Воззрения общества на коррупцию в государственном аппарате

Таким образом, все признанные в мире рейтинги констатируют не_ гативный характер коррупционной динамики в России. De facto при_ знается, что в России коррупция в ряде сфер является скорее правилом, нежели исключением. Этому соответствует появление в современном русском языке своеобразных терминов, подчеркивающих обыденность, без пяти минут «нормальность» и сильную укорененность этого явле_ ния – «административная рента», «статусная рента», «государственная рента». Примером могут служить слова Леонида Радзиховского: «В на_ стоящее время «бюрократическая система “заточена” под извлечение ренты. Если нет ренты (или она качественно уменьшилась), исчезает один из главных стимулов для всей бюрократической машины».

В этой формулировке и содержится ключевой для понимания ны_ нешней ситуации момент: именно к извлечению административной рен_ ты и сводится, во многом, сегодня деятельность управленческого аппа_ рата в РФ. Коррупция является не побочным продуктом функциониро_ вания того или иного государственного органа, а едва ли не движущим мотивом его деятельности.

По сути речь идет о существовании неофициального, но фактичес_ ки признанного обществом института, который приближает российскую бюрократию к феодальным образцам, т. е. средневековой системе кор_ мления в феодальном обществе. Такие параллели напрашиваются сами собой.

В условиях феодализма сеньор находится в рамках совершенно иной правовой системы, которая на нижестоящих лиц не распространяется и

о подробностях существования которой они могут вообще не знать. Понятно, что это сравнение может вызвать массу справедливых нарека_ ний, но оно позволяет выявить и ряд важных сходств. Особенно если вслед за французским историком первой половины XX в. Марком Бло_ ком прибегнуть к использованию термина «сеньориальная система», так

как он, до известной степени, позволяет абстрагироваться от массы исторических и культурных коннотаций и сосредоточиться на сути. Итак, что же характеризовало в общих чертах феномен «классических» сеньо_ ров в интересующем нас аспекте?

Во_первых, ярко выраженное правовое неравенство между сеньо_ ром и теми, над кем он осуществляет свою власть (речь идет даже не о каких_то привилегиях или особых обязанностях, то есть даже не об осо_ бом правовом статусе, а по принадлежности к другому социальному миру). Что имеет два важных следствия. Сеньор не подконтролен насе_ лению – оно вообще не наделено правом хоть как_то судить о его дея_ тельности. Одновременно он обладает полновластными возможностя_ ми управлять жизнью этого населения в интересах не столько всей со_ циальной структуры, сколько себя лично.

Понятно, что в таких условиях все производимые населением това_ ры и услуги в первую очередь рассматриваются сеньором в качестве ос_ новы собственного существования. В этом случае адекватное функцио_ нирование института частной собственности попросту фикция, т. к. пол_ ноценным правом на нее обладает лишь тот, кто параллельно обладает и публичной властью, чтобы ее получить или защитить. Поэтому, когда власть устанавливает над собственностью свой контроль, можно развить эту ситуацию дальше – вплоть до того, что она начнет сращиваться с этой собственностью, а потом и полностью «подгребет» ее под себя.

Во_вторых, отношения между сеньором и вышестоящими силами также строятся по совершенно особым лекалам – со значительными масштабами использования неформальных механизмов, часто обеспе_ чивающих лояльность не институту, а личности.

В_третьих, сама по себе сеньориальная система в наличии конку_ рентов совершенно не заинтересована. То есть если в рамках какого_либо ведомства такая система сложилась, то ее усилия будут, в том числе, на_ правлены и на пресечение любых «бунтов», на вытеснение бунтарей с подведомственной территории.

Понятно, что de jure в России сейчас ничего этого нет. Однако если мы посмотрим на практику... Не зря множество независимых экспертов оперируют термином «феодализм» применительно к современной Рос_ сии. В частности, тяготеющий к левым воззрениям Михаил Делягин довольно часто использует этот термин с различными смысловыми до_ бавлениями, например «военно_полицейский феодализм». Некоторые же скептически настроенные деятели заходят в своей критике еще даль_ ше. Как, например, Андрей Илларионов, сравнивший используемые в современной РФ механизмы не с «феодализмом», а с «категорией вос_

точных деспотий». Совсем недавно этот термин использовал и прези_ дент РФ Дмитрий Медведев, произнесший слово «феодализм», когда речь зашла об имеющем место ограничении допуска предпринимателей на некоторые региональные рынки.

Разберем подробнее моменты, наглядно роднящие современную российскую систему с «сеньориальной». Первое, на что надо обратить внимание, контроль населения над исполнительной ветвью власти на_ ходится в зачаточном состоянии. Поэтому, когда в своем «Рейтинге де_ мократии» (Economist Intelligence Unit Index of Democracy) журнал «The Economist» дал Российской Федерации в 2008 г. 4.48 из 10, или 107 строчку из 167 (соседом России позицией ниже оказался Пакистан с 4.46 балла_ ми), он был не так уж далек от истины. Россию, в соответствии с верси_ ей «The Economist», относят к классу «гибридных режимов», между от_ кровенным «авторитаризмом» и «проблемной демократией». Отметим, что Грузия, которую якобы «холит и лелеет весь Запад», получила в том же рейтинге 104_ю позицию. Так что оценку авторитетного журнала стоит признать беспристрастной.

Второе, достаточно очевидное, обстоятельство сводится к тому, что пресловутого господства права в наших пенатах не наблюдается. В под_ тверждение этого можно привести Индекс экономической свободы (Index of Economic Freedom), который в числе прочих контрольных па_ раметров оценивает, например, свободу в фискальной и инвестицион_ ной сфере, равно как и свободу от коррупции. Он отвел России в 2009 г. скромное 146_е место из 179. При том что в качестве главных тянущих на дно камней выступают именно свобода от коррупции (23 из 100) и положение дел с имущественными правами (25 из 100). Право частной собственности, ситуацию с которым здесь можно было бы раскрыть по_ подробнее, заслуживает, впрочем, отдельного рассмотрения. К нему мы вернемся далее.

Для иллюстрации отсутствия в России господства права приведем пример: стоило только верховной власти дать санкцию на интенсифи_ кацию преследования за служебные преступления, как уже в феврале 2009 г. «Российская газета» получила от Следственного комитета при прокуратуре РФ информацию, что за истекший к тому моменту год чис_ ло обвиняемых чиновников только со специальным статусом увеличи_ лось в три раза – до 11 тысяч человек. Остается только догадываться, насколько вольготно себя успели почувствовать такие чиновники за ис_ текший с начала нефтяного бума срок, а также какая бездна раскроет_ ся, если более тщательно контролировать деятельность бюрократов рангом пониже.

Третье: информирование населения и иностранных партнеров о «правилах игры», то есть разъяснение формальных процедур все еще далеко от должного уровня. Здесь подтверждением служит Индекс от_ крытости бюджета (Open Budget Index) за 2008 г., делящий страны мира на те, что предоставляют «исчерпывающую», «значительную», «некото_ рую» и «минимальную» информацию по бюджетному процессу, отводя самый низ шкалы для тех, кто предоставляет «скудную информацию» или не предоставляет ее вообще.

Россия в этом плане показала себя относительно других государств несколько лучше, нежели обычно, получив 58 баллов из ста (22 место). Однако поводом для самоуспокоения это не является, так как для члена Большой Восьмерки соседство с Кенией (те же 58 баллов) не предмет для гордости. С другой стороны, инициативы, выдвинутые президен_ том Медведевым по программе «Электронное правительство», внуша_ ют надежды, так как, если они будут реализованы на практике, прозрач_ ность бюджета увеличится. Впрочем, сделать это будет совсем не про_ сто, это признает сам глава государства.

Так или иначе, в сложившихся условиях есть все предпосылки, для того чтобы чиновничество чувствовало себя «новыми феодалами» и по_ ступало соответственно. Существование в формате «номенклатурного феодализма» укоренилось настолько, что бюрократия озаботилась проблемами наследственной передачи статуса. Система фактически фун_ кционирует в режиме не столько самосохранения, сколько самовоспро_ изводства и саморасширения. Недаром результаты опросов социологов о факторах, влияющих на карьерный рост, показывают, что на первое место ставятся личные связи претендента, а эксперты дружно сетуют на закупорку лифтов вертикальной социальной мобильности.

Впрочем, описание расцвета рынка государственных коррупцион_ ных услуг, в котором воедино слились и причины, и следствия, не отве_ чает на все вопросы, среди которых главным является вопрос, почему теневая составляющая государственной службы часто превалирует над всем остальным, являя собой едва ли не суть государственной службы?

При попытке ответить на него внимание акцентируют, как прави_ ло, на целом ряде причин. В качестве первой напрашивается отсутствие импульса с самого верха на ведение внятной антикоррупционной поли_ тики. Однако после широкой огласки принятия национального анти_ коррупционного плана эту тему, вроде бы, поставили на повестку дня всерьез и надолго. Будет ли этого достаточно? Естественно, нет, посколь_ ку система, как уже указывалось, находится в стадии самовоспроизвод_ ства. То есть бюрократия не только модифицировала собственный об_

раз действий, но и далеко зашла в обработке своего окружения, местами изменив неблагоприятные для себя установки общества, местами уси_ лив уже существующие благоприятные. А потому необходимо не только охарактеризовать работу бюрократии, но и указать на контроль, кото_ рый она осуществляет над социумом.

Свою роль играет проистекающий из культурно_исторического кон_ текста менталитет россиян. Обусловленные им ценностные и поведен_ ческие ориентиры граждан не только не способствуют борьбе с корруп_ цией, но и могут мешать этой борьбе. Так, возьмем для анализа относи_ тельно свежие данные ВЦИОМ, обращая внимание не только на рас_ пространенность приоритетов россиянина, но и на степень их постоян_ ства.

Например, в пресс_выпуске ВЦИОМ № 1210 от 27.04.2009 «Кор_ рупция бессмертна, но бороться с ней все равно надо» содержатся сле_ дующие интересные цифры: на вопрос о возможности в принципе по_ бедить коррупцию в кризисном 2009 г. отрицательно ответило 58% рос_ сиян. При этом в «духоподъемном» 2006_м той же точки зрения придер_ живалась абсолютно равная часть населения. Одновременно почти иден_ тичная картина наблюдается и при расстановке акцентов в определе_ нии главной причины коррупции. Большинство стабильно выделяет в качестве основного «спускового крючка» «жадность, аморальность рос_ сийских чиновников и бизнесменов». В 2006 г. приверженцев означен_ ного «социокультурного» подхода было 40%, в 2008 – 39%, в 2009 – 44%. На «неэффективность государства» и «несовершенство законов» ответ_ ственность возлагало 37%, 35% и 34% соответственно. И лишь меньшин_ ство все это время винило «низкий уровень правовой культуры и зако_ нопослушания подавляющего числа населения», то есть демонстриро_ вало склонность к тому, чтобы начать с себя и со своего окружения. В аналогичные отрезки времени таких сознательных россиян насчиты_ валось лишь 18%, 21% и 18%. Таким образом, можно признать, что на_ селение России в подавляющем большинстве считает коррупцию, в ос_ новном, чем_то едва ли не заданным, то есть имманентной составляю_ щей российской жизни.

К сожалению, эти не самые оптимистичные результаты социоло_ гических исследований подтверждаются и другим исследовательскими центрами. В частности, Фонд «Общественное мнение» выдает еще бо_ лее удручающие результаты. Специалисты фонда в 2006 г. выявили, что в невозможности искоренить коррупцию в России убеждены 67% граж_ дан РФ.

Двойственность отношения россиян к коррупции – порицание, с

одной стороны, и одновременная уверенность в том, что с ней ничего не сделаешь, и смирением перед этим фактом – с другой, подтверждается следующим опросом. Когда бывший президент РФ В. Путин еще до на_ чала нынешнего кризиса начал призывать сделать РФ «самой привле_ кательной страной для жизни», ВЦИОМ (пресс_выпуск № 947 от 30.04.2008) предложил гражданам России выбрать несколько благ из списка, которые для них прежде всего соответствовали такому заманчи_ вому статусу. Низкий уровень коррупции в качестве атрибута лучшей страны в мире назвало всего 3% населения, «развитие законов и их со_ блюдение» – 1%. Одновременно в качестве главного препятствия на пути к созданию самой привлекательной страны на земле большинство рос_ сиян (15%) назвало «коррупцию, беспредел власти и чиновников». На_ лицо очевидная дезориентация населения в вопросах антикоррупцион_ ной политики. В такой обстановке на первых порах можно надеяться лишь на моральную поддержку борьбы с коррупцией, которая пока не будет играть решающую роль.

Другой важной причиной засилья коррупции в России является ста_ тус частной собственности в России, как в аспекте ее институциональ_ ного положения в государстве, так и в аспекте ее восприятия обществом. Речь не идет о формальном признании. Как бы далеко ни зашло построе_ ние «государственного капитализма российского образца», необходи_ мость частной собственности не отрицает ни президент, ни глава пра_ вительства, ни Федеральное Собрание.

Однако в том, что касается обеспечения гарантий частной собствен_ ности в рамках реальной и правоприменительной практики, сомнения возникают. Но ведь охрана частной собственности и подкрепление ее статуса реальными делами является чуть ли не единственным действен_ ным механизмом поддержания законности в условиях отсутствия адек_ ватной возможности населения влиять на бюрократию. И если собствен_ ника, безотносительно того, чем он владеет (недвижимость, средства производства, продукт умственного труда – объект собственности здесь совершенно неважен), можно заставить делать все, что угодно под угро_ зой полузаконного лишения собственности, то ни о какой борьбе с кор_ рупцией речи быть не может.

Спорный статус частной собственности в России подтверждается, во_первых, теми же индексами – промежуточными и профильными. Достаточно привести данные по Международному индексу частной соб_ ственности (International Property Rights Index, сокращенно – IPRI), ко_ торый составляется «Property Rights Alliance» в партнерстве с большим количеством исследовательских центров и структур.

В данном рейтинге по состоянию на 2009 г. РФ в общем зачете на_ ходится на 87 месте из 115, набрав 4.1 балл из 10. При том что оценку 4.2 имеет, например, Мадагаскар, а ровно 4 – Эквадор. Более того, если смотреть на ситуацию, исходя из составных частей рейтинга, то поло_ жение вещей выглядит еще менее благополучным. Ведь законодатель_ ная и политическая обстановка вокруг частной собственности получи_ ла оценку всего лишь на 3.1. Итоговый балл России выше лишь потому, что в отношении владения собственностью у нас соблюдается равенство полов, что очень волнует составителей рейтинга, учитывая, что за место в рейтинге нашей стране приходится соревноваться с развивающимися странами Африки и Азии, где в условиях традиционного обществах раз_ вита половая дискриминация. В России же «домострой» все_таки уже пройденный этап. Если убрать этот фактор неравенства полов, то рей_ тинг России упадет намного ниже.

Эта информация, полученная в результате мониторинга законода_ тельной базы и обработки сведений о правовприменении, полностью согласуется и с социологическими данными. Взять хотя бы исследова_ ния того же ВЦИОМ (пресс_выпуск № 842 от 21.12.07), в годы, когда будущее казалось безоблачным, а предсказать обострение борьбы за ужавшийся рентный пирог мог разве что очень смелый экономист. Ког_ да респондентов_предпринимателей попросили оценить в пределах от 1 до 7 уровень защиты частной собственности в России законом, боль_ шинство отозвалось скептически: 1 поставило 17%, 2 – 20%, 3 – 28%. Относительно уровня цивилизованности отношения общества к част_ ной собственности большинство также проявило пессимизм: 1 – 16%, 2 – 21%, 3 – 25%.

Далее социологи перевели разговор в предметную область и попро_ сили предпринимателей взвесить свои шансы на то, чтобы отстоять свои законные интересы в суде при наличии конфликта, во_первых, с другим предприятием и, во_вторых, с «региональной» или «местной админист_ рацией». И если в первом случае шансы на успех как большие и скорее большие определило 29% и 53% соответственно, то во втором случае «оптимистов» заметно поубавилось – всего лишь 6% и 25%.

Чуть ранее ВЦИОМ обращался с вопросами, связанными с част_ ной собственностью, не к предпринимателям, а к случайной выборке россиян. Речь идет об исследовании, озаглавленном: «Социализм в Рос_ сии: возможен ли он? И нужен ли?» (пресс_выпуск № 656 от 22.03.2007). Итоги для приверженцев принципа «частная собственность священна и неприкосновенна» выглядят еще более удручающе. Государственную собственность на средства производства наряду с плановым хозяйством

в качестве наиболее подходящей формы социально_экономического устройства выбрало 28% респондентов, а государственную собственность на крупную промышленность и частную собственность в мелком про_ изводстве и торговле – все 45%. Частную собственность на первый план твердо поставило лишь 11% россиян.

Понятно, что такие настроения россиянин не есть повод закрывать тему построения капитализма в России. Убеждения среднего граждани_ на РФ податливы и непоследовательны. Да и на действия они его толка_ ют довольно редко. Однако негативное восприятие частной собствен_ ности, особенно крупной и средней, явственно. Если россияне, в массе своей, не расценивают незаконное посягательство чиновника на чье_ либо право частной собственности как личную угрозу, то коррупция не может не расцвести.

Список причин расцвета коррупции в современной России выхо_ дит довольно обстоятельным. Иначе и быть не может – ни одна причи_ на по отдельности не могла бы привести к такому катастрофическому положению, когда из_за разгула коррупции под вопросом оказалось бу_ дущее страны.

Поиск по сайту: