Качество профессиональной подготовки

Практически все информанты старшего поколения (до 45 лет) охотно комментируют качество своей профессиональной подготовки в России и едины в высокой оценке знаний, которые там получили. Некоторые отмечают значимость даже учебы в школе, которая, как правило, была специализированной и где учителя-энтузиасты привили любовь к науке и сформировали глубокое понимание предмета:

«Я попал в очень хорошую школу при университете – 45-й интернат. Там было много зажженных людей, преподаватели, которые были в этом интернате в то время, – они очень любили свое дело. Это были люди, которые еще подрабатывали в университете. Им интересно было. Интересно было и школьникам. Я помню, что мы пропадали там. Еще когда интернат был не в Петергофе, а в Питере самом, рядом, до 6 вечера можно было просидеть – не то, что тебя держат... продленка или еще чего – а просто посещаешь интересный факультатив, тебе интересно с людьми. Все очень интересно – и математика, и физика, и химия была очень интересная» (Максим).

«Там (в физико-математической школе-интернате) были заложены азы... Для меня, например, физика понятна, откуда она берется. Если бы я учился в обычной школе, я думаю, этого бы не было. То есть другой подход... Я знаю почему и как и зачем это нужно, и в математике так же. А то, что я видел в обычной школе – зазубрите правило, а какое оно отношение имеет к соседнему правилу, это неважно. Учите себе и учите. Зазубрили и сдали, отлично, а пользоваться – вам это не надо... Поэтому это был старт» (Илья, Нью-Джерси).

Для российских информантов старшего поколения российское высшее образование – это база, которая сформировала широкий кругозор и позволила им не только найти работу, но иногда переквалифицироваться или получить на основе прежней специальности новую.

«Вообще это смешно. Потому что я никакой биотехнологией не занималась в советское время. Правда, образование у меня биофизик. Что мне позволяет абсолютно понимать то, чем я сейчас занимаюсь... Профессионально я здесь не училась ничему. Я совершенно ничему не училась. Я немножко поучила английский для того, чтобы чуть-чуть хотя бы себя чувствовать более или менее» (Ирина).

«То есть люди, которые имеют хорошее образование из России, не зависимо от языка, от чего там ни было, рано или поздно они устраиваются хорошо. Потому что это все зависит только от образования..... То есть, понимаешь, мне Россия дала навык учиться, учить и воспринимать новое» (Илья, Мэриленд).

Но и более молодые информанты, которые закончили престижные передовые московские и питерские университеты, также говорят о высоком уровне своего образования (даже отдавая себе при этом отчет, что сравнение идет не с лучшими, но с достаточно «периферийными» в их области американскими университетами):

«У меня было три курса университета, но когда я пришел в местное МГУ, в Мэрилендский государственный университет, я понял, что у меня что-то не срастается. Я не понял, чему меня здесь могут доучить. Потому что эта программа 4 года была на уровне двух лет того, что МГУ предлагал» (Евгений).

«Преподавательский состав в то время был очень сильный. Были какие-то имена, которые были на слуху, которых все знали. И профессорский уровень в то время был сильно потрясающий. Знания хорошие, фундаментальные получал. Может, не по всем направлениям, но очень сильное теоретическое всегда было на факультете физики... Через некоторое время, конечно, (кругозор) начинает теряться. Но в начале кругозор – просто потрясающий. Когда я в первый раз попал на работу, дремучесть людей меня просто удивляла. Ты приходишь с зеленым взглядом, который видит очень широко. Тебе непонятно, почему люди копаются в маленькой проблемке» (Максим).

«В наше время, когда все начиналось в России, у нас не было отдельно выделенных специалистов, которые делали бы электронику для экспериментов, поэтому приходилось разбираться во всем. За нами этот слой закончился – потому что можно было пойти в магазин и купить, что тебе нужно. Но таких людей, как мы – которые разбираются во всем – таких мало. Это просто лишние знания, которые мешают: ты не делом занимаешься, а электроникой... Но иногда это помогает – ты знаешь, как это устроено и до самого верха как оно работает. То есть это дает некие ответы, которые невозможно получить, если ты не знаешь чего-то другого...» (Илья, Нью-Джерси).

Те, кто заканчивал институт позже – в 1992-1994 году, – уже не так высоко оценивают свое образование, говорят о деградации образования:

«Меня учили уже плохо, я учился с 1992 по 1998 годы. Я могу сравнивать с Максимом и Ильей, которые учились на 10 лет вперед. Я просто вижу, насколько я меньше знаю, насколько мне меньше давали базового образования. Но я это списываю на то, что они заканчивали университет, а я закончил ЛИТМО. Сейчас у меня брат окончил Политех в Питере в 2008 году – это считается лучший технический институт в Питере – это еще хуже, чем я. В этом смысле, это, конечно, пугающе. А его девушка – она учится в ЛЭТИ и время от времени она спрашивает меня такие вещи, что я впадаю в ступор: как можно не знать таких вещей? Так что в этом смысле все довольно плохо...» (Алексей).

Отмечается особенность американского образования как менее академичного, более гибкого и практического, более нацеленного на рыночное применеие, адаптированность к рынку:

«Им [американским студентам] дают очень хорошие практические навыки. Я, будучи студентом здесь (в США), делал такие вещи, что в России не всякие старшие научные сотрудники делают, и это было совершенно нормально. В этом смысле разница огромная: практических навыков намного больше, а как мне кажется, теория, не подкрепленная навыками, в головах не остается» (Алексей).

«В московском университете как-то более системно лекции читались. Те же семинарские занятия проходили более собрано. На мой взгляд, тогдашний московский университет был более системен. С другой стороны, у тебя не было большой свободы. Ты мог выбрать себе кафедру, дальнейший курс специализации. Но как только ты это выбрал, ты зафиксировался в этом пространстве и по этой траектории примерно шел. Здесь гораздо все свободнее. Чему здешняя система учит, так это гибкости. То есть, нужно быть гибким. Советская система была более статична. Она была более строгой и спрашивала больше, но более статичной» (Евгений).

«Если программа докторская, а ты аспирант – доктор, то с тебя спрашивается решение, куда ты хочешь пойти. В том смысле, хочешь ли ты остаться в академии, по академическим ступеням пойти, либо ты хочешь в индустрию пойти, начать двигать какие-то маленькие компании или наоборот, большую компанию. И тут требования начинают поворачиваться по-всякому и гнуться. Потому что если человек выбирает академическую стезю, то у них сразу требование: «А вы преподавали кому-нибудь что-нибудь?». То чего совершенно не требуется человеку, который собирается быть исследователем в индустрии» (Евгений).

При этом, американские менеджеры, хоть и отмечают высокий уровень образования россиян, но не видят особых различий в выполнении конкретных задач теми, кто получил образование в России и теми, кто доучивался или переучивался в Америке.

Поиск по сайту: