информационного объема психологи­ческой памяти цепочку состоявшихся, существующих и ожидаемых событий и состояний. Оно психологизировано и зависит от ин­тенсивности внутренних ощущений, опыта души, памяти и во­ображения человека, его темперамента. Субъективное время, воспроизводя информационные образы, указывает не столько на физическое существование в прошлом и настоящем событий и процессов, сколько на их значение для человека.

В рамках субъективного времени различается концептуальное и перцептуальное (от лат. perceptio — восприятие) отражение вре­мени. Концептуальное отражение происходит с помощью наших знаний и представлений. Перцептуальное отражение времени — это ощущение времени в чувственном восприятии людей. Субъективное время, также как и объективно-физическое, име­ет размерность: прошлое, настоящее, будущее, с той лишь раз­ницей, что в нем возможна информационно-виртуальная инвер­сия, когда человек, реально и физически пребывая в настоящем, может «окунуться» в детство, вновь пережить первую любовь, почувствовать горечь возможных потерь и т.д. Субъективному времени присуща возможность движения по стреле времени от момента настоящего к прошлому и будущему, либо многократ­ное воспроизведение в переживаниях событий настоящего. Субъективное время вносит в реально происходящие процессы значимость и оценку, эмоциональность и интенсивность пере­живания. Оно принципиально неравномерно, в нем нет един­ственной истинной меры длительности.

Следы от исчезнувших, «ушедших в прошлое» событий и со­стояний остаются в нейронных структурах головного мозга и мо­гут быть «разархивизированы» (от слова «архив) и активизирова­ны. Творец кибернетики Н. Винер высказывал гипотезу, что интуиция времени у человека связана с ритмами его мозга, в част-

ности, с альфа-ритмом, характеризующим его активность. Чувство времени связывается также и с обменными процессами. Посколь­ку в старости интенсивность обмена веществ уменьшается, то и ход внутреннего «часового механизма» замедляется. В живые орга­низмы как бы встроены некие «биологические часы», координи­рующие свою работу с биологическими ритмами, которые, в свою очередь, связаны с геофизическими ритмами смены времен года и времени суток. Вместе с тем во внутреннем времени не существует ни секунд, ни часов.

По отношению к будущему человек не располагает теми «сле­дами», которые запечатлелись в структуре головного мозга, но может на уровне психики моделировать предстоящие события и формировать образ вероятностного будущего. На основе такого прогноза и моделирования происходит некое предпрограммиро-вание будущей ситуации, поведения и деятельности, которое име­ет детерминирующее значение. Формируется информационно про­тяженный в будущее временной поток, информационная модель будущего, которая создается силой сознания самого субъекта. В этом состоит своеобразная особенность будущего субъективно­го времени.

Субъективное время восприятия настоящего В. Вундт объяс­нял как «единомоментальное восприятие» ряда последовательных событий (можно сказать, что речь идет о сканировании временной длительности). Человек не осознает и не воспринимает ежесекунд­ной дискретности времени, напротив, он чувствует себя окружен­ным временной континуальностью, т.е. постоянным временным потоком. Квант субъективного времени может быть наполнен как информационным посланием из прошлого, так и содержать в себе посыл в будущее. Во внутренней субъективной реальности чело­век с легкостью «перемещается во времени», а потому мгновение, оставаясь мгновением, оказывается текущим и длящимся, что осо­бенно характерно для состояний, получивших название «двуко-лейности переживаний», когда стресс оказывается столь силен, что человек воспринимает моменты прошедшей жизни как поток пере­живаний, сопровождающий непосредственно текущее настоящее.

Постижению характеристик и особенностей субъективного времени отводили значительное место в своих учениях выдаю­щиеся философы XX века А. Бергсон, Э. Гуссерль, М. Хайдеггер, О. Шпенглер и др. О внутреннем чувстве времени, его «длении» первым в начале XX века заговорил французский философ А. Бергсон. Именно это время, носителем которого является субъект, он считал истинным. Внешнее время истолковывалось им как причастность окружающего мира к внутренней длитель­ности. О. Шпенглер в книге «Закат Европы» также отмечал, что словом «время» обозначается нечто личное, нечто такое, что ощущается с внутренней достоверностью, как противополож­ность тому чужому, которое вмешивается в нашу жизнь. Э. Гус­серль ввел понятия «времени-сознания», «имманентного времени потока познания», сопровождаемого переживаниями. М. Хайдег­гер говорил о «временности присутствия» как способе бытия конечного человека. В этой «временности присутствия» раскры­вается сам человек и для него раскрывает мир. К. Ясперс выде­лил «осевое время» для концептуализации соотношения прошло­го, настоящего и будущего в истории.

К темпоральной проблематике относится и вопрос о многооб­разии типов временных отношений. Помимо субъективного вре­мени к ним относят внутреннее и внешнее время системы, время человеческого бытия, культурно-историческое время эпохи и т.д.

Социальное и культурно-историческое время.

Социальное бытие - это такая же реальность, как и мир физи­ческих объектов, а потому имеет свое время. Социальное время — это совокупность темпоральных отношений в обществе, временные па­раметры деятельности людей, характеризующие процессы изменчи­вости, происходящие в обществе.

Социальное время имеет собственную организацию и струк­туру: (а) время, характеризующее историю народа и человечества;

(б) время расцвета наций и этносов, той или иной общественно-
политической системы, того или иного государства или страны;

(в) время человеческого бытия.

Исторические преобразования отражают социальное время человечества и свидетельствуют о его неравномерности. Соци­альное время есть противоречивый процесс, включающий в себя фазы замедления и ускорения, застоя и взрыва, цикличности и необратимости. Так, в эпоху революционных преобразований ис­торическое время ускоряется, «спрессовывается», насыщаясь эпохальными событиями. Современная цивилизация наращивает темпы своего развития, в то время как на ранних этапах развития человеческого общества они были замедлены.

В структуре социального времени можно выделить повто­рение и ориентацию на традицию. Речь, конечно, идет об отно­сительной, а не абсолютной повторяемости. Однако общество должно постоянно воспроизводить весь цикл развития: про­изводство, распределение, обмен и потребление. В противном случае, оно будет обречено на гибель. Люди в своей жизнедея­тельности должны также повсеместно повторять социально распре­деленные между ними роли и функции, а общественные структуры соблюдать институциональные нормы. В этой связи различают синхронное (совпадение во времени процессов и их актуальное вза­имодействие) и диахронное (последовательные временные взаи­модействия) социальное время. Из-за несогласованности синх­ронных и диахронных процессов в социальном времени могут возникать противоречия, разрешение которых предполагает ак­тивную деятельность человека, участие человеческого фактора. В структуре социального времени выделяют ритм и последо­вательность. Ритм характеризует определенную повторяемость одновременно или последовательно существующих процессов и событий. Ритму противостоит аритмичность, когда происходят общественные трансформации и жизнедеятельность общества приобретает хаотичный, неупорядоченный характер. Единство изменения и устойчивости порождает периодичность, т.е. смену периодов. Так, современная российская экономика — это период посткризисных изменений. До этого был период рыночных трансформаций постсоциалистической экономики, а еще рань­ше - период планово-централизованной экономики.

Структура социального времени первична по отношению к деятельности личности. От того, совпадает ли ритм человечес­кой жизнедеятельности с ритмом общества, или отстает от него, зависит качество жизни человека. В современном постиндустри­альном обществе социальное время набирает скорость и «уплот­няется». Природные биологические ритмы человеческого орга­низма становятся несоизмеримыми с нарастающими ритмами социального времени, что приводит ко многим негативным по­следствиям. Возникает протест против безумного «бега» обще­ства постиндустриального времени. Переход на интенсивный путь развития общества предполагает сокращение потерь соци­ального времени. Но само словосочетание «сэкономить время» применимо только по отношению к социальному, а не физичес­кому времени, метрика которого задана самой природой. Соци­альное время может быть комфортным для индивида, а может выступать как чуждое и враждебное ему, навязывающее непосиль­ные ритм и скорость. Поэтому социальное проектирование бу­дущего становится очень значимым для человека. Это проекти­рование приобретает разные формы: (а) утопии, т.е. того, что реально неосуществимо; (б) культа будущего, когда приносит­ся в жертву во имя будущего. Однако отказ от проектирования будущего приводит к появлению жизненной установки, соглас­но которой важно «ловить мгновения», жить одним днем, не учи­тывать свойство транзитивности (от лат. transitus — переход) вре­мени, что означает отказ транслировать опыт от поколения к поколению.

Можно также выделить следующие временные ходы: (а) за­медленное течение социального времени; (б) время активной борь­бы между прошлым и будущим; (в) взрывное время или скачкооб­разный временной ход; (г) циклическое время. Но могут быть выделены и другие, менее бесспорные, типы временных отноше­ний социальных структур: (а) иллюзорное время; (б) время не­уверенности, обусловленное появлением нерегулярных обще­ственно-социальных пульсаций и аритмичности; (в) медленно бегущее время, когда будущее актуализируется в настоящем и

застывает; (г) время доброе и злое, благополучное и неблагопо­лучное и т.д.

Культурно-историческое время характеризуется тем, что ука­зывает на своеобразие развития истории и культуры. Культурно-историческое время характеризует длительность существования и качественную смену состояний тех или иных цивилизаций, каж­дая из которых имеет время зарождения, расцвета и заката. Вре­мя в культуре тесно связано с ощущением бренности жизни, с духовными переживаниями человека и поиском ответа на воп­рос о смысле его жизни, смысле и цели истории. Культурно-ис­торическое время разделяется на период до рождества Христова и после него. В истории культуры есть понятие «сакрального» времени, с которым связывали ритуалы, жертвоприношения и пр. В религии время человека воспринимается специфически как инверсивное: физическая смерть истолковывается как подлин­ное рождение для новой жизни, а физическое рождение как труд­ная дорога подготовки к новому рождению (смерти). Есть много метафор, в которых метко выражены характеристики культурно-исторического времени: «времена церкви», «времена купцов», «время тиранов», «всепожирающий Кронос» и пр.

Характеристикой культурно-исторического времени являет­ся его персонификация, когда время обретает собственное имя, метафорически украшая культурный дискурс: фатум, судьба, золотой век, конец света, болезнь времени и пр. Персонифика­ция времени широко распространена в мифологии, поэзии, художественной литературе, проникает она и в обыденную речь. Как отмечал русский философ Н. Бердяев, последняя проблема, связанная со временем, есть проблема смерти.

Представления о культурно-историческом времени помога­ют понять «энергию» времени, связанную со спецификой каж­дого локального культурного образования. Процесс развития культуры во времени запечатлен в том совокупном потенциале культурных ценностей, который наследует каждое последующее поколение, а культурно-историческое время указывает на связь традиций и новаций, статику и динамику времени. Культурно-

10. Философия науки 289

историческое время, имея собственную специфику, тесно связа­но с физическим. Так, календарные даты маркируют открытия, выдающиеся события и высшие достижения тех или иных эта­пов развития общества, помогая удерживать в памяти человече­ства прошлую историю, без которой нет настоящего ни у обще­ства, ни у народа.

Понятие «хронотоп» как выражение конкретного единства про­странственно-временных характеристик.

В реальной действительности пространственно-временные характеристики процессов и событий разделить невозможно. Об этом неоднократно говорили видные ученые-естественники. Так, Г. Минковский писал: «Отныне пространство само по себе и вре­мя само по себе полностью уходят в царство теней, и лишь свое­го рода союз обоих этих понятий сохраняет самостоятельное су­ществование». Для того чтобы отразить это конкретное единство, было введено понятие — «хронотоп» (от греч. chronos — время + topos — место), выражающее континуальное единство простран­ственно-временной размерности, связанной с культурно-историчес­ким смыслом событий и явлений. Одним из первых использовал это понятие нейрофизиолог А. Ухтомский: «С точки зрения хро­нотопа, существуют уже не отвлеченные точки, но живые и не­изгладимые из бытия события; уже не отвлеченные кривые ли­нии в пространстве, а «мировые линии», которыми связываются давно прошедшие события с событиями данного мгновения, а че­рез них — с событиями исчезающего вдали будущего». А Ухтомс­кий ввел понятие «хронотоп» в психологию и нейрофизиологию, оценивая его как доминанту сознания, центр и очаг возбужде­ния, побуждающий организм в конкретной ситуации к опреде­ленным действиям. М. Бахтин использовал понятие «хронотоп» в литературоведении и эстетике. Это были первые проекции идеи континуальной взаимосвязи пространственных и временных от­ношений в плоскость гуманитарного знания. Понятие «хроно­топ» отражает универсальность пространственно-временных от­ношений: оно применимо не только к материальным, но и к идеальным процессам. Изучение культуры требует континуаль-

ного подхода, т.е. изучения ее бытия с учетом единства простран­ственно-временной размерности. Эвристичность понятия «хро­нотоп» проявляется при изучении «ядра» и «периферии» культу­ры, анализа родственных характеристик культур и культурных отторжений, притяжения противоположных культур, их ассими­ляции и пр.

Применяя понятие «хронотоп» для осмысления взаимосвязи временных и пространственных событий в рамках художествен­ного, литературного произведения, М. Бахтин, наряду с хроно­топом античной культуры, выделял три типа романо-эпического хронотопа: авантюрный, авантюрно-бытовой и биографический, настаивая при этом на использовании понятия хронотопа толь­ко в рамках литературы. Однако потенциал этого понятия более широк. Так, специфика отношения ко времени и пространству видов искусства позволяет делить их на (а) временные (музыка); (б) пространственные (живопись, скульптура); (в) пространствен­но-временные (литература, театр). Можно говорить о культурном хронотопе Древнего Востока или Древней Греции, христианства или Возрождения, что позволит отразить доминирующие в этих культурах ценностные ориентации. С его помощью могут быть выражены своеобразие индивидуального мировосприятия, а так­же специфика этнического, исторического и культурного значе­ния времени и пространства. В концепции Бахтина хронотоп не столько универсально философская категория, сколько модус су­ществования культурного смысла. Хронотоп - это не просто единство времени и пространства, а острое переживание этого единства, затягивающее в эмоциональный водоворот всех, кто приближается к данному смысловому ядру культурно-историчес­кого объекта. Пространственно-временное смысловое единство рождает эффект притяжения душ, ибо требует для вхождения в смысловое пространство активного их «соработничества». Пере­живание уходит в прошлое, освобождает место смыслу как на­стоящему и рождает стремление к будущему. В этом и заключа­ется «тайна» художественного хронотопа. Хронотоп предполагает сосуществование различных эпох в едином «большом времени»,

он включает механизм ассоциаций, налаживает «обмен произве­дения с жизнью». Мир героя, мир автора и мир читателя/слуша­теля сопрягаются, образуя некое специфическое пространствен­но-временное единство.

Следует учитывать, что если до введения понятия «хронотоп» считалось, что пространство мы познаем, а время ценностно пере­живаем, то понятие «хронотоп» отразило «ценностный вес Я и дру­гого» в контексте целостного и одновременно длящегося простран­ственно-временного лика эпохи. Мы переживаем и процессы, связанные со временем, и пространственные очертания, ландшаф­ты, стили ушедших эпох, которые даны нам через произведения искусств. Эстетический образ пространства рождает ту дополни­тельную энергию, которая вызывает самые лучшие помыслы че­ловека и направляет его к обустраиванию собственной среды оби­тания. Более того, тот или иной образ пространства может создать соответствующее настроение праздника, радости, восторга или грусти, меланхолии, скорби. Образ пространства также связыва­ется с типом деятельности: рабочее пространство, пространство для отдыха, занятий спортом, заседаний, наконец, пространство заключения. Построение того или иного образа пространства есть задача, в допустимых пределах соизмеримая с человеческими воз­можностями. Конечно, вряд ли оправданно поворачивать реки вспять, или стирать с лица земли горы и изменять ландшафт до неузнаваемости, однако человек всегда организовывал простран­ство в соответствии со стилем эпохи, эстетическими предпочте­ниями или его экономическим, хозяйственным назначением. Ар­хитектурные решения при строительстве города или предместья -это сферы человеческой деятельности и, одновременно, образы пространства, упорядоченного в соответствии с культурным вре­менем той или иной эпохи. Культурно-историческое время впрес­совано в пространственные образы. Поэтому можно говорить об определенной власти человека над пространством, окультурен­ном временем эпохи, раскрывающем свое содержание в том или ином временном контексте.

Итак, понятие «хронотоп» не просто указывает на единство пространственно-временных характеристик, но подчеркивает именно конкретно-историческое единство, т.е. такое единство, в котором приоритет отдан хроносу, времени. Здесь время пред­стает в своем «содеянном виде». Не случайно выбран термин «хро­нотоп», а не топохрон. Понятие хронотопа позволяет человеку входить в смысловое пространство-время, связанное с нашей жизнью. Фиксируя состояние здесь-и-сейчас культурного бытия, хронотоп позволяет ему длиться и разнообразиться. В связи с этим правомерно выделение Д. Лихачевым «закрытого» времени как времени, протекающего только в рамках определенной фабулы, и «открытого», которое включено в более широкий поток собы­тий исторической эпохи.

Расширение диапазона применения понятия «хронотоп» ха­рактерно для А. Ухтомского, который считал, что оно создает воз­можность увидеть лицо другого, «увидеть и узнать и Сократа, и Спинозу», которые как бы реально приближаются и открывают­ся. В связи с этим он предлагал ввести категорию Лица, суще­ствующего в пространстве исторического времени. Лицо для него — это «живое, интегральное, конкретное единство, приходящее в мировую историю, чтобы внести в нее нечто совершенно исклю­чительное и ничем не заменимое, — стало быть, существо страшно ответственное и вместе с тем требующее страшной ответствен­ности в отношении себя со стороны других». Хронотоп как раз и свидетельствует об определенной «спайке пространства и време­ни», а также о спайке человека с событийным пространством-временем. Соматический опыт поколений, переданный в преда­ниях слова и быта, требующий созревания, чтобы открыться в действии и для всех выявиться — вот «хронотоп в бытии и доми­нанта для нас».

В настоящее время в связи с процессами глобализации можно говорить о значимости понятия хронотопа для актуального ос­мысления единства пространственно-временных трансформа­ций. Заключающаяся в понятии «хронотоп» возможность созда­ния интегрированного образа мира позволяет не только выявить

общие характеристики жизни и тенденции развития, но и понять человеческое измерение мира и исторического процесса в целом. При этом очевидной становится ответственность каждого чело­века за то или иное формирование событийных «мировых линий» (Ухтомский). Эта ответственность формируется раньше всякого рационального размышления, ибо, как считал А. Ухтомский, «сердце, интуиция и совесть — самое дальнозоркое, что у нас есть». Угадываемая и предполагаемая ритмика событий в их хронотоп-ной перспективе является особо значимым звеном социально-политических прогнозов и мировоззренческих ориентации.

Поиск по сайту: