Вопрос. Сенситивность: определение понятия, виды

Существует по крайней мере два подхода к определе­нию понятия «сенситивность». Многие авторы рассматри­вают ее как целостное, общее свойство, как способность предсказывать (прогнозировать) чувства, мысли и поведе­ние другого человека. Другие авторы отдают предпочтение многокомпонентной теории. Американский психолог Г. Смит считает, что ответ на вопрос, какую точку зрения стоит принять, зависит от того, что мы хотим: отбирать сенси­тивных людей или же тренировать их. При отборе должно быть отдано предпочтение взгляду на сенситивность как на общую способность, для тренинга больше подходит много­компонентная теория, так как именно она дает ключ к тому, с чего начинать тренинг, для чего тренировать, как это де­лать и, добавим для себя, — что тренировать.

Г. Смит выделил четыре компонента сенситивности. Основанием для такой классификации послужил анализ теорий и практики специалистов в области сенситивного тренинга, а также собственный опыт автора.

Итак, наблюдательская сенситивность — способность наблюдать (видеть и слышать) другого человека и одновре­менно запоминать, как он выглядел и что говорил. При этом наблюдению подлежат:

а) речевые акты, их содержание, последовательность, интенсивность, направленность, частота, продолжитель­ность, уровень экспрессии, особенности лексики, грамма­тики, фонетики, интонации и голосовых качеств говоряще­го, речемоторная синхронизация, графические проявления (почерк, рисунок);

б) выразительные движения (лица и тела);

в) перемещения и позы людей, дистанция между ними, скорость и направление движений, аранжировка в межлич­ностном пространстве;

г) тактильное воздействие (касания, поддерживающие жесты, толчки), передача и отнятие предметов, удержание;

д) запахи и локализация их источников;

е) сочетание перечисленных действий, признаков и характеристик.

Самонаблюдение (интроспекция) также относится к на­блюдательской сенситивности.

Г. Смит рассматривает наблюдение не как пассивный акт запечатления, замечай при этом, что все, что мы видим и слышим, проходит сквозь призму нашего сознания и мы получаем в результате то, что хотим получить.

Влияние установок, стереотипов, опыта приводит к субъ­ективным искажениям образа «Я» и других людей. Жела­ния, предположения, привычные способы восприятия мо­гут «программировать» наблюдение, фокусируя внимание на ограниченных фрагментах поведения человека. Поэтому развитие навыков отграничения того, что мы слышим и ви­дим, от чувств и мыслей по поводу этого относится к важ­ным задачам тренинга сенситивности.

Следующий вид — теоретическая сенситивноеть — рас­сматривается как способность выбирать и применять тео­рии для более точных интерпретаций и предсказания чувств, мыслей и действий других людей; другими словами, изуче­ние различных теорий личности может улучшить наше по­нимание поведения окружающих и самих себя. Ориентация в различных теоретических концепциях личности, каждая из которых обладает своей областью адекватности, безус­ловно, может усиливать сенситивные возможности, в част­ности, за счет сокращения ошибок «по невидению» и раз­личных вариантов структурирования наблюдаемых прояв­лений. Однако, наличие лишь теоретической сенситивности без хорошо развитой и лежащей в ее основе наблюдатель­ской сенситивности приводит к ошибкам «по невидению», к тому, что люди начинают с готовностью применять раз­личные теории для объяснения поступков других, не фик­сируя тех проявлений отдельного человека или группы, ко­торые не соответствуют их предвзятому восприятию.

Номотетическая сенситивность определяется как спо­собность понимать типичного представителя той или иной социальной группы и использовать это понимание для пред­сказания поведения других людей, принадлежащих к дан­ной группе. Такая способность улавливать закономерности и идти от общего к частному определяется объемом знаний человека о группе и его опытом в общении с ней.

Идеографическая сенситивность — способность пони­мать своеобразие каждого человека. Комментируя этот вид сенситивности, Г. Смит обращает внимание на то, что его существенным отличием от наблюдательской и теоретической сенситивности является зависимость от времени на­блюдения, степени знакомства людей. Поэтому он опреде­ляет идеографическую сенситивность как способность ис­пользовать продолжающееся знакомство и увеличивающийся объем информации о человеке для более точных предска­заний его поведения. На наш взгляд, противопоставление идеографической сенситивности другим ее видам необос­нованно, например, противопоставление идеографической и номотетической сенситивности может привести к край­ним формам развития идей уникальности каждого челове­ка, к отказу от создания статистически обобщенных моде­лей. Целесообразнее, по-видимому, исходить из того, что идеографическая сенситивность позволяет углубить, рас­ширить и придать своеобразие тем представлениям о дру­гом человеке, которые сложились на основании наблюда­тельской, теоретической и номотетической сенситивности. Г. В. Оллпорт описал восемь личностных качеств, необ­ходимых для того, чтобы хорошо разбираться в людях:

1. Опыт. Для того, чтобы хорошо разби­раться в людях, прежде всего необходима зрелость. Это подразумевает не только достижение определенного воз­раста (30 лет или около того), но и богатый запас опыта взаимодействия с человеческой природой в самых разнооб­разных и запутанных ее проявлениях. Юность видит людей в узкой перспективе своего ограниченного опыта, и когда юных людей заставляют судить о тех, чья жизнь значи­тельно отличается от их собственной, они часто обраща­ются к незрелым и несообразным клише, вроде: „старик отстал от жизни", „нормальный парень" или „чудак".

У опытного человека для каждого из бесчисленных че­ловеческих проявлений уже есть богатая апперцептивная цепочка тщательно проверенных интерпретаций. Даже если ассоциации и умозаключения не являются единственными умственными процессами, помогающими понимать других людей, даже если — что возможно — нам нужно отдать дань и теориям интуитивного понимания, то и для интуитив­ного понимания необходимы прочные опытные основания.

2. Сходство. Это требование того, чтобы че­ловек, который пытается судить о людях, по своей природе был похож на того человека, которого он хочет понять. Экс­периментальные исследования показали, что те, кто точнее оценивают какую-то черту в другом человеке, сами в высо­кой степени обладают этой чертой. Но корреляция здесь не абсолютная, и все обстоит не так просто: подвижность воображения одного оценщика может оказаться ценнее, чем огромные запасы неиспользованного опыта другого.

Следует заметить, что „сходство" — это особый слу­чай „опыта". Чем больше другой человек похож на меня, тем больший опыт общения с ним я имею. Именно по этой причине члены одной и той же национальной, религиоз­ной или профессиональной группы обычно точнее других судят друг о друге.

3. Интеллект. Экспериментальные иссле­дования вновь и вновь подтверждают тот факт, что суще­ствует некоторая связь между высоким интеллектом и способностью точно судить о других людях. Верной обнару­жил, что высокий интеллект особенно характерен для тех, кто точно оценивает самих себя и незнакомых людей, но
если оценщики хорошо знакомы с теми, кого они оценива­ют, то опыт до определенной степени может заменить ис­ключительный интеллект. В целом, однако, хороший интел­лект необходим, и причина здесь совершенно проста. По­нимание людей — это в значительной степени задач; уяснения связей между прошлыми и нынешними поступками, между экспрессивным поведением и внутренними свойст­вами, между причиной и следствием, а интеллект есть способность устанавливать такого рода соотношения.

4. Глубокое понимание себя. Правильное понимание наших собственных антисоциальных тенденций, сво­его притворства и непоследовательности, собственных слож­ных мотивов обычно удерживает нас от слишком поверх­ностных и простых суждений о людях. Слепота и ошибочность в понимании кашей собственной природы будет ав­томатически перенесена на наши суждения о других. Компульсивный невроз или любая другая причуда, не понятая нами самими, обязательно будут накладываться как проек­ция или ценностное суждение на наши оценки других лю­дей. В практике психоанализа давно была признана необ­ходимость предварительного познания себя. Прежде чем аналитик может развязать узлы других людей, он должен
распутать свой собственный.

5. Сложность. Как правило, люди не мо­гут глубоко понять тех, кто сложнее и тоньше их самих. Прямолинейный ум не питает сочувствия к волнениям ума культурного и разносторонне развитого... Две души обита­ли в груди у Фауста, и только одна у его помощника Вангера; и именно Фауст оказался способным в конце концов
постигнуть значение человеческой жизни.

Из этого следует, что если психиатр обладает сложной натурой, то может извлекать из этого определенные преиму щества, поскольку ему приходится иметь дело с исключительно сложными психическими состояниями, и даже если у него есть собственные невротические трудности, с которыми он хорошо справляется, то это будет лишь повышать его квали­фикацию. Это не означает, что мы но оставляем места для жизнерадостного психиатра без сложностей, чья роль не столь­ко В понимании пациентов, сколько в ободрении их... С тера­певтической точки зрения чаще бывает полезнее излучать здо­ровье и хорошее настроение, чем сочувственно входить в на­рушения и сложности душевной жизни пациента. Вероятно, существуют два типа успешных психиатров: те, которые изле­чивают путем мучительного переструктурирования личности, и те, кто лечит лучезарным внушением.

6. Отстраненность. Эксперименты показа­ли, что те, кто хорошо разбирается в других, менее общи­тельны. Для них более характерна интроверсия, чем экстра­
версия, и лучшие оценщики бывают загадочными и с трудом поддающимися чужой оценке. В среднем они не очень высоко ставят социальные ценности. У тех, кто занят социальными ценностями, не хватает времени на беспристрастное изу­чение других людей. Они испытывают сочувствие, жалость, любовь или восхищение и не могут отстраниться от этих эмоциональных отношений настолько, чтобы обрести непредвзятый взгляд. Человек же, который не пытается все время быть участником каких-то событий, но остается и стороне и наблюдает их, ничего не пропуская, вероятнее всего сможет сделать более ценные суждения. Часто случается и так, что
хороший знаток людей (например, писатель) какое-то время почти целиком отдается участию в неких событиях, но затем выходит из них и начинает ретроспективно исследовать людей и случившееся с ним отстранений.

7. Эстетические склонности. Ча­сто с меньшей общительностью связаны эстетические склонности. Это качество стоит выше всех остальных, особенно
если мы возьмем наиболее одаренных знатоков людей...Эстетический ум всегда пытается проникнуть во внутренне присущую объекту гармонию, будь то нечто настолько три­виальное, как какой-нибудь орнамент, или нечто настолько
значительное, как человеческое существо. Уникальность и уравновешенность структуры — пот что интересует эстети­ческую личность во всех случаях. Такой склад ума необходим новеллисту или биографу. При высоком своем разви­тии эстетический склад ума может до определенной степе­ни возместить ограничения „опыта", „интеллекта", „глубо­кого понимания себя", „сходства" и „сложности". Если же эстетический склад ума сочетается с этими качествами, то это чрезвычайно высоко поднимает искусство оценки.

8. Социальный интеллект. Это каче­ство не является обязательным. Романисты или художники часто им не обладают. С другой стороны, скажем у интер­вьюера, должен быть такой „солидный дар", поскольку его функция более сложна: он должен спокойно слушать и в то же время исследовать, побуждать к откровенности, но при этом никогда не казаться шокированным, быть друже­ственным, но сдержанным, терпеливым и одновременно побуждающим, — и при всем этом еще и никогда не выка­зывать скуки. Такое тонкое равновесие в поведении требу­ет высокого уровня развития разнообразных качеств, обес­печивающих гладкость в отношениях с людьми. Для того чтобы тактично говорить и поступать, необходимо прогно­зировать наиболее вероятные реакции другого человека. Поэтому социальный интеллект связан со способностью вы­сказывать быстрые, почти автоматические, суждения о лю­дях. Вместе с тем, социальный интеллект имеет отношение скорее к поведению, чем к оперированию понятиями: его продукт — социальное приспособление, а не глубина пони­мания.

Близким по содержанию понятию сенситивности явля­ется используемое В.А. Лабунской понятие социально-пер­цептивной способности, под которой понимается способ­ность, формирующаяся в общении и обеспечивающая воз­можность адекватного отражения психических состояний человека, его свойств и качеств, способность предвидеть свое воздействие на этого человека.

По мнению автора, эта способность представляет со­бой сложную систему, ансамбль способностей.

В.А. Лабунская разграничивает социально-перцептивные спо­собности личности и их функциональную сторону, к кото­рой можно отнести умение прогнозировать поведение дру­гого человека, предвидеть свое воздействие на него.

«Опорными» социально-перцептивными способностя­ми она считает способность адекватно понимать свойства и качества личности, а также оценивать отношения других людей. Уровень развития этих способностей определяет уровень развития других способностей и в целом организу­ет функциональные связи между ними.

Таким образом, сенситивность может рассматриваться как способность, обеспечивающая: а} отражение и понима­ние, б) запоминание и структурирование социально-психологичееких характеристик человека и группы и прогнози­рование их поколения и деятельности. Развитие сенситивности может осуществляться в процессе осознания челове­ком ее структуры и индивидуальных особенностей проте­кания социально-перцептивных процессов путем включе­ния в проблемные ситуации, требующие ее актуализации. Итак, мы подошли к. вопросу о тренинге сенситивности.

Поиск по сайту: