Идеология постмодерна

Обобщая социокультурную практику постмодерна, X. Бертенс выделяет некоторые существенно общие черты постмодернистского мировоззрения[196].

— Наиболее значимой, центральной чертой, обна­руживающейся во всех концепциях постмодер­на, является признание онтологической неоп­ределенности, децентрированности, отрицание привилегированных языков культуры, высших дискурсов.

— Взаимодействие «продукта» практики постмо­дерна с его «пользователем» оказывается сход­ным с отношениями, складывающимися в рам­ках психоанализа между аналитиком и пациен­том. «И я, и вы — оба мы фикции, как герой постмодернистского романа. Самое личное, цен­тральное, что я имею, — моя идентичность — находится не во мне, но в нашем с вами взаимо­действии, или в расщепленном «я»[197]. Таким об­разом, для постмодерна характерно размывание границ «эго», отказ от онтологизации индиви­дуальности.

— Мировоззрение постмодерна не представляет собой согласованной целостности, которая дает субъекту силу для наложения порядка — пусть субъективного — на свое окружение. И прин­ципиальная неопределенность отношений «эго» с окружением побуждает движение субъекта в двух направлениях. Одно из них — нереференциальное — это отказ от соотнесенности и значения любого обозначающего с обозначаемым и приятие абсурдности мира как данности. Дру­гое — референциальное — это попытка найти такие соотнесенности и построить пусть локальные, временные, относительные, но исти­ны, так называемые маленькие истины.

— Нереференциальное направление включает в себя саморефлексию, метадеятельность и перформативность, не имеющие целью соотнесе­ние и поиск значения в отношениях обознача­ющего (произведения, отношения, символы) и обозначаемого (реальности). Нереференциаль­ное направление не помогает установить ника­ких иных значений, помимо тех, что заключены в рамках культурного текста или процесса его становления, отраженного в переживании.

— Референциальное направление связано с ак­тивным стремлением индивида — в том числе и через «перформанс» — освоить феноменаль­но данный мир. Это направление объединяет в себе все попытки позитивного опыта: уста­новление значений, схватывание непосред­ственного переживания без наложения на него априорных сигнификаций, представление о существовании чего-то другого, наконец, по­рождение временных значений.

— В рамках постмодерна меняется отношение к отчуждению и расщеплению личности, которое было столь негативным в модернизме. Здесь нет сожаления о потере «объективного» порядка ценностей, в том числе моральных; более того, о нем говорится в релятивистском тоне. Его относительность рассматривается как освобож­дение, как «прелюдия» к новым идентичностям.

Многие идеологи постмодерна считают его не ху­дожественным или культурным движением, но чем-то вроде геологического сдвига в способе мышления и видения мира. Это новая эпистема, которая включает и превосходит общее онтологическое сомнение, порож­даемое традицией рациональной западной философии. За счет объединения экзистенциализма, экологизма, антропологизма сторонники постмодерна надеются на преодоление кризиса западного рационализма, кото­рый в классическом варианте исчерпал свой эвристи- ческий и объяснительный потенциал.

Характерные черты постмодернистского мировидения в сравнении с классической парадигмой позна­ния можно представить в обобщенном виде следую­щим образом: признание плюралистичности мира как конгломерата сосуществующих универсумов, а не мо­нистический, системный взгляд на него; ризоматичный принцип динамики социокультурной жизни, а не чет­ко структурированная эволюция; напряжения между культурной территориальностью и маргинальностью расщепленной личности, а не её структурная целост­ность и однородность. Постмодернизм следует рас­сматривать как культурную доминанту, которая ука­зывает на присутствие и сосуществование в социо­культурном мире совершенно различных уровней реальности.

В процессах упорядочения человеком своих отно­шений с окружением можно выделить по крайней мере три конституирующих, но функционально относитель­но автономных уровня. Во-первых, эмпирическая дан­ность, воспринимаемая на уровне индивидуальных пе­реживаний и представлений. Это та непосредственная реальность, в которой индивид существует и ориенти­руется. Во-вторых, абстрактные теоретические концеп­ции, обеспечиваемые научными и философскими по­строениями, объясняющими принципы формирования, существования и обоснования предлагаемых ими по­рядков как реальных, надежных и достоверных. В-тре­тьих, промежуточная область, находящаяся между эмпирически переживаемым и теоретически установ­ленным, и относящаяся к правилам построения и ис­пользования кодов, позволяющих делать интрасубъективный и теоретический опыт проверяемым и коммуницируемым. Наличие этого уровня релятивизирует истинность как непосредственного восприятия, так и традиционной научной или философской доктрины. Здесь культурные коды дистанцируются от онтоло­гических допущений, высвечивается их операциональ­ная механика и становится понятным, что любой коди­фицированный эмпирический порядок не дан априо­ри, но сконструирован в процессе решения каких-то интересующих людей задач. Постмодернистское мировидение относится именно к этой области конструиро­вания отношений с окружением, его познания, которая детерминирует критерии близости между вещами, их сходств и различий, их упорядочения и интерпретации.

Таким образом, на смену установленным тожде­ствам и различиям в структурированном мире, харак­терном для классического типа познания, приходит попытка проявить и обосновать процессы отождеств­ления и различения в динамическом контексте, како­вым представляется окружение человека в постмодер­нистской картине мира. Выявлению процессуальности помогает акцентирование зазора, существующего в дихотомиях «отступления и возврата, мысли и немыс­лимого, эмпирического и трансцендентального, того, что относится к порядку позитивности, и того, что при­надлежит к порядку обоснований. Отстранение тожде­ства от самого себя, появление зазора, который в ка­ком-то смысле находится внутри тождества, а в каком-то сам создает его... лежит в основе того современного мышления, которому так поспешно приписывают от­крытие времени»[198].

Обобщая сказанное выше, можно сделать вывод о том, что в задачи культурной антропологии, связанной с идеологией постмодерна, входит изучение не столько вещных, структурированных аспектов культуры, сколь­ко внутрииндивидуальных и межиндивидуальных про­цессов, порождающих устойчивые и мимолетные куль­турные объекты — вещи, идеи, образы, оценки. Соот­ветственно акцент переместился на те незамечаемые, но действенные свойства человека, которые определя­ют его отношения с окружением, делают их автоном­ными по отношению к разного рода институциональ­ным (политическим, экономическим, познавательным) структурам. Речь идет о тех неотрефлексированных механизмах, которые восстанавливают ткань культуры в повседневных контактах людей, воспроизводят мик­ропорядки в динамичной жизненной среде и которые являются основным предметом исследования в рамках постмодернистской культурной антропологии.

Выводы

1. В настоящее время в культурной (социальной) ант­ропологии при сохранении её предметной облас­ти — человеческие взаимодействия и коммуникации, динамика искусственного мира — изменился ра­курс её рассмотрения. Теперь областями специаль­ного исследования становятся такие совокупности феноменов, которые ранее оставались за его пре­делами: процессы порождения и декомпозиции, зоны структурной неопределённости, нерациональ­ные социокультурные образования, нерациональ­ные аспекты отношений человека с окружением и т. д. В этой связи изменился и объект изучения: не общество и культура в целом, но культурные про­блемы в контексте их порождения и существова­ния — вот что сегодня находится в зоне особого внимания исследователей общества и культуры.

2. Смена познавательных парадигм в социальных науках нашла выражение в рамках культурного течения, которое принято называть постмодерном. Его принято характеризовать как существенную ревизию гносеологических принципов, свойствен­ных западной культуре XIX —XX вв. Он сложился на основах модернизма, структурализма, авангар­да. Его специфика определяется исключительным вниманием к движению, ускорению, неопределен­ности, переходности. Можно выделить ряд исход­ных допущений постмодерна, определяющих даль­нейшие направления изучения общества и культуры.

3. Во-первых, плюрализм жизненного мира людей, который отличается от механизма и дуализма пред­шествующей познавательной парадигмы. В рамках постмодерна как факт принимается то, что суще­ствует много нередуцируемых принципов миропо­нимания и, следовательно, много миров, которые могут вступать в отношения друг с другом. В такой реальности время нелинейно; необратимые процес­сы сочетаются с обратимыми; социокультурная ди­намика не имеет предустановленной цели и направ­ления и связывается с представлением о ризоме.

4. Во-вторых, неоднородность социокультурного про­странства, где различным образом структурирован­ные области сосуществуют с бесструктурными. Последние рассматриваются как «пустоты», детерриториализованные зоны между структурами, ос­вобождающие место для проявления культурно «не связанных» импульсов и желаний людей. Такое разделение открывает возможность для изучения того, что люди продолжают существовать в усло­виях, когда разрушаются социальные системы, структурные порядки.

5. В-третьих, при таком понимании социокультурно­го пространства и времени предметом особого вни­мания становится многослойность символических объектов, и на уровне обозначающего в языке на­ходят выражение сразу несколько типов реально­сти, с которыми имеет дело человек. Это указание на отсутствие, связанное с областью немыслимо­го, невыразимого; указание на невидимые поряд­ки, обнаруживаемые в ткани повседневной реаль­ности.

6. В-четвертых, концепция децентрированной лично­сти, которая порождает такой мир и существует в нем. Здесь центром внимания, как в классической европейской философии, продолжает оставаться индивид. Однако его картезианская модель смени­лась феноменологической концепцией. Подчерки­вается, что «культурный субъект» принадлежит одновременно двум мирам: реальному и семанти­ческому. Это и обусловливает его расчлененность, поскольку действие и его переживание, их интер­претация и неосознаваемые коннотации не тожде­ственны друг другу.

7. Наконец, в-пятых, на этих основах строится пере­осмысление одной из центральных тем европейс­кой философии и культурной антропологии — темы нормативных порядков. В отличие от классических представлений в рамках постмодерна особое вни­мание уделяется неоднородности отношения членов общества к моральным нормам. Демонстрируется, что ни один моральный кодекс не обеспечивает достаточных оснований для удержания социальной солидарности даже при условии, что он является общепринятым. Переосмысляется также представ­ление о соотношении морали и власти. Гипотеза, что сила без авторитета — постоянно присутствующий фактор в распределении функций и вознагражде­ний в обществе, ставит под сомнение классический императив моральности власти.

8. Конструктивные начала постмодерна открывают новые возможности в изучении социокультурной динамики, акцентируя те аспекты связей людей с окружающим, которые в классических моделях считались либо несущественными, либо отклоне­ниями.

Контрольные вопросы

1. Постмодерн как феномен культуры XX в.

2. Концепция многомерности жизненной среды че­ловека.

3. Постмодернистская трактовка строения социокуль­турного пространства.

4. Культурно-символическая реальность и указание на её неклассические характеристики.

5. Децентрированная личность в неоднородном и подвижном жизненном мире.

6. Механизмы изменения нормативных порядков в динамик социокультурной жизни.

7. Познавательная значимость постмодернистских принципов деконструкции и децентрирования.

8. Представления о социокультурной реальности в рамках философии постмодерна.

9. Исходные идеи постмодерна как мировоззренчес­кой ориентации в культуре последней четверти XX в.

Глава 10

НЕКОТОРЫЕ ПОДХОДЫ

К ТИПОЛОГИИ КУЛЬТУР И КУЛЬТУРНЫХ ЕДИНИЦ

Признание множественности, неоднородности социокультурного мира его исследователями предпо­лагает также изменение взгляда на построение типо­логии культур. Ушла в прошлое столь популярная в классическом эволюционизме триада «дикость — вар­варство — цивилизация». Постепенно сходит со сце­ны еще недавно общепринятая в западных социальных науках диада «традиционализм — модернизация». В настоящее время существует целый ряд оснований для типологии культур, которые в научном сообществе принимаются как более или менее равноправные и равноценные. Их различия не предполагают, что одни из них более «правильные», более «научные», чем другие. Просто речь идет о выборе совокупности пока­зателей, которые представляются наиболее значимы­ми для характеристики рассматриваемых культур или субкультур в связи с решаемой задачей. Это следует принимать во внимание и при оценке такого рода работ, и при построении программы исследования. В сегодняшней социальнонаучной парадигме намере­ния познающего рассматриваются как значимый фак­тор, влияющий на весь ход научной работы, включая получаемые данные и их интерпретацию. Поэтому не­возможна «объективная» классификация культур «са­мих по себе», каковыми они являются «на самом деле». Исследователь всегда выбирает основания для срав­нения, и таких оснований может быть несколько. Тем более, что, как уже неоднократно подчеркивалось ранее, сегодня преодолена иллюзия о возможности пред­ставить культуру «как целое». При сравнении культур и субкультур всегда выбираются какие-то характери­стики или их совокупности, которые обосновываются как значимые при типологии объектов в связи с опре­деленной целью.

Ниже будут представлены некоторые из основа­ний таких типологий, наиболее часто применяющиеся в мировой практике сравнительно-культурных иссле­дований[199]. При представлении каждой типологической группы будут даваться пояснения относительно тех задач, для решения которых она наиболее уместна.

Поиск по сайту: